Бросив взгляд на Меллиору, я ощутила смутную тревогу, почувствовав, что она начинает жалеть о своей поспешности. Мне стало ясно, что она пришла на ярмарку вовсе не нанимать прислугу, а действовала, поддавшись порыву, чтобы спасти меня от работы в аббатстве, так же как раньше пыталась спасти от поддразнивания мальчишек, когда увидела меня в стене.
Тогда я спросила:
- Это ничего?
- Что?
- Что ты меня наняла?
- Все будет в порядке.
- Но…
- Справимся, - сказала она; она была такой хорошенькой, когда улыбалась, а непокорный огонек в ее глазах делал ее еще симпатичнее.
На нас оборачивались, пока мы шли сквозь толпу, мимо бродячего торговца, громко хвалившегося, что от бутылочки его снадобья все болезни как рукой снимет; мимо жарящегося гуся и ларька со сладостями. Какой контраст мы представляли собой! У нее совсем светлые волосы, а у меня жгуче-черные; она вся такая аккуратная, а я хоть и чистая, потому что накануне постирала платье и вымыла голову, но бедно одетая; у нее такие блестящие черные башмачки, а я босиком. Но никому не пришло бы в голову, что она наняла меня на работу.
Меллиора подвела меня к краю поля, на котором располагалась ярмарка. Там стояла лошадка, запряженная в двуколку, принадлежавшую, как я знала, священнику. Впереди сидела немолодая гувернантка, которую я часто видела вместе с Меллиорой.
Когда мы подошли, она повернулась к нам и сказала:
- Боже мой, Меллиора! Что это значит?
Я так поняла, что "это" относилось ко мне, и я гордо подняла голову и устремила на гувернантку как можно более надменный взгляд.
- Ах, мисс Келлоу, мне необходимо объяснить… - начала Меллиора смущенной скороговоркой.
- Действительно, необходимо. Будьте любезны объясниться.
- Это Керенса Карли. Я ее наняла.
- Вы… что?..
Я укоризненно посмотрела на Меллиору. Если она зря тратит мое время… если она играет и притворяется… если все это было задумано как забавная шутка…
Она покачала головой. Какая удивительная способность читать мои мысли!
- Все в порядке, Керенса, - сказала она. - Предоставь это мне.
Меллиора разговаривала со мной как с подругой, а не как с нанятой служанкой. Пожалуй, она бы мне даже нравилась, если б не горькая зависть. Я-то воображала себе, что дочь священника глупенькая, кроткая, скучная. Это оказалось неправдой. У Меллиоры хватало силы духа, как мне впоследствии предстояло обнаружить.
Пришел ее черед проявить надменность, и ей это прекрасно удалось.
- Садись, Керенса. Мисс Келлоу, прошу вас, отвезите нас домой.
- Но, Меллиора… - Настоящий дракон эта мисс Келлоу; на мой взгляд ей было уже далеко за сорок; губы поджаты, глаза злющие. Я ей в некотором роде даже сочувствовала, потому что при всем ее повелительном тоне она была всего лишь прислугой.
- Это, - возразила Меллиора, по-прежнему в роли надменной молодой леди, - подлежит обсуждению только с моим отцом.
Мы затряслись по дороге в Сент-Ларнстон; ни одна из нас не проронила ни слова, пока, миновав глиняные домики и кухню, мы не подъехали к серой церкви с высокой колокольней и кладбищем с покосившимися надгробьями. За кладбищем стоял дом священника.
Мисс Келлоу подъехала к дверям, и Меллиора сказала:
- Пойдем, Керенса.
Я вышла вместе с ней, и мисс Келлоу направила двуколку к конюшие.
- Ты не имела никакого права меня нанимать, верно? - спросила я.
- Конечно, имела, - возразила Меллиора. - Если б я не сделала этого, пришлось бы тебе отправиться в аббатство, а ты туда так не хотела.
- Откуда ты знаешь?
Она улыбнулась.
- Догадалась.
- А почем ты знаешь, может, мне и здесь быть не захочется?
- Ну конечно, захочется. Мой отец лучше всех на свете. В этом доме всякий будет счастлив. Только мне надо будет ему все объяснить.
Она заколебалась, не зная, что делать со мной. Потом сказала:
- Пойдем.
Она распахнула дверь, и мы вошли в большую переднюю. На дубовом сундуке стояла низкая ваза с нарциссами и анемонами. В углу тикали старинные часы, а прямо напротив двери уходила наверх широкая лестница.
Меллиора поманила меня за собой, и мы поднялись по лестнице. Наверху она быстро открыла какую-то дверь.
- Подожди у меня в спальне, - сказала она, - пока я тебя не позову.
Дверь захлопнулась, и я осталась одна. В такой комнате мне раньше не доводилось бывать. Большое окно обрамляли голубые занавески, а кровать была покрыта голубым покрывалом. На стенах висели картины и бледно-голубые сердечки на розовой бумаге. Но больше всего меня поразил небольшой книжный шкафчик у кровати. Какие книги читала Меллиора! Они вернули меня на землю, к пропасти, лежавшей между нами, и я, повернувшись к ним спиной, стала глядеть в окно. Передо мной простирался сад; размером с пол-акра, с газонами и клумбами. В этом саду трудился сейчас его преподобие отец Чарльз Мартин, отец Меллиоры. Я увидела, как появилась Меллиора; она подбежала прямо к отцу и начала что-то говорить с очень серьезным видом. Я жадно наблюдала, зная, что решается моя участь.
У его преподобия вид был слегка ошарашенный. Меллиора выглядела воодушевленной. Они спорили; она взяла его за руку и продолжала что-то горячо говорить. Она его упрашивала. Интересно, почему она так старается.
Я видела, что победа на ее стороне; священник ни в чем не мог отказать своей милой дочке.
Он послушно кивнул, и они вместе пошли к дому. Через несколько минут дверь отворилась, и на пороге появилась Меллиора с торжествующей улыбкой на губах.
Его преподобие отец Чарльз подошел ко мне и сказал тем же голосом, каким читал проповеди:
- Так, значит, ты пришла сюда трудиться с нами, Керенса? Надеюсь, тебе тут будет хорошо.
2
Скоро я начала понимать, какую великолепную возможность дала мне Меллиора. Позднее со мной произошло немало странного, но тогда, в первый год моей жизни в доме священника, мне казалось, что ничего более интересного со мной никогда не случалось. Наверное потому, что я поняла: теперь появилась возможность приобщиться к другому миру.
Это Меллиора подарила мне такую возможность. Я чувствовала, что привлекаю ее так же, как и она меня. Она обнаружила во мне сильнейшее желание выбраться из ненавистной мне среды и пришла от этого в восторг.
Естественно, у меня появились и враги. Самым грозным из них была мисс Келлоу. Будучи сама дочерью приходского священника, она держалась надменно и постоянно пеклась о своем достоинстве, стремясь доказать, что только в силу сложившихся обстоятельств вынуждена зарабатывать себе на жизнь. Мисс Келлоу была по своему привязана к Меллиоре, но очень честолюбива, а я, у которой честолюбия тоже хватало с избытком, быстро подмечала его в других, Как и я, она была недовольна своим уделом и стремилась его улучшить. Кроме нее была еще миссис Йоу, кухарка и домоправительница, считавшая себя главой всей прислуги, включая и мисс Келлоу. Эти двое враждовали между собой, что было мне на руку, потому что хотя миссис Йоу и не могла, как она выразилась, хоть убей, понять, для чего меня взяли в дом, ее неприязнь ко мне была не такой сильной, как ненависть к мисс Келлоу, и временами она даже принимала мою сторону, просто чтобы досадить гувернантке. Конюх Том Белтер и его помощник Билли Томс были не прочь проявить ко мне благосклонность, и, хотя я не позволяла им фамильярничать, как Кит и Бесс, две горничные, тем не менее они не затаили против меня злобы и даже стали уважать меня за это. Кит и Бесс взирали на меня с некоторым трепетом, потому что я была внучкой бабушки Би, порой они расспрашивали меня про нее, просили ее совета в своих любовных делах или каких-нибудь травок для улучшения кожи. В этом я могла им помочь, облегчая себе тем самым жизнь, потому что в ответ они делали за меня кое-какую работу по дому.
Первые дни, проведенные в доме священника, я почти не видела Меллиору и полагала, что она, сделав свое доброе дело, сочла, что этого достаточно. Меня отдали в распоряжение миссис Йоу, которая, посетовав на ненужность моего присутствия, все же нашла мне работу. Я безропотно выполняла ее первые дни.
В тот самый первый день, когда Меллиора привела отца в свою комнату, я спросила, нельзя ли мне сбегать сказать бабушке, где я буду теперь жить, и легко получила разрешение. Меллиора прошла со мной на кухню и, собственноручно наполнив свежими продуктами корзинку, велела отнести ее моему бедному братику, упавшему с дерева. Так что я прибежала домой с рассказом о результатах моего стояния на помосте для найма на Трелинкетской ярмарке, вся переполненная воодушевлением.
Бабушка обняла меня, чуть не плача. Я ее такой никогда не видела.
- Священник хороший человек, - заявила она. - Лучше него во всем Сент-Ларнстоне никого не сыскать. И девочка у него хорошая. Тебе там будет славно, моя любушка.
Я рассказала ей о Хаггети и миссис Роулт и о том, как они меня чуть не наняли, и она посмеялась со мной вместе, когда я описала ей, как они были ошарашены, видя, что я ухожу с Меллиорой.
Мы распаковали корзинку, но я не съела оттуда ни кусочка. Это все вам, говорила я. Меня будут хорошо кормить в доме священника.
Уже одно это было похоже на сбывшуюся мечту. Разве я не мечтала, как буду разыгрывать из себя щедрую леди?
Мое возбуждение поулеглось за те первые несколько дней, когда я не видела Меллиоры и занималась тем, что чистила горшки и кастрюли, поворачивала вертел, мыла и резала овощи или подтирала полы. Зато кормили тут хорошо. Никакого "голубого неба с утопленниками". Но помню, что тогда я услышала высказывание, поразившее меня. Я отчищала плиточный пол в холодном чулане, где хранились масло, сыр и молоко, когда в кухню пришел Белтер поболтать с миссис Йоу. Я услышала, как он звучно ее чмокнул, от чего насторожилась еще больше.
- Ну вот что, парень, перестань, - хихикая, сказала миссис Йоу. Он не перестал, и послышались возня и шумное дыхание.
Потом она сказала:
- Сядь-ка, и полно баловать. Тебя могут увидеть девчонки. Негоже им знать, каким ты бываешь, господин Белтер.
- Не, пусть это лучше будет наш маленький секрет, миссис Йоу.
- Ну, хватит, хватит… А потом:
- Ты знаешь, что у нас тут теперь девчонка бабушки Би?
- Ага, видел, как же. Пальца ей в рот не клади, это уж точно.
- Так-то оно так, но вот чего не пойму, хоть ты тресни, зачем ее сюда взяли? Видит Бог, священнику и так нелегко столько народу прокормить. А они еще эту сюда притащили - а уж за столом-то она своего не упустит. Добро бы работала как следует.
- Значит, дела неважнецкие?
- Ох, ну будто ты не знаешь, что, коли у священника заведется пенни, он тут же отдаст кому-нибудь два.
Они скоро нашли для разговора предмет поинтереснее состояния дел священника, но я все думала и думала об этом, протирая пол. Мне все тут казалось просто роскошным, и было странно узнать, что в таком доме может оказаться трудно свести концы с концами.
Я не поверила этому. Слуги просто зря болтают.
Не пробыв и недели в доме священника, я сделала первый шаг к исполнению своей великой мечты.
Меня послали прибрать в комнате Меллиоры, пока она занимается с мисс Келлоу в библиотеке. Едва очутившись одна в комнате, я подошла к шкафу и раскрыла одну из книг. В ней были картинки с подписями. Я уставилась на них, пытаясь понять, что они значат. Я чувствовала гнев и бессилие, словно узник, сидящий в тюрьме в то время, как в мире происходят важные события.
Я думала, сумею ли научиться читать, если возьму одну из книг, буду смотреть в нее, узнавать очертания букв, копировать и запоминать их. Я совершенно забыла об уборке. Усевшись на пол, я вынимала одну книгу за другой, пытаясь сравнением букв понять, что они могут значить. Так я и сидела, когда в комнату вошла Меллиора.
- Что ты делаешь? - требовательно спросила она.
Я быстро захлопнула книгу и ответила:
- Прибираю твою комнату.
Она рассмеялась.
- Ничего подобного. Ты сидела на полу и читала. Что ты читала, Керенса? Я не знала, что ты умеешь читать.
- Ты смеешься надо мной, - закричала я. - Перестань! Не думай, что если наняла меня на ярмарке, значит, купила!
- Керенса! - надменно сказала она, как говорила тогда с мисс Келлоу.
У меня задрожали губы, и выражение ее лица сразу изменилось.
- Зачем ты смотрела книги? - мягко спросила она. - Пожалуйста, скажи мне. Мне надо знать.
Из-за этого "пожалуйста" я выпалила ей правду.
- Это несправедливо, - сказала я. - Я научилась бы читать, если мне кто-нибудь покажет как.
- Так ты хочешь научиться читать?
- Конечно, я хочу уметь читать и писать. Больше всего на свете.
Она села на кровать, скрестив свои хорошенькие ножки и разглядывая блестящие башмачки.
- Ну, это довольно просто, - сказала она. - Надо тебе научиться.
- А кто меня будет учить?
- Я, конечно.
Так было положено начало. Она и в самом деле стала меня учить, хотя после призналась, что думала, мне скоро надоест учиться. Надоест! Я была ненасытна. В комнатке на чердаке, которую я делила с Бесс и Кит, я просиживала до рассвета, копируя буквы с образцов, написанных Меллиорой, по полночи горели у меня свечи, которые я таскала у миссис Йоу из комода. Я пригрозила Бесс и Кит, что напущу на них всяческих несчастий, если они проболтаются, и, поскольку я была внучкой бабушки Би, они покорно согласились сохранять все в тайне.
Меллиора была поражена моими успехами, а в тот день, когда я сумела сама написать свое имя, она совсем разволновалась.
- Просто безобразие, - сказала она, - что тебе приходится заниматься тяжелой работой. Ты должна ходить на занятия.
Через несколько дней его преподобие отец Чарльз позвал меня в свой кабинет. Он был худой, голубоглазый, с желтоватой кожей, день ото дня становившейся все желтее. Одежда на нем всегда болталась, а жидкие каштановые волосы были вечно взъерошены и растрепаны. Он не слишком заботился о себе, он заботился о бедняках и людских душах, но больше всего - о Меллиоре. Было видно, что он считает ее одним из ангелов, о которых он говорит на проповедях. Она могла с ним делать все что хотела, и мне повезло, что она унаследовала от него желание заботиться о других. Старик всегда выглядел озабоченным. Я полагала раньше, что это происходит потому, что он думает о всех тех заблудших, кто обречен на адские муки, но после подслушанного разговора Белтера с миссис Йоу мне пришло с голову, что он может беспокоиться и по другой причине - из-за того, что нужно было накормить столько ртов и решить, как за все это заплатить.
- Дочка сказала мне, что учит тебя читать и писать. Это очень хорошо. Это прекрасно. Ты хочешь уметь читать и писать, Керенса?
- Да, очень.
- Почему?
Я понимала, что не следует сообщать ему настоящую причину, и схитрила:
- Потому что хочу читать книги, сэр. Такие, как Библия.
Это ему понравилось.
- В таком случае, дитя мое, - сказал он, - поскольку у тебя есть способности, мы должны сделать все, что в наших силах, чтобы тебе помочь. Моя дочь предлагает тебе с завтрашнего дня присоединиться к ее занятиям с мисс Келлоу. Я скажу миссис Йоу, чтобы она на это время освободила тебя от работы.
Я не пыталась скрыть свою радость, потому что в этом не было необходимости, и он похлопал меня по плечу.
- Ну, а если ты обнаружишь, что лучше выполнять задания миссис Йоу, чем задания мисс Келлоу, то непременно скажи об этом.
- Никогда! - страстно выкрикнула я.
- Ну, иди, - сказал он, - и помолись, чтобы Господь не оставил тебя в делах твоих.
Все были в ужасе от этого неслыханного решения.
- Да где ж это видано! - ворчала миссис Йоу. - Взять вот такую оборванку в дом и сделать из нее ученую. Помяните мое слово, тут у нас, видно, будет скоро приют для умалишенных. И кое-кто, рядом с этой комнатой, годится туда прямо сейчас. Говорю вам, святой отец просто спятил.
Бесс и Кит шептались меж собой, что это бабушка Би напустила чары на священника. Ей хотелось, чтоб ее внучка умела читать и писать, словно леди. Вот ведь что бабушка Би может, коли захочет. А я думала: и бабушке будет от этого толк!
Мисс Келлоу встретила меня с каменным лицом: я видела, что она намеревается дать мне понять, что она, женщина из приличной семьи, получившая должное воспитание, не собирается пасть так низко, чтобы без сопротивления обучать таких, как я.
- Это безумие, - сказала она, когда я пришла.
- Почему? - строго спросила Меллиора.
- Как вы полагаете, можем ли мы продолжать занятия с вами, если мне придется начинать с азбуки?
- Она ее уже знает. И умеет читать и писать.
- Я протестую… решительно.
- Что вы собираетесь сделать? - спросила Меллиора. - Предупредить о своем уходе в месячный срок?
- Возможно, я так и сделаю. Да будет вам известно, я давала уроки в доме баронета.
- Вы об этом уже неоднократно говорили, - язвительно ответила Меллиора. - И поскольку вы так сожалеете об этом доме, возможно, вам следует подыскать себе что-нибудь подобное.
Она умела быть резкой, когда ей было что отстаивать. Настоящий борец!
- Садись, девочка, - холодно сказала мисс Келлоу.
Я покорно уселась, потому что очень уж хотела учиться.
Она, разумеется, пыталась все испортить, но моя страсть к учению и мое желание доказать ей, что она ошибается, поразила не только Меллиору и мисс Келлоу, но и меня самое. Овладев искусством чтения и письма, я могла улучшать свои знания без посторонней помощи. Меллиора давала мне книгу за книгой, и я с жадностью проглатывала их, узнавая потрясающие вещи о других странах и о том, что происходило в прошлом. Мне надо догнать Меллиору - я вынашивала планы превзойти ее.
Но мне все время приходилось бороться с мисс Келлоу: она меня ненавидела и все пыталась доказать, как это глупо - тратить на меня время. Но я нашла способ угомонить ее.
Я пристально наблюдала за ней, потому что научилась понимать, что если у тебя есть враг, то не мешает узнать о нем как можно больше. Если придется идти в наступление, то нужно ударить по уязвимому месту. У мисс Келлоу была тайна. Она боялась одиночества, стыдилась, что она не замужем, считая, что это унижает ее женское достоинство. Я видела, как она морщится, если при ней упоминали "старых дев", и начала понимать, что она надеется выйти за его преподобие отца Чарльза.
Когда мы с ней оставались в комнате для занятий одни, она обращалась со мной пренебрежительно, никогда не хвалила за сделанное; если ей надо было что-нибудь мне объяснить, она нетерпеливо вздыхала. Я возненавидела бы ее, но мне было много о ней известно и я понимала, что ее положение столь же непрочно, как и мое.
Как-то, когда Меллиора после занятий уже вышла из комнаты, я убирала наши книги и уронила одну стопку. Мисс Келлоу неприятно рассмеялась.
- Вот так обращение с книгами!
- Вы думаете, что я их нарочно уронила?