– Без пения не получится, – тоном, не терпящим возражений, заявила Клава. – Ты будешь петь, а я рисовать! Это будет бомба, вот увидишь! Паша этот номер вдвоем с подружкой исполняла. Только у них никто не рисовал. Они вместе пели и жестами показывали то, о чем пели. А мы с тобой сделаем так: ты будешь блажить, а я рисовать.
– А почему мы в таком случае вместе блажить не можем? – уцепилась за соломинку Каркуша. – Ты же говоришь, что мама с подругой на пару пели?
– Можно, конечно, – неуверенно пожала плечами Клава, – только боюсь, что меня это отвлекать будет. Понимаешь?
– А мы попробуем порепетируем, может, и не будет тебя это отвлекать? – Каркуше до ужаса не хотелось петь в одиночку. Тем более что когда она говорила про медведя, который в детстве наступил ей на ухо, то была недалека от истины. Впрочем, это не мешало Каркуше дурным голосом орать по утрам в ванной весь репертуар ее любимой Земфиры. – А что будем петь? – живо поинтересовалась Катя.
– "Марш нахимовцев". Слышала такой?
– Никогда. – Каркуша отрицательно замотала головой. – Что еще за дрянь?
– Никакая это не дрянь. Раньше, во время войны и потом еще долго этот марш был очень популярен. Нахимов – герой, морской адмирал. Нахимовское училище, слышала о таком? Там морскому делу учат… – И, не дожидаясь ответа, с воодушевлением продолжила: – Стало быть, "Марш нахимовцев" – это марш моряков. А Паша рассказывала, что, когда она училась в школе, у них была такая игра, называлась "Зарница". Тогда была "холодная война", и Советский Союз боялся, что на него нападет Америка, вот детей и воспитывали в военно-патриотическом духе. Короче, класс, в котором училась Паша, был классом "Юных моряков", то есть нахимовцами. Они бегали по пересеченной местности с деревянными винтовками, маршировали строем и пели этот марш. А потом Паша вспомнила все это и приготовила очень смешной номер и поступила с ним в театральный институт. Потому что, она сама призналась мне, кроме этого офигенно смешного номера и красивых глаз, никакими особыми талантами ее Бог не наградил. Понятно?
– Пока не очень, – мотнула головой Каркуша. – Например, я не врубаюсь, почему именно этот марш надо петь. Что в нем такого особенного? Может, для начала ты мне его споешь?
Громко прочистив горло, Клава запела неожиданно высоким голосом:
– Солнышко светит ясное!
Здравствуй, страна прекрасная!
Юные нахимовцы тебе шлют привет!
В мире нет другой Родины такой!
Путь нам озаряет, словно утренний свет,
Знамя твоих побед!
А теперь припев, – объявила Клава и строго приказала Каркуше: – Запоминай!
Простор голубой, земля за кормой,
Гордо реет над нами флаг отчизны родной!
Вперед мы идем, с пути не свернем,
Потому что мы Ленина имя в сердцах своих несем!
– Бред какой-то! – возмутилась Катя. – Еще про Ленина на кастинге петь не хватало!
– Не хочешь про Ленина петь, пой про Сталина, – милостиво позволила Клава и добавила с улыбкой: – Кстати, в первоначальном варианте так и было: "Потому что мы Сталина имя в сердцах своих несем!"
– Спасибо. – Каркуша отвесила Клаве земной поклон. – Сталин – это круто! Это совсем другое дело! – с явной издевкой прокомментировала она предложение подруги.
– Короче, я вижу, тебя моя идея не вдохновила, – с едва уловимой обидой в голосе заметила Клава.
– Я не понимаю, в чем она, собственно говоря, заключается, и почему надо петь именно этот дурацкий марш?
– Идея, то есть в данном случае юмор, заключается в несоответствии пафосного текста, манеры исполнения и действий, которые этот текст будут сопровождать. А почему "Марш нахимовцев"? Ну, во-первых, это уже проверенный вариант, а во-вторых, я уж не знаю почему, но все вместе это на самом деле очень прикольно и смешно получается… А что, у тебя есть другие идеи? Давай обсудим, – с непередаваемой иронией предложила Клава и, подойдя к окну, демонстративно повернулась к Каркуше спиной.
– Нет, других идей у меня нет, – не стала лукавить Катя. – И тебе это хорошо известно. Но даже если так, почему мы не можем сделать то же самое, только взять для этого любую другую песню, более современную?
– Потому что это будет не смешно, – глядя в окно, отрезала Клава.
– А если мы споем твой марш, ты считаешь, все со смеху помрут, да?
– Человеческих жертв не гарантирую, но что номер получится неожиданным и забавным, ручаюсь. Впрочем, не хочешь – не надо. Мне же легче. Заметь, я не горю желанием корячиться в каком-то сомнительном шоу.
– Ладно. – Каркуша поднялась с табуретки, протянула руку к плите, щелкнула электрозажигалкой, под чайником вспыхнул огонь. – Рассказывай, что я должна делать, – обреченно вздохнула она.
Если бы у Кати возникла хоть какая-то идея взамен Клавиной или если бы существовала пусть даже незначительная вероятность того, что идея может появиться в будущем… Но ни на что такое Кате ни рассчитывать, ни даже надеяться не приходилось, а потому она решила, что лучше пусть будет сомнительный, нелепый, до ужаса странный номер, чем вовсе никакого.
6
Будильник зазвонил в семь утра. Спать девочки легли в третьем часу и перед этим чуть было не поссорились в пух и прах. Чем больше они репетировали номер, тем сильней в Каркуше росла и крепла уверенность, что все это полная дурь и идти с такой фигней на кастинг означает не только провалиться, но и опозориться перед комиссией и остальными участниками по полной программе. Клава не пыталась переубедить подругу, придерживаясь прежней, мудрой во всех отношениях позиции: не нравится, предлагай что-нибудь свое или просто откажись от идеи участвовать в кастинге. Ни первого, ни второго Каркуша сделать не могла, а потому скрепя сердце продолжала выполнять нелепые, на ее взгляд, указания Клавы и репетировать номер, который, по ее убеждению, сгодился бы разве что для исполнения на утреннике в детском саду, да и то в ясельной группе.
– Кать, Кать! – Клава подскочила первой и теперь трясла безмятежно посапывающую Каркушу за плечо. – Вставай давай! Нам еще прорепетировать надо, в магазин за бумагой и углями заехать… Вставай, Кать! Или ты передумала в телешоу сниматься?
Услышав заветное слово, Каркуша широко распахнула свои карие, почти черные глазищи. Сна в них теперь как не бывало:
– Что? Уже опаздываем? А сколько времени?
– Восьмой час, – спокойно ответила Клава. – Мне кажется, что раз уж мы решились на эту авантюру, то лучше приехать пораньше, чтобы попасть на прослушивание в числе первых, а не париться там целый день в ожидании своей очереди.
– Разумно, – одобрила Каркуша и, отбросив одеяло, резво вскочила на ноги.
Народу возле тринадцатого подъезда Останкино собралось столько, что у Каркуши закружилась голова. Их с Клавой план приехать на кастинг пораньше провалился. Все дело было в особых мелках, которые назывались сангиной и без которых, как уверяла Клава, им было просто не обойтись. После безрезультатного посещения нескольких магазинов девушки отправились в "Чертежник", где, к счастью, эти красновато-коричневые мелки имелись. Там же они купили большие листы ватмана, которые, по просьбе Клавы, продавщица разрезала пополам.
– Ну ни фига себе! – Клава ошарашенно озиралась по сторонам. – Надо же! Представляю, что творилось на кастингах каких-нибудь "Фабрик звезд", если на дурацкое, никому пока не известное шоу столько желающих попасть!
– Может быть, мы его и не встретим, – с непонятной для Клавы радостью заметила Каркуша.
– Ты о ком?
– О Роме. О ком же еще?! – несколько раздраженно фыркнула Каркуша.
– Слушай. – Клава медленно крутила головой из стороны в сторону. – Я чего-то не догоняю…
– В смысле?
– Ты заметила, что тут практически одни девочки?
Каркуша повнимательней пригляделась к толпе жаждущих попасть на телешоу.
– Действительно, – удивленно протянула она после некоторой паузы и внезапно обратилась к группе девушек, стоящих чуть поодаль: – Привет, девчонки! Как дела?
Одна из девушек, коротко, почти наголо остриженная, резко обернулась, обнаружив на своем лице маленькие, в круглой металлической оправе очки:
– Нормально…
– Тебя как зовут? – все в том же, каком-то развязно-оживленном тоне продолжала Каркуша.
– Маша… – Девочка не скрывала своего удивления.
– Я Катя, а это – Клава. – Каркуша указала рукой на подругу и, не дав девчонке опомниться, бойко поинтересовалась: – А вы давно приехали?
– К восьми примерно, а что? – Что-то заставляло Машу поддерживать этот разговор.
Ее подруги подчеркнуто отвернулись.
– А почему же вы до сих пор тут, на улице торчите? – и не думала униматься Катя.
– Потому что вначале мальчиков пропускали, где-то в восемь и начали…
– В восемь? – изумилась Каркуша. – А я слышала, что начало кастинга на десять часов назначили…
– Так и есть, – кивнула Маша. Казалось, она даже обрадовалась возможности поделиться важной информацией со свежим, только что прибывшим сюда человеком. – Вначале вообще на среду назначили, потом кто-то выведал, что на сегодня на десять утра первый тур перенесли, и кинул эту информацию на сайт… А они вообще лихо придумали: всех мальчиков с восьми до десяти пропустили и сказали, что кто не успел, тот опоздал, прикинь?
– Да… – неопределенно протянула Каркуша. – Значит, получается, что нужное количество мальчиков они уже отобрали?
– Нет, – резко замотала головой Маша. – Это был только первый тур, а тем, кто прошел, назначили на завтра, причем каждой паре надо явиться в строго определенное время… Почему-то они решили разделить мальчиков и девочек… К чему такие сложности, не понимаю… И вообще, что за дела? Вначале один день объявляют, потом без всякого предупреждения переносят кастинг на другой…
– Сволочи, – нараспев проговорила Каркуша, уже полностью погруженная в свои мысли.
С одной стороны, ее обрадовало то обстоятельство, что сегодня, скорее всего, встречи с Ромой удастся избежать. А с другой – ее так и тянуло позвонить ему и узнать, допущен ли он ко второму туру. А вдруг Рома не знал о переносе времени, вдруг он приедет сейчас? Беспокойство в душе Каркуши росло с каждой секундой.
– Ты чего дерганая такая? – спросила Клава, когда, удовлетворив наконец свое любопытство, Каркуша отошла в сторону, пожелав Маше и ее подругам успеха.
– Волнуюсь. Неужели непонятно? Я переживаю за Рому!
– А-а-а… – Клава с удивлением покосилась на подругу. – Тогда понятно. Ладно, давай очередь занимать или как тут вообще все происходит? Или что, если твой Рома провалился, допустим, то мы с тобой никуда не пойдем?
– Ты чего? – возмутилась Каркуша. – Конечно, мне бы очень хотелось оказаться на шоу вместе с Ромой, но даже если он… если он не прошел кастинг или, допустим, опоздал на него, это ничего не решает, я ведь тебе вчера весь вечер объясняла: я хочу помочь своему любимому человеку в осуществлении его мечты! Рома хочет заниматься шоу-бизнесом, для этого нужны деньги… С этой целью он решил пойти сюда… И я тоже с этой же… И даже если Роме не удастся попасть в число участников шоу, я должна это сделать за него. Понимаешь?
– Да ты не кипятись, подруга, остынь… – Клава смотрела на Катю с каким-то странным сочувствием. Так смотрят порой на тяжелобольных людей. – Я же не против… Уже и спросить ни о чем нельзя.
Пристроившись в хвост огромной, протянувшейся на несколько сотен метров очереди, девочки заметно приуныли.
Каркуша волновалась о том, удастся ли им вообще сегодня попасть на кастинг, успеет ли комиссия прослушать такое количество желающих? А Клава с тоской прикидывала в уме, сколько часов предстоит им проторчать тут под палящим, ожесточившимся к концу лета солнцем.
7
– Внимание всем! – на пороге подъезда, за металлическими прутьями забора, появилась худая, очень высокая женщина в строгом черном костюме – юбка чуть выше колена и классического покроя пиджак, правда с короткими рукавами.
Ее прямые ярко-рыжие, с медным отливом волосы были откинуты назад, в руках женщина держала мегафон, отчего каждое сказанное ею слово искажалось эхом, и нужно было напрягать слух, чтобы разобрать смысл.
– Мы отсмотрели уже четыре десятка девушек… – продолжала отрывисто выкрикивать она, – и пришли к печальному выводу: больше половины пар, со всей очевидностью, познакомились прямо тут, в Останкино… Не надо думать, что мы тут, я имею в виду комиссию, глупее вас и вам удастся кого-то обмануть! Не стоит тратить понапрасну свое и наше, между прочим, время! К кастингу допускаются лишь те пары, чье знакомство является продолжительным и тесным… То есть нам нужны подруги, а не люди, познакомившиеся пять минут назад. Это понятно?
Толпа отозвалась нестройным гулом.
– Так что… – Женщина все набирала обороты, с каждым словом ее речь все больше походила на лай. – Те, кто пришел сюда в одиночку, пусть немедленно разворачиваются и идут домой! У нас есть специальные тесты, безошибочно определяющие степень вашего знакомства. Это не последний проект! Будут еще и еще… Не надо думать, что для вас это последний шанс! Но наш проект – особый… Для нас крайне важно наличие именно близких подруг, какой-то истории отношений между ними. Поймите! Не ставьте себя в неловкую ситуацию! Не толкайте нас на грубость! Пожалуйста, не вынуждайте нас обижать вас! Только пары подруг! – Она выделила голосом два последних слова. – Таково основное условие кастинга! Это понятно? – взвизгнула женщина так, будто ее ужалила бешеная оса. Затем она, резко опустив руку, в которой держала мегафон, развернулась и в следующее мгновение скрылась за стеклянной дверью.
Какое-то время среди собравшихся царило потрясенное молчание. Стало ясно, что многие девушки и в самом деле пришли сюда в одиночку в надежде познакомиться с кем-нибудь прямо на месте, договориться, наспех обсудить некоторые детали, найдя таким образом выход из ситуации, не нарушая основного условия кастинга. Кое-кто из девушек, постояв еще немного, уныло потянулся к автобусной остановке. Правда, таких было совсем немного. Видимо, большинство все-таки решило испытать судьбу до конца. А вдруг, невзирая на строгое предупреждение комиссии, что так или иначе обман будет раскрыт, им все же удастся пройти первый тур?
В эту секунду Каркуша почувствовала, что ее сердце накрыла волна приятного тепла. Она даже глаза прикрыла, упиваясь чувством собственного превосходства. Наверное, это неточное слово, но сейчас Каркуше было безумно приятно осознавать, что она никого не собирается обманывать и что слова строгой, даже какой-то озлобленной на весь мир женщины, ее угрозы к ним с Клавой не имеют никакого отношения. Потому что они действительно самые что ни на есть настоящие подруги, а стало быть, никакие проверочные тесты на эту тему им не страшны! Хотя, кто знает, что там за тесты насочиняла эта комиссия. А вдруг они сплошь состоят из каверзных вопросов вроде: какую зубную пасту предпочитает ваша подруга? Или как зовут сестру ее троюродной бабушки?
Внезапно ощущение собственной правоты и непогрешимости сменилось в душе Каркуши ощущением смутной тревоги. Она заранее злилась на членов комиссии, придумавших вопросы для проверочных тестов, на которые не смогут ответить даже люди, дружившие с ясельной группы детского сада. А ведь если посмотреть правде в глаза, то они с Клавой знакомы не так уж и давно, меньше года. И если не считать нескольких коротких встреч за все это время, общаются в основном по телефону или шлют друг другу письма по электронной почте.
– Чего нахмурилась? – Клава легонько тряхнула Каркушу за плечо.
– Да так… – Катя вздохнула. – Подумала, что если у них там какие-то тесты суровые, то нас с тобой тоже могут принять за случайных знакомых… И доказывай потом, что ты не верблюд! Так ведь и слушать никто не станет, вот ведь что самое обидное…
– Давай будем решать проблемы по мере их поступления, – внесла более чем разумное предложение Клава.
Каркуша хотела было что-то возразить, но не успела, так как из подъезда стремительно вылетела все та же тощая женщина в черном костюме, только на этот раз без мегафона. Толпа мгновенно притихла. Между тем женщина миновала металлическое заграждение и, быстрыми шагами продвигаясь вдоль очереди, которая к этому времени выглядела уже более или менее стройной, принялась бесцеремонно выдергивать из толпы девушек прямо за руку. Надергав таким образом человек десять, в число которых попала и Клава (все происходило столь молниеносно, что подруги даже не догадались взяться за руки), женщина собрала их в круг:
– Так… – Глаза ее так и бегали по растерянным лицам девушек. – Ты с кем пришла на кастинг?
Вопрос был адресован хрупкой девчушке с короткой стрижкой, которой на вид можно было дать лет двенадцать, не больше.
– С Мариной, – тихо пролепетала та.
– Где Марина? – впилась в нее глазами женщина.
– Там, – неопределенно махнула рукой в сторону очереди девушка.
– Вот и ступай туда! – приказала женщина и чуть ли не выпихнула несчастную девчонку из круга.
– Следующая! – Она воззрилась на полную девушку с завитыми в мелкие кудряшки светлыми волосами. – Где твоя подруга?
– Здесь, – уверенно ответила девушка и указала рукой на девушку, которая стояла рядом с ней. – Мы вместе пришли.
– Как звать подругу? – наступала женщина.
– Даша, – последовал молниеносный ответ.
– Ты, что ли, Даша?
– Да, – невозмутимо ответила девушка. В отличие от своей подруги, она обладала высоким ростом, стройной фигурой и черными волосами, иглами торчавшими в разные стороны. – Меня зовут Даша… А что это вы кричите?
– Не нравится – досвидос! – грубо парировала женщина и, потеряв к Даше интерес, перевела взгляд на Клаву, которая даже слегка побледнела от страха.
– Ты? Где твоя пара?
– Вот! Катя! Катя! – закричала Клава, выглядывая из-за спины женщины.
Но Каркуша уже и так вплотную приблизилась к группе отобранных девушек.
– Я здесь! – заорала она. – Меня зовут Катя, а ее – Клава! Мы действительно подруги, можете не сомневаться! И мы готовы пройти все ваши тесты! И нас не смущает грубость обращения! Скажи, Клав!
– Иди сюда, – велела женщина на удивление спокойным голосом.
Каркуша сделала шаг вперед.
– А как твою подругу называют в школе? У нее есть какая-нибудь кличка? – Этот вопрос был обращен к Клаве. – Стоп! – Женщина подняла правую руку. – Не отвечай! – Она наклонилась к Кате, приказав: – На ухо, только очень тихо!
– Каркуша, – прошептала Катя, вдохнув запах терпких духов дамы и губами ощутив кончик ее прохладного уха.
– А теперь ты! – Тетка ткнула пальцем в сторону Клавы. – И тоже на ухо!
– Кар-ку-ша. – По слогам прошептала Клава и зачем-то пояснила: – Это ворона из передачи "Спокойной ночи, малыши!".
– О’кей! – кивнула женщина. – Обе отойдите в сторону и ждите, – отрывисто приказала она и обратилась к следующей девушке.