– Ха-ха, ей простительно не знать. Она еще такая молодая, – снисходительно улыбнулся Воскобойников.
– Но из перинатального-то периода уже вышла, – подколол Сергей.
– Вышла! – не поняла юмора Юлечка. – И пришла вот пригласить вас на танец. – Юное дарование послало призывный взгляд Илье Болотову.
– Отличная идея, красавица! Давай потанцуем! – Сергей бросился грудью на амбразуру, встав между ней и Ильей. – А ему шепнул: – Или ты мой друг, или ты риелтор хренов.
Ошарашенная Юлька вынуждена была отправиться танцевать совсем не с тем кавалером.
– А вы что хотели, Евгения? – холодно поинтересовалась Эльвира Павловна.
– Я?! – Женя оторопела.
Все шло наперекосяк.
– Евгения, наверное, тоже хочет потанцевать? – Владислав Степанович явно принял ее появление на свой счет.
Одумалась девка. Клинья к нему подбивает. Но поезд уже ушел. Он бы с удовольствием с Юлечкой потанцевал.
– Да нет. Я так… Уже ухожу… – невразумительно ответила Женя.
Глупо получилось. До идиотизма. Но хоть посмотрела на него вблизи…
– Можно вас пригласить? – Это сказал Илья.
И сказал, кажется, ей. А может быть, все-таки Эльвире Павловне?
Нет, Жене. Он шагнул к ней, взял за руку и повел на середину зала.
"Не обольщайся, это Сережка, – подумала Женя. – Ну конечно, Сережка раскрутил друга на благотворительную помощь. Хотя какая разница. Главное – целую песню мы будем рядом…"
Песню Scorpions. "Ветер перемен". Пронзительно красиво.
Она осторожно положила руки ему на плечи, сохраняя дистанцию. Но он почему-то прижал ее к себе. Его щека коснулась ее виска. Так нечестно! Она не смогла унять дрожь в коленках, и ладони моментально вспотели. Не хватало еще испортить его дорогой костюм…
Он не знал, что делать. Сережка прав. Он – риелтор хренов, который совершенно непрофессионально рассуждает о смене жилплощади. Кого он пытается обмануть? Квартира – это не для нее, а для него отступные, чтобы совесть не мучила…
Как там сказал его лучший друг: "Себя приговорил, но ее за что?" Он виноват перед ней. И нужно объясниться, извиниться, попрощаться, что ли. Но он не смог заставить себя начать этот разговор. С Женей ему вообще было трудно вести себя отстраненно и вежливо, хотелось совсем другого…
Песня кончилась. А с ней и Женины силы. Утренний визит несчастной матери, недавняя проработка на "педсовете", невероятная близость Ильи, истерическое поглощение еды и шампанского – все это не могло пройти бесследно. Женя почувствовала привычную дурноту. Зажала рот рукой и опрометью бросилась вон из зала.
Посещение санузла, как обычно, принесло облегчение, но на выходе ее опять ждали. На этот раз не ревнивая жена с плакатом "Руки прочь от моего мужа!". А тот самый муж.
У дверей женского туалета мялся вице-президент "Чугунмета". И вид имел крайне обеспокоенный.
– Жень, ты беременна? – прямо спросил он.
Глава 12
С чувством выполненного долга Сергей ушел с корпоративной вечеринки. Юлечку он обезвредил, а больше его шефу ничего не угрожает.
Сергей поехал к Маше. Она была дома и сама открыла ему дверь.
– Маш, нам нужно поговорить, – заявил он с решительным и одновременно покаянным видом. – Ну я, наверное, перегнул палку. Накричал на тебя. Прости!
Она повернулась к нему спиной, продефилировала в свою комнату и демонстративно уткнулась в учебник. Ей не хотелось сейчас выяснять отношения. У нее были другие проблемы: утреннее нездоровье, дорога, экзамен. Вполне возможно, что ей больше никогда не захочется выяснять отношения с Сергеем.
– Солнышко, ну хватит дуться. Посмотри на меня. – Он присел на край ее кровати.
– Я не дуюсь, я удивляюсь. До чего ты дошел? Опустился до шантажа! – Ей надоело играть в молчанку, ей захотелось вынести приговор.
– Это что-то новенькое, – заинтересовался Сергей. – Во время нашей последней встречи я всего лишь торговал информацией…
– Можешь не оправдываться, – прервала его Маша. – Ну… так сколько я тебе должна заплатить, чтобы ты оставил меня в покое?
– Милая, это бесценно! – усмехнулся он. – Но ты должна, просто обязана объяснить, при чем здесь шантаж.
– При том! – Маша извлекла из учебника листок бумаги, который до этой минуты исполнял роль закладки, и швырнула им в Сергея.
Он развернул лист и внимательно изучил.
– Так, кто-то требует деньги в обмен на молчание о твоих проделках в особняке. С чего ты решила, что это я?
Похоже, ей совсем скверно. Она не желает доверять никому.
– Маша, мне иногда кажется, что ты теряешь память. Я не шантажист. Я тот, кто от тебя без ума. Мы вместе столько пережили, или ты забыла? Я тот, кто заставляет тебя улыбаться и стонать. Я…
– Да, иногда ты бываешь кстати, – вынуждена была согласиться она.
– Маша, я не присылал тебе этой дурацкой записки. Кстати, где ты ее нашла?
– В моей сумочке. После поминок.
– Меня туда не приглашали, – напомнил он.
– Ты к нам ходишь как к себе домой. Ты был здесь накануне и мог…
Ее остановили его укоризненный взгляд и телефонный звонок. Маша взяла трубку и услышала мужской голос:
– Мария Болотова? – Она даже вздрогнула, голос казался каким-то замогильным.
– Допустим.
– Пора платить по счетам. И я объясню вам, как это сделать. Вы возьмете у своего папочки двадцать тысяч долларов, положите в черный непрозрачный целлофановый пакет. 31 декабря, то есть послезавтра, вы опять обратитесь к папочке, попросите у него его машину, конечно не роскошный "бентли", он слишком заметный. Что-нибудь попроще, например "ауди". И ровно в полдень на сотом километре трассы Москва – Крым, после деревни Усатово, вы выбросите пакет с деньгами на обочину по ходу движения. Потом развернетесь и не оглядываясь уедите. Если вы обратитесь в органы, все узнают о том, что произошло в особняке. К тому же не могу обещать, что в вашей семье снова не случится какой-нибудь взрыв. Так что без глупостей. Согласитесь, двадцать тысяч не такие уж большие деньги… Итак, двадцать тысяч, черный целлофановый пакет, "ауди", полдень 31 декабря, сотый километр, после Усатова…
Маша зачарованно слушала сначала инструкцию, а потом гудки отбоя. Сергей заметил, как вытянулось ее лицо уже в начале разговора, и догадался включить громкую связь. Концом беседы наслаждались они оба. Пока Маша непонимающе хлопала глазами, Сергей анализировал:
– Значит, все серьезно. Это не просто глупая записка, а самое настоящее вымогательство. Что ж, парень не на тех напал. Будет ему не двадцать тысяч, а двадцать лет где-нибудь явно не здесь.
– Но он же запретил обращаться в милицию, – растерянно пробормотала Маша, вдруг утратившая весь свой воинственный пыл.
Теперь она была искренне рада, что Сергей рядом с ней. Одна этот кошмар она не пережила бы. Голос, какой-то придушенный и при этом уверенный, которому страшно возражать, неприятно поразил ее. Раньше ей казалось, что такое бывает только в фильмах. А теперь ей, именно ей пригрозили еще одним взрывом. Больнее ударить было невозможно. Бог с ним, с особняком, но голос знал ее самое уязвимое место. И это было самым жутким.
– Мы разберемся с этим шантажистом и без милиции, – заверил Сергей.
С кем, как не с начальником службы безопасности, Маша могла ощущать себя в безопасности?
Беременна?! Женя вдруг представила, что это вовсе не вопрос, а утверждение:
– Жень, ты беременна.
Это значит, что она больше никогда не будет одна. У нее будет ребенок.
Увы, рассчитывать на такое с ее везучестью не приходилось.
– С чего вы взяли? – вырвалось у нее.
– Разве постоянна тошнота не признак… – не слишком уверенно предположил Илья.
Постоянная тошнота? Ах да, Елена Анатольевна…
– Вам не о чем беспокоиться, – заверила она его.
Забавно! Конечно, она не похожа на хищницу, которая потребует свою долю акций "Чугунмета" в наследство ее ребенку. Их с Ильей ребенку. Но в тихом омуте черти водятся. Видимо, даже возможность такого поворота потенциального отца сильно напрягает.
– Я не спрашиваю, есть ли мне о чем беспокоиться. Я задал тебе совсем другой вопрос. – Он был слишком серьезен.
– Простите. – Она вдруг вспомнила, что с начальством лучше не спорить. – Нет, я не беременна. И ни вам, ни Елене Анатольевне беспокоиться не о чем.
– Значит, у тебя какие-то другие проблемы? – не отставал он. – Нужно пройти обследование.
Не нужно ей никакого обследования. Она с детства не может контролировать себя, наедается до дурноты, когда волнуется. А в последнее время только этим и занимается. Волнуется и наедается. Наедается и волнуется.
– Илья Игоревич, со мной все в порядке. – Женя даже попыталась изобразить бодрую улыбку. – Правда, никаких проблем.
– Ты себя в зеркало видела? – усмехнулся он.
Бледное лицо, несчастные глаза. Ей бы "Антигрустин" рекламировать – до применения. Ну а потом – крупный план Юлечки. Мол, почувствуйте разницу.
– Я видела себя в зеркало, – обиделась Женя. Она, конечно, на комплименты не рассчитывала, но все же… – Не волнуйтесь, впредь я будут работать только с печатными СМИ. Извините, мне надо идти.
– При чем тут СМИ? Я говорю о твоем здоровье. У тебя усталый вид. Давай я отвезу тебя домой, – предложил Илья.
Она посмотрела ему прямо в глаза. Он хочет вернуться в ее жизнь? Вряд ли. Скорее это обычная вежливость или чувство вины. Но Елена Анатольевна поймет все неправильно, если узнает.
– Спасибо, не нужно. Меня ждут, – соврала Женя.
Илье оставалось лишь смотреть ей вслед.
Вадиму Уфаеву совершенно не нравилось дело, которое он расследовал. Мало того что убийство Анатолия Фроловского было абсолютным глухарем. Следователь много раз кормил этих птичек с руки. Соблюдал все необходимые формальности, заполнял протоколы, назначал экспертизы и приостанавливал дело из-за отсутствия лица, которое можно было бы привлечь в качестве подозреваемого. Теперь вроде все то же самое. Осмотр места происшествия, допросы свидетелей, они же подозреваемые. Не официально, конечно, а по оперативным данным. Экспертиза, которая ничего не дала: ни отпечатков на пистолете, дверной ручке внутри комнаты и спинке кровати. Видимо, все тщательно вытерли. Ни уличающих следов пороха на руках.
Редкий случай – Вадим не сочувствовал жертве. Чем больше он узнавал, тем меньше сочувствовал. Да и безутешная дочь, как выяснилось, не так проста. Если, не сняв траур, кинулась искать варианты, как повыгоднее распорядиться наследством, в которое она даже еще не вступила.
Но больше всего Вадима смущал стрелок-некрофил. Следователь затребовал информацию по другим его жертвам. И сегодня полдня изучал отчеты судебных медиков, баллистов, снимки с мест происшествий и даже газетные статьи. И чем больше изучал, тем больше сомневался. Вроде бы, с одной стороны, почерк совпадает. С другой стороны – нет. С таким же успехом убийцей Фроловского может оказаться подражатель, который прочитал про стрелка-некрофила в газетах, после чего разрядил пистолет в жертву не сразу и как придется. С временным промежутком и в форме креста.
Размышления Уфаева прервал звонок. Вадима вызвал к себе начальник следственного комитета, в кабинете у которого оказались еще прокурор области и начальник регионального управления ФСБ.
– Вадик, для тебя есть подарок к празднику. Мы нашли тебе убийцу Фроловского, – огорошил следователя босс.
– Вадим Алексеевич, к вам большая просьба. – Чекист был куда официальнее. – Нужно "закрыть" одного человечка. Спрятать в СИЗО. Очень нужный человечек. Скупцов Виталий, может, слышали?
Вадим не слышал и не мог слышать, пока ему не дали почитать сверхсекретное досье. Виталий Скупцов – киллер по кличке Скупой, заваливший не одного и не двух криминальных авторитетов. Правда, заказы и оружие он получал не только и не столько на бандитских сходках. Он предпочитал работать в кабинетах с дубовыми панелями и кожаной мебелью, с рядком телефонов на массивном столе. Люди в погонах были надежнее пацанов с наколками и распальцовкой. Платили без обмана и в случае крайней необходимости могли предоставить по-настоящему надежное укрытие, правда, без удобств – нары. Сейчас пришло время очередной крайней необходимости.
Клиент "в законе" поручил Скупому заказ, исполнение которого законные клиенты никак не могли допустить. В прошлый раз он убрал бандита по кличке Финн. Шесть лет назад тот пошел против главаря своей банды, расстрелял его прямо в центре города, рассчитывая стать хозяином группировки. Но не тут-то было. Его сдали ментам. Он отсидел за бандитизм, вернулся и вновь заявил свои претензии на криминальный престол. Однако, вместо коронации, ему устроили пышные похороны, против которых никто особенно не возражал.
Однако теперь Скупому предстояло стрелять в начальницу налоговой инспекции одного из районов. Заказал женщину собственный муж. Какое-то время он доил предпринимателей, прикрываясь именем супруги. А она закрывала на это глаза, пока не завела любовника, не захотела развода и раздела имущества. Муж в одночасье мог лишиться кормушки, машины, квартиры и влияния в определенных кругах. Он предпочел потратиться на киллера, надеясь стать богатым вдовцом.
Блестящий план, которому не суждено было сбыться. Из-за того, что киллера, уже получившего аванс, замели по другому делу – делу об убийстве экс-депутата Государственной думы.
Так Вадиму напомнили, что бывают правильные наемные убийцы, которые убирают только "кого надо". И твердо стоят против контрольных выстрелов в женщин и детей.
– Мы очень громко прокричим, что в убийстве Фроловского подозревается именно Скупой. Не стрелок-некрофил, но тоже фигура, – подвел итог прокурор.
– У меня два вопроса, – сказал Уфаев. – Я думаю, вы поможете судье удовлетворить мое ходатайство о заключении гражданина Скупцова под стражу по подозрению в убийстве. И что же? Он будет осужден по этому делу? А как же настоящий стрелок?
– А так же как и без Скупцова, – усмехнулся начальник следственного комитета. – Очнись, Вадик! Дело – глухой глухарь, ну начисто лишенный слуха. И нам еще долго этим будут в морду тыкать. Мы же им: мол, работаем, киллеров арестовываем, честь нам и хвала.
– Насчет доказательств не беспокойтесь, – подхватил начальник ФСБ. – Дело до суда не дойдет. Нам бы парня на месяц-другой спрятать. Потом все уляжется, его тихо отпустят, прекратив дело "по вновь открывшимся обстоятельствам", и он уедет куда подальше. А его последний заказчик должен в штаны от страха наложить, что все откроется. И будет пылинки с супруги сдувать.
Уфаев не возражал, он вообще удивился, что ему все это рассказали. Могло же быть иначе: в приказном порядке и без долгих объяснений. Неужели все-таки наступила демократия? В любом случае он не пошел на принцип, а пошел в свой кабинет, писать постановление об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу Скупцова Виталия Ивановича.
Женя плелась домой опустив плечи. Конечно, она решила перестать страдать и искать позитив. Но он все не находился. Унизительно, когда тебя обвиняют в профнепригодности и подозревают в желании удержать мужчину посредством беременности. Больше-то удержать нечем…
Ну где его взять, позитив? Хотя бы в кредит, под большой процент. Нет его, хоть плачь. Женя старалась не плакать. И у нее почти получилось. Но потом она подошла к роковому повороту в свой двор.
– Привет, обезьяна с гранатой, – услышала Женя развязный голос.
Накаркала, ее действительно поджидали. Тот самый свидетель ДТП. Видимо, он торчит поблизости каждый вечер. Наверное, живет неподалеку.
– Здравствуйте, – поздоровалась она.
– Я-то на здоровье не жалуюсь. А вот Настьке совсем плохо.
– Настьке? Вы знакомы?
– Не твое дело на хрен. А знаешь, какое дело будет твое? Уголовное. Сбила человека, да еще скрылась с места происшествия.
Да, сегодня выпила не одна Женя. От парня явно несло спиртным.
– Но вы же сами сказали, что пострадавшую нужно в больницу везти…
– Я-то здесь при чем? Ты сбила – тебе и отвечать. По всей строгости закона на хрен. Или не хочешь отвечать? Мы можем договориться.
Женя меньше всего желала договариваться с этим противным типом. С матерью пострадавшей – пожалуйста. А этот-то куда лезет? Как оказалось, в кошелек.
– Ну ты это… плати на хрен. А то я в милицию позвоню и шепну им номер твоей машины.
Дворовый вымогатель. Приятно познакомиться. Настя и ее мама зла на Женю не держат. А этот держит карман шире. Решил вот деньжат срубить.
– Мы с Настиной мамой обо всем договорились, – попыталась вразумить его Женя.
– Плати давай, – рявкнул парень. – Хуже будет на хрен…
Женя решила не связываться с любителем острой закуски, а побыстрее юркнуть в свой подъезд. В надежде, что завтра сосед протрезвеет и успокоится.
Но свидетель устремился следом. Пришлось бежать чуть ли не наперегонки. Женя успела захлопнуть дверь перед носом у вымогателя. Но это был еще не конец.
Женя уже собиралась ложиться спать, когда в дверь ее квартиры позвонили так, будто морские пехотинцы отыскали наконец убежище бен Ладена. Сразу за резким, долгим и требовательным звонком раздался еще более хамский стук. Женя вышла в коридор и посмотрела в глазок. Этого следовало ожидать! На лестничной клетке маячил тот самый парень, и не один, а с плечистым, мордатым дружком. А в руках у них были бейсбольные биты.
– Ну ты, обезьяна, открывай! – громыхал свидетель, стремительно превращаясь в преступника. – Открывай по-хорошему!
Сначала Жене стало смешно. Идиотизм какой-то. Вот тебе и элитный дом. Но рядом-то стоят панельные пятиэтажки и, как в каждом дворе, имеется шпана. Она-то и явилась к Жене с разборкой! И кулаки у них настоящие, и они по-настоящему долбят в дверь ее квартиры. Долбят так, что в комнате дребезжат стекла.
А Женя, как назло, живет одна. И к двери не может подойти мужчина и нормальным басом сказать: "Убирайтесь, я вызываю милицию!" Этих разборщиков как ветром бы сдуло. Но кажется, они были в курсе, что здесь басом не разговаривают. А соседняя квартира еще не заселена.
Матерная брань и удары все не утихали. Женя стояла в коридоре, вздрагивая от каждого из них. Что ей делать? Звонить в милицию? Но она не прописана здесь. Вроде бы Илья подарил ей это гнездышко, но официально документы еще не оформлены. Если она вызовет милицию, они потребуют паспорт с регистрацией.
Да, влипла так влипла.
– Открывай, обезьяна, а то хуже будет. – Незваные гости перешли на зловещий шепот.
В квартире у Жени неожиданно погас свет. Парни на лестничной площадке вырубили электрический считок, а значит, и телефон.
– Откроет, никуда не денется, – не сомневался свидетель, который на самом деле был вовсе не свидетелем.