Сама она и ее покойный муж Курт были детьми немецких иммигрантов, которые, не приняв гитлеровский режим, перебрались в Америку. Оба получили в детстве традиционное немецкое воспитание, которое Берта привыкла считать единственно правильным. То же мировоззрение она старалась привить и своему Арни. В общем и целом ей это удалось. Однако сделанный сыном выбор спутницы жизни вызвал у Берты недоумение, которое затем переросло в раздражение, а позже - в открытую неприязнь.
Но Берта была слишком умна, чтобы при сыне показывать истинное отношение к невестке. Когда они собирались за обеденным столом, с бледных уст Берты не сходила улыбка. Иные назвали бы ее постной, однако на это можно было возразить, что, мол, такая у человека внешность. Действительно, худая, с впалыми щеками и несколько вытянутой физиономией Берта Кауфман производила такое впечатление, будто радости жизни ей давно не милы, а что касается отношения к окружающему миру, то он не оправдал ее ожиданий, а потому вообще не заслуживает внимания.
Ну кто, скажите на милость, мог предположить, что Арни - умный, красивый молодой мужчина, преуспевающий бизнесмен - выберет в жены эту девчонку, отпрыска каких‑то…
В этом месте ход мыслей Берты застопоривался, потому что в голове у нее возникало словечко "макаронников", однако она не могла себе позволить так думать, потому что это было бы политически некорректно. Все‑таки почти всю свою жизнь, за исключением первых пяти лет, Берта провела в Америке и идеи этой свободной, Богом благословенной страны - во всяком случае, таковой являлась официальная точка зрения на вещи, - прочно вошли в ее сознание.
Но, что бы Берта ни думала, ее явные и тайные действия были направлены против Люччи. Скорее тайные, чем явные.
Со временем Люччи поняла, что Берта относится к ней, как к занозе в пятке. Однако она даже вообразить не могла, какую гнусность тайком готовит ей свекровь.
Положение осложнилось еще и тем, что Люччи, сама того не ведая, подыграла Берте. Ох, если бы она знала, какой козырь вручает той! Правда, Берта тогда играла втемную, козырь обнаружился несколько позже.
- Что же ты молчишь? - хмуро произнес Арни. - Я виноват?
Люччи кивнула.
- И ты в том числе. Я тоже виновата, но не так, как ты думаешь.
А еще кто? Ты сказала "в том числе", это подразумевает некую множественность. Имеешь в виду своего любовника? - Губы Арни презрительно скривились.
- Разумеется, хотя он мне не любовник… Он, можно сказать, нанятый работник.
Арни присвистнул.
- Это что‑то новенькое! Не знал, что ты еще и платила за то, чтобы с тобой спали. Кстати, замечу, моими деньгами, ведь своих у тебя не было.
На миг Люччи задохнулась от ярости. Да кто он такой, в конце концов, чтобы так ее унижать! Однако в следующую минуту постаралась взять себя в руки, вспомнив об Элси, судьба которой полностью зависела от настроения Арни.
- Платила не я, - сдержанно произнесла она.
Арни ухмыльнулся.
- О, похоже, сейчас выяснится, что речь идет не о классическом любовном треугольнике, а скорее о квадрате! Кто же четвертый, дорогая?
- Берта, - глухо обронила Люччи.
Он вновь остановился, в упор взглянув на нее. Усмешка медленно сползла с его губ.
- Боже, что за чушь ты несешь! Уши вянут. Или так проявляется действие введенного тебе врачом препарата?
- Я сказала то, что хотела, - твердо произнесла она. - Четвертой участницей той истории была Берта.
Прищурившись, Арни процедил сквозь зубы:
- Ты пытаешься убедить меня, что моя мать платила тому субъекту, чтобы он спал с тобой, моей женой? А тебе не кажется, что это полный нонсенс?
Люччи гордо подняла подбородок.
- Поверь, я была бы счастлива, если бы Берта действительно рассматривала подобную вещь как абсолютно невозможную. К сожалению, она придерживалась иного мнения на сей счет. И платила тому человеку не за то, чтобы он спал со мной, а чтобы в нужный момент только сделал вид, что занимается этим.
Сунув руки в карманы брюк, Арни раза три качнулся с пятки на носок и остановился.
- Демонстрируешь чувство собственного достоинства? Не поздновато ли спохватилась? О подобных вещах нужно было думать раньше. Теперь же ты просто пытаешься свалить вину на другого человека.
Она вздохнула.
- Я всего лишь говорю правду, которую ты, по‑видимому, не в состоянии усвоить.
- Какую правду?! В тот вечер ты лепетала что‑то о племяннике моей матери - якобы я застал тебя с ним, - но тебе следовало бы предварительно изучить историю нашей семьи. - Арни вновь усмехнулся. - У Берты нет племянников! Ни единого. Впрочем, что я горячусь… Ведь я еще тогда сказал тебе то же самое.
Люччи кивнула.
- Помню. Но это свидетельствует лишь о расчетливости Берты. Она понимала, что у меня не возникнет сомнений, и поэтому назвала того парня своим племянником.
Он провел ладонью по лицу.
- Ты с ума меня сведешь! Где здесь логика? Получается, если парень племянник моей матери, то тебе можно кувыркаться с ним в постели?
- Да с чего ты взял, что я ложилась с ним в постель?!
- Я видел, как вы целовались и между вами было полное взаимопонимание. Одного этого достаточно, чтобы прийти к определенным выводам, но, кроме того, существует неопровержимое доказательство - Элси. Если бы не "племянник", она не появилась бы на свет.
- Еще как появилась бы! Повторяю: Элси твоя дочь.
- Это я тебе повторяю: меня месяц не было дома, то есть я не прикасался к тебе. Вернувшись, застал тебя в объятиях другого, на чем мы и расстались, а потом ты позвонила и заявила, что беременна.
- Я не собираюсь с тобой спорить. Только прошу тебя вспомнить, как все было. Действительно, ты месяц отсутствовал, но перед твоим отъездом мы каждую ночь занимались любовью. И предпоследнюю, накануне твоего отбытия, тоже.
- А последнюю нет! - парировал Арни. - Надеюсь, ты помнишь почему?
Люччи прикусила губу. Речь шла о том самом козыре, который она, сама того не сознавая, дала Берте в руки. О если бы ей знать, чем все обернется! Но недаром существует пословица: если б знал, где упадешь, соломку подстелил бы.
В последний день перед отъездом Арни, дуясь на него за то, что он вновь ее покидает, Люччи соврала ему, сказав, что у нее начались месячные. Причем сделала это единственно из мелочного желания наказать его, лишив возможности насладиться еще одной жаркой ночью.
Позже, поняв смысл своей - поначалу казавшейся невинной - лжи, Люччи кусала себе локти, однако изменить ничего не могла. Как известно, слово не воробей.
Арни тогда уехал, будучи уверенным, что после бурных занятий любовью у его жены начались месячные. Сама Люччи ни о чем не волновалась, кроме того, что она вновь остается с Бертой и им придется три раза в день встречаться в столовой, потому что питание порознь было не в традициях этого дома.
Все так и было за одним исключением: на следующий же день после отбытия Арни за ужином появился неизвестный молодой человек. Его внешность ласкала взгляд, темные волосы поблескивали, высокие скулы украшал легкий румянец, полные чувственные губы притягивали взгляд.
- Познакомься, дорогая, - приторно‑сладким голосом произнесла Берта, завидев Люччи на пороге столовой. - Это Зиг, мой племянник. - Затем она повернулась к парню. - А это Люччи, моя невестка.
Давно хотел познакомиться с супругой Арни, - произнес Зиг, поднимаясь из‑за стола и направляясь к ней. Несколько старомодным жестом он поднес ее пальцы к губам. - Очень, очень рад! - Затем, оживленно поблескивая зеленовато‑серыми глазами, Зиг проводил Люччи к столу и элегантным жестом отодвинул для нее стул. - Вижу, слухи о вашей красоте не являются преувеличением.
- Благодарю, - сдержанно ответила она, чувствуя себя вдвойне неуютно: ей придется терпеть общество не только Берты, но и ее племянника. И это в то время, когда мысленно она была с отсутствующим Арни!
В течение всего ужина Зиг проявлял к Люччи повышенное внимание, которое лишь утомляло ее. Она была рада, когда наконец подали десерт. Поковыряв его вилкой, Люччи попрощалась с Зигом и Бертой и ушла к себе. Только гораздо позже, лежа в постели, она подумала, что не видела Зига среди гостей на свадьбе, а ведь, по словам Арни, были приглашены все ближайшие родственники. К сожалению, эта мысль была мимолетной.
С того дня Зиг стал появляться в доме почти каждый день. Данное обстоятельство немного удивляло Люччи, но не настораживало, потому что думала она только об Арни, считая дни до его возвращения.
7
Наконец этот день настал. Арни должен был прибыть домой вечером, но Люччи приготовилась к встрече с утра, а потом весь день только и делала, что поправляла макияж.
Берта велела приготовить праздничный ужин, так как Арни сообщил по телефону, что дело, ради которого он уезжал, удалось.
Ближе к вечеру вновь появился Зиг - вероятно, Берта пригласила его разделить семейную трапезу. Некоторое время тетушка и "племянник" беседовали в саду за столиком, на котором стояла ваза с фруктами, и Люччи была рада, что они ее не беспокоят. Она сидела в их с Арни супружеской спальне, время от времени поглядывая то на часы, то на широкую кровать, на которой лежала специально приобретенная ради такого случая ночная сорочка из тончайшего белого шифона. Когда терпение Люччи приближалось к критической точке, она выходила на балкон и вглядывалась в ту сторону, откуда должен был появиться автомобиль Арни, хотя и понимала, что еще рано.
Во время очередной такой проверки ее окликнула Берта.
- Дорогая, - произнесла та, глядя снизу вверх, - не спустишься ли к нам? Зиг заинтересовался твоим хобби и хочет что‑то с тобой обсудить.
Речь шла о тюльпанах, целую клумбу которых Люччи высадила в отдаленном уголке сада. Ей нравились эти цветы, к тому же занимаясь ими, она в отсутствие Арни обретала удобный повод уединяться, уходить подальше от Берты.
Едва скрывая досаду, Люччи изобразила любезную улыбку и отправилась в сад. При ее появлении Зиг по своему обыкновению встал, и ей показалось, что хотел было вновь поцеловать руку, хотя они сегодня уже здоровались. Она едва сдержала улыбку - тогда ее смешила старомодная галантность этого парня! Хотя она ведь еще ни о чем не догадывалась…
- Оказывается, Зиг тоже выращивает дома, на подоконнике, тюльпаны, - сказала Берта. - У вас одинаковое увлечение. Не покажешь ему свои цветы?
Люччи меньше всего хотелось что‑либо показывать Зигу - она вся была настроена на скорое прибытие Арни, но отказать Берте не могла.
Напоследок оглянувшись в ту сторону, где вот‑вот должен был показаться автомобиль Арни, Люччи повела Зига по дорожке в глубь сада. Он завел беседу, причем говорил исключительно о тюльпанах, пересыпая свою речь названиями сортов и терминами, относящимися к цветоводству. Поэтому у Люччи даже сомнений не возникло, что он действительно увлекается разведением тюльпанов.
Позже, когда у нее появилось много времени для размышлений, она оценила степень подготовки человека, именовавшего себя Зигом. Тот изучил предмет досконально - разумеется, с подачи Берты. Ведь самому ему никогда не удалось бы догадаться, какое у Люччи хобби. И главное, устроено все было так, чтобы прогулка к клумбе состоялась перед самым приездом Арни!
Дальнейшие события врезались в память Люччи навсегда.
Они с Зигом пришли в уголок сада, где росли тюльпаны, и тот принялся восхищаться цветами. Незаметно для себя Люччи и сама увлеклась разговором, начала показывать отдельные экземпляры, которыми гордилась особо. Осторожно ступая, оба зашли прямо на клумбу, потому что так удобнее было рассматривать тюльпаны.
Позже Люччи вспомнила, что Зиг постоянно стремился сделать так, чтобы она стояла спиной к дорожке. Ему это прекрасно удавалось, потому что в ту минуту ее вниманием владел предмет разговора.
В какой‑то момент Люччи, взгляд которой был устремлен на кусты редкостных тюльпанов почти черного цвета, услышала преувеличенно громкое и излишне пафосное восклицание Зига:
- Ах, любовь моя, это выше моих сил, я сгораю от нетерпения!
Люччи удивленно подняла голову, но в следующее мгновение изумилась еще больше, потому что Зиг порывисто обнял ее, плотно накрыв губы ртом, так что она даже пикнуть не могла. Не понимая, что это вдруг случилось с предупредительным и очень деликатным Зигом, Люччи уперлась ладонями в его грудь с намерением отодвинуть… Но не тут‑то было! Зиг стиснул ее так, что в глазах потемнело. В следующее мгновение он задрал подол платья, и через секунду его ладонь легла на ее обтянутые кружевными трусиками ягодицы…
- Позволю себе прервать вас, - раздалось за спиной Люччи.
Арни! - радостно вспыхнуло в ее мозгу. Сейчас он проучит своего нахального родственника!
Однако она ошиблась.
- Мерзавка! Так вот чем ты занимаешься в мое отсутствие?! - срывающимся голосом продолжил Арни. - Завела себе любовника!
Как только прозвучало слово "любовник", Зиг отпустил Люччи и метнулся в кусты жасмина, только ветки закачались. Все произошло так быстро, что она лишь увидела оставшиеся на клумбе следы и втоптанные в землю тюльпаны.
Растерянно повернувшись к Арни, она похолодела: он был в бешенстве. Люччи не только никогда не видела его таким, но даже предположить не могла, что он способен испытывать столь сильные эмоции. Его губы были плотно сжаты, глаза совершенно побелели от гнева и метали молнии.
- Арни… - пролепетала она.
- Шлюха!
- Что ты, дорогой?! - в панике воскликнула Люччи.
- Не называй меня так! - рявкнул он. - С этой минуты между нами все кончено. Если хочешь, беги следом за своим хахалем, а нет - иди на все четыре стороны! Мне ты больше не нужна!
От внезапного дикого напряжения у нее заломило виски.
- Послушай, я вовсе не…
Арни повернулся и зашагал по дорожке обратно к дому. Люччи же осталась стоять посреди клумбы. Несколько мгновений она смотрела вслед человеку, которого любила больше жизни и который навсегда уходил от нее. В одно мгновение произошло нечто настолько ужасное, что сознание просто отказывалось воспринимать это.
Сказать, что Люччи растерялась, - значит ничего не сказать. Сначала ее мозг словно опустел, вместо мыслей возник тихий звон, от которого голова заболела еще больше. Потом будто зазвучал чей‑то голос: что же ты стоишь, милая! Ведь эдак твой Арни действительно уйдет!
Встрепенувшись, Люччи прямо по клумбе бросилась вдогонку за удаляющимся мужем - только стебли тюльпанов захрустели под ногами. Денек для несчастных цветов явно выдался не из лучших.
- Арни! - крикнула она. - Постой! Ты не можешь так уйти. Нам нужно поговорить.
- Не о чем нам говорить, - жестко обронил он через плечо, даже не замедлив шага.
Тогда Люччи почти бегом обогнала его и встала на пути.
- Ну пожалуйста, милый, выслушай меня! Я ни в чем не виновата, правда. Это все Зиг! Он сегодня какой‑то странный. Я никак не ожидала, что он набросится на меня…
Вынужденно остановившийся Арни прищурился.
- Сегодня? Выходит, прежде он таким не был?
- Что ты! - быстро произнесла Люччи, радуясь, что он не отказывается разговаривать. - Зиг был сама любезность. Стул отодвигал, когда я садилась, ручку це… - Она осеклась, сообразив, что про целование руки лучше промолчать. - Гм… А тут вдруг словно взбесился.
Ноздри Арни гневно раздувались и опадали.
- Значит, ты давно знакома с… Зигом? - Произнесено это было таким тоном, словно речь шла о ядовитой гадюке.
- Примерно с месяц, - с готовностью ответила Люччи, не замечая подвоха. Она чувствовала себя без вины виноватой. Действительно, ей не в чем было себя упрекать, однако Арни полагал, что застал ее с любовником, и осознание этого порождало чувство ложной вины. Поэтому на вопросы Арни она отвечала, будто оправдываясь. Поскольку он молчал, Люччи добавила: - Собственно, как ты уехал, так я с Зигом и познакомилась.
- Вот как? Интересно - где? - От тона Арни веяло арктическим холодом.
- Здесь. Нас представила друг другу Берта. Услышав это, Арни задохнулся от негодования.
- Берта?! Моя мать?! Да ты… ты… - Казалось, его душит собственный гнев. - Как ты смеешь приплетать своим шашням мою мать?!
Люччи вспыхнула.
- Никаких шашней я не заводила! А Берта действительно познакомила меня с Зигом, когда тот приехал к ужину. Рано или поздно это все равно произошло бы. А если бы ты не уезжал так часто, то и сам присутствовал бы тогда в столовой.
- Все равно произошло бы? - с оттенком угрозы процедил он.
- Конечно. Ведь Зиг приходится Берте племянником… а тебе, очевидно, двоюродным братом или что‑то в этом роде?
- Ты меня спрашиваешь?
- А кого же еще? Зиг принадлежит к вашей семье, поэтому тебе лучше знать степень родства с ним.
Повисла пауза. Чуть склонив голову набок, Арни разглядывал Люччи, будто впервые видел. Однако его внешнее спокойствие было обманчивым. Когда он заговорил, у Люччи мороз пошел по коже.
- Надо же, какая изобретательность! Признаться, ты меня удивила. Получается, я совсем тебя не знал…
- О чем это ты? - спросила Люччи, охваченная внезапным предчувствием чего‑то очень, очень плохого.
Арни саркастически рассмеялся.
- Будто не понимаешь!
- Н‑нет, - с запинкой произнесла Люччи.
- Боже мой, какое лицемерие!
- Да почему ты так думаешь? Он махнул рукой.
- Тут и думать нечего. И так все ясно.
- Тебе - да! - воскликнула Люччи. - А мне ты можешь объяснить?
Арни вновь смерил ее с головы до ног презрительным взглядом.
- Значит, не желаешь сдавать позиции? Будешь отпираться до последнего?
Она почувствовала, что к глазам подступают слезы отчаяния.
- Ради бога, дорогой, скажи, что ты имеешь в виду?
- То, что тебе не стоит так грубо искажать правду. А проще говоря, нечего лгать.
Твое вранье примитивно, неужели ты сама этого не понимаешь?
- Но… я не лгу! - Люччи казалось, что она пребывает в каком‑то кошмарном сне. Арни говорил так уверенно, будто ей и впрямь все должно быть ясно, однако она не понимала ни слова. И из‑за этого чувство растерянности быстро переходило в ощущение своей полной беспомощности.
- Хорошо, - с усмешкой обронил он. - Если ты так настаиваешь, я объясню… хотя это полная бессмыслица, потому что ты и без того все знаешь. Итак, слушай: твоя вопиющая ложь изначально обречена на провал, потому что мне прекрасно известно, что у моей матери нет никаких племянников. Понятно? Ни единого! Тем более такого, который носил бы имя Зиг. Так что не пытайся водить меня за нос.
Это объяснение еще больше запутало Люччи.
- Как это нет, если сама Берта сказала, что Зиг…
- Ничего она тебе не говорила, ты все выдумала, - процедил Арни. - Моя мать достойная женщина и не станет делать подобные вещи. Ты ведь неглупый человек, вот и посуди сама: зачем моей матери заниматься сводничеством? Ведь речь идет обо мне, ее сыне!
- Но тогда почему она сказала, что Зиг ее племянник? - с мукой в голосе воскликнула Люччи.
Арни потемнел лицом, хотя его взгляд сверкнул кинжальным блеском.
- Прекрати паясничать! Ты и так уже долго испытываешь мое терпение! - Он обогнул стоявшую на его пути Люччи и быстро зашагал по дорожке.
Она бросилась за ним.
- Дорогой! Зачем нам спорить? Ведь мы прямо сейчас можем обо всем расспросить Берту!