- Это очень приятный дом. Не стоит объявлять меня плохим мальчиком только для того, чтобы легче было от меня отделаться.
Элоиза обернулась. Ее сумочка соскользнула с плеча и упала на столик, стоящий между гостиной и кухней. Она бросила ключи в сумку:
- Очень мило с твоей стороны!
Джону не раз доводилось спать в палатках и трейлерах во время первых этапов реставрационных работ, но он не собирался оправдываться перед ней.
- Ты хотела бы жить в большей роскоши? - спросил он.
Его братья осыпали своих жен разнообразными подарками, и, хотя те клялись, что им ничего не нужно, Джон заметил, с каким удовольствием они пользовались всем, что получали.
Он указал на толстую серебряную рамку с фотографией Одри и ее жениха.
- Ты говорила, что должна заниматься подготовкой свадьбы. - Джон постучал по рамке. - Если мы будем жить у меня, тебе не придется убирать или готовить. Ты сможешь принимать спа-процедуры. Хороший массаж снимет стресс в конце дня. Ты, твоя сестра и все подружки невесты могут посетить салон в день свадьбы. Это мой подарок невесте.
Элоиза сняла босоножки на высоких каблуках и поставила их на коврик у двери в сад:
- Тебе не удастся купить меня, как не удалось моему отцу.
Джон последовал ее примеру: снял туфли и поставил рядом с ее босоножками. Интересно, как далеко продвинутся они по пути раздевания?
- Меня воспитали в уверенности, что дело не в том, сколько стоит подарок, а в том, насколько он приятен и нужен, - заметил он.
- Это хорошо. - Элоиза присела на стул.
- Тогда возьми какие-нибудь вещи и поедем ко мне в пентхаус.
Она похолодела:
- Я никуда не поеду.
- Тогда, я полагаю, мне придется устроиться на твоем диване.
Джон внутренне содрогнулся при мысли о том, что ему придется спать на ложе сантиметров на тридцать короче чем нужно.
- Неужели ты действительно хочешь, чтобы мы были вместе? - Ее глаза расширились от шока. - Все женщины в Мадриде знали, какой ты плейбой.
- Был когда-то. А теперь я - женатый человек. - Их обручальные кольца лежали в его номере. Джон сам не понимал, зачем привез их.
Элоиза покачала головой и тяжело вздохнула:
- Сегодня я слишком устала, Джон. Возвращайся к себе в отель. Мы поговорим завтра, когда оба хорошо выспимся.
- Я тебе не доверяю.
- Что? - возмущенно выкрикнула молодая женщина.
И вдруг нечто странное мелькнуло в ее глазах. Сознание своей вины?
- Ты не рассказала мне о своем отце, я почти ничего не знаю о твоем прошлом. Тебе, возможно, удавалось скрывать правду все эти годы. Но когда мой адвокат, начав заниматься разводом, сравнил то, что ты вписала в церковную книгу, с тем, что значится в твоем паспорте, всплыли некие несоответствия. Он копнул глубже и нашел твое свидетельство о рождении. Настоящее, а не то, которое выписали, когда Гарри Тейлор тебя удочерил. - Джон не забыл, какое потрясение он тогда испытал. - Частный детектив, поработав немного, сложил вместе все кусочки мозаики, касающиеся твоего настоящего отца. Удивительно, как ты могла морочить людям голову так долго.
- Ты не имел права позволять частным детективам копаться в моей частной жизни.
Ее слова только подогрели и без того ярый гнев Джона.
- Я - твой муж. Думаю, это дает мне некоторые права. Подумай сама, Элоиза, что было бы, если бы я женился опять, считая, что мы разведены?
- Ты с кем-нибудь встречаешься?
Ух ты, она говорит сурово, как чопорная библиотекарша. Такой тон может напугать целую армию.
- Нет, черт возьми. Я ни с кем не встречаюсь. - Джон постоянно сравнивал других женщин с Элои- зой, и сравнение было не в их пользу. - Дело в том, что я тебе не доверяю. Однажды ты уже убежала от меня. Так что теперь я собираюсь находиться рядом с тобой, пока мы не завершим это дело.
Элоиза указала на фотографию в рамке:
- Моя сестра выходит замуж. Я никуда не уеду.
- Есть много способов не подпускать человека к себе.
Например, Себастьян Лэндис и его жена сумели наглухо отгородиться друг от друга, живя в одном и том же городе.
- Но ты не можешь остаться здесь, в моем доме, - сказала Элоиза.
Джон предпочел бы, чтобы они поселились в его номере, где у него больше возможностей ублажить ее, но пока хватит и того, что они будут спать под одной крышей.
Он взял цепочку с ключами и повернул так, что свет отразился от испанского брелока:
- Нам обоим предстоит многое сделать за две недели. Давай использовать каждую минуту.
Элоиза смотрела на ключи в его руке так долго, что Джон начал опасаться, не гипнотизируют ли они ее.
Наконец она потерла лоб:
- Хорошо. Я слишком устала, чтобы спорить. Можешь оставаться. Но, - Элоиза подняла палец вверх, и ее взгляд ясно говорил, что больше она не отступит ни на шаг, - ты будешь спать на диване.
И все-таки Джон не мог удержаться и не поддразнить ее, потому что у него вдруг возникла потребность увидеть, действительно ли она улыбается так лучезарно, как он запомнил,
- И никакого поцелуя под девизом "С возвращением домой"? - игриво поинтересовался он.
Элоиза нахмурилась:
- Не искушай судьбу.
- Надежда умирает последней.
Джон включил лампу и посмотрел на стеклянное пресс-папье, в которое были вделаны засохшая роза и морская ракушка. Он взял его, подкинул, поймал, подкинул, поймал…
- Будь любезен, положи его на место! - крикнула она.
Такой тон он не слышал с того утра, когда Элоиза уехала.
Джон внимательнее присмотрелся к пресс-папье. С ним связано что-то сентиментальное? Может быть, это подарок другого мужчины? Ему не понравилось, что он ощутил укол ревности. Но, черт возьми, Элоиза - его жена, пока, по крайней мере.
- Мне становится не по себе, - пробормотал он. - Неужели какой-то парень хочет отнять то, что принадлежит мне?
- Давай лучше поговорим о тебе, - предложила она. - Как ты провел этот год, считая себя холостяком?
- Ревнуешь?
Элоиза вырвала у него пресс-папье:
- Я не ревную. Я устала.
Хочет ли он, чтобы она ревновала? Нет. Он хочет, чтобы она была с ним откровенна. Да и сам Джон решил встать на тот же путь:
- Я провел двенадцать месяцев в размышлениях о своей бывшей жене.
Он предполагал, что его слова прозвучат как шутка с примесью сарказма, но получилось нечто иное.
В темных глазах Элоизы мелькнуло смущение.
- Ты сказал это так, что я почти поверила. Хотя я не сомневаюсь, что ты неискренен.
- Ты вроде бы говорила, что мы почти не знаем друг друга. - Джон положил руку на спинку дивана. - Давай поговорим сейчас.
- Начинай.
- Ты уже очень много обо мне знаешь. Новости о моей семье часто появляются в новостях. А остальное можно найти в "Википедии".
Он заметил, что дыхание Элоизы участилось. Кажется, она правда не любит тех, кто всегда на виду.
- Но все это ничего не говорит мне о том, каков ты на самом деле. - Она начала загибать пальцы. - Я помню, что ты не опаздывал на работу. Ты отключал мобильный телефон, если работал с прорабом. Мне нравилось, что ты внимателен к людям. Я помню, что ты так хорошо маскировал свое родство с Лэндисами, что я только через три недели узнала, какое ты имеешь к ним отношение. Но, Джон, этого недостаточно для вступления в брак. Нам стоило бы узнать друг о друге что-то еще, помимо стиля работы.
- Я знаю, что ты кладешь в кофе два кусочка сахара, - сообщил он с улыбкой.
Наверное, сейчас не стоит говорить Элоизе, что он заметил, как ее сердце начинает биться быстрее, когда его дыхание касается ее шеи. Секс подождет.
Похоже, беседа - единственный способ сблизиться с ней. Что ж, продолжим беседу.
- Ты хочешь больше узнать обо мне? Хорошо. Мой брат Кайл недавно женился.
- Ты уже упоминал об этом, когда говорил, что они решили вторично произнести супружеские обеты.
- Они отправились в Португалию. А я снова оказался в Испании. - Джона одолела ностальгия. Он надеялся, что если вновь окажется там, где был вместе с Элоизой, то сумеет закрыть эту главу своей жизни. - Пресса не знает, почему они решили вновь обменяться клятвами вскоре после того, как сделали это в первый раз. Им необходимо было получить опекунство над моей племянницей Ниной, дочкой Кайла. Мать бросила девочку и исчезла. - Джона вновь охватил гнев при воспоминании о том, что Нину чуть не подобрали чужие люди. - Эта история взволновала всю семью. Слава богу, теперь с малышкой все в порядке.
- Ты любишь свою племянницу? - спросила Элоиза с каменным лицом.
- Должен признать, я обожаю детей. И горжусь тем, что я - любимый дядя. Хочешь посмотреть фотографии?
- Ты носишь с собой семейные фотографии? - недоверчиво поинтересовалась она.
- У меня целый альбом. - Джон достал телефон, вывел фотографии на экран и придвинулся к Элоизе, чтобы ей было лучше видно. - Мой брат Себастьян и его жена развелись и опять поженились. У них есть сын. - Он показал фотографию своего юного племянника, делающего первые шаги. Потом появилось фото маленькой девочки. - Это дочка Себастьяна и Марианны. Они удочерили ее, но потом биологическая мать изменила свое решение. - Он сглотнул ком в горле и посмотрел в сторону. - А вот мой брат Мэтью.
- Сенатор от Южной Каролины?
- Да. С женой и дочерью на пляже. - Джон вывел на экран следующую фотографию. - А это семейный портрет. Сделан в Португалии. Моя мама, ее супруг, генерал, и три сына с женами и детьми.
- У тебя огромная семья.
Элоиза тоже была членом большой семьи, если принять во внимание ее биологического отца и трех его сыновей, но говорить об этом было бы по меньшей мере неосторожно.
- Рождество у нас бывает шумным, - продолжал Джон, - когда мы все собираемся в семейном гнезде в Хилтон-Хеде.
- Удивительно, что вы, занимая такое высокое положение, можете собраться вместе.
- Мы обязательно выкраиваем время на то, что важно для нас.
Заметит ли Элоиза, поймет ли, что семья важнее для него, чем пресс-релиз или счет в банке?
Она откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди:
- Все твои братья счастливы в браке. А значит, твоя мама, вероятно, хочет, чтобы ты последовал их примеру: нашел хорошую жену и начал плодить краснощеких херувимчиков. Потому ты и откопал меня.
Он ни на дюйм не приблизился к тому, на что рассчитывал. Джон положил телефон на край стола рядом со стеклянным пресс-папье:
- Фантастический сценарий!
- Но ты его не отрицаешь.
Он сдавал позиции, сам не понимая почему:
- Моя мама, конечно, дама волевая, но я - ее сын и тоже обладаю волей. Никто не может меня к чему-то принудить.
- Кроме выпитой до дна бутылки.
- Я не был пьян, когда мы поженились. - Джон выпил тогда только две бутылки пива. - А вот ты была пьяна.
- Ты хочешь сказать, что искренне хотел на мне жениться?
- Тогда я так считал.
- Ты просто играешь мною. - Элоиза пересекла комнату и открыла шкаф с постельным бельем. - Мне не нравится, что ты надо мной потешаешься.
Легкость, с которой она отметала все, что произошло между ними год назад, глубоко ранила Джона. Все его браться женились. Он думал, что его чувства к Элоизе напоминают то, что они называли "найти свою половинку". Очевидно, он ошибся.
- Я никогда не стал бы над тобой потешаться. - Отчаяние резало ему грудь, как острая бритва. - Давай вернемся к вопросу о сексе.
Элоиза рассмеялась:
- Мы еще ни слова не сказали о сексе.
- Ты упомянула херувимчиков. - Они употребляли старомодные выражения, но Джон находил это интригующим и к тому же хорошим способом снять раздражение. - Мне жаль, если твоя мать никогда не рассказывала тебе, что детишки появляются в результате секса.
- Тебе это кажется забавным? - Ее лицо опять окаменело.
- А разве нет? Ну-ну.
Элоиза бросила на диван комплект постельного белья:
- Устраивайся сам, Я больше не могу.
Прежде чем отправиться наверх, она взяла свою сумку. Ее поведение, неожиданная смена настроения поразили Джона. У него даже не было сил порадоваться, что Элоиза позволила ему остаться. Он услышал, как дверь ее спальни закрылась. Потом щелкнул замок.
Где-то он совершил ошибку. Оставалось понять, что он сделал не так.
Наверху, в своей спальне, Элоиза опустилась на край кровати, потом сползла на пол. Она сжала в кулаке ключи, а слезы двумя ручьями потекли по ее щекам.
Когда Джон взял пресс-папье, она чуть не упала на колени. Потеряв ребенка на четвертом месяце беременности, Элоиза устроила тайные поминки: принесла на берег моря букет розовых бутонов, бросила в воду и молилась, пока волны уносили его прочь.
Один бутон она оставила себе. Он высох куда быстрее, чем ее слезы. Потом она заказала стеклянное пресс-папье, в которое были вплавлены бутон, ракушка и горстка песка с того берега.
Джон любил детей. Это было особенно заметно по его глазам, когда он показывал ей семейные фотографии. И каждое детское личико открывало в сердце женщины новую рану, заставляло представлять, как мог выглядеть сейчас ее ребенок. Ее и Джона.
Доктор успокаивал ее, заверял, что такие вещи случаются, что у нее обязательно еще будут дети. Но Элоиза не могла даже думать о том, что надо вступить в более или менее длительные отношения с каким-либо мужчиной. Не говоря уже о создании семьи.
Постоянный страх перед врагами ее отца, боязнь повторить судьбу матери… Элоиза вытерла слезы.
Боже, до чего все плохо!
Что сказал бы Джон, если бы узнал, что она скрыла от него свою беременность?
Элоиза сама не понимала, почему не связалась с ним и не сообщила о ребенке. Она собиралась сделать это перед самыми родами. А когда случилось несчастье, горе настолько подавило ее, что было не до звонка Джону.
А потом рассказывать ему о ребенке было уже бессмысленно.
Телефон завибрировал у нее в сумке, прервав очередное рыдание. Элоиза была не в состоянии разговаривать с кем-либо. Но к счастью, это было только СМС-сообшение.
Она достала телефон. На дисплее высветилось послание от Одри: "Ты дома? Беспокоюсь".
Элоиза сжала телефон в руке. Она никому не доверяла свои секреты, слишком тяжелые и горькие. И сейчас она подавила глупый порыв раскрыть душу перед сестрой.
Молодая женщина набрала ответ: "Дома. В порядке. Не волнуйся".
Элоиза отправила сообщение и встала. Надо умыться и лечь спать. Сможет ли она спать, зная, что Джон лежит там, внизу, на диване?
Телефон опять завибрировал. Снова Одри: "А что богач? С тобой?"
Элоиза положила телефон на столик в ванной. Пальцы замерли на клавиатуре. Что она может сказать сестре?
Присутствие Джона определенно волновало ее, причем гораздо сильнее, чем она могла представить. Но если она хочет выиграть время, чтобы решить, что делать с ним, с отцом, со своим происхождением, придется поиграть в предложенную им игру.
Как долго? И чего она, собственно, хочет?
Элоиза посмотрела на себя в зеркало. На ее лице не было косметики, однако щеки горели так, как никогда раньше, если не считать тот месяц в Испании.
Вот она, правда. Все очень просто. Но Элоиза не может сейчас спуститься вниз, сбросить с Джона одеяло, послать к черту последствия и получить то, чего ей хочется больше всего на свете, причем на законных основаниях. Однажды она так поступила и оказалась в теперешней ситуации.
И тут Элоизе в голову пришла другая, весьма заманчивая, мысль. Что, если они опять лягут вместе в постель, но на сей раз ради удовольствия, без всяких колец? Она позволила их отношениям стать слишком серьезными, а это было ошибкой со всех точек зрения.
Так сможет ли она, забыв прошлое, завести роман со своим бывшим мужем?
Глава 5
Элоиза удержалась и не спустилась к Джону, хотя ей очень захотелось это сделать, когда она проснулась около четырех часов утра…
Но вот солнечные лучи пробились сквозь тростниковые жалюзи. Теперь она имеет право встать и выйти из комнаты, не считая себя побежденной. Сейчас только шесть тридцать. Она может полюбоваться спящим Джоном. Эту радость Элоиза упустила той их единственной ночью.
Молодая женщина надела халат, туго завязала пояс и только потом направилась к лестнице. На полпути вниз она увидела, что диван пуст. Только тонкое покрывало немного свешивалось набок. Подушка еще хранила след его головы. Элоиза быстро пробежала остальные ступени, утопая босыми ногами в ковровой дорожке.
Где же Джон? В ванной тихо, дверь приоткрыта, зеркало запотело, с крюка свешивается голубое полотенце. Он исчез так же внезапно, как появился. И это после того, как в шутку заявил, что хочет провести с ней ночь?! От одной мысли о том, что у нее была возможность заняться с ним любовью, по ее коже словно пробежали искры.
Элоиза быстро прошла в кухню, но там тоже никого не было.
- Ну-ну, - донесся откуда-то мужской голос.
Она подошла к окну и выглянула в сад. Джон сидел в шезлонге, прижимая к уху мобильный телефон. Следовало бы каким-то образом оповестить его о своем присутствии, открыть и захлопнуть дверцу шкафа например, но любопытство заставило Элоизу молчать.
Джон вытянул ноги в джинсах, такие сексуальные в лучах утреннего солнца. Было что-то очень притягательное в его босых ногах, обнаженных руках и плечах.
Преследовавшие Элоизу воспоминания о той ночи в Испании вспыхнули с новой силой. Возможно, она выпила тогда лишнего и кое-что забыла, но секс помнила отчетливо. Хороший секс. Замечательный! Она так хотела Джона, что нетерпеливо оторвала пуговицы от его рубашки.
Элоиза всю жизнь считала себя человеком уравновешенным, с академическим складом ума. И была совершенно сбита с толку своей реакцией на физические прелести Джона.
- Хорошо, - сказал он собеседнику на другом конце линии и отбросил со лба еще влажные волосы. - Как я понимаю, это вычеркивает неделю из нашего графика. Отправь мне новые предложения. Я дам ответ в конце дня. - Он послушал, потом кивнул. - Меня можно найти по этому номеру. А пока жду от тебя факс.
Джон отключил телефон. Непохоже было, что он набирает еще какой-то номер. Видимо, решил прерваться на некоторое время. Теперь он в любую секунду мог встать и заметить ее. Элоиза огляделась, ища способ сделать вид, что она чем-то занята, а не просто подслушивает. И схватила пустой кофейник от кофеварки.
Джон встал и потянулся.
У нее пересохло во рту. Его грудь была точно такой, как она помнила, а золотистый загар делал ее еще притягательнее.
Взгляд Элоизы скользил по его груди, потом ниже, ниже. О боже! Верхняя пуговица джинсов осталась расстегнутой.
Элоиза оперлась о столик, чтобы удержать равновесие.
Наконец она оторвалась от лицезрения обнаженного живота и посмотрела на Джона. А он смотрел прямо на нее. Элоиза замерла у кухонного стола, с кофейником в руке.
- Извини, Джон, - пробормотала она, принимаясь за дело, пока он входил в кухню. - Я не хотела прерывать тебя.
- Все в порядке. Мы уже обсудили все дела, - ответил он, кладя телефон в карман.
Джон изучал ее так же пристально, как она его.
- Ты готовишь кофе или чай? - поинтересовался он.