Простота вопросов и ответов напомнила Майклу бесчисленные беседы с клиентами, и внезапно ему стало легче говорить.
- Я узнал это из вечерней газеты,- сказал он.- Его назвали канадским миллионером, владельцем недвижимости, меня это удивило, но на фотографии был, несомненно, Джон. Заметка опубликована в разделе светской хроники, репортер упомянул и Камиллу. Он не назвал гостиницу, но я обзвонил все главные отели - это заняло не более десяти минут. Я решил, что вряд ли он остановился у Камиллы - при нашей последней встрече она сказала, что не поддерживает с ним контакта, даже не знает его канадского адреса.
- Понимаю. Пауза.
- В газете написано что-то еще?
- Да. Он обручен с молодой англичанкой и собирается в ближайшее время жениться.
Она посмотрела в окно на вечерний пейзаж и ясное синее небо, потом улыбнулась:
- Я рада.
Она заглянула ему в глаза.
- Это замечательная новость. Надеюсь, он будет очень счастлив.
Он первым отвел взгляд и уставился на грубую деревянную поверхность стола; его вдруг охватило желание убежать от этой тающей тишины, помчаться сквозь сумерки к оглушающему лондонскому шуму. Ты хочешь, чтобы я...- услышал он свое бормотание, но она перебила его:
- Нет, тебе не стоит встречаться с ним ради меня. Спасибо, что ты проделал такой путь, чтобы увидеться со мной, но больше ты сейчас ничего не можешь сделать.
- Если тебе что-нибудь понадобится - какая-нибудь помощь...
- Знаю,- сказала она.- Я тебе признательна, Майкл. Вскоре он ушел. Она протянула ему руку, когда он попрощался, но этот жест придавал их расставанию официальную, бездушную ноту, и он предпочел не заметить его. Спустя несколько минут он завел мотор, включил на полную громкость радио и отправился назад в Лондон.
VI
После ухода Майкла Мэриджон долго сидела у деревянного стола и смотрела на сумерки.
Когда совсем стемнело, она опустилась на колени и начала молиться.
В одиннадцать часов она разделась, чтобы лечь в постель, но не заснула даже через час; лунный свет, проникая сквозь маленькое окно, разрисовал стены длинными тенями.
Она приподнялась на кровати, слушая тишину. Ее душа снова раскрылась - Мэриджон думала, что уже не способна на это; спустя некоторое время она подошла к окну, словно надеялась, что свежий вечерний воздух поможет ей понять себя. Под окном темнел тихий обнесенный оградой дворик, еще более замкнутый, чем ее комната, но вместо успокоения она ощутила удушье, желание закричать; ее голова раскалывалась. Она бросилась к двери и распахнула ее; Мэриджон задыхалась, на коже женщины выступил пот; за порогом находился лишь пустынный коридор, пугающий царящей там тишиной. Мэриджон показалось, что она побежала, ее босые ноги почти бесшумно касались пола; что она уже неслась мимо утесов вдоль кромки синего моря в Корнуолле; она бежала к дому с желтыми стенами и белыми ставнями, ее окружала дикая природа, и она была свободна.
Другая картина всплыла перед глазами. Она в саду старого дома в Сюррее, возле клумбы с розами. Она срывает лепестки один за другим, и вдруг ее душа раскрывается вновь. Она испытывает ужас. Человек, не испытавший подобного ощущения, не способен понять, как это страшно. Он не сможет осознать, что все это значит. Люди способны представить себе физическую боль, но не то, что происходит с ней. когда она мучительно пытается понять себя, сознавая, что ее душа принадлежит не только ей одной...
Она опустилась на колени, пытаясь молиться, но ее слова утонули в грохоте бури; Мэриджон могла лишь стоять на коленях и вслушиваться в себя.
Утром она отправилась к настоятельнице, чтобы сказать ей том, что покидает сегодня обитель и не знает, когда вернется.
Глава 2
I
Администратор отеля не смог установить, откуда поступил анонимный звонок.
- Но вы должны это сделать,- потребовал Джон.- Это же важно.
Человек за стойкой вежливо объяснил, что он не располагает такой возможностью. Звонили из городской телефонной будки; система автоматического набора не позволяла установить ее местонахождение.
- Кто звонил - мужчина или женщина?
- Боюсь, я не запомнил, сэр.
- Вы должны вспомнить! Конечно, вы можете это сделать. Прошло всего несколько минут.
- Но, сэр,- забормотал администратор,- понимаете...
- Что он вам сказал? Вы уловили какой-нибудь акцент?
- Нет, сэр. Мне было трудно это сделать, потому что...
- Почему?
- Голос звучал чуть громче шепота, сэр. Еле слышно. Человек лишь назвал вашу фамилию, он сказал: "Мистера Тауэрса, пожалуйста". Я переспросил: "Мистера Джона Тауэрса?" Он промолчал; я сказал: "Одну минуту" - и соединил вас.
Администратор умолк. Джон тоже помолчал. Спустя мгновение он внезапно повел плечами и, повернувшись, направился через холл в бар; человек за стойкой вытер пот со лба, что-то пробормотал своему коллеге растерянно опустился на ближайший свободный стул. В баре Джон заказал двойное виски со льдом. Он быстро отыскал место поодаль от других посетителей и закурил. Через некоторое время он осознал, что среди множества противоречивых мелей и желаний в его сознании выкристаллизовалась одна конкретная и настоятельная потребность; допив спиртное, он потушил сигарету и вернулся в своей номер, чтобы позвонить оттуда. Ему ответил незнакомый голос.
Черт, разочарованно подумал Джон, она переехала или снова вышла замуж; я напрасно потрачу время, разыскивая ее, точно Честный детектив.
- Пожалуйста, миссис Ривингтон,- резко бросил он в трубку к незнакомцу на другом конце провода.
Джон переступил порог, и в холле появилась Камилла. Что-то сдавило Джону грудь, но сгустившийся вдруг холодный туман прошлого оставил в душе лишь старое отчуждение. Она ни когда не любила его. Была слишком занята поисками новых мужей и любовников, бесконечными коктейлями и другими светскими забавами, наймом нянек, выполнявших ее обязанности, организацией отправки сына в школу на год раньше срока, чтобы он не мешал ей. Он смирился с ее отношением, приспособился к нему. Сейчас, после десяти лет, проведенных вдали от нее, в его душе уже не оставалось боли.
- Здравствуй,- произнес он, надеясь, что она не заплачет и не станет демонстрировать глубину своей несуществующей любви.- Я решил повидаться с тобой. Ты, конечно, прочитала в газете о моем приезде.
- Джон...
Она обняла его; целуя мать в щеку, он заметил, что она плачет. Значит, душещипательная сцена все же состоится. Как в тот раз, когда она отправляла его в школу-интернат,- перед отъездом семилетнего Джона Камилла расплакалась. Он не простил ей тех фальшивых слез - она не могла действительно страдать; сейчас, похоже, старое лицемерие проявлялось вновь. Он отступил на шаг от матери и улыбнулся.
- Ну,- медленно произнес Джон.- По-моему, ты совсем не изменилась... Где Джастин? Он здесь?
Выражение ее лица стало чуть иным; повернувшись, она повела Джона в гостиную.
- Его сейчас нет. Он ушел после обеда и вернется часам к одиннадцати... Почему ты не предупредил нас по телефону о своем приходе? Я, конечно, не ждала письма - на это надеяться не стоило - но если бы ты позвонил...
- Я не знал, буду ли располагать временем для визита.
Оказавшись в гостиной, Джон узнал знакомые ему картины, дубовую горку, расписной бледно-желтый фарфор.
- Как долго ты пробудешь здесь? - спросила она.- Это деловая поездка?
- Отчасти,- резко произнес Джон.- Я собираюсь тут жениться. Моя невеста прибудет через десять дней из Торонто, и мы зарегистрируем наш брак. Сделаем это побыстрей.
- Да? - сказала она; Джон услышал в голосе Камиллы жесткую ноту и понял, что ее взгляд также окажется жестким.- Меня пригласят на свадьбу? Или все произойдет так тихо и незаметно, что даже мать жениха не получит приглашения?
- Можешь прийти, если захочешь.
Он взял сигарету из пачки, лежавшей на столе, и зажег ее собственной зажигалкой.
- Но мы действительно хотим, чтобы все было тихо. Родители Сары собирались устроить пышную многолюдную свадьбу в Канаде, но мне этого не вынести, да и Саре это совсем не нужно, поэтому мы решили пожениться в Лондоне. Из Канады прилетят ее родители одна-две подруги, и все.
- Понимаю,- сказала Камилла.- Как интересно. Ты говорил ей о своей женитьбе на Софии?
Возникла пауза. Он сурово посмотрел на мать и получил удовлетворение, увидев, как краска поднимается от ее шеи к лицу, спустя момент Джон осторожно произнес:
- Ты звонила сегодня вечером в отель "Мэйфэр"?
- Звонила ли я...
Она, похоже, удивилась. Он заметил смущение в ее глазах.
- Нет, я не знала, что ты остановился в "Мэйфэре",- произвела наконец Камилла.- Я не пыталась позвонить тебе... Почему спрашиваешь?
- Просто так.
Он сделал затяжку и посмотрел на новую фарфоровую статуэтку, стоящую на серванте.
- Как поживают Майкл и Мэриджон? - небрежно спросил Джон.
- Они развелись.
- Правда?
В его голосе прозвучало легкое удивление.
- Почему?
- Она не пожелала жить с ним. Кажется, у нее были многочисленные романы. Он заявил, что супружеские отношения фактически прекратились по ее инициативе.
Джон отреагировал на это легким пожатием плеч; не глядя на нее, он почувствовал, что она хочет добавить что-то недоброе, прежде чем она успела открыть рот, он спросил:
- Где сейчас Мэриджон?
Молчание.
- Почему ты молчишь? Он посмотрел на нее в упор.
- Почему? Я хочу увидеть ее.
- Понимаю,- сказала она.- Думаю, для этого ты прибыл в Англию. И пришел сегодня сюда. Уверена, иначе ты не потрудился бы заглянуть к нам. Господи, устало подумал Джон. Снова театр.
- Ну, в таком случае ты напрасно потратил время,- сухо произнесла Камилла.- Я понятия не имею о том, где она. Только Майкл поддерживает с ней связь.
- Где он живет теперь?
- В Вестминстере,- четким, твердым голосом сообщила Камилла.- Грейз-Корт, шестнадцать. Ты, конечно, не захочешь увидеться с ним, да, дорогой?
Джон подался вперед, стряхнул пепел в пепельницу и встал, держа между пальцев дымящуюся сигарету.
- Ты что, уже уходишь? Помилуй! Ты же только что появился!
- Я еще вернусь. Сейчас я очень спешу.
Он направился в холл; она последовала за ним; уже взявшись за дверную ручку, он повернулся лицом к матери. Она замерла. Он улыбнулся.
- Джон,- внезапно произнесла она, уже не сердясь на него. Джон, дорогой...
- Попроси Джастина позвонить мне, когда он придет, ладно? Прощаясь с матерью, он поцеловал ее, на мгновение прижал к себе.
- Не забудь. Я должен поговорить с ним сегодня.
Она отстранилась от него, он убрал руки и открыл дверь.
- Ты не хочешь увидеть его, да? - услышал он ее голос, ошибочно приняв испуг, звучавший в нем, за сарказм. - Думаю, тебе это неинтересно.
Он резко повернулся и шагнул в темноту улицы.
- Конечно, я хочу его увидеть,- бросил Джон через плечо.- Как ты не догадалась? Я вернулся главным образом из-за него.
II
Майкла Риверса не оказалось дома. Джон трижды нажал кнопку звонка, потом раздраженно постучал дверной ручкой о деревянную панель, однако, повернувшись к лестнице, чтобы уйти, он испытал облегчение. Ему на самом деле не хотелось видеть Риверса.
Он начал медленно спускаться вниз по лестнице; когда он уже шагнул на последнюю ступеньку, входная дверь распахнулась. Войдя в подъезд, человек остановился, чтобы закрыть за собой дверь.
В подъезде было темно. Джон замер в тени, затаил дыхание; когда мужчина повернулся, все еще держа руку на дверной ручке, Джон понял, что перед ним Майкл Риверс.
- Кто это? - резко спросил мужчина.
- Джон Тауэрс.
По дороге в Вестминстер он решил, что не стоит тратить время на вежливую светскую беседу и притворяться, будто десять лет изменили ситуацию.
- Извини за неожиданный визит,- сказал Джон, выходя из тени.- Мне нужна твоя помощь. Я обязательно должен найти
Мэриджон; похоже, только ты один знаешь, где она находится. Теперь он стоял ближе к Риверсу, чем сначала, но все равно плохо вздел его. Риверс не двигался, полумрак не позволял Джону разглядеть выражение его лица. Тауэрс испытал неловкость, воспоминания причинили ему острую боль, затем его захлестнула необъяснима волна сочувствия.
- Мне жаль, что у вас ничего не получилось,- произнес он внезапно.- Тебе, верно, пришлось нелегко.
Пальцы, сжимавшие ручку двери, медленно разжались; Риверс остановился у стола, чтобы просмотреть вечернюю почту, оставленную для жильцов.
- Боюсь, я не смогу сказать тебе, где она.
- Но ты должен сделать это,- сказал Джон.- Мне непременно надо увидеть ее. Ты должен...
Человек стоял к нему спиной; от его застывшей фигуры исходила неумолимость.
- Пожалуйста,- сказал Джон, который терпеть не мог кого-то просить- Это очень важно. Пожалуйста, скажи мне.
Человек взял конверт и принялся вскрывать его.
- Она в Лондоне?
Это был счет. Он аккуратно положил его обратно в конверт и повернулся к лестнице.
- Послушай, Майкл...
- Иди к черту.
- Где она?
- Убирайся из...
- Ты должен сказать мне. Не будь идиотом! Это важно. Ты должен сказать мне.
Человек освободился от рук Джона и начал подниматься по лестнице. Джон бросился вслед за ним. Риверс обернулся, и Тауэрс наконец увидел его глаза.
- Ты причинил слишком много горя людям, Джон Тауэрс, и в первую очередь - Мэриджон, ты сумасшедший, если считаешь меня глупцом, способным сказать тебе, где она находится. Желания сделать это у меня меньше, чем у кого-либо на свете, и, к счастью, я - единственный человек, которому известно ее местонахождение. А теперь убирайся отсюда, пока я не потерял терпение и не вызвав полицию.
Его голос звучал чуть громче шепота. Джон отступил на шаг назад и остановился.
- Значит, это ты звонил мне вечером? Риверс уставился на него.
- Звонил тебе?
- Да, по телефону. Кто-то анонимно поприветствовал меня. Приветствие было не слишком теплым. Я подумал, что это был ты.
Риверс по-прежнему смотрел на него. Затем отвернулся, словно испытывая отвращение к Джону.
- Не знаю, о чем ты говоришь,- услышал Джон слова человека, зашагавшего вверх по лестнице.- Я адвокат, а не псих, который развлекается анонимными звонками.
Ступени скрипели; Риверс обогнул излом лестницы, и Джон остался наедине со своими мыслями в тишине тускло освещенного подъезда. Он вышел на улицу, отыскал дорогу к площади Парламента, направился мимо Биг-Бена к набережной. Моторы ревели в его ушах, фары слепили глаза, выхлопные газы вызывали удушье. Он шагал стремительно, пытаясь изгнать из себя ярость, разочарование, страх, но вдруг ощутил, что никакая физическая нагрузка не способна унять душевное смятение; утомленный, он прислонился к парапету и посмотрел вниз, на темные воды Темзы...
Мэриджон, снова и снова мысленно повторял он; душа его разрывалась в тревоге и страдании. Мэриджон, Мэриджон, Мэриджон...
Если бы он мог установить, кто ему звонил! Какое-то мгновение он подозревал мать, но сейчас был уверен, что она тут ни при чем. Звонивший находился в Бариане в тот ужасный уикэнд, и хотя интуиция могла кое-что подсказать матери, она никогда не подумала бы, что он...
Лучше не произносить этих слов. В словах всегда есть необратимость. Нет, это не мать. И он был почти уверен, что это не Майкл Риверс. Почти... И, разумеется, не Мэриджон. Оставались Макс и девушка, которую он привез в тот уикэнд из Лондона - высокая блондинка Ева. Бедный Макс, влипший в такую историю, считавший, что знает о женщинах все, вечно строивший из себя Дон Жуана... хотя обманывать ему удавалось только себя. Было ясно, что женщин притягивало к нему лишь стремление приобщиться к тому шикарному образу жизни, который ведут удачливые автогонщики.
Джон спустился на станцию "Чаринг Кросс" и захлопнул за собой дверь телефонной будки. Это, конечно, Ева. Женщины часто звонят, не называя себя. Но что ей известно? Может быть, в ее понимании это обычный розыгрыш, и на самом деле ей ничего не известно. Может быть, это лишь первый этап плана, разработанного с целью шантажировать его. В таком случае...
Мысли бешено крутились в его голове. Он отыскал в записной книжке нужный ему номер и снял трубку, собираясь набрать его. Услышав гудок, он посмотрел на часы. Поздно. В любом случае он должен позвонить в полночь Саре... Полночь в Лондоне, шесть часов вечера в Торонто. Когда раздастся звонок, Сара будет сидеть на пианино; она уберет прядь темных волос со лба и побежит из комнаты для музицирования к телефону... В трубке щелкнуло.
- Флаксман, девять-восемь-ноль-ноль,- прозвучал резкий мужской голос. Образ Сары исчез.
- Макс? Пауза.
Джон внезапно почувствовал, что не может продолжать. Наконец, он произнес:
- Макс, это Джон. Спасибо за сегодняшнее приветствие по телефону - как ты узнал, что я в городе?
Последовало долгое неловкое молчание.
- Извините,- произнес Макс Алекзандер.- Я не узнаю вас. Джон...
- Тауэрс.
- Джон Тауэрс! Вот это сюрприз! Я подумал, что это, возможно, ты, но среди моих знакомых дюжина Джонов, мне захотелось знать точно, с кем я говорю... Что еще за приветствие по телефону?
- Ты не звонил мне сегодня вечером в отель?
- Дружище, я не знал о твоем приезде, пока кто-то не позвонил мне и не сказал, что твое имя упоминается в вечерней газете...
- Кто?
- Что?
- Кто тебе позвонил?
- Как ни странно, но это была девушка, которую я привозил Бариан, когда...
- Ева?
- Ева! Ну конечно! Ева Робертсон. Я не сразу вспомнил ее мя, но ты абсолютно прав. Это была Ева.
- Где она живет сейчас?
- Кажется, она сказала, что живет на Дэвис-стрит. Работает на Пикадилли, в фирме, торгующей алмазами. С какой стати это тебя интересует? Я давно не поддерживаю с ней контакта - практически с того уикэнда в Бариане.
- Тогда что заставило ее позвонить тебе сегодня?
- А Бог ее знает... Послушай, Джон, в чем дело? Что ты пытаешься…
- Ничего,- сказал Джон.- Забудь все, Макс,- это не имеет значения. Послушай, мы сможем увидеться в ближайшие дни? Мы так давно не встречались; десять лет - срок, достаточный для того, чтобы похоронить под ним все взаимные обиды. Пообедай со мной завтра в девять вечера в "Гавайях". Расскажешь о том, чем ты занимался эти десять лет... Ты женат? Или по-прежнему отстаиваешь свою свободу?
- Нет,- медленно произнес Алекзандер.- Я не был женат.
- Тогда пообедаем завтра вдвоем. Без женщин. Дни моего вдовства сочтены, я снова начинаю ценить холостяцкие пирушки. Ты читал о моей скорой женитьбе? В этом году я познакомился в Торонто с английской девушкой и решил, что мне надоели домработницы, наемные и бесплатные, что я устал от американок и канадок... Ты должен познакомиться с Сарой, когда она приедет в Англию.
- Да,- сказал Алекзандер.- Я охотно это сделаю. Она похожа на Софию?
Телефонная будка наполнилась белым туманом ярости.
- Да,- быстро ответил Джон.- Внешне - очень. Если ты захочешь отменить наш обед, Макс, позвони мне завтра в отель. Если не застанешь меня, оставь сообщение.
Повесив трубку, он на мгновение прислонился к двери, прижал щеку к стеклу. Он ощутил, как энергия покидает его, испытал душевное истощение.