Ванесса всегда нервничала, когда Джеймс был в отъезде. Какое-то время тому назад, еще до встречи с Натаном, в самом начале беременности Ванни, Оливия ночевала с ней, когда Джеймс был в очередной командировке. Она осталась с Ванни, потому что любила ее и беспокоилась об их долгожданном ребенке. К тому же Оливия была очень многим обязана этой женщине и Джеймсу.
– У меня? Да, со мной все в порядке. – Но он сказал это как-то неуверенно. – Проблема возникла у Ванни. Когда я десять минут назад звонил ей из отеля, она была вся в слезах. У нее кровотечение. Врач уже выехал к ней. Я уверен, он будет настаивать на том, чтобы отправить ее в больницу. Я не хочу, чтобы она была одна, если… – Оливия услышала, как задрожал его голос, – если дела пойдут хуже. Я бы попросил ее сестру, но она, Джейк и близняшки сейчас отдыхают в Нормандии. Но в любом случае Ванни предпочла бы тебя. Лиз сама начинает нервничать в подобных ситуациях, а Ванни сейчас это совсем не нужно.
Оливия похолодела. Если Ванесса потеряет этого ребенка, она не переживет. Краем глаза Оливия видела, как Анжела, уходя из комнаты, помахала рукой, желая спокойной ночи. Она чувствовала на себе суровый взгляд Натана и, тем не менее, произнесла:
– Я сейчас буду. – Неужели она могла поступить иначе?
– В чем дело? Он не может оставить тебя в покое на пять минут? – Взгляд его потемневших глаз стал угрожающим. – Если он думает, что стоит ему свистнуть, и моя жена тотчас прибежит к нему, пусть забудет об этом.
– Я бегу не к нему. – Оливия, волнуясь, поправила волосы. – К Ванессе, жене Джеймса. Она беременна и…
– Дорогая, тебе следует записывать, что говоришь, чтобы не путаться. Насколько я помню, ты говорила, что она больна. – Засунув руки в карманы джинсов, он стоял, покачиваясь на каблуках. Усмешка на его лице давала Оливии ясно понять, что он не верит ни единому ее слову. – С каких это пор беременность считается болезнью? И какое отношение все это имеет к тебе?
– Почему ты никогда меня не слушаешь? – возразила Оливия. Голос ее дрожал. Она уже не могла сдерживать раздражение. – Ты делаешь скоропалительные выводы и приводишь меня в ужас! – Она повернулась к телефону и стала набирать номер, чтобы вызвать такси, но Натан взял у нее трубку и решительно положил ее на аппарат.
– Хорошо, я слушаю. Но прежде, чем ты начнешь выкладывать мне сто одну причину, по которым ты якобы должна провести остаток сегодняшнего вечера с Джеймсом Колдвеллом, тебе следует знать, что у нас в распоряжении всего несколько часов, которые мы могли бы провести вместе перед довольно долгой разлукой. Я улетаю рано утром.
Оливия вздрогнула – так скоро?! Это был настоящий удар. Она надеялась, что они будут вместе, по крайней мере, еще несколько дней. Оливия знала, что – Натан стремится вернуться к работе и пребывание в Лондоне еще целых полгода было бы для него настоящим испытанием. В общем-то, она все это понимала, смирилась, но улететь завтра… А Ванессе грозила опасность еще одного выкидыша. Она ждала Оливию, нуждалась в ее поддержке…
– Ну, так что? – Натан ждал.
Голос его был жестким.
Оливия покачала головой, она вся дрожала и ничего не могла с этим поделать.
– Я не собираюсь проводить остаток вечера с Джеймсом, – наконец выдавила она из себя. – Он звонил из Бирмингема и сейчас, должно быть, уже в пути. А… – она беспомощно пожала плечами, – для таких женщин, как Ванесса, беременность своего рода болезнь. Они с Джеймсом очень хотят иметь детей, но у нее уже было три выкидыша и один ребенок родился мертвым. – Оливия тяжело вздохнула. – В этот раз ее оберегали, как никогда. Казалось, что все идет хорошо… до сегодняшнего вечера. – В глазах Оливии было неподдельное страдание. – К ней выехал доктор. Джеймс уверен, что ее положат в больницу. Сейчас с ней некому быть, кроме меня.
Она с тревогой смотрела на его суровое лицо.
– По-твоему, я мчусь на тайное свидание с Джеймсом? Если ты так думаешь, тогда нам не на что надеяться.
Он смотрел на нее несколько долгих секунд и вдруг произнес:
– Собирайся. – Рука его уже тянулась за ключами от машины, лежавшими на столике. – Я отвезу тебя.
– Я возьму такси… ведь ты пил, – напомнила она ему и вздрогнула, потому что ей вдруг показалось, что они еще никогда не были так далеки друг от друга. Неприятно ей было и то, как Натан смотрел на нее.
– Бокал вина за ужином не считается. Скажи, куда ехать.
– Бельгравиа, – сказала она через силу и взяла сумочку из мягкой кожи. Почему он настаивал на том, чтобы подвезти ее? Понимал, что это сэкономит время? Или он подозревал ее и проверял? Может быть, в его голову все-таки закралась мысль, что она лжет, рассказывает ему басни, чтобы скрыть тайное свидание? Оливия не могла спросить его об этом. Безопаснее промолчать.
Поездка к элегантному дому на тихой площади не заняла много времени. Остановившись перед лестницей, Натан выключил мотор.
– Я войду с тобой.
В окнах и нижнего, и верхнего этажей горел свет. Оливия хорошо представляла себе, с каким волнением ждала ее Ванесса. Ей будет очень неприятно, если незнакомый человек увидит ее в таком состоянии.
– Или ты считаешь, что лучше не делать этого? – сухо спросил он. Взгляд его не отрывался от ее лица, и Натан не мог не заметить нервозность, с которой Оливия кусала нижнюю губу.
Оливия вздохнула, и устало сказала:
– Пойдем, если считаешь, что должен. Если считаешь, что поможешь. Но предупреждаю: Ванессе не до светской беседы. – Машины врача у дома пока еще не было. Ванесса будет прислушиваться ко всем звукам в ожидании доктора, в страхе, что может вновь потерять своего драгоценного ребенка.
– Я вовсе не думал о светских беседах, – сказал Натан сквозь зубы и завел машину. – Но я подчиняюсь твоему нескрываемому нежеланию. Позвони, когда захочешь, чтобы я отвез тебя домой.
Ну что за человек! Оливия смотрела вслед машине, которая скрылась в темноте тихой улицы.
Казалось, его совсем не заботило, что их отношения окончательно запутались.
Но она здесь для того, чтобы поддержать Ванессу, сделать все, что было в ее силах. Смахнув слезы, она поднялась по ступенькам…
* * *
– На этот раз все обойдется, Ванесса выдержит. Я в этом уверена, – говорила Оливия, вторя словам врача Ванессы, сказанным в частной клинике. – Ждать осталось всего пару месяцев. – Оливия настолько устала, что глаза ее слипались. Над городом занималась заря.
– Надеюсь, – тихо сказал Джеймс, вцепившись в руль. Лицо его было серым от напряжения. – У меня сердце разрывается, когда я вижу, как она волнуется, как боится, страдает. Не представляю себе, что произойдет, если она потеряет ребенка. Я чувствую себя таким беспомощным, таким бесполезным!
– Сейчас у нее уже нет болей, и это хороший признак. А ты вовсе не бесполезен. Не следует так думать. Ты всегда готов ей помочь, всегда рядом. И это очень ценно.
– Вчера вечером меня не было рядом. Спасибо, что оставила записку, сообщила, что Ванессу забрали в больницу. Спасибо за все. Она сказала мне, что почувствовала огромное облегчение, когда ты приехала. Мне так неудобно, что я попросил тебя бросить все и приехать к Ванессе. Но я не знал, что делать, и ничего другого придумать не мог.
– Ерунда, – искренне сказала Оливия. – Когда я думаю о том, что ты и Ванни сделали для меня после гибели Макса, мне кажется, я никогда не смогу расплатиться, сколько бы ты ни обращался ко мне за помощью в трудную минуту.
– Надеюсь, Натан не возражал, что мы воспользовались твоей любезностью, что мы на время отняли тебя у него? Кажется, он был… – он помедлил, подыскивая слово, – немного агрессивен сегодня днем.
Они ехали по набережной. Первые лучи солнца окрашивали зеркальную поверхность Темзы в бледно-розовый цвет. В какой-то момент Оливии захотелось рассказать Джеймсу об ужасных сплетнях, распространяемых его братом. Это объяснило бы очень многое. Но она снова передумала. Бедняге Джеймсу и без этого есть о чем беспокоиться.
– Он был раздражен, потому что я забыла о нашей договоренности вместе пообедать, – объяснила она. – Ты здесь ни при чем.
О, если бы это было на самом деле так! Они приближались к ее дому, и сейчас она вдруг подумала: а правильно ли она поступила, согласившись на предложение Джеймса подвезти ее домой?
Поговорив с врачом и выслушав его заверения в безопасности состояния Ванессы, Джеймс решил провести еще несколько минут с женой. Оливия пошла, выпить кофе, а потом стала искать телефон-автомат. Но Джеймс настоял, что не стоит беспокоить Натана так рано.
– Я еду домой, так что вполне могу тебя подбросить. Это самое малое, что я могу для тебя сделать. Зачем вытаскивать Натана из постели, если в этом нет необходимости?
Но как на это посмотрит Натан? Ждал ли он ее звонка, чтобы поехать в больницу и привезти домой? Может быть, то, что она не позвонила ему, лишь усилит его подозрения?
Сжав губы, она проклинала тот день, когда Хью Колдвелл появился на свет. Ведь это он заварил кашу. Он – автор грязных измышлений, заставивших Натана сомневаться в ее честности. Несмотря на то, что Натан изо всех сил старался не поддаваться им и устоять, Оливия знала, что яд этих подозрений и сомнений продолжает отравлять его душу. Жадность и злоба Хью привели к тому, что он обманул своего брата, а компания потеряла жизненно важные для нее заказы. В результате Оливия вынуждена была остаться работать гораздо дольше срока, предусмотренного договором.
Небольшой дом тонул в темноте. Света ни в одной из комнат не было. Остановив машину, Джеймс накрыл рукой руку Оливии, пытавшуюся расстегнуть ремень безопасности.
– Еще раз спасибо за все. – Лицо его продолжало оставаться мрачным от пережитого, но синие глаза улыбались Оливии. – Утром не выходи на работу. Выспись. Дай-ка мне, вот так… – Он отвел ее руку и ловко расстегнул замок.
Оливия устало выбралась из машины, и в эту минуту ей показалось, будто в окне верхнего этажа шевельнулась занавеска. Да нет, ей наверняка это показалось.
Когда Оливия вошла в дом, все было тихо. Никто за ней не следил, это все ее воображение. Сняв туфли, она бесшумно поднялась наверх, проскользнула в спальню и разделась. Оливия все делала на ощупь, так как в комнате было темно. Сил идти в душ у нее не было. Она подошла к кровати, подняла легкое покрывало и легла рядом с Натаном, моля Бога, чтобы он не проснулся. Ее хрупкое тело дрожало от нервного напряжения. Чувствуя себя обманщицей, изменницей, она проклинала все на свете!
Неожиданно Натан потянулся к ней и крепко прижал к себе. Их обнаженные тела соприкоснулись. Он окунул лицо в благоуханное облако ее волос. Его колено скользнуло по ее бедру. Губы овладели ее губами. Его поцелуй был наполнен неизвестным ей до сих пор чувством, вызвавшим необыкновенный восторг.
Оливия обвила руками его стройное тело и почувствовала его напряжение. Охватившее Натана желание исторгло из него звуки, похожие на рыдание.
– Нат… – Она произнесла его имя, когда он, наконец, немного отстранился от нее. Как ей хотелось сказать ему о своей любви!
– Нет, – прервал он ее, – ничего не говори. Обними меня. Мне нужно, чтобы ты обняла меня.
И она обняла его, погладив широкие крепкие плечи. Сердце ее сжалось. Она прикрыла глаза от удовольствия, когда он, осыпая ее шею поцелуями, овладел ею.
Натан был уязвим, неуверен! Неуверенность породила в нем высокомерие и надменность. Он делал все, чтобы поверить в любовь Оливии, в ее преданность. Он изо всех сил старался противостоять ядовитым сплетням Хью. А Оливия, сама того не желая, лишь добавила ему проблем.
Она не собиралась подвергать его подобному испытанию. Об этом и мысли не было. Разве можно такое распланировать! Это просто стечение обстоятельств: кризис на работе, проблемы Ванни. Ее глаза были полны слез.
– Я люблю тебя. Люблю тебя! – говорила она пылко и страстно.
Увидев ее слезы, Натан нежно обнял ее. Напряжение исчезло, будто смытое слезами. Теплые ласковые поцелуи Натана убаюкивали Оливию, и вскоре она, обессилев, крепко заснула.
Проснувшись утром, Оливия была уже одна. Она знала: Натан уехал.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
– Натан просил тебя не будить, потому что ты не спала всю ночь. "Держа руку друга", сказал он. Но я собиралась принести тебе кофе. Мне показалось, тебе было бы не очень приятно, проснувшись, обнаружить, что дом пуст. Теперь, когда ты спустилась вниз, мы можем вместе позавтракать. Он уехал в аэропорт около двух часов назад.
Я знаю, подумала Оливия, глядя, как свекровь суетится на кухне, готовя кофе. Она поняла, что Натан уехал, сразу же, как проснулась. Только в его отсутствие в доме становилось по-особенному тихо и пусто. Однако ради свекрови Оливия постаралась выглядеть веселой.
– Он отправился по делам в Гонконг, – сказала она, делая вид, что совершенно спокойна.
Уехал, даже не попрощавшись, даже не оставив записки. Когда он вернется? Когда она снова его увидит? Боль и обида были как удар ножа в самое сердце.
– Да, он так сказал. – Анжи опустила хлеб в тостер. – Когда же он вернется?
– Не знаю, – вырвалось у Оливии, и она тут же одернула себя, увидев обеспокоенность во взгляде свекрови. – Он точно не сказал: все зависит от того, как пойдут дела, – поправилась она.
На свадьбе своего единственного отпрыска Анжела Монро была очень счастлива. Женившись, бродяга сын перестанет "бродяжничать" по белу свету и осядет на месте. Оливия не хотела разочаровывать ее и лишать этой голубой, такой сладостной мечты.
– Ему пора бы понять, что в жизни важно, а что нет, – сердилась Анжи. – Я ему так и сказала. Помчался в аэропорт, даже не выпив чашки кофе. Я сказала: "Ты не сможешь вот так все бросить и убежать, когда в детской будет лежать очаровательная крошка. Тебе просто не захочется убежать!" Ты бы видела, как он на меня посмотрел! Испепелил меня взглядом! – Она положила на тарелку тост и налила кофе.
Оливия крепко сжала рот, еле сдерживаясь, чтобы не вспылить. Ей хотелось сказать свекрови, чтобы та прекратила вмешиваться не в свое дело. Разве она не понимает, что этим делает только хуже? Конечно же, Оливия не могла так поступить: она слишком любила Анжи, чтобы начать с ней ссориться.
– Возможно, ему не нравится, когда на него давят, – осторожно предположила Оливия. – Дайте ему время, попробуйте! Он остепенится и будет образцовым отцом, когда почувствует, что готов им стать.
Оливии сейчас было все равно – остепенится Натан или нет. Она была уверена лишь в одном: в своем желании постоянно быть рядом с мужем. Она была готова ездить с ним в командировки и жить на чемоданах всю оставшуюся жизнь, если этого хотел Натан.
Конечно, ей хотелось бы рожать ему детей, создать вместе с ним крепкую, счастливую семью, восполнить все, чего ей так не хватало в жизни. Но она, не задумываясь, отдала бы все это за возможность быть рядом с ним.
Ей безумно хотелось объяснить ему все это, но его, к сожалению, здесь не было. И вполне вероятно, катастрофа уже произошла.
Его сомнения и подозрения, собственнические наклонности, проявившиеся за последние несколько дней, были подобны небольшому ручейку, который стал многоводным и сильным, когда к нему добавилась ее преданность Джеймсу. А постоянные разговоры матери Натана о том, что сыну необходимо обосноваться на одном месте и подарить ей внуков, превратили этот ручей в бурный мощный поток, который, вероятно, смел отношения Оливии и Натана, не оставив от них и следа.
– Его нужно подтолкнуть! – довольно весело заявила Анжи, садясь за стол и намазывая масло и джем на тост. – Присоединяйся… Не говори мне, что не хочешь завтракать! Должна сказать, этот розовый цвет тебе к лицу.
– Правда? – Оливия взглянула на свой шелковый халат, будто видела его впервые в жизни. Ей действительно было все равно, шел ей этот цвет или нет. И ей, в самом деле, не хотелось, есть, но она села и стала мешать ложкой кофе.
– Натан с давних пор делает все по-своему, – продолжала Анжи, не замечая настроения Оливии. – Ох уж это его упрямство! Оно тебе, конечно, знакомо. Мой сын считает, что любой человек, родившийся, как и он, в довольно состоятельной семье и получивший первоклассное образование, автоматически попадает в элиту своих собратьев по профессии. Но он решил доказать себе, что смог бы попасть туда при любых обстоятельствах. В результате он все время вынужден доказывать, что он первый, лучший из лучших. Боюсь, это превратится у него в навязчивую идею и у него никогда не будет времени ни на что другое. Смешно!
Оливия так не думала. Скорее, это заблуждение, но смешного здесь ничего нет. Она понимала Натана, понимала, что двигало им. Ведь она когда-то делала то же самое, стремясь защитить себя, насколько это было возможно, и, не задумываясь об эмоциональных затратах.
Почувствовав волнение, Оливия решительно отбросила воспоминания. Она откусила кусочек тоста, только чтобы Анжи перестала сокрушаться по поводу отсутствия у нее аппетита, и заставила себя улыбнуться.
– Не пора ли вам отправляться за покупками?
– Я заказала такси на десять. – Анжи посмотрела на часы. Лицо ее светилось. – Поеду в "Хэрродз". Так что у меня есть время выслушать твой рассказ. Чью же руку ты держала всю ночь?
– Своей подруги. Это жена моего босса. Ее неожиданно положили в больницу, а он в это время был в отъезде по делам, – торопливо ответила Оливия. Ей не хотелось вдаваться в подробности. Если Анжи начнет говорить о детях, ее ни за что не остановишь. А она и так уже сказала предостаточно!
Несмотря на то, что свекровь была приятной женщиной, сейчас Оливии хотелось, чтобы она ушла. Ей нужно было побыть одной перед уходом на работу, разобраться в мыслях, смириться, если сможет, с тем, что Натан ушел сегодня утром, даже не попрощавшись. Это напоминало ей…
– Вам нужен ключ, – сказала она, меняя тему разговора, не желая обсуждать проблемы Ванни. – Я, вероятно, буду еще на работе, когда вы вернетесь. Зачем же вам несколько часов стоять у порога?
У Оливии появился хороший предлог встать из-за стола и пойти в другую комнату за ключом. Завтрак остался почти нетронутым. Свою сумочку она нашла на одном из кресел. Ключ должен быть в ней, где-то на дне, под всем этим ворохом мелких вещей, которые попадали сюда совершенно непонятным образом.
И вдруг Оливия почувствовала тошноту. Голова закружилась. Комната поплыла… Четко она видела одну-единственную вещь: сине-белую коробочку, безобидную на вид, но сейчас казавшуюся бомбой с часовым механизмом.
Ее голова была настолько занята проблемами, возникшими в ее отношениях с Натаном, что она абсолютно забыла о контрацептивах и не принимала их целых три дня.
Надеясь, что все-таки ошиблась, что автоматически глотала таблетки, она дрожащими пальцами стала проверять коробку с лекарством.
Увы! Ошибки не было. Три дня она не принимала таблетки. Ее рука машинально легла на плоский живот: вполне вероятно, она уже носит ребенка Натана.