– Лизбет Перкинс. Той ночью в "Игроках" она поругалась с Ириной, потому что не хотела, чтобы та осталась веселиться дальше.
– Но Маркова не послушалась, – пробормотал Лэндри.
Он отвернулся, размышляя, перекладывая в голове кусочки головоломки. Эти внешние признаки мне знакомы.
– Что тебе известно? – спросила я.
Лэндри не ответил.
– Что тебе известно? – Я повторила вопрос, понимая, что он не собирается мне ничего рассказывать. "Вскрытие", – подумала я.
– Ты знаешь, что с ней произошло, – предположила я. – Знаешь, как она умерла, что с ней сделал убийца. Тебе известно был ли там один убийца или больше.
Лэндри молчал.
– Она была моей подругой, Лэндри.
Он состроил гримасу.
– Не называй ее своей подругой. Ты только и делала, что жаловалась на ее отношение.
– И что с того? Я и на твое отношение жаловалась, когда еще считала тебя своим другом. Я так понимаю, это осталось в прошлом, и мне не следует ждать, что ты чем-нибудь поделишься.
Лэндри пожал плечами.
– Мне ты тоже далеко не все рассказала.
– О чем? Я передала тебе все, что знаю, что удалось выяснить.
– Ты не рассказала мне о себе и Беннете Уокере, – заметил он. – Почему бы это? Ты знала, что рано или поздно я все разузнаю.
– Не рассказала, потому что это к делу не относится. Двадцать лет прошло.
– Держу пари, для тебя это важно.
– Что это значит?
– Это значит: ты думаешь, что Беннет прикончил Ирину.
– Откуда тебе знать, что я думаю, – возмутилась я. – Все более и более очевидно: о том, что имеет для меня значение, ты не знаешь ничего.
– Может, если бы ты предложила…
– Зачем? – требовательно спросила я. – Зачем мне это делать? Для чего чем-то с тобой делиться? Почему я должна доверять тебе, Джеймс? Ты продемонстрировал мне, что возьмешь все, чем я с тобой делилась и используешь против меня. Если я что и усвоила, будучи дочерью Эдварда Эстеса, так то, что нельзя никому ничего рассказывать. У меня есть право хранить молчание.
Он коснулся моей руки, когда я собралась уйти. Отшатнувшись от него, я продолжила идти. Желая выскочить из своей жизни и шагнуть в другую, где у меня не будет прошлого, никто ничего обо мне не будет знать, и я смогу стать тем, кем захочу.
Какая приятная фантазия. Если бы я только могла все это бросить. Но я не знала, как стать кем-то другим, и не знала, что делать, кроме как продолжать идти своей дорогой.
Глава 25
Как только Елена направилась к своей машине, подъехал Вайс и припарковался по другую сторону дороги.
– Вон наша проблема идет, – съязвил он, вылезая из автомобиля.
– Заткнись, – отрезал Лэндри и пошел к зданию.
Ему хотелось выпить и закурить, и найти силы отключить свои чувства как социопат. Жизнь стала бы намного легче, лишись она эмоций: не надо тратить энергию на чрезмерную реакцию, гнев, сожаление. Если все будет продолжаться в том же духе, он раньше времени загонит себя в могилу.
– Они не собираются сотрудничать, – заявил Вайс. – Эти парни из тех, кто отстегивает адвокатам по три сотни в час, просто потому, что те хорошо смотрятся в костюмах от Брукс Бразерс.
– Ну, вызовут они своих псов, – рявкнул Лэндри, – что с того?
– Я просто говорю.
– Я и не жду, что они станут сотрудничать. Хочу немного увеличить напряжение. Отказ от ДНК-теста лишь выставит их виновными.
– В получении группового тарифа на минет, – добавил Вайс. – До раскрытия этого убийства нам еще очень далеко.
– Они называют себя алиби-клубом, – сообщил Лэндри.
– Алиби-клубом? Где ты это слышал?
– От девчонки Перкинс, – ответил Лэндри, что было не совсем ложью. – Она рассказала, что на их вечеринках некоторые вещи выходили из-под контроля.
– Перкинс была там в субботу ночью? Я думал, она ушла.
– Она пыталась уговорить Маркову не оставаться.
Вайс остановился и посмотрел на него.
– Когда она все это тебе рассказала? Утром тебе едва удалось из нее имя вытянуть.
– Может, ей просто не понравился ты, Вайс, – предположил Джеймс.
– Отвали.
– Пойдем, покончим с этим, – позвал Лэндри и вошел в бар "Седьмой чаккер".
Заведению "У Магды" было до него далеко. Красивый, отделанный под старину бар, на стене плазменный экран, транслирующий поло-матч, официантка, которая не выглядела так, словно дважды в день нуждалась в бритье. Он прошел прямо к столу, где сидели Броуди, Уокер и Барбаро. Вайс занял столик Себастьяна Фостера.
Лэндри сурово посмотрел на Барбаро. Не пристало парню быть таким красивым. Мысленный образ, как испанец касался Елены, вызвал прилив обжигающей злости.
– Приношу извинения за недоразумение, мистер Барбаро, – не очень искренне произнес Лэндри. – Когда дело касается мужчин, причиняющим вред женщинам, мне как на любимую мозоль наступают. От этого убийства я весь на нервах.
– Понятно, – в тон ему ответил Барбаро. – Вы друг мисс Эстес?
– Я бы не сказал, скорее нет. Она обнаружила тело Ирины Марковой.
– Она была детективом, – сообщил Джим Броуди. – Вам двоим есть, что вспомнить.
– Нет, – ответил Лэндри. – Нечего. Уверен, мистер Уокер осведомлен о мисс Эстес больше меня.
И без того мрачный Беннет Уокер нахмурился. Испорченный богатый ребенок за сорок. Будь они детьми на игровой площадке, Лэндри надрал бы ему задницу. Он удивлялся, что в свое время Елена запала на этого парня и даже решила за него выйти, посчитав это хорошей идеей. С другой стороны, он не мог представить, чтобы Елена вообще за кого-то выходила замуж. Она была такой недоверчивой, такой циничной. Беннет Уокер, должно быть, внес в это большой вклад.
– Что привело вас сюда, детектив? – спросил Броуди. Он приподнялся в кресле, ну просто радушный хозяин, половинка сигары торчала из уголка его рта.
– Мы не похожи на членов клуба? – поинтересовался Лэндри. Он глянул на Вайса, тот пожал плечами.
– Не обижайтесь, мальчики, – ответил Броуди, – но если у каждого из вас семизначный или более банковский счет, вам один черт надо иметь еще одну работу.
– Мы пытаемся отсеять некоторых людей из списка возможных подозреваемых, – сообщил Вайс.
– Вы можете вычеркнуть из него всех нас, – предложил Броуди. – Я думал, утром мы все прояснили.
– Не то, чтобы мы вам не доверяли, – ответил Лэндри. – Но это век криминалистики. Мы собираем образцы ДНК у мужчин, с которыми Ирина Маркова проводила время в ночь исчезновения. Просто небольшой соскоб с внутренней поверхности щеки. Ничего страшного.
Броуди вскинул брови.
– Образцы ДНК? А вот для меня звучит, как слишком большое дело.
– Это в целях отсеивания, – пояснил Вайс. – Если вы ничего не делали с девушкой, то никакой проблемы нет.
– А вот для моего адвоката, это будет проблемой, – вставил Уокер, поднявшись со стула и намереваясь прервать беседу.
– С чего бы это? – осведомился Лэндри. – Потому что однажды вас уже считали подозреваемым в сексуальном нападении?
– Из-за подобного отношения, – ответил Уокер, тыча в него пальцем. – Меня никогда ни в чем не обвиняли. И у меня нет никакого желания, чтобы мое имя склоняли на все лады в связи с этим убийством.
– Поздновато спохватились, – заметил Лэндри. – В ночь убийства вас видели в компании Ирины Марковой. Удивлюсь, если это не появится в одиннадцатичасовых новостях. Вы могли бы позвонить домой и предложить жене лечь пораньше.
Уокер буквально писал кипятком. Лэндри видел пульсирующую артерию на его шее.
– Вы слили эту информацию прессе?
– У меня есть дела поважнее, – отмахнулся Лэндри. – Средства массовой информации сами очень хорошо раскапывают компроматы. Вам уже следует знать, как это работает.
Уокер обратился к Броуди:
– Я не потерплю подобных нападок, а ты?
– Нет, конечно, нет. Я собираюсь обедать, – равнодушно ответил Броуди. – Детектив Лэндри, если хотите получить предписание суда, валяйте. Потом можете поговорить с моим адвокатом.
– Это и меня касается, – заметил Уокер. – Я слишком хорошо знаю, как подделывают улики, чтобы сделать кого-то виновным.
Лэндри пожал плечами:
– Как пожелаете. Но с учетом вашего прошлого, отказываясь от теста, вы выглядите чертовски виновным, кем, возможно, являетесь на самом деле. Потом не приходите ко мне плакаться, когда новость появится во всех газетах.
Лицо Уокера покраснело, на лбу выступили бисеринки пота. Он привык получать, что хотел. Определенно тогда, в прошлом, когда он проходил по делу об изнасиловании и нападении, его приняли обратно в лоно неприлично богатых. У него были деньги, а у его жертвы – нет. В глазах жителей Палм-Бич этот факт делал его мишенью, а ее – лгуньей, желающей содрать с него денег за молчание.
Лэндри припомнил все, что удалось собрать по делу. Он не думал как миллиардер, он думал как коп. И коп вынес заключение: Уокер виновен и легко откупился от тюрьмы, словно сыграл в "Монополию".
Уокеру хотелось его ударить. Лэндри это чувствовал, видел в глазах мужчины. Джеймс нашел его реакцию забавной и улыбнулся.
– Хотите за это дать мне под зад? – спросил Лэндри. – Валяйте. Буду несказанно счастлив привлечь вас за нападение на офицера полиции.
Вмешался Броуди:
– Беннет, идем. Шеф-повар ждет нас.
Остальные застыли в напряженном ожидании. Никто не сказал ни слова, все ждали ответа от Беннета. Уокер молчал, и тогда Пол Кеннер, бывший бейсболист, встал и хлопнул того по плечу.
– Идем, приятель, стейки уже зовут меня по имени. – Он прошел мимо Уокера и медленно направился к двери в дальнем конце комнаты.
Уокер продолжал таращиться на Лэндри.
– Шериф услышит о вашем поведении от моего адвоката.
Лэндри рассмеялся:
– Вы сейчас не на Острове. Это реальный мир. Когда я делаю свою работу, вы не можете мне угрожать или пытаться откупиться. Если вы в списке, то вы в списке, мистер Уокер. Вы возможный подозреваемый, как и остальные. И подобное поведение только продвигает ваше имя в начало списка подозреваемых.
Богатому мальчику нечего было ответить. Лэндри просто стоял там. Он простоит так всю ночь, ожидая, что Беннет пойдет на попятную и сдастся. Он не должен, но может. Беннет прошел вместе с Кеннером и Броуди к двери, которая, очевидно, вела в тайную столовую исключительно для членов клуба. Остальные последовали за ними.
– Я думал, что этот не в группе, – заметил Вайс.
Лэндри наблюдал за тем, как Барбаро направился к выходу.
– Возможно, а может, и нет.
Они последовали за испанцем. Барбаро повернул за угол и прошел по тротуару в сторону мужского туалета, но внезапно остановился и обернулся к ним.
– Я пройду ваш тест, детектив, – обратился он к Лэндри. – Мне нечего скрывать.
– А как же ваши друзья?
– Испорченные богатые люди. Как я уже говорил сегодня ранее: богачи не такие как мы с вами. У них есть определенные ожидания, как к ним должны относиться.
– Они заноза в заднице, – прямо заявил Лэндри.
Вайс достал пластиковый контейнер и стерильный тампон.
– Вы согласны провести процедуру прямо здесь? – уточнил он. – Вам не требуется присутствие адвоката? Вы не думаете, что мы собираемся химичить с материалом? Не собираетесь подавать на нас в суд за нарушение ваших гражданских прав?
– Мне нечего скрывать, детектив. Ни по одному из перечисленных вами пунктов не придется хлопотать, потому что вы не обнаружите мою ДНК среди имеющихся у вас образцов.
Процедура заняла несколько секунд. Тампон в рот, соскоб с внутренней поверхности щеки, тампон в контейнер, готово.
Когда все было сделано, Барбаро развернулся и направился обратно в здание.
Вайс обратился к Лэндри:
– Ну и как тебе это нравится?
– Я был бы более счастлив, будь у нас образец Уокера.
– У тебя что, вроде стояка на этого парня? – удивился Вайс. – В чем дело?
– Двадцать лет назад он отправился под суд по обвинению в нападении и изнасиловании. Дело развалилось, и его отпустили, – объяснил Лэндри. – Этакий Уильям Кеннеди Смит . Богатый парень из известной семьи, а у жертвы ломаного гроша за душой не было.
– Его слово против ее слова.
– В конце концов она так ничего и не сказала. Внезапно отказалась давать против него показания.
– Уокер от нее откупился.
– Это лишь мои предположения.
– С тех пор прошло двадцать лет.
– Тигры не меняют свой окрас, – возразил Лэндри. – Особенно если однажды вышли сухими из воды.
– И за все эти годы его ни разу не поймали.
– Кто знает? Может, он стал открыто платить за грубый секс. Возможно, поколачивает жену, но за пределы семьи это не выходит. Не знаю, – произнес Лэндри. – Но я абсолютно уверен: он ведет себя так, словно ему есть, что скрывать. К тому же я видел снимок, где он сидел с Ириной Марковой в ночь ее исчезновения.
– Мне ни один из них не нравится, – поделился Вайс. – Думаю, они лгут чаще, чем дышат. Строят из себя невесть что и требуют к себе особого отношения, как будто их дерьмо не воняет. Да их всех надо за решетку отправить только потому, что они такие придурки. Пусть там попробуют свои права покачать.
Вайс поехал с образцом в лабораторию. Лэндри последовал за ним, но направился в убойный отдел. Усевшись за свой письменный стол – из коллекции уродливых старомодных парт цвета бронзы, от которых отказались школьные учителя – он надел очки для чтения, нажал пару клавиш и вернул экран компьютера к жизни.
Он вывел на экран газетные статьи об аресте и судебном процессе Беннета Уокера и снова внимательно просмотрел. Когда утром Лэндри первый раз откопал эту грязь, реакция, что Елена ничего ему не рассказала, была сильной. Он не чувствовал уверенности, что может точно назвать свои эмоции: злость, возможно, душевная боль. Лэндри не нравилось быть вычеркнутым из ее жизни.
Забавно, но когда они начали встречаться, ни один из них не рассказывал о своей прошлой жизни. Лэндри это никогда не волновало. Он об этом даже не задумывался. Какой смысл в обсуждении событий двадцати и тридцатилетней давности?
Теперь он чувствовал, что Елена намеренно держалась от него на расстоянии.
Сначала сделал, потом подумал. У Елены было полное право спустить на него собак. Он вел себя как придурок.
Джеймс снова перечитал статьи о Беннете Уокере, только теперь между строк. В те времена Лэндри не жил во Флориде. Он был в курсе дела из случайных выпусков новостей, но и то немногое, что знал, уже забыл. Копание в деталях преподнесло сюрпризы, не последним из которых оказался тот факт, что когда-то Елена собиралась за Уокера замуж.
Адвокатом защиты был Эдвард Эстес, отец Елены. Человек, известный тем, что искаженными фактами сбивал присяжных с толку и вводил их в заблуждение, таким способом освобождая своих клиентов, какими бы отъявленными преступниками они не были.
В деле Уокера Эстес опирался на "проверенные" факты, доказывающие вину самой жертвы. Девушка вела распутный образ жизни, любила жесткий секс, в семнадцать лет сделала аборт. Она соблазнила Беннета Уокера. Напросилась на неприятности. И выдвинула против него обвинения только для того, чтобы вытрясти деньги.
Лэндри посмотрел на фотографию жертвы, доставленную в госпиталь на второй день после нападения. Она выглядела так, словно попала под грузовик. Никто не попросит настолько грубого секса. Эта девушка была самой настоящей жертвой.
Он мог лишь представлять, как Елена отреагировала на план сражения отца. Она – человек, верящий в справедливость. Ее отец верил в победу. Елена давала обвинительные показания против своего, тогда еще, жениха, который должен был придерживаться версии дорогого старого папочки. Собственная дочь саботировала громкое дело, разрушив алиби его клиента, что тот якобы был с ней во время нападения.
В прессу просочились истории, будто Елена не более чем отвергнутая женщина, жаждущая мести, что у нее имелось богатое прошлое любительницы шумных загулов, и, возможно, она эмоционально нестабильна.
Лэндри не задумывался, откуда пошли это истории. Их распускал лагерь Беннета Уокера, а главным в этом лагере был Эдвард Эстес.
Ее собственный отец действовал против нее ради победы в деле.
– Почему я должна тебе верить, Джеймс?
Ее жених оказался насильником, а отец предателем во имя достижения собственных целей.
Почему она вообще должна кому-то верить?
Она не должна.
Она и не верит.
Включая его.
Глава 26
Как я и предполагала, он ждал меня на въезде в Палм-Бич-Пойнт. Алексей Кулак.
Свет моих фар выхватил из темноты стоявшего возле своей машины русского. С тех пор, как я видела его в последний раз, Кулак взял себя в руки. Выглядел аккуратным, даже щеголеватым, в пошитом на заказ коричневом костюме. Побрился и причесался. Алексей Кулак походил на бизнесмена в ожидании автослесаря, чтобы тот осмотрел и заменил пробитую покрышку. Нетерпеливого бизнесмена.
Я съехала на обочину, припарковалась и запустила руку в скрытую панель в дверце машины. По крайней мере, на этот раз я лучше подготовилась.
Вышла из машины и направилась к нему, свободно опустив руки вдоль тела.
– Мистер Кулак, – поздоровалась я, останавливаясь вне пределов его досягаемости.
– Что ты выяснила? – спросил он, опуская светские условности.
– Ничего.
– Ничего? Не говори мне "ничего", – рявкнул он.
– Тогда что ты хочешь, чтобы я сказала? Мне следовало состряпать какую-нибудь историю?
– У тебя язык хорошо подвешен.
– Ну, тогда уволь меня. Я завалила собеседование на эту работу.
Я вышла из света фар, продолжая стоять к ним спиной, что позволяло четко видеть Кулака, но блики и моя тень мешали ему смотреть на меня. Моя наглость его не впечатлила.
– Вам известно, как я увольняю людей, мисс Эстес? – тихим голосом спросил он.
– Большой чан и сто пятьдесят литров кислоты?
Он улыбнулся как акула, выглядев при этом таким же смертельно опасным.
– Хороший вариант. Возможно, мне следует добавить его в свой репертуар. Хочешь первой его опробовать?
– Нет, – спокойно ответила я. – Ты хочешь узнать, кто убил Ирину?
– Да.
– Тогда позволь мне делать свое дело.
– Ты полдня провела с этими людьми.
– Верно. Ты хотел, чтобы за выпивкой я спросила у этой компании, а не убил ли Ирину кто-нибудь из них? И один тут же встал и признался: "Ну да, это я ее убил, а почему ты спрашиваешь?"
Не это он хотел от меня услышать. Кулак сделал два агрессивных шага в мою сторону и занес мощную руку, чтобы ударить меня или схватить.
Я выдернула свой девятимиллиметровый из-за пояса и впечатала ему прямо промеж глаз, остановив наступление.
– Не трогай меня, мать твою, – произнесла я совсем другим тоном.