С резким возгласом она оторвалась от его губ.
Он был ошеломлен:
– Рейко?
– Хватит! – выдохнула она, используя последние резервы самоконтроля.
Как она могла оказаться такой дурой? Как могла настолько потерять над собой контроль?
Удивление исчезло из его глаз. Он отодвинулся и сел, прислонившись спиной к зеркальной стенке, согнув одну ногу в колене.
– Все это ни к чему. Хотя сам поцелуй был не так уж плох – поцелуй из жалости.
– Значит, вот как ты все увидела? Поцелуй из жалости?
Она пожала плечами и тоже села.
– А чем еще это могло быть?
Запоздало вспомнив о своей челке, она подняла руку, чтобы поправить ее, и резко выдохнула, когда Дамион быстро наклонился вперед и перехватил ее руку:
– Я уже видел твой шрам. Нет никакого смысла его прятать.
– Тактичность тебе не свойственна.
Она попыталась высвободить руку. Вместо этого он притянул Рейко к себе, отвел в сторону волосы и, наклонив голову, коснулся губами виска.
Она не знала, что и думать. Ей хотелось только одного – убежать и спрятаться. Последним усилием воли Рейко оттолкнула его от себя.
– Думаю, через пару дней я буду знать, у кого твоя картина.
Больше в его обществе она просто не выдержит. Ей нужно как можно быстрее найти этот бесценный шедевр, иначе она просто умрет.
Глава 7
Галерея Фортье была расположена в Третьем округе. Бывший товарный склад с помощью дерева, стекла и света был превращен в пространство, ошеломляющее современным дизайном.
Выставка находилась на третьем этаже четырехэтажной галереи. Поднимаясь по металлической лестнице, Рейко не могла избавиться от чувства зависти – Дамион бывает здесь каждый день! Выставленные вокруг замечательные произведения искусства заставляли ее буквально рыдать от восторга.
Она пришла сюда рано утром вместе с Дамионом, занятым теперь последними приготовлениями, и это дало ей возможность не торопясь ознакомиться с экспозицией. Возле двери официант вручил ей бокал дорогого шампанского.
Рейко вошла в зал и тут же поняла, почему Дамиону так хотелось вернуть "Женщину на пляже".
Одна стена была полностью посвящена работам Сильвиана Фортье. Большую часть из них Рейко никогда не видела, но по едва заметным мазкам и изысканному колориту она тут же узнала его руку.
"Женщина в вуали" – еще одна картина, на которой была изображена Габриэль Фортье, была жемчужиной экспозиции. Хотя тонкая муслиновая вуаль и закрывала большую часть ее лица, глаза с вызовом смотрели на вас, и их глубина, прекрасно переданная мастерством художника, говорила о незаурядной внутренней силе этой женщины.
Услышав какое-то движение, Рейко обернулась. Дамион. Ее дыхание замерло при воспоминании об их поцелуе…
В смокинге, с зачесанными назад волосами, он представлял собой превосходный образец современного мужчины.
Весь день Рейко не могла сделать и двух шагов, чтобы не вспомнить те несколько минут на гимнастическом мате. Жар хлынул по венам, заставляя быстрее бежать ее кровь.
– Рейко, – только и сказал он, но прозвучало это как заявление о собственности.
Она отвела глаза от его лица и снова посмотрела на картину.
– Ты позволил мне думать, это будет чисто деловое предприятие. Но ведь ты устроил выставку для своего деда!
– А ты позволила мне думать, будто у тебя что-то с Эштоном. Никто не любит сразу выкладывать на стол все карты. – Дамион пожал плечами: – К тому же для меня это… очень личное.
Его признание тронуло Рейко.
– Ты хотел найти эти картины, потому что они были его первыми работами?
– Да. Они должны были быть здесь – собранные вместе… чтобы он увидел их в последний раз.
– Мне очень жаль, – сказала она.
– Спасибо, – коротко ответил он, не отводя от нее пристального взгляда.
– Итак…
– Итак, где ты была сегодня утром? Ты ушла еще до завтрака. – В его тоне опять послышались собственнические нотки.
Она показала жестом на свое платье из мягкой серой ткани:
– Я не взяла с собой ничего подходящего для такого случая. Пришлось пройтись по магазинам.
– Могла бы мне сказать. Я дал бы тебе адрес дизайнера.
Она сделала торопливый глоток шампанского:
– Вряд ли вкус Изадоры Баптисты совпадает с моим.
Дамион прищурился:
– А чем она тебе так не нравится?
– С чего это ты вдруг завелся? У тебя вид кобры, готовящейся к прыжку.
– Я не собираюсь ни на кого бросаться. По крайней мере, сейчас. – Он скользнул взглядом по ее фигуре и нахмурился: – Тебе не стоит носить такую обувь.
– Что?..
– Если у тебя бывают боли, как прошлой ночью, эти каблуки не для тебя.
– Позволь мне самой решать, что мне подходит, а что нет.
– Не понимаю, зачем женщины так издеваются над собой. Эти туфли – убийцы. Выброси их.
Она подняла брови:
– О да! Конечно! Ты ведь целый год был музой прославленного дизайнера. Не сомневаюсь, теперь ты каждому можешь дать совет.
Поверх его плеча Рейко увидела старика в инвалидном кресле и текущую за ним тонкую струйку гостей.
– А вот и первые посетители! Ну что ж, мне тоже пора приниматься за работу.
Она повернулась, но он взял ее за руку, пытаясь остановить:
– Рейко… нам нужно поговорить.
– О да, конечно. Потом. – Уходя, она чувствовала на себе его взгляд.
✽ ✽ ✽
Ее притворное безразличие ровным счетом ничего не значило. Не прошло и месяца после того, как они расстались, а Дамион уже стал появляться на публике с Изадорой Баптистой – замужней женщиной, с которой потом встречался почти целый год.
Но кто она такая, чтобы судить?
Погруженная в воспоминания, Рейко не заметила, как снова подошла к стене с картинами, пока не услышала рядом с собой легкое покашливание.
Старик в инвалидном кресле с пледом на коленях. Несмотря на копну седых волос и изрезанное морщинами лицо, он обладал каким-то особым шармом. Почему он кажется таким знакомым?
Вот он подъехал к одной картине, где витиеватым почерком были написаны какие-то строки. Подойдя ближе, Рейко прочитала – это были стихи о любви, простые слова, от которых сжималось сердце.
– Мужчины глупы.
Заявление прозвучало неожиданно.
– Нам кажется, мы управляем миром, – продолжал старик с сильным французским акцентом. – Мы бьем себя в грудь, кукарекаем от гордости. Но все превращается в ничто перед лицом красивой женщины. Красивая женщина может сделать мечты мужчины явью или уничтожить его одним движением пальца. – Он повернул голову, зафиксировав на Рейко взгляд синих глаз. – Именно это вы делаете с ним? – Он кивнул туда, где в окружении гостей стоял Дамион.
Рейко не знала, что сказать.
– О, нет… Вы не так поняли. Между нами ничего…
– Так вы говорите себе. Возможно, и он себе это говорит. Он достаточно самоуверен и думает – у него на руках самые удачные карты. Дамион всегда был таким, но в этот раз, говорю я вам, он попался.
Она невольно рассмеялась:
– Только не в мою ловушку! – и закашлялась, чувствуя, как загорелись щеки. – Я хочу сказать: у меня нет интереса кого-то ловить.
Он улыбнулся:
– О да, конечно. И вообще, это последнее, чего бы вы хотели от этой жизни, верно? – Его внимание вернулось к стихотворным строчкам. – Вот я и говорю – глупцы…
Его взгляд стал рассеянным. Ей показалось – она здесь лишняя.
– Мы все глупцы… и, дай нам выбор, мы все равно не изменимся… – Старик повернулся к ней: – Как вы, вероятно, догадываетесь, мне уже недолго здесь осталось.
И снова этот пронзительный взгляд напомнил ей…
– Я боюсь, мой внук позволит моим ошибкам и его собственному опыту помешать своему счастью. Но если бы ему удалось перешагнуть через этот опыт, он мог бы любить очень глубоко.
– Ваш внук? – Рейко внимательнее присмотрелась к старику, и все встало на свои места. – Вы – Сильвиан Фортье, – пробормотала она. – Извините… Я вас не узнала.
Его улыбка была усталой.
– А я вас узнал, моя дорогая. А также понял: некоторые мои решения в прошлом могли отразиться и на вас.
Рейко попыталась проглотить вдруг подступивший к горлу комок:
– Вы говорите о моем дедушке?
Глаза, очень похожие на глаза Дамиона, пристально смотрели на нее.
– Да. И если я попрошу о прощении, может ли оно быть принято?
– В любом случае его внимательно выслушают. – Она бросила взгляд в сторону Дамиона.
– Хорошо, тогда я прошу у вас прощения. Или, возможно, вы рассчитывали на какую-то другую форму извинения? Так вы запомните, что я сказал о моем внуке?
– Да… запомню, – с трудом выжала из себя Рейко.
Сильвиан Фортье улыбнулся:
– Хорошо. До свидания.
Она все еще находилась под впечатлением этой встречи, когда через несколько минут заметила свою "жертву". Несмотря на черный смокинг, Рейко сразу же узнала Паскаля Дюваля.
Он смотрел на нее с неприкрытой жадностью. То, каким образом ему удалось приобрести нефритовую статуэтку, не оставляло никаких сомнений в его моральных качествах.
Натянув на лицо приветливую улыбку, Рейко подошла к нему.
– Монсеньор Дюваль, я очень рассчитывала вас здесь увидеть. – Она представилась.
Его взгляд скользнул по ее фигуре, и его настороженность исчезла.
– Очень приятно, мадемуазель Кагава.
Он наклонился поцеловать ей руку. Поверх его лысеющей головы она видела, как Дамион бросил ей предупреждающий взгляд.
– Я не буду ходить вокруг да около, монсеньор Дюваль. Шесть месяцев назад вы стали владельцем нефритовой статуэтки.
Ошеломленный француз начал отпускать ее руку. Краем глаза она заметила, как Дамион оставил своего деда и направляется к ней.
Рейко удержала руку Дюваля, глядя ему прямо в глаза:
– Эта вещь принадлежит моей клиентке. Я хочу ее вернуть.
– Но я честно за нее заплатил!
– Нет, не заплатили. Эта статуэтка – фамильная реликвия, которая принадлежала семье с двенадцатого века. Она стоит, по крайней мере, в двадцать раз больше той суммы, которую вы за нее заплатили. Статуэтка должна была находиться в закладе до тех пор, пока моя клиентка не отдала бы свой долг. Ростовщик продал вам ее за смехотворную цену, чтобы получить быстрый доход.
– Это не моя проблема.
Она сильнее сжала его руку:
– Нет, это ваша проблема. На нее был еще один покупатель. Он думает, вы увели статуэтку прямо у него из-под носа.
И Рейко назвала имя одного известного на черном рынке неразборчивого в средствах дилера.
Глаза Дюваля расширились, он побледнел.
Теперь только оставалось воспользоваться своим преимуществом. Что она и сделала:
– У вас есть два выбора: продать эту статуэтку мне за те же деньги, что вы за нее заплатили, или же разбираться уже совсем с другими людьми. В любом случае она у вас долго не останется.
Дамион поравнялся с ней, когда Рейко сунула в потную руку Дюваля свою визитную карточку.
– Я буду ждать вашего звонка, – пропела она и отпустила его руку.
– Что, черт возьми, это значит? – прорычал Дамион, увидев, с какой поспешностью ретировался Дюваль.
Глядя на него невинными глазами, Рейко улыбнулась:
– Просто делаю свою работу. Знакомлюсь с твоими гостями. Милейшие люди.
Его глаза сузились.
– Если ты здесь что-то затеваешь…
Она приложила палец к его губам:
– Ты слишком подозрителен. Расслабься, если не хочешь заработать язву.
Губы Дамиона дрогнули под ее пальцем. Если бы эта мысль не была так абсурдна, можно было подумать, что его губы ласкают ее палец. Смутившись, она отдернула руку.
– Ты разговаривала с моим дедом?
Она осторожно покосилась на Сильвиана:
– Да… – и прикусила язык.
– Что он тебе сказал?
– М-м-м… он… в общем, он выразил свой взгляд на мужчин и женщин…
Вспомнив его слова, она почувствовала, как краснеет.
– Что именно он сказал? – спросил Дамион, понизив голос.
– Что мужчины глупы и что женщины правят миром. А еще он сказал – мы с тобой притворяемся, будто не испытываем друг к другу никаких чувств. И будь у нас такая возможность, мы бы сорвали с себя всю одежду, чтобы прямо здесь перед всеми исполнить аргентинское танго. – Она рассмеялась, встретив его ошеломленный взгляд: – Расслабься. Вторая часть, про танго, – моя вариация. Между прочим, я его заверила – никакого притворства тут нет. Как нет и никакого влечения.
Его глаза пристально смотрели на нее.
– И он поверил?
– Какая разница, поверил он или нет? Мы-то знаем – это правда, верно?
Прежде чем он успел ответить, зазвонил ее сотовый. Очень кстати. Номер незнакомый, значит, тем более нужно ответить. Рейко услышала голос Паскаля Дюваля. Дамион нахмурился и, коротко кивнув, отошел.
Нет, Дювалю явно не хотелось привлекать к себе внимание международного гангстера. За пару минут она объяснила ему, каким образом можно будет передать статуэтку.
Закончив разговор, Рейко увидела – Дамион разговаривает с Сильвианом Фортье. А потом почувствовала боль, обещавшую еще одну бессонную ночь, если она сейчас же не примет меры и не избавится от своих туфель.
Рейко не стала медлить.
Швейцар был счастлив поймать для нее такси и передать записку Дамиону. Через пятнадцать минут Фабрицио впустил ее в квартиру. А еще через полчаса она уже спала на диване.
– Рейко, проснись!
С трудом пробравшись сквозь галерею мрачных образов, она увидела рядом с собой Дамиона.
– Я… я… – В горле у нее пересохло. – Что… что ты здесь делаешь?
– У тебя опять боли?
– Нет…
Она уже полностью проснулась, но ничего не помнила. Только какое-то непонятное беспокойство.
Лицо Дамиона было озабоченным.
– Ты прихрамывала, когда уходила из галереи.
– Ты ничего не понимаешь. Это мой фирменный стиль.
Его скулы сжались.
– Почему ты ушла без меня?
– Ты что, ко мне приставлен? Иди, ложись спать! Обещаю, никаких ночных эксцессов не будет. Я сделала свои упражнения. Я гибкая как акробат. – Она сбросила ноги с дивана, вывернувшись из скрученных простыней – доказательства ее мучительных сновидений.
Дамион налил ей стакан воды:
– И часто у тебя бывают такие кошмары?
– Не было у меня никакого кошмара!
– От удовольствия так не стонут.
Она пожала плечами:
– Не стоит обращать внимания на всякую ерунду.
– Почему ты спала на диване?
– На нем удобнее.
Он выразительно посмотрел на смятые простыни.
– Или ты надеялась – я ничего не услышу?
Он опустился рядом с ней на диван.
– Не понимаю, о чем ты говоришь.
– Прекрасно понимаешь. Тебе нужна помощь, Рейко.
Она замерла:
– Оставь меня в покое, Дамион. Об этом даже говорить не хочу.
– Скажи… почему ты считаешь себя ответственной за смерть твоего отца? Я так понимаю, он был с тобой, когда произошла эта катастрофа?
– Послушай, не надо ходить по кругу…
– Мы согласились поговорить после выставки. Ты уехала раньше.
– Это должно было послужить тебе сигналом.
– Если хочешь, я могу начать первым.
Нет, ей совсем не хотелось выслушивать никаких признаний. Грязными деталями портить образ мужчины, который помог ей прошлой ночью и поцеловал ее шрам…
Она сделала торопливый глоток воды и поставила стакан на столик.
– Несколько дней назад ты даже в одной комнате со мной не хотел находиться, а теперь тебе вдруг понадобилась моя исповедь. – Рейко хмыкнула: – Ты влюблен в меня?
Он ничего не сказал. Ни слова. В воздухе повисло молчание.
Рейко покачала головой:
– Но этого не может быть! Ты ведь сам от меня ушел.
– Я говорил это себе десятки раз…
– Попробуй еще раз. Вспомни, тебе нужно найти жену, чтобы произвести хотя бы парочку маленьких барончиков или баронесс.
Его скулы сжались, потом расслабились.
– Всему свое время.
Ее сердце упало.
– Все равно ничего не получится. Не хочу, чтобы меня использовали ради удовлетворения минутной прихоти.
– Что-то уже получилось. Вспомни наш поцелуй прошлой ночью. Может, стоит освежить воспоминания?
– Хватит, Дамион! Это все равно не сработает. Все не так просто.
– Паскаль Дюваль покинул галерею в большой спешке. Ты имеешь к этому какое-то отношение?
– Возможно. – Ей удалось говорить спокойно.
– Мы так никуда и не сдвинемся, если ты будешь отмалчиваться. У тебя талант, но ты махнула на него рукой… А если бы я прямо сейчас набрал номер полиции, как ты думаешь, сумел бы их заинтересовать?
Она пожала плечами:
– Похоже, они считают, я могу иметь отношение к кое-каким незакрытым делам из-за моего тура в Мексику три года назад.
– А ты имеешь?
– Нет, конечно.
– Тогда почему ты не снимешь с себя это обвинение? Молчание может быть расценено, как признание вины.
– Я никому ничего не должна доказывать! Будь у полиции достаточно улик, я бы давно уже сидела за решеткой.
– Ладно. Ну а как ты смотришь на то, чтобы поработать для меня?
Она удивленно вскинула брови:
– С какой стати?
– У тебя – талант. У меня – деньги. По-моему, тут все просто.
– Нет, благодарю! – Рейко с трудом сдержала улыбку.
Она все же смогла его зацепить. Эта мысль принесла ей некоторое удовлетворение.
– И что такого особенно притягательного в этом черном рынке? Опасность? – наконец спросил Дамион.
Что там было в его голосе? Насмешка? Презрение?
Рейко задумалась. Мог ли он вообще что-либо понять? У него было все – огромное состояние, внешность, титул. Ему было достаточно только щелкнуть пальцами, как любое его желание тут же было бы исполнено.
Мог ли он понять, что заставляло людей привязываться к какой-то вещи? Или отдавать все, до последнего цента, на восстановление кусочка истории?
Наконец она решила уступить.
– После Первой мировой войны, – начала Рейко, – группа бизнесменов путешествовала по Юго-Восточной Азии, якобы с целью организовать бизнес и развить структуру, в которой можно было бы занять тысячи людей. Но на самом деле у них был совсем другой интерес – приобрести за бесценок и вывезти из страны тысячи предметов искусства. В их списке было двадцать состоятельных семей. И в течение последующих пяти лет эти семьи лишились всех своих ценностей. И остались нищими. Рабочие места никогда так и не материализовались. Семьи распались…
У нее снова пересохло в горле. Взяв стакан, она сделала несколько глотков.
Дамион кивнул, чтобы она продолжала.
– Мой прадед не только остался ни с чем, но именно он убедил другие семьи иметь дело с так называемыми "бизнесменами".
– И теперь ты помогаешь этим семьям?
– Я нахожу и возвращаю им похищенное.
– Одинокий крестоносец и вор-домушник в одном лице? Шикарно.
– Я просто достаточно хорошо знаю свое дело.
– Значит, Паскаль Дюваль в твоем черном списке. – Это был не вопрос, а утверждение.
Она не видела ничего страшного в том, чтобы сказать правду:
– Теперь уже нет. Мы пришли к соглашению.
Взгляд Дамиона стал жестче.