В один из приездов Булгакова в Андреевское, когда все сидели собравшись у камина, в гостиную вошел М.С. Воронцов и сообщил, что, объезжая свои передовые посты, внезапно встретились Мюрат и Милорадович: "Узнавши друг друга, они перекланялись очень учтиво и обменялись несколькими фразами, я воображаю, прибавил граф смеючись, как они пускали друг другу пыль в глаза. Мюрат успел на что-то пожаловаться, как пишет мне, а Милорадович: O, ma foi, vous en verrer bien d’autres, sire!" Этот рассказ М.С. Воронцова немало развеселил собравшееся общество. Погостив в Андреевском до вечера, А.Я. Булгаков вернулся во Владимир, Ф.В. Ростопчин уже почивал, Булгаков спать не хотел, он взял перо и начал вымышлять разговор между любимцем Наполеона и любимцем Суворова, желая несколько позабавить приболевшего графа. Утром Булгаков явился к Ростопчину и сообщил, что на аванпостах встретились случайно Мюрат и Милорадович, состоявшийся между ними разговор был записан, и Михаил Семенович дал Булгакову его читать: тот, в свою очередь, специально переписал его для графа. Но Ф.В. Ростопчин понял розыгрыш. "Выдумка эта хороша, - прибавил граф. - Знаете ли, что мы сделаем? Пошлите это в Петербург: пусть басенка эта ходит по рукам; пусть читают ее; у нас и у французов она произведет действие хорошее. Переписывайте и отправляйте".
На следующий день Булгаков отправил к старому приятелю своему А. И. Тургеневу собственное сочинение, как только что полученную новость из армии. Не прошло и двух недель, как "Сын Отечества" напечатал разговор Мюрата с Милорадовичем. Но на этом история не закончилась, английский посол в Петербурге лорд Карткард поместил выдумку А.Я. Булгакова в одну из своих депеш, откуда она через несколько лет попала в сочинение французского историка Капфига "Europe pendant le consulat et l’empire de Napoleon" (T. 2. Гл. 11. C. 350). А.Я. Булгаков в 1843 г. в "Москвитянине" (кн. 2) напечатал свой литературный труд под заглавием "Разговор неаполитанского короля Мюрата с генералом графом М.А. Милорадовичем на аванпостах армии 14 октября 1812 года" и рассказал подлинную историю появления этого сочинения. Так завершилась эта любопытная история, начатая в 1812 г. в усадьбе Андреевское М.С. Воронцова. Несмотря на трудности этого времени, Ф.В. Ростопчин, М.С. Воронцов, А.Я. Булгаков и их друзья умели сохранять чувство юмора, желание шутить и разыгрывать в любой ситуации, это был своеобразный "театр одного актера", любовь к которому питали и пронесли через всю жизнь рожденные в XVIII столетии. "Мимолетные страдания легкомыслием целя", - писал Баратынский.
Необходимую информацию М.С. Воронцов получал во многом благодаря своим связям и знакомствам со многими генералами русской армии, с некоторыми из них он состоял в переписке. Одним из постоянных корреспондентов М.С. Воронцова в это время был его старый друг А.А. Закревский, который не опасался быть предельно искренним в своих посланиях, содержание и сам тон которых пронизан искренней болью за состояние русской армии. Одним из непосредственных виновников сложившейся ситуации А.А. Закревский считал М.И. Кутузова. Так, в письме от 14 сентября он с раздражением писал М.С. Воронцову, что, видимо, фельдмаршальского звания Кутузов удостоен за то, что оставил Москву, при этом Кутузов, находясь в селе Красном на Пахре, не знает, по мнению Закревского, что делать дальше: "Беспорядки преужасные, и никто не знает, что делать". В другом письме (от 26 сентября) Закревский сообщает, что распоряжения Кутузова и Беннигсена приведут в конечном итоге к "совершенному истреблению" нашей армии, так как войска, пишет Закревский, таскают ежеминутно без пути и без пользы неизвестно для чего, в дождливую погоду, не имея при этом общего плана действий. В одном из октябрьских писем Закревский еще более категоричен, он пишет М.С. Воронцову, что если Румянцев, Аракчеев, Кутузов действительно хотят мира, то они "первейшие" враги России. В завершение данного письма А.А. Закревский прибавляет, что "Михаил Богданович (Барклай-де-Толли) свидетельствует вам свое почтение". Впоследствии М.С. Воронцов скажет, что Барклай-де-Толли был единственным его покровителем в армии. Мы не имеем источников, в которых бы М.С. Воронцов так откровенно, как А.А. Закревский, выражал свое неприятие действий Кутузова, что во многом связано с характером М.С. Воронцова. Так, еще в 1804–1805 гг. князь П.Д. Цицианов писал об "особой скромности и сокровенности" М.С. Воронцова, эти же качества отмечал в нем и Ф.В. Ростопчин, который заметил по этому поводу: "В его лета скрытность в нраве не может быть приобретенной воспитанием, а просто врожденная. Заметь, что в их роде ни одного нет нараспашку". Судя по корреспонденции А.А. Закревского, в армии все более становится заметным разделение офицерского состава по различным группировкам. А.А. Закревский настоятельно советовал М.С. Воронцову не спешить ехать в армию, наполненную "интриганами, пагубными нашему отечеству", он рекомендовал М.С. Воронцову отправиться в Молдавскую армию или постараться получить в командование отряд Винценгероде (попавшего в плен).
Анализ приведенных источников не дает основания причислять М.С. Воронцова к какой-либо группе офицеров, хотя надо заметить, что многие бы желали видеть его в кругу своих единомышленников.
М.С. Воронцов пользовался уважением людей, имена которых составили гордость русской армии, но в то же время друг к другу они питали зачастую не самые лучшие чувства. Так, один из самых рьяных недоброжелателей М.Б. Барклая-де-Толли в период летнего отступления 1812 г. А.П. Ермолов (начальник штаба 1-й Западной армии) был для М.С. Воронцова преданным и искренним другом долгие годы. Можно предполагать, что подобная ситуация не могла не сказаться и на характере самого М.С. Воронцова, внутренний мир которого, его мысли и чувства становились все более закрытыми для окружающих. В то же время постепенно начинал складываться особый стиль взаимоотношений М.С. Воронцова с подчиненными - он предпочитал управлять теми, кто разделял его взгляды, действия, возражения принимались лишь от близких по духу людей. Впоследствии в Мобеже, а затем в Одессе М.С. Воронцова будет окружать, по мнению некоторых современников, своеобразная "свита", члены которой, будучи сами незаурядными личностями, с особым уважением относились к своему начальнику.
Возвращаясь к событиям 1812 г., следует заметить, что создание госпиталя в Андреевском, отношение М.С. Воронцова к раненым солдатам и офицерам способствовало еще большей известности М.С. Воронцова в армии.
Кроме того, М.С. Воронцов сумел создать в Андреевском помимо госпиталя своеобразный центр, куда стекалась важная информация о происходивших в это время событиях, которая затем передавалась графом Ростопчиным Императору Александру Павловичу.
После того как 14-тысячный отряд французской армии под командованием маршала Нея захватил г. Богородск (ныне Ногинск), пребывание раненых солдат и офицеров в Андреевском могло быть опасным, если бы, как писал М.С. Воронцов, в распоряжении Нея было хоть немного легкой кавалерии, так как среди раненых в Андреевском вряд бы нашлось двенадцать человек, способных защищаться. Но почти вся французская кавалерия была выведена из строя, а оставшаяся часть находилась под командованием Мюрата, наблюдавшего за позициями Кутузова. Таким образом, в Андреевском раненые продолжили лечение, а сам М.С. Воронцов, отказавшись от костылей, но все же опираясь на трость, расстается со своими друзьями в Андреевском, чтобы присоединиться к армии.
М.С. Воронцов считал, что не стоит писать подробно о последовавших затем событиях кампании 1812 г., которые описаны в "полусотне книг, во множестве различных вариантов". М.С. Воронцов, покинув Андреевское 29 октября (ст. ст.) 1812 г., возвращается в строй. В Вильно он был назначен в армию П.В. Чичагова, где получил в командование авангард 3-й Западной армии. Н.Н. Раевский в одном из своих писем из Вильно (от 10 декабря 1812 г.), адресованных С.А. Раевской, перечисляя военачальников, получивших награды и повышения, среди которых были Сен-При, Ермолов, Строганов, Неверовский и др., замечал, что "граф Воронцов по-прежнему генерал-майор. Раздают много наград, но лишь некоторые даются не случайно". Надо заметить, что в свое время князь П.Д. Цицианов тоже считал, что М.С. Воронцов незаслуженно задерживается в получении воинских званий.
На основании исследованных источников становится очевидно, что сам М.С. Воронцов в это время практически не высказывал недовольства по поводу своего неповышения на военной службе; судя по корреспонденции, его более беспокоила проволочка в награждении подчиненных, чем собственное положение. Во многом этому способствовали убеждения М.С. Воронцова, его взгляды на службу, о чем мы уже говорили.
После поражения Великой армии на Березине Наполеон, бросив остатки своей армии на попечение Мюрата, устремился в Париж. Через некоторое время Европа получила 29-й Бюллетень, в котором отмечалось, что неудачи русского похода - следствие внезапных морозов, но… не военного поражения.
Император Александр Павлович предвидел, что Наполеон никогда не примирится с поражением в России. Несмотря на возражения М.И. Кутузова, он был непримирим: Россия не может постоянно ощущать угрозу со стороны Наполеона, передышки не должно быть. На Рождество 1812 г. был объявлен поход. 1 (13) января 1813 г. русская армия перешла Неман и вступила в Герцогство Варшавское. А во второй половине января продвижение уже шло по трем направлениям. На правом фланге войска Витгенштейна и Платова продвигались к Данцигу, в центре Чичагов шел к Торну, на левом фланге главная армия и войска Милорадовича направлялись к Плоцку и Варшаве. Русские войска закреплялись на важном оборонительном рубеже - Висле, которая являлась первым этапом наступательной операции.
Только продвижение, которое могло быть закреплено, только удар, который бы принес чувствительный урон, ослабил бы противника, вынудив его в конечном счете сконцентрировать на наиболее важных участках свои силы, - все это входило в замыслы М.И. Кутузова. При этом действия партизанскими, так называемыми "легкими отрядами" составляли один из главных элементов плана Кутузова. Летучий отряд М.С. Воронцова включал в себя три казачьих и два егерских полка, несколько гусарских и уланских эскадронов, гренадерских батальонов и артиллерийских рот. Он был чрезвычайно мобилен, тревожил тылы противника и участвовал во многих сражениях, действуя то самостоятельно, то вместе с другими воинскими соединениями в различных частях Германии.
Благодаря регулярным записям М.С. Воронцова с 1 (13) января по 18 (30) марта и с 1 (13) июля по 9 (21) ноября 1813 г. можно проследить действия его отряда в период кампании 1813 г. Летучий отряд М.С. Воронцова отличился уже в самом начале кампании. Так, о деле 7 января (ст. ст.) под Бромбергом (ныне польские города Свеце, Осельско, Быдгош) он писал: "Я отошел от города, не потеряв ни одного человека и поставив пехоту по деревням почти во фланг неприятелю, егерей - в Фордоне, гренадер - в Обер-Стрелице и Обер-Гонце, а Барабанщикову велел с полком идти в Фордон и послать остальные партии в Шулиц (ныне г. Солец-Куявски в Польше. - 0.3.) им взамен. Ему же и Луковкину, который остался на большой дороге в ночь, послать неприятеля в город, отчего в 2 часа пополуночи он из оного вышел, не взяв ничего с собою, даже больных своих до 30 человек. Наши тотчас же вошли в город".
В "Журнале военных действий с 8/20 по 15/27 1813 года", отмечалось, что адмирал Чичагов доносил о занятии генерал-майором графом Воронцовым Бромберга, где найдены значительные запасы муки (200 тысяч пудов), овса, гороха, соли и две тысячи пудов свинца. В своих "Записках" Воронцов писал также, что многие батальоны, помимо всего сказанного выше, нашли в Бромберге "много французских панталонов". "Через несколько дней сукно и многое другое было разграблено, - как пишет М.С. Воронцов, - мужиками, которые говорят, что Наполеон их грабил, а теперь они имеют право его грабить".
Записывая очень кратко, ровным и четким почерком события каждого дня, М.С. Воронцов позволил себе отступление от принятого правила и дал волю присущему ему чувству юмора. 2 января он сообщает о предложении А.И. Чернышева идти на Познань и записывает стихи своего друга И.В. Сабанеева (впоследствии генерала от инфантерии), начальника Главного штаба при Барклае-де-Толли, отрывок из которого приведен ниже:
Простите, мсье, простите только стихи.
Они плохи, скажите Вы мне,
Все равно, я Вам признаюсь:
В этом прекрасном веке Все так делается
Поэт из такого человека, как я (Сабанеев),
Из поваренка - король (Мюрат),
Из парикмахера - дипломат (Ле Ду),
Император из Бонапарта (Дьявол),
Из адмирала - генерал (Чичагов),
Из кавалериста - адмирал (Рибас),
Из Креза - св. Лазарь (их целая дюжина),
Из столицы - простой базар (Москва),
Из маленького герцогства - большое королевство (многие),
Из Великой армии - сотня человек (Великая армия),
Из сибарита - завоеватель (КО),
Из жалкого труса - партизан (КУ).
Прощайте, будьте здоровы.
Ответ в стихах или никак.
Познань была взята 1 февраля 1813 г., при этом захвачено около 50 пушек, члены префектуры выехали навстречу и хорошо встретили победителей. 4 февраля М.С. Воронцов записал о назначении командующим 3-й армией Барклая-де-Толли; 8 февраля в дневнике короткая запись: "В Познани. Сего числа я произведен в генерал-лейтенанты".
В г. Калише 15/27 февраля был подписан договор о мире и наступательном союзе между Россией и Пруссией, стороны обязывались оказывать взаимную помощь в борьбе против Наполеона, обе державы считали необходимым привлечь к союзу Австрию, дабы усилить мощь антинаполеоновской коалиции. Русская армия под началом М.И. Кутузова двигалась вперед, освобождая все новые польские и русские города. 18 февраля (2 марта) выходит "Рапорт главнокомандующего 3-й Западной армии генерала от инфантерии М.Б. Барклая-де-Толли М.И. Кутузову о поручении генерал-майору М.С. Воронцову блокировать Кюстрин". 28 февраля (ст. ст.) М.С. Воронцов прибывает со своим отрядом во Франкфурт. Оставив там некоторое количество войск, он блокирует с остальными Кюстрин (сейчас Костшин), обеспечив тыл корпуса генерала П.Х. Витгенштейна. При вступлении Воронцова во Франкфурт он был доброжелательно встречен магистратом и жителями города, которые были "чрезвычайно нам рады и звали нас на большой обед и бал".
Через одиннадцать дней после подписания Калишского договора русские войска вступили в Берлин. В письме М.И. Кутузова П.Х. Витгенштейну от 17 (29) марта 1813 г. говорилось о нецелесообразности раздробления сил и продвижения их на запад от Эльбы. Отряд Воронцова поступил под команду Витгенштейна, должен был соединиться с отрядом генерал-майора И.К. Орурка и двинуться через Берлин к Магдебургу, где после соединения с Борштелем своим положением прикрыть Берлин.
5 апреля (ст. ст.) корпус Воронцова сменяет в крепости Кюстрин отряд генерал-лейтенанта Капцевича. За несколько дней до этого Воронцов рапортовал о храбрости поручика Абрамовича-Барановского 1-го, который, согласно его приказу, помешал неприятелю вывезти хлеб "из магазейнов, близ Кюстрина лежащих": пять человек были взяты в плен, а рожь и овес отданы крестьянам.