Это было неотъемлемой частью его характера - в одну секунду он был как открытая книга, а уже в следующую становился загадочным, как сфинкс. Возможно, именно поэтому он притягивал женщин, подумала она. Ей вдруг пришло в голову, что он не так уж сильно отличается от Сета. Но Линдси совсем не хотелось думать об этом в данный момент, и она продолжила наблюдать за Рут.
Как она была юна! Едва ли старше, чем ребенок, не смотря на ее мудрый и печальный взгляд. У нее должны быть выпускные балы, футбольные игры и тихие летние ночи. Почему же жизнь семнадцатилетней девушки должна быть настолько сложной?
Прижав пальцы к вискам, Линдси попыталась вспомнить себя в том же возрасте. Она уже жила в Нью-Йорке, и ее жизнь была проста, но очень-очень требовательна, и то, и другое по одной и той же причине. Балет. Для Рут причина будет такой же.
Линдси продолжала следить за танцем. Она решила, что жизнь некоторых людей просто не может быть простой. Она думала как о себе, так и о Рут. Кому-то предназначена трудная судьба, но награда может быть такой сладкой. Линдси вспоминала невероятное возбуждение от выступления на сцене, кульминацию бесконечных часов тяжелой работы и репетиций, награду за всю боль и все жертвы. Рут тоже должна это испытать. Ей это на роду написано. Для обеспечения того, на что Рут, по мнению Линдси, имела полное право, ей придется столкнуться с Сетом. И при этом ей нужно быть очень сильной. Но пока что она старалась не думать об этом. У нее еще будет время для подобных мыслей долгими, одинокими ночами. Она была уверена, что по прошествии нескольких дней сможет полностью справиться со своими эмоциями. И тогда она поговорит с Сетом о Рут.
Когда музыка закончилась, Рут еще несколько секунд удерживала последнюю позицию. Как только она отпустила руки, заиграла следующая композиция, но Ник продолжал молчать. Не давая никаких указаний и комментариев, он подошел и выключил музыку.
Запыхавшаяся Рут облизала пересохшие губы. Теперь, когда танец закончился и можно ослабить концентрацию, в ней все напряглось. Ее пальцы, такие прекрасные и грациозные во время танца, начали дрожать.
"Он думает, что я ужасна, и собирается мне об этом сказать, - испугалась она. - Или пожалеет меня и скажет что-нибудь милое и успокаивающее". И то и другое казалось ей одинаково ужасающим. В ее голове возникали дюжины вопросов. Как же ей хотелось набраться смелости и озвучить их, но она смогла лишь сцепить руки. Ей казалось, что вся ее жизнь сейчас висит на волоске в ожидании мнения, единого слова этого мужчины.
Давыдов внезапно оглянулся и посмотрел ей в глаза. Напряженность в его взгляде еще больше испугала Рут, и она крепче сцепила руки. Затем это выражение исчезло, и он улыбнулся ей. Сердце Рут замерло.
"Вот они, - ошеломленно подумала она. - Эти милые, ужасные слова".
- Мистер Давыдов, - начала она, желая остановить его, прежде чем он начнет говорить. Она предпочитала заканчивать все резко и чисто.
- Линдси была права, - перебил ее Николай. - Ты приедешь в Нью-Йорк, ко мне.
- К вам? - тупо повторила Рут, не уверенная в том, правильно ли расслышала его слова, не позволяя себе верить в них.
- Да, да, ко мне. - Николай оказался удивлен ответом Рут. - Я кое-что знаю о балете.
- Ох, мистер Давыдов, я не имела в виду… - Под действием собственного ужаса она подошла к нему. - Я просто… Я хотела сказать…
Николай взял ее за руки, прервав ее бессвязные объяснения.
- Какие же большие у тебя глаза, когда ты сбита с толку, - сказал он, быстро сжав ее ладони. - Конечно, я еще многого не видел. - Он отпустил ее руки, чтобы взять ее за подбородок, и начал невозмутимо изучать лицо. - Как ты танцуешь на пуантах, - продолжал он. - Как ты танцуешь с партнером. Но то, что я видел - это хорошо.
Рут потеряла дар речи. Услышать "хорошо" от Давыдова было для нее самой высшей наградой.
Тогда Линдси сделала шаг вперед, и Николай тут же поднял глаза от лица Рут.
- Ptichka? - Освободив подбородок девушки, он подошел к Линдси.
Ее глаза были спокойными и сухими, без каких-либо следов покраснения, но лицо бледное. Рука не казалась безжизненной, когда он взял ее в свою, но пальцы были холодными. Он накрыл их второй рукой, чтобы согреть.
- Итак, ты доволен моей лучшей ученицей. - По легкой, краткой вспышке в ее глазах было понятно, что произошедшее ранее пока не обсуждается.
- А ты в этом сомневалась? - поинтересовался он.
- Я - нет. - Линдси улыбнулась, повернувшись к Рут. - А вот она - да, я в этом уверена. - Она снова посмотрела на Ника, ее улыбка скривилась. - Вы абсолютно такой же устрашающий, как и ваша репутация, Николай Давыдов.
- Глупости. - Он отмахнулся от слов Линдси и одарил Рут веселой усмешкой. - Я тих, как святой.
- Как же сладко ты лжешь, - мягко произнесла Линдси. - Впрочем, как обычно.
В ответ Николай лишь улыбнулся и поцеловал Линдси руку.
- Это неотъемлемая часть моего очарования.
Его утешение и дружба ослабили боль. В благодарность Линдси прижала их соединенные руки к щеке.
- Я рада, что ты здесь. - Освободив его руку, она подошла к Рут. - Думаю, тебе сейчас не помешает чашка чая, - заметила она, но удержалась от прикосновения к плечу девушки. Линдси еще не была уверена, что этот жест получит одобрение. - Потому что, если мне не изменяет память, у тебя сейчас все внутри трясется. У меня тряслось, когда я впервые танцевала перед ним, а ведь тогда он еще не был такой легендой, как сейчас.
- Я всегда был легендой, ptichka, - вмешался Николай. - Просто, в отличие от тебя, Рут лучше обучена искусству уважения. А вот эта особа, - сказал он Рут, указав пальцем на Линдси, - любит поспорить.
- Особенно с властными личностями, - согласилась Линдси.
Почувствовав облегчение, Рут удивленно и чуть хрипло засмеялась. "Неужели это происходит на самом деле? - думала она. - Неужели я действительно стою рядом с Данн и Давыдовым, которые уже стали легендами?" Посмотрев Линдси в глаза, она увидела там понимание и легкий намек на грусть.
Дядя Сет, тут же поняла она, постыдившись своего эгоизма. Она вспомнила, насколько подавленной выглядела Линдси, когда Сет вышел из студии. Рут неуверенно подняла руку и коснулась руки своей наставницы.
- Да, было бы неплохо выпить сейчас чаю.
- Чай с лимоном? - поинтересовался Николай, находясь уже в другом конце комнаты.
Линдси одарила его бесхитростной улыбкой.
- С шиповником.
Ник сморщился.
- Может тогда водка есть? - Легко спросил он, подняв брови.
- Я не ждала никаких русских знаменитостей, - ответила Линдси с извиняющейся улыбкой. - Но вероятно, я смогу отыскать диетическую содовую.
- И чай сойдет. - Он снова внимательно изучал ее, и Линдси знала, что его мысли сейчас где-то не здесь. - Позже я отведу тебя на ужин, и мы поговорим. - Он замолчал, когда Линдси подозрительно посмотрела на него. - Как в старые добрые времена, ptichka, - невинно произнес он. - Нам нужно многое наверстать, не так ли?
- Да, - осторожно согласилась Линдси, - действительно. - Она хотела вернуться в кабинет, чтобы заварить чай, но Рут остановила ее.
- Я все сделаю, - вызвалась она, понимая, что без нее Линдси и Николай смогут говорить более открыто. - Я знаю, где и что лежит. - И Рут быстро удалилась, прежде чем Линдси смогла что-то ответить.
Небрежным жестом Николай наугад выбрал диск и вставил его в музыкальный центр. Тихая романтичная музыка Шопена была хорошим фоном для более личного разговора.
- Милая девушка, - сказал он. - Я должен поздравить тебя за отличное суждение.
Линдси улыбнулась и посмотрела на дверь кабинета, которую Рут оставила слегка приоткрытой.
- После того, что ты ей сказал, она будет трудиться еще усерднее, чем раньше. Ты возьмешь ее в труппу, Ник, - энергично сказала Линдси, сама желая убедиться, что радость Рут не напрасна. - Она…
- Это не то решение, которое принимается по щелчку пальцев, - перебил он ее. - И не мне одному предстоит решать.
- Ох, я знаю, знаю, - нетерпеливо заговорила она, затем взяла Ника за руки. - Но отбрось логику, Ник, скажи, что ты чувствуешь, что говорит тебе твое сердце.
- Мое сердце говорит, что ты должна вернуться в Нью-Йорк. - Он лишь сильнее сжал ее пальцы, когда она попыталась высвободить руки. - Мое сердце говорит, что ты ранена и сбита с толку, и все же ты остаешься одной из самых потрясающих балерин, с которыми я танцевал.
- Мы говорили о Рут.
- Это ты говорила о Рут, - поправил он ее. - Ptichka. - Его тихий голос заставил ее вновь посмотреть ему в глаза. - Ты нужна мне, - просто сказал он.
- Нет, не надо. - Линдси покачала головой и закрыла глаза. - Это нечестно.
- Нечестно, Линдси? - Он быстро встряхнул ее. - Правда или неправда не всегда честны. Ну-ка посмотри на меня. - Она послушалась, встретившись с его серьезными голубыми глазами. - Этот архитектор, - начал он.
- Нет, - быстро сказала Линдси. - Не сейчас.
Она снова стала бледной и уязвимой, и Ник дотронулся рукой до ее щеки.
- Хорошо. Тогда я вот что хочу спросить: неужели ты думаешь, что я хотел бы вернуть тебя обратно в труппу и дать самую главную роль в моем первом балете, если бы хоть немного сомневался в твоем таланте? - Она начала говорить, но он остановил ее, лишь подняв брови. - Подумай как следует, прежде чем начнешь говорить о сентиментальности и дружбе.
Глубоко вздохнув, Линдси отвернулась от него и направилась к станку. Она знала Николая Давыдова и понимала его абсолютный эгоизм, когда дело касалось танцев. Он мог быть великодушным, щедрым и очаровательно самоотверженным в личном плане. Когда ему это было нужно. Но как только дело касалось танцев, он становился строгим профессионалом. Балет занимал львиную долю его сердца. Линдси потерла шейные позвонки, где вновь появилось напряжение. Все казалось слишком серьезным, чтобы думать об этом сейчас, слишком большим, чтобы охватить все сразу.
- Я не знаю, - пробормотала она. Ничто уже не казалось таким понятным и определенным, как час назад. Снова повернувшись к Нику, Линдси подняла руки ладонями вверх. - Я просто не знаю.
Когда он подошел к ней, она подняла голову. Ник до сих пор видел в глазах Линдси боль и смятение, смешанные друг с другом. Пронзительный свист кипящего чайника на мгновение заглушил Шопена.
- Мы еще поговорим потом, - сказал он, обняв ее одной рукой. - А сейчас мы все вместе постараемся расслабиться перед грядущими занятиями.
Они пошли через студию, чтобы присоединиться к Рут в кабинете. Остановившись, Линдси быстро поцеловала Ника.
- Я так рада, что ты здесь.
- Хорошо. - Он обнял ее в ответ. - Тогда после занятий ты можешь отвести меня на ужин.
Глава 13
Наступил День подарков. Снег лежит огромными сугробами по краям дорог, с крыш домов свисают толстые сосульки, а с веток деревьев - сосульки помельче. Воздух свежий и холодный, пронизанный тонкими солнечными лучами.
Неугомонная Моника, слегка заскучав, отправилась на прогулку в городской парк. Детская площадка выглядела совсем заброшенной и жалкой. Смахнув маленький сугроб с деревянных качелей, она села на них и, потихоньку качаясь, начала пинать ботинками снег. Она беспокоилась за Линдси.
Грядут перемены, и перемены не малые. Они начались сразу после первого снега этой зимы. Только Моника была не совсем уверена, после чего точно они появились - после того, как Линдси провела ночь с Сетом, или после визита Николая Давыдова. Линдси было не свойственно так долго находиться в дурном настроении, но время шло, а угрюмость все не проходила. А может просто она сама стала более чувствительной к настроениям подруги, так как ее собственное было таким непостоянным?
Моника была в шоке, когда поняла, что ее давнее увлечение Энди превратилось в настоящую любовь. Он стал ее героем сразу же, когда впервые пришел вместе с ее братом к ним домой в своей футбольной форме старшей школы. Ей было десять, ему - пятнадцать. По иронии судьбы, главным препятствием на ее дороге к сердцу Энди оказался человек, который был ей очень близок: Линдси.
"И почему Линдси не видит, что Энди сходит по ней с ума?" Моника откинулась на спинку, наслаждаясь трепетом в животе, пока бледно-голубое небо раскачивалось вместе с ней. "Почему он не скажет ей?" Она оттолкнулась сильнее.
Пока Линдси жила в Нью-Йорке, Моника была лишь влюбленным подростком. Тогда Энди относился к ней по-доброму и рассеянно трепал по голове. С тех пор, как Линдси вернулась, он даже не заметил, что младшая сестренка его друга уже выросла. А Линдси с тем же успехом не замечала чувства Энди, ворчливо заметила Моника.
- Привет!
Повернув голову, Моника уловила ослепительную улыбку Энди, затем полетела на качелях в противоположную сторону. Одно быстрое движение - и вот он опять здесь. Она шаркнула ногами по земле и замедлилась.
- Привет, - выговорила она, когда качели почти остановились.
- Ты что-то рано поднялась для воскресенья, - заметил он, неспешно проведя рукой по цепочке качелей. - Как провела Рождество?
- Нормально … хорошо. - Она молчаливо обругала себя и постаралась говорить связно. - Ты тоже рановато поднялся.
Энди пожал плечами, затем уселся на качели рядом с Моникой. Ее сердце затрепетало.
- Хотел прогуляться, - пробормотал он. - До сих пор даешь уроки игры на пианино?
Моника кивнула.
- Я слышала, ты расширяешь цветочный магазин
- Да, я добавил целую секцию комнатных растений.
Моника посмотрела на его ладони, которыми он сжимал цепочки качелей рядом с ней. Удивительно, что Энди, такой большой и мужественный, способен ухаживать за растениями с необычайной осторожностью. У него были очень нежные руки.
- Разве ты не открываешь магазин сегодня?
- Думаю, это будет днем, немного попозже. - Он снова пожал своими могучими плечами. - Кажется, никто кроме нас еще не проснулся. - Он повернул голову и улыбнулся ей. Сердце в груди у Моники перекувырнулось.
- Я… Мне нравится вставать рано, - промямлила она.
- Мне тоже. - Его глаза были мягкими и доверчивыми, как у щенка.
Ладони Моники казались слишком горячими на декабрьском ветру. Она поднялась с качелей и беспокойно зашагала по детской площадке.
- Ты когда-нибудь думал о том, чтобы уехать из Клиффсайда? - спросила она после небольшой паузы.
- Конечно. - Энди тоже поднялся с качелей и присоединился к ней. - Особенно после неудач. Но на самом деле я не хочу уезжать.
Она подняла голову и посмотрела на него.
- И я тоже. - Ее ботинки наткнулись на забытый кем-то мяч, почти засыпанный снегом. Остановившись, Моника наклонилась и подняла его. Энди наблюдал, как тонкий солнечный свет играет в ее волосах. - Я помню, как вы с моим братцем тренировались у нас на заднем дворе. - Она легонько подкинула маленький мяч. - Иногда ты пасовал мне.
- Ты была хороша для девчонки, - признался Энди, заслужив хмурый взгляд. Он засмеялся, чувствуя себя намного легче, чем в начале своей прогулки. Моника всегда действовала на него благотворно. Когда она снова подбросила мяч, он перехватил его. - Хочешь сыграть?
- Давай. - Она помчалась через снег, затем побежала боком, вспоминая движения. Энди размахнулся, и мяч полетел к ней, очертив широкую дугу. Заняв идеальную позицию, Моника ловко его поймала.
- Неплохо, - крикнул ей Энди. - Но тебе все равно не выиграть.
Моника покрепче сжала мяч в руке.
- Еще посмотрим, - крикнула она в ответ и помчалась по притоптанному снегу.
Она бежала прямо на него, затем нырнула влево, прежде чем Энди смог прикоснуться к ней. Его удивила ее ловкость, но на свои рефлексы он тоже не жаловался. Энди развернулся, следуя за ней по зигзагообразной кривой. Чувствуя, что нагоняет ее, он бросился вперед, обхватил ее за талию и сбил с ног. Оба повалились в снег с глухим стуком. Тут же придя в ужас от случившегося, Энди перевернул Монику. Ее лицо было розовым под слоем снега.
- Ох, черт, Моника. Прости! Ты в порядке? - Он начал убирать снег с ее щек. - Я не подумал. Ты ушиблась?
Она отрицательно покачала головой, но еще не восстановила дыхание, чтобы начать говорить. Он наполовину лежал на ней и усердно счищал снег с ее лица и волос. Их дыхание перемешалось. Моника улыбнулась, увидев на его лице выражение ужасного беспокойства, затем их взгляды встретились. Внезапно поддавшись порыву, Энди легко и нерешительно поцеловал ее в губы.
- Ты уверена, что все в порядке?
Его вкус был намного слаще, чем Моника себе представляла. И она ощутила его снова, когда он во второй раз коснулся губами ее губ.
- Ох, Энди! - Моника обвила его руками за шею и перекатилась, пока он не оказался под ней. Теперь она сама поцеловала его, но в этом поцелуе не было ничего легкого или нерешительного. Снег сыпался Энди за воротник, но он этого не замечал и лишь обхватил голову Моники рукой, чтобы продлить момент. - Я люблю тебя, - произнесла она, покрывая поцелуями его лицо. - Я так сильно люблю тебя.
Энди погладил ее по волосам. Она казалась ему совершенно невесомой. Он подумал, что мог бы лежать здесь вечно, пока Моника, нежная и душистая, прижималась к его шее. Затем он сел, все еще удерживая ее, и посмотрел в ее прекрасные темные и влажные глаза. Он снова поцеловал ее.
- Пойдем ко мне домой.
Одной рукой он обнял ее за плечи и сильнее прижал к себе.
Проезжая мимо Моники и Энди, Линдси рассеянно махнула им в знак приветствия, но они ее не заметили. Да и ей самой тоже было не до них, она направлялась в Клифф-Хаус. Ей нужно было поговорить с Сетом. Она чувствовала, что время подходит к концу и для нее, и для них, и для Рут. Казалось, уже ничего не шло как положено… с тех пор, как закончил падать первый снег.
Сет почти сразу улетел на строительную площадку в Новой Зеландии, и вернулся лишь за пару дней до Рождества. Он ни звонил, ни писал, и хотя Линдси не ожидала, что он станет это делать, она все же надеялась. Тоска по нему была мучительной. Ей хотелось снова быть с ним, чтобы вернуть хоть часть той радости и близости, которые они раньше разделяли. Но она понимала, что после сегодняшнего разговора они могут отдалиться друг от друга как никогда ранее. Она должна была обязательно уговорить Сета отпустить Рут. Последний разговор с Ником убедил ее, что пришло время настоять на том, что необходимо, так же как пора принять окончательное решение относительно своей собственной жизни. Она хотела, чтобы Рут поехала в Нью-Йорк вместе с ней.
Линдси, не спеша, ехала к Клифф-Хаусу, наблюдая за домом, пока дорога поднималась все выше и выше. Ее сердце билось как сумасшедшее, и она сделала пару глубоких вздохов, затем остановила машину. Ей не хотелось выставить себя дурой, когда она снова увидит Сета. Шансы Рут зависели от того, сможет ли она убедить его, что лучше его понимает потребности девушки.