– Если вы сейчас порвете чек, мисс Бьюмонт, я вам поверю, – сказал он.
Физз с содроганием поняла, что ошибалась, считая, что у Люка Дэвлина нет чувств. Чувства были. Он просто наслаждается, играя с ней, с судьбой ее радиостанции, с яростью подумала она.
Как будто почувствовав ее желание разорвать злосчастный чек на тысячу частей и послать все это к черту, он протянул руку и обхватил холодными длинными пальцами ее запястье.
– Я не стану выписывать другой чек, Фелисити Бьюмонт, так что дважды подумайте, прежде чем сделать что-нибудь… мелодраматическое.
Он как будто нарочно старался вывести ее из себя, подтолкнуть к неразумному поступку. Зачем? Она хотела потребовать от него ответа, но на сегодня было уже достаточно опрометчивых поступков. Потерять самообладание перед этим самоуверенным типом, доставить ему этим удовольствие было слишком постыдно.
Физз заставила себя рассмеяться. Это был слабый, сдавленный, но все же смех. Ее карьера актрисы была короткой, но техника актерского мастерства, которое она изучала в Королевской академии драматического искусства, время от времени оказывалась полезной.
– Конечно, вы правы, мистер Дэвлин, – сказала она. – Но боюсь, что я не смогу возложить эти обязательства на отца без его согласия. Возможно, он не готов принять их, и тогда он окажется в затруднительном положении.
Она надеялась, что Люк Дэвлин не заметил легкой дрожи в ее голосе. Иногда одной только техники бывает недостаточно.
– Я рад, что вы понимаете это, – сказал он и разжал пальцы, освобождая ее руку.
Она положила слегка дрожащую руку на колени, продолжая сжимать листок бумаги, в котором было будущее радиостанции и всех ее сотрудников.
– А если бы это было ваше решение? – настаивал он.
Это и так ее решение, только ее. Но ей нужно время подумать. Разобраться в мотивах этого предложения. "Залив каникул" – популярная программа, которая вполне оправдывает вложенный в нее тяжелый труд. С участием Мелани Бретт они привлекут широкую подростковую аудиторию. А это означает новый приток рекламы.
Очевидный выбор заключался в том, чтобы схватить эти деньги и убежать. Но именно это ее больше всего и беспокоило. Люк Дэвлин был не тем человеком, который станет платить за то, что он может, получить бесплатно. За этим стояло что-то еще.
Люк Дэвлин наблюдал за противоречивыми чувствами, отражавшимися на ее лице.
– Самые трудные решения следует принимать единолично, Фелисити Бьюмонт, – сказал он. – Это отличает мужчин от мальчиков. Победителей от проигравших. Итак? Что вы скажете?
ГЛАВА 3
Люк Дэвлин не стал дожидаться ее ответа. Он поднялся на ноги, видимо удовлетворенный тем, что поставил точку, и великодушно предложил Физз руку, чтобы помочь встать. Он не сделал шага назад, и, поднявшись, она едва не уткнулась носом в лацкан твидового пиджака. Она ощутила едва уловимую смесь мужских запахов – хорошего мыла, изысканного одеколона, кожаной обивки дорогого автомобиля.
Он просто показывает ей свою власть, демонстрирует, что он во всех смыслах сильнее ее, поняла Физз. Икры ее ног упирались в край дивана. Она не могла отступить назад, чтобы увеличить дистанцию между ними, и чувствовала себя в ловушке.
Физз старалась избегать физических контактов, кроме рукопожатия, с мужчинами, которых недостаточно хорошо знала, создавая вокруг себя как бы невидимый защитный круг. Это избавляло ее от опасности быть неправильно понятой. Она злилась на Люка Дэвлина за то, что он пробил ее защитную оболочку, сделал ее уязвимой.
Холодное прикосновение его пальцев, сжимавших ее ладонь, вызвало в ней воспоминание о прошлом. Болезненное воспоминание о том, как когда-то от прикосновения другой руки она чувствовала мурашки возбуждения на своей коже, пульс стучал у нее в висках и томительное желание зарождалось в глубине ее тела.
У нее вырвался почти заметный вздох облегчения, когда он выпустил ее руку и отступил назад, чтобы взять ее папку. Однако облегчение оказалось недолгим – провожая к двери, Дэвлин слегка придержал Физз за спину.
– У вас есть время до следующей пятницы, мисс Бьюмонт.
Следующая пятница. Это был день, когда нужно будет подписывать чеки на зарплату и делать выплаты по банковскому займу. Долгий послерождественский период еще не кончился. До курортного сезона было еще далеко. Местные предприятия традиционно ограничивали рекламу в это время до минимума. К тому же сейчас весь город затаил дыхание, ожидая, что же будет с "Харрис индастриз". Худшего времени для всего этого было не придумать.
Знал ли об этом Люк Дэвлин? Она рискнула бросить беглый взгляд на его жесткий профиль. Да, решила она. Люк Дэвлин знал слишком много.
Физз хотелось понять, откуда он получил всю эту информацию, но спрашивать его самого не имело смысла. Он просто улыбнется, снова угрожая растопить ледники, и сменит тему. Что ж, ей придется разобраться в этом самой. Разузнать о нем все что можно. Быть может, у него есть слабость, из которой она сможет извлечь преимущество.
Она одернула себя. Вопрос о спонсировании решен. Она получила гораздо больше, чем рассчитывала. Условие Люка Дэвлина легко выполнимо.
Она должна быть счастлива. Выше крыши. Но внутренний инстинкт подсказывал, что Люк Дэвлин представляет для нее опасность. Не только из-за ее собственной реакции на него – это ее личные трудности и с этим она должна справиться. Но было что-то еще… Чувство настолько смутное, что она затруднялась выразить его словами. Возможно, это было глупо, но радости она не испытывала.
– Пятница? – переспросила она.
– В двенадцать часов. Вы сможете сообщить мне свое решение.
– Хорошо. Пока вам лучше оставить это у себя, – сказала она, протягивая ему чек.
Он улыбнулся. Намеренно? Знал ли он о силе своей улыбки?
– Я бы хотел, чтобы чек остался у вас, мисс Бьюмонт. Это поможет вам в выборе решения.
– Нет.
Он взял у нее чек, аккуратно сложил пополам и засунул в нагрудный карман ее жакета. Она вздрогнула всем телом, когда костяшки его пальцев коснулись сквозь подкладку костюма ее груди, мгновенно пробудившейся к жизни от этого прикосновения. Почти забытые воспоминания всколыхнулись в ней.
– Вы не должны были делать этого, – хрипло сказала она, уставившись на его галстук. Темно-красный. Шелковый. С эмблемой какой-то профессиональной организации.
Он слегка приподнял бровь.
– Что именно? – спросил он, словно не имея понятия, что сделало с ней его прикосновение, хотя Физз не сомневалась, что он заметил и лихорадочно вспыхнувший румянец, и запинающуюся речь.
– Банки… – начала она. Голос не слушался ее.
– Банки? – мягко переспросил он. Проклятье! Похоже, он лишил ее способности связать несколько слов в предложение. Она с силой сжала кисть, вдавливая ногти в ладонь.
– Банки, – сказала она с мрачной решительностью, – не любят, когда чеки складывают. Это вызывает сбой в их электронных машинах.
Его пальцы, казалось, насквозь прожгли проклятый костюм, достаточно плотный, чтобы защитить от холода и ветра, но не защищающий от случайного прикосновения. И Люк Дэвлин знал это.
– Неужели? – Его улыбка граничила с оскорблением. – Я никогда не получал нареканий.
Боже, какое высокомерие. Физз резко отступила назад, освобождаясь от гипнотического действия его прикосновения.
– Вы так уверены в себе? – спросила она.
Ее чувства бешено колебались между нестерпимой потребностью залепить ему пощечину и не менее нестерпимым желанием сбросить с себя одежду и увлечь его за собой на толстый ковер. Ну, это-то уж точно стерло бы улыбку с его лица.
От этой мысли ей неожиданно захотелось расхохотаться. Она поняла, что находится на грани истерики. Взяв себя в руки, она спросила:
– А вы не боитесь, что я могу внести его в банк? Как только зарплата будет выплачена и внесены платежи по банковскому займу, я уже не смогу вернуть вам деньги обратно, даже если изменю свое решение.
Его губы сжались в тонкую угрожающую линию.
– Не советую вам так спешить, мисс Бьюмонт.
Напряжение переполняло ее до предела.
– Я пошутила, мистер Дэвлин, – сказала она со смешком.
– В самом деле, мисс Бьюмонт? – спросил он, протягивая ей папку с ее бумагами. Выражение его лица было непроницаемым. – Жду вас в пятницу в двенадцать часов. Тогда мы посмотрим, кто будет смеяться.
Люк Дэвлин не обернулся на звук открывшейся двери. Его кузен подошел и встал рядом с ним у окна. Физз Бьюмонт шла через стоянку машин, а они наблюдали за ней. В ее походке была естественная грация, которую не мог скрыть даже этот костюм.
– Она производит впечатление тихони, – нарушил молчание Филипп.
Тихони? – Люк Дэвлин скривил губы в иронической усмешке. – Это после того, как она набросилась на тебя?
Филипп пожал плечами. Он имел в виду другое, и был уверен, что Люк понимает это.
– Симпатичная девушка. Такая непосредственная.
– Она, несомненно, не то, что я ожидал, – согласился Люк, глядя вслед старенькой спортивной машине, выезжающей со стоянки.
Доклад о семье Бьюмонт, который он поручил подготовить своему информатору, сейчас лежал в запертом ящике его письменного стола. О Фелисити Бьюмонт там говорилось, что она не похожа на других членов семьи. Довольно необщительная, она вела замкнутый образ жизни, занималась в основном делами радиостанции, принадлежащей ее отцу, и не имела театральных амбиций. Встретившись с этой девушкой, он, безусловно, отметил, что она не похожа на остальных Бьюмонтов. Но тихая и замкнутая – это, видимо не про нее.
Ее родители, известные театральные актеры, были очень любимы публикой, по крайней мере до тех пор, пока ее мать, Элен Френч, не покинула сцену. После этого карьера Эдварда Бьюмонта пошла вниз. Но после смерти Элен волна сочувствия вернула ему популярность.
Люк вспомнил фото из газеты, на котором убитый горем Эдвард стоял у края могилы. Рядом с ним находились дочери. Клаудия, к тому времени уже сделавшая себе имя на телевидении, была в трагически-черном. Фелисити, которой тогда было около четырнадцати, казалась застенчивой и неуклюжей и была почти незаметна. Она и сейчас вела незаметную жизнь. Его досье переполняли фотографии остальных членов семьи, но она оказалась лишь на нескольких, да и то на втором плане.
Она жила одна в квартире в Брумхилле и не имела явной романтической привязанности. Она занимала должность директора радиостанции, но общее мнение склонялось к тому, что эта должность была создана для нее ее отцом, поскольку она не добилась успеха как актриса, несмотря на недолгое обучение в Королевской академии драматического искусства.
По сравнению с ее блистательной семьей она выглядела серо и незаметно. На какое-то мгновение Люк почти ужаснулся тому, что он собирался сделать с ней.
Но как личность она была совсем не серой. У нее был приятный мягкий голос, красивый рот, глаза, как яркие сапфиры. И эта неожиданная особенность – вздрагивать при каждом его прикосновении. Непосредственная. Да, это хорошее слово для описания Фелисити Бьюмонт. Составитель досье ошибся в ней. Значит, он не все узнал и про Эдварда. Бьюмонты хорошо умеют заметать следы. Надо только копнуть поглубже.
– Еще не поздно бросить все это, Люк.
Люк Дэвлин повернулся и посмотрел сверху вниз на своего кузена. Лицо Филиппа выражало искреннюю обеспокоенность.
– Почему бы тебе не оставить все как есть? Забудь обо всем. Джульет не одобрила бы этого.
Люк оторвался от окна и направился к столу.
– Давай займемся делом, Филипп, – нетерпеливо сказал он, подзывая кузена, все еще глядящего в окно. – Мне нужны твои расчеты. Во что обойдется мне "Харрис индастриз"?
Филипп Дэвлин отвернулся от окна.
– В слишком большую сумму, – сказал он.
Все Дэвлины были упрямы, но по сравнению с Люком остальные казались совершенно бесхарактерными.
Все оборудование нуждается в замене, – продолжил Филипп. – Это будет стоить целое состояние. Я не знаю, зачем ты купил эту компанию.
– Знаешь. – Их взгляды на мгновение столкнулись. – А за удовольствие надо платить.
– Месть – это дикое правосудие. Непредсказуемое. Смотри, как бы цена не оказалась больше, чем ты в состоянии заплатить.
Физз не вернулась на пирс. Она не хотела встречаться с отцом. Она не хотела встречаться ни с кем. После столкновения с Люком Дэвлином она чувствовала себя совершенно выжатой, эмоционально обессиленной. После семи лет, прожитых в полном спокойствии, она считала, что ей уже не грозят подобные вспышки страсти.
Ее руки сжимали руль с такой силой, что костяшки пальцев побелели. Стиснув зубы, она пыталась унять дрожь. Но это не удавалось. Ее нога скользнула на педаль тормоза, и машина остановилась. Позади нее немедленно раздался нетерпеливый хор автомобильных гудков. Но она даже не сразу услышала их. Она просто хотела домой. Хотела забраться в теплую ванну и лежать, пока дрожь не утихнет.
Она снова завела мотор, но впереди на кольцевой дороге возникла пробка. Попав в полосу одностороннего движения, выбраться было уже нельзя. Физз включила радио. Раздался знакомый голос Энди Гилберта, предупреждавший водителей, чтобы они по возможности не пользовались сейчас кольцевой дорогой.
– Полиция принимает меры. Для тех, кто застрял на дороге, предлагаю в утешение… – Он скороговоркой закончил фразу, и машину наполнила музыка.
Физз заглянула в отделение для перчаток в поисках шарфа. Ее старая машина имела когда-то роскошный откидывающийся верх, который сейчас свободно пропускал через щели холодный воздух. Нагреватель работал, когда ему вздумается. Она понимала, что давно надо побеспокоиться о покупке небольшого и разумного по цене автомобиля. Она пообещала себе, что сделает это. Как только разберется с финансовыми проблемами.
Шарфа не оказалось, и она подняла воротник, больше дрожа от эмоционального стресса, чем от холода. Поток машин продвинулся немного вперед, и она смогла увидеть, что стало причиной автомобильной пробки, – суматоха перед главным отелем города.
Перед входом стоял белый лимузин, окруженный толпой фотографов, репортеров и несметным количеством взбудораженных девушек.
Толпа испустила вздох, когда пассажирка лимузина вышла из машины. С сияющей улыбкой, в облаке золотых волос, рассыпающихся по окутанным мехом плечам, она повернулась и помахала рукой своим поклонникам. В течение нескольких секунд Физз не отрываясь смотрела на молодую актрису. Итак, вот какова Мелани Бретт – подлинно юная, свежая и неотразимо хорошенькая. Нетрудно понять, почему Люк Дэвлин готов предоставить ей все, что пожелает ее душа.
Дорога была свободна, и Физз направила свою машину вверх. Ее квартира находилась в старом доме на холме, откуда открывался вид на залив и на город, широкой каймой расположившийся на берегу. Отсюда все выглядело таким простым, таким неусложненным: аккуратные ряды прекрасно сохранившихся старинных особняков, вытянувшихся вдоль покрытого галькой южного берега, чистые черные линии оголенных зимних деревьев, которые издалека придавали городским паркам мрачный вид. Но Физз знала, что на прогалинах скоро появится свежая трава, обещая в недалеком времени расцвести ковром фиолетовых, желтых и белых крокусов.
Над парками тянулся город, с новой торговой улицей в центре и расположенным к востоку кварталом Уиндс, узкие аллеи которого были полны маленьких магазинчиков, где продавались экзотические и редкие вещи со всего света, и который привлекал коллекционеров даже зимой. Физз вспомнила, как Люк Дэвлин сделал пренебрежительное сравнение ее нового ресторана с уютными кафе Уиндса. Неужели она действительно ошиблась?
Добравшись до дома, она отправилась пешком к киоску на углу, чтобы купить вечернюю газету. Ее глаза были прикованы к пирсу, протянувшемуся над северным берегом. Недавно заново окрашенная изящная кованая решетка парапета блестела. В дальнем конце пирса на фоне серого неба вырисовывались яркие очертания Павильона, ставшего теперь домом "Павильон-радио". Нет, она не ошиблась. Люди любили это место, и ни одна поездка к морю, даже зимой, не обходилась без прогулки по пятисотметровому пирсу.
– Привет, Физз, ты сегодня рано. Только "Ивнинг пост", как обычно?
– Да, Артур. Нет, подожди. – Она взяла с лотка плитку шоколада и смущенно улыбнулась, протягивая деньги. – Мне хочется чего-нибудь утешительного. А это самое доступное.
– "Утешение" – неплохое название для шоколада, – с широкой улыбкой сказал киоскер, подходя вместе с ней к двери. Он кивнул в сторону пирса: – Отличный вид.
– Да, – согласилась Физз.
Ее отец и Майкл Харрис учредили Попечительский совет пирса, и оба усердно занимались его восстановлением. Чтобы раздобыть средства, устраивались благотворительные концерты. После того как Физз забросила свою едва начавшуюся актерскую карьеру и вернулась домой залечивать раны, отец втянул ее в это дело, не позволив ей сидеть дома, утирая слезы.
Она до сих пор помнила, как болели у нее спина и руки после окраски длиннющего узорчатого парапета. Но эта тяжелая изнуряющая работа давала ей цель, ради которой она заставляла себя каждое утро вставать с постели. Когда была получена лицензия для местной радиостанции, пирс оказался самым подходящим местом для нее – на виду у всего города. Размещение там радиостанции подчеркивало, что пирс – не музейное место, не дорогостоящее напоминайие об ушедших днях, а живая часть Брумхилла.
Физз с отцом часто шутили, что одно поддерживает другое. Деньги, которые радиостанция вносит в Попечительский совет за аренду Павильона, используются, чтобы содержать пирс в хорошем состоянии, а пирс держит на себе радиостанцию. Но как долго?
Она повернулась к киоскеру:
– Артур, можно мне задать тебе один вопрос?
– Валяй.
– Если бы кто-нибудь предложил приплачивать тебе, чтобы ты взял на работу симпатичную девушку…
– Да что ты говоришь? – с иронией перебил ее Артур.
– Подожди, послушай. Действительно красивую девушку – такую, что мужчины будут приходить к тебе покупать газеты только ради ее улыбки. Как бы ты отнесся к этому?
Артур удивленно посмотрел на нее.
Ты сказала, приплачивать мне?
– Да. Давать тебе деньги на ее зарплату и еще деньги для тебя самого.
– А зачем этому человеку так поступать?
Физз подняла брови и пожала плечами.
– Никто не делает такие вещи просто так, Физз, – сказал Артур. – Я бы спросил себя, чего он хочет. Ради чего он это делает. Ты это имела в виду?
– Да, Артур, именно это. Спасибо. Придя домой, Физз сбросила непривычный костюм, наполнила ванну и погрузилась в теплую душистую воду. Душ согрел бы ее быстрее, быстрее смыл бы запах Люка Дэвлина, который, казалось, впитался во все ее поры, но она хотела большего. Она хотела избавиться от этого покалывающего ощущения, которое оставило его прикосновение. Ванна успокаивала, а ей необходимо успокоиться. Она дотянулась до плитки шоколада, отломила кусочек и позволила ему медленно раствориться во рту.