Вражда была от того, что иногородние поселенцы были на казачьих землях, которыми казаки только одни могли владеть и распоряжаться. Презрение было потому, что вольные казаки, гордившиеся своею волею, добытою большою кровью, видели в них рабов, помещичьих крепостных, холопов, низкопоклонников.
Очень долго казаки не смешивались с иногородними. Не было браков между казаками и холопами. Станицы и хутора жили своей казачьей жизнью. И, когда на ярмарке ли, у мельницы ли, в пути встречались казаки с холопами - часто споры доходили до кровопролитных побоищ.
Глава III
"Особое служение" Донского войска. Как составлялся на службу Донской казачий полк. Обучение полка. Офицерский состав. Старые казаки. Односумы. Презрение к ранам и смерти. Песня-призыв к гордой защите родных краев.
От военной коллегии Донским казакам было предоставлено "особое служение".
В чем же состояло оно?
Когда объявлялся поход, или когда России были нужны казачьи полки для внутренней службы, за несколько месяцев до начала похода войсковому (наказному) атаману посылался указ Военной Коллегии о сборе определенного числа полков.
Состав Донского казачьего полка был: полковник - 1, есаулов (командиров сотен) - 5, сотников (младших офицеров) - 5, хорунжих - 5, квартермистр - 1, писарь (адъютант) - 1, казаков - 483, всего - 501.
Атаман рассылал наряд по станицам, указывая, какие станицы должны составить какой полк.
Казаки должны были являться на службу со своими лошадьми, с седлом, при шашке, дротике (пике), с ружьем и, кому положено, - пистолетом. Они должны были быть одинаково, по форме, одеты.
До 1779 года жалованья никому от военной коллегии не полагалось, но отпускался месячный провиант и фураж - полковникам на 8 лошадей, старшинам (офицерам) на 3, и казакам на 2 лошади каждому.
Получив такой указ, атаман выбирал из числа богатых и известных ему казаков полковых командиров и посылал их в станицы для сбора полка своего имени. В предписании командиру полка указывались станицы, из которых должны быть набраны казаки для службы; давались мундиры для образца, и отпускалось сукно на весь состав полка. С полковниками посылались от Войска человек пятьдесят старых опытных, бывалых казаков - ремесленников, седельные щепы для полиц, караичевые луки, кожи и ремни - все необходимое для постройки седел тем казакам, у кого таковых не будет. Таких казаков бывало очень мало. В каждом курене, в каждой семье были седла, шашки и ружья. От отца, от деда, от прадеда.
Командиру полка указывался срок, обычно 4–6 месяцев, в который полк должен был быть собран и обучен.
Учить казаков было нечему. С малых лет казак на коне. Он с отцовскими конями в табуне. Двенадцатилетний мальчик владеет арканом, накидывая на указанную ему в табуне лошадь. Он - джигит: он зорок и слышит малейший шум. В степи и в лесу он без компаса, по солнцу и звездам, найдет дорогу. В хитрых вилюжинах лесом заросших балок он не запутается. Он так хорошо стреляет из лука, что еще в начале XIX века казаки лук и стрелы предпочитали тяжелым, медленно заряжаемым и бьющим всего на триста шагов кремневым тогдашним ружьям. Он рубит так, что на станичных состязаниях живого барана на скаку пополам может перерубить. Тяжелый, четырехаршинный дротик играет в его руке, как тростинка. Лошадь слушается его голоса и понимает его; она - одно целое с казаком. Остается немного подучить его строю, сигналам, команде и дисциплине.
Печатных уставов не было. Командир полка писал "инструкции" полку на основании своего опыта. Он поучал казаков строевой и гарнизонной службе. Если командир полка был молод - бывали случаи, что и в 19 лет командовали полками - за него инструкцию составлял или писарь (адъютант), или кто-нибудь из старших офицеров.
О командирах тогдашних полков в их списках найдем отметку "Российской грамоте читать и писать умеет". Редко что-нибудь больше. Но многие из них хорошо знали турецкий и татарский языки, а кода начались походы в Западную Европу, войны с Польшей и Францией, казачьи полковники знали польский, французский и немецкий языки.
Полковой командир выбирал казаков на офицерские должности и делал атаману представление о производстве их в офицеры. Это были или старые опытные, искушенные в походах и боях урядники, или сыновья богатых казаков, хорошо знающие грамоту, могущие своими средствами и положением в станице влиять на казаков. При таких молодых офицерах всегда ставились старые опытные казаки - их "дядьки".
Разницы между казаком и офицером не было. Всякий казак мог дослужиться до офицерского чина. Храбрость, расторопность в бою, бодрость на походе, честность и воинская доблесть - были пути к офицерскому жгуту на плечо.
Не все офицеры умели читать карту, но все - и казаки, и офицеры - прекрасно разбирались на местности и умели толково доложить о виденном и замеченном в "партии" (разъезде) или на "пикетах" (сторожевых заставах).
Еще учили рассказом. Вернувшиеся с войны и похода урядники и старые казаки собирали по куреням, а на походе - у костров свои партии (взводы), и шел длинный и захватывающий рассказ о службе в бою. В рассказе этом пояснялось, что такое "кордон", "авангард", "арьергард", что значит "стоять на позиции", что такое пехотное "каре" и как его атаковать. Рассказывали о начальниках Русских и своих казачьих, о турецких пашах, о "лютом короле" Прусском Фридрихе и его бессмертной коннице; о том, как нужно брать города; как разведывать и сторожить.
- Ты так, брат, иди, чтобы ты все видел, а тебя чтобы никто заприметить не мог.
Покажет ночью офицер или урядник на звездное небо, на опрокинутый "котел" Большой Медведицы, ткнет пальцем в седьмую звезду и скажет:
- Вон там сивер… Понял… А ишшо как определишь, иде он?..
Запинаясь, станет рассказывать молодой казак, как по древесной коре, по листве, по замшелым камням можно узнать, где север.
- Ну, а ишшо как?.. А ишшо? - подбадривает казака урядник.
- В селение, к примеру, вошел, там чего?.. Ну церкву увидал… Олтарь ее иде будет?..
- На восход…
- Вот тебе и сивер нашел; стань лицом на восход, об левую руку тебе и будет сивер.
Так с "дома" и на походе готовился казак-разведчик, удивлявший потом иностранных офицеров умением опознаваться на всякой местности.
В поход казак выступал "о дву-конь". Одна лошадь под седлом, другая под вьюком с домашними припасами. Так и в сотне казаки разбивались по своим сумам. Сродичи, родные братья, однохуторяне - становились, как и в старину то было, односумами. Казаки с одних мест составляли одну партию (взвод). Сотня собиралась из казаков одной станицы. Все знали друг друга. Каждый щеголял перед другим своею храбростью, каждый стыдился перед другим выказать робость.
- Ить расскажет в станице… Девки засмеют… Оборони Бог! Срамота-то какая!..
Умирающий на поле брани казак звал своего односума и говорил ему:
- Расскажи, брат там… Дома… Как меня убили.
Соберет перед боем свою партию старый урядник, или офицер и скажет:
- Смерти не боись. От нея не уйдешь. Ранят - эка, подумаешь, недаль… Не больше, как зубная боль будет.
- Убьют. Так ты и сам того не узнаешь.
Велика была мудрость тех слов.
Помолчат… И красивая, бодро-печальная песня начнется, и завьется над костром. Говорит она о высоком, не земном, зовет на подвиг, стыдит робких, требует храбрости, манит к славе казачьей.
На усть, было, батюшки тиха Дона
Не черные вороны в стаю слеталися.
Собирались, съезжались в круг Донские казаки;
Среди Круга стоит золотой Царский бунчук,
Под бунчуком стоит стуличко распущенное,
На стуле сидит войсковой наш атаман.
Не золотая то трубочка вострубила
И не серебряная речь возговорит:
- "Вы други, мои други, вы Донские казаки!..
Вы послушайте, мои други, что я буду говорить:
Хвалится, похваляется Закубанский Большой Хан.
Он хвалится, похваляется, на Тихий Дон побывать
И батюшку славный Дон наскрозь пройтить.
А матушку широку Волгу, в обретки перебресть,
Яик-то славный город он шапками заметать…
Неужто у нас не стало на тихом Дону казаков?..
Неужто они не станут за отцов своих, матерей?..
Неужто не станут за жен своих, за детей?.."
Глава IV
Казаки в Семилетнюю с Пруссией войну. Отзыв о них Русского офицера Болотова и немецкого пастора Теге.
Как же выглядел в ту пору донской казачий полк?
В конце царствования Императрицы Елисаветы Петровны Россия была втянута Францией и Австрией в тяжелую войну с Пруссией короля Фридриха Великого. Война эта продолжалась с перерывами зимнего затишья семь лет - 1756–1763-й годы.
16 000 казаков и калмыков под начальством генерал-майора Данилы Ефремова приняли участие в этой войне. Они составили полки - Краснощекова, Пушкарева, Луковкина, Попова, Себрякова, Дячкина, Туроверова, Перфилова, Ребрикова и Машлыкина.
Донским казакам пришлось столкнуться с лучшей конницей того времени - Прусской кавалерией короля Фридриха, с такими её вождями, как граф Дона, Зейдлиц, Цитен, Шорлемер, Малаховский, принц Голштинский, Платен, Платенберг, Финк-фон-Финкельштейн, Рюш и принц Брауншвейгский.
Оставивший записки о времени той войны Русский офицер Андрей Болотов с великим презрением и негодованием отзывается о казаках.
"Срамота одна… Над курами, гусями и поросятами вся их победа. По недостатку фуража для подъемных лошадей нас посылали с казаками в селения. Погонщики, денщики, крепостные слуги только приедут, не успеешь оглядеться, а казаки уже рассыпались по деревне, и вместо того, чтобы сено набивать в тюки, пойдут шарить по всем местам добра и пожитков. И никого тогда не сыщешь. А тут наскочат неприятельские гусары, и пойдут чесать, кого где поймали. Казачья разведка - расспрос. Казак по-Русски - Пруссак по-немецки. Казак, ничего не понимая, отрубает Пруссаку нос и уши. В деревне давили людей петлями, вырезывали утробы у беременных женщин, похищали детей"…
Таково мнение о казаках озлобленного желчного Русского образованного офицера, тылового, не воинственного, все еще смотрящего на казаков "Московскими глазами", как на "воров". С московским высокомерием и нарочитым презрением он говорит о лучшей тогдашней коннице Российской Империи.
А вот тут же и о тех же казаках мнение врага - немецкого пастора в Россиенах Теге:
- "Казаков шло через наш городок", - пишет он, - "несколько тысяч. Казаки и калмыки с длинными бородами и суровым взглядом. Вооружение их - луки, стрелы и пики. Они шли по нашей улице бесконечной вереницей в полном молчании и дисциплине. Страшен и величествен был их вид. Но они ничего никому не сделали худого. Они прошли город и стали по деревням, где им были отведены квартиры. Как боялись мы казаков!.. Мы ждали увидеть почти зверей, а увидали прекрасное конное войско"…
Как могли такие казаки, какими их описал Болотов, сражаться и побеждать прекрасные полки конницы Фридриха? Казаки сидели на малого роста степных конях, а против них были закаленные в боях с австрийцами и французами драгуны, кирасиры и гусары Фридриха, сидевшие на прекрасных Ганноверских, Прусских, Датских и Венгерских лошадях.
Чем и как побеждали эти страшные и грозные Прусские полки, грозу Французской и Австрийской кавалерии, Донские казаки, вооруженные луками со стрелами и пиками и не имеющие ни лат, ни касок?..
Они побеждали их своей казачьей лавой.
Глава V
Своеобразная казачья "тактика" боя - лава. Сущность лавы. Разведка. Полк Себрякова в сражении у деревни Гросс-Егерсдорф.
Лава - не разомкнутый на широкие пространства конный строй казачьей части. Лава - сочетание сомкнутых и разомкнутых строев. Лава - совмещение действий на коне шашкой и пикой с действиями пешком, со стрельбой из ружей и метанием стрел из луков.
Лава почти всегда согласована с действиями других родов войска, участвующих в сражении. Действия лавой не ограничены. Они могут продолжаться несколько мгновений: развернулись, заманили, атаковали, смели и порубили врага. Они могут продолжаться и несколько суток. Изнурили, замотали, измучили непрерывным беспокойством днем и ночью, не давая ни часа отдыха, и тогда вдруг и совершенно неожиданно, и не там, где думал неприятель, атаковали и смяли.
Лава есть своеобразный казачий способ действия на войне. Иными словами, лава - казачья тактика.
Научить действию лавой, как обучают любому строю - нельзя. Для лавы нужно воспитать людей. Для действия лавами нужно иметь казаков.
Сущность лавы заключается в том, что каждый казак, не говоря про офицеров и урядников, но каждый рядовой казак, знал, что должен сделать полк, а иногда и весь казачий отряд. Каждый следил за своим командиром, за своим соседом, каждый смотрел на неприятеля, как смотрит охотник на обгладываемого зверя, и думал только об одном: как помешать врагу в его действиях, как заставить его сделать опрометчивый шаг: - подставить свой фланг, нарваться на нашу пехоту или артиллерию, и тогда сокрушить его стремительной неожиданной атакой, когда он расстроен пушечным и ружейным огнем, когда он отброшен нашей пехотой и отходит в беспорядке.
Особый способ действия лавой носил название вентеря. Вентерь - рыболовная сеть, натянутая на ряд уменьшающихся обручей и оканчивающихся мешком. Каждый казак - рыбалка; каждый рыбалил на Дону или его притоках и знает, что такое вентерь, сам строил такие сети. Создать из людей такие вентеря, такие обручи из конных или пеших засад и заманить в мешок пехоты или конницы врага - это и будет вентерь лавы. Иногда заманивать, сжимать, изводить придется сутками - конец один: неприятель попадается в окружение, будет атакован со всех сторон.
Лава всегда искусно сообразуется с местностью. Каждое укрытие - деревня, лес, болото - засада - там огонь, тучи стрел. Каждое поле - стремительная атака в дротики. Еще сила этой казачьей тактики лавы была в том, что она действовала не по правилам. Ее нельзя было предугадать, предусмотреть, научиться, научиться действиям против неё. Она всегда была неожиданна… Врасплох…
Лава предварялась прекрасной разведкой. Казаки знали, кто против них и где. Они соображали, что может предпринять неприятель.
Для лавы нужны были не только казаки, но и их казачьи лошади. Легкие, ловкие, стремительные, резвые и необычайно выносливые. Пруссаки в Семилетнюю войну изумлялись тому, как ходили и скакали казаки по болотам, где не только конница, но и пехота не могла пройти. Пруссия - страна лесов, болот и озер. Страна теснин. Казаки ходили по лесам, переходили болота, переплывали озера. Для них теснин не было - везде был простор. Не их теснили, но они, выходя внезапно сбоку теснины, брали неприятеля во фланг.
Вот так было 19-го июля 1757-го года у деревни Гросс-Эгерсдорф.
В час ночи на 19-е июля Прусская пехота начала строить боевой порядок. С рассветом, с грохотом барабанов, с распущенными знаменами, она вдарила в центр Русской армии. Первая атака была отбита. Вторая потрясла Русскую пехоту, но та устояла. Наступил решительный час Прусской победы. Пехота отошла, на горизонте показались темные колонны конницы принца Брауншвейского. Готовилась страшная атака Прусской конницы.
Был вызван казачий Донской полк Себрякова, и было ему приказано сокрушить эту конницу.
Себряков собрал полк за пехотою. Казаки тогда не знали ни резервных, ни сотенных полковых колонн. Сотни стали кучами против своего командира и он стал объяснять задачу полка. По мере того, как он говорил, плотнее его обступали казаки, становясь привычным "кругом": каждый слушал и вникал в задачу.
- Друзья, - говорил Себряков, - нам приказано сокрушить вон ту конницу.
- Иде-ж? - вздохом пронеслось по казачьим толпам. - Ить - сила!.. Опять же - кони!.. Он ударит - маштак наш наземь падет.
Лучше казаков понимал это полковник. Он продолжал:
- Наша пехота - пятнадцать свежих, не тронутых боем батальонов и сорок пушек - устроились вон за тем пригорком. Надо заманить драгун на них. Поняли?
Казачьи лица оживились. Заблистали неугасимым огнем подвига глаза.
- Поняли, поняли, - шорохом пронеслось среди казаков.
- Заманить, а как те повернут после огня пехотного и батарейного, ударить в дротики.
- Ладно… Только б заманули. Он тоже не прост, а там. Поработаем…
- Так. С Богом!
Через топкое болото жидкою колонною стремительно понеслись Донцы, и совсем неожиданно показались сбоку Брауншвейгских драгун, уже построивших тесный порядок полковой эскадронной колонны (как в ту пору атаковала конница пехотные каре), чтобы снова идти на потрясенный и еще не устроенный центр нашей позиции.
Казаки Себрякова дерзко наседали сбоку. Не стоило обращать внимания на них. Их было так мало. Но они стреляли с коней, метали стрелы из луков. Они дерзко построили сомкнутый строй и угрожали атакой Брауншвейгским драгунам. Это было смешно - атаковать грозную колонну драгун на их маленьких лошадках. Но фланг - опасное место. У драгун были уже убитые и раненые. Брауншвейгские драгуны стали заходить плечом, чтобы сразу сбить Донцов. Казаки повернули назад и понеслись на холм. Драгуны пошли за ними. Все грознее и скорее был топот их рослых лошадей. Сейчас они врубятся в казачьи ряды.
- За-ма-а-нива-ай! - раздалась звонкая команда по казачьим рядам.
На глазах драгун точно растаял казачий полк. Как будто и не было тут никаких казаков. Казачьи сотни рассыпались и ускакали по сторонам, по перелескам и болотам. В пятистах шагах от драгун в грозном порядке сомкнутых каре стояла Русская пехота, и в промежутке между каре сверкала медь пушек и дымили готовые фитили. Остановить и повернуть сразу расскакавшихся коней было нельзя.
Взвизгнула картечь. Пушки окутались белым дымом; "батальонный" ружейный огонь эхом прокатился по долинам и холмам.
Брауншвейские драгуны в беспорядке повернули.
Как из-под земли выросли, появились опять те же неугомонные казаки. Поработала донская пика. Каждый делал свое кровавое дело, не ожидая приказа. Односум следил за односумом и спешил ему на помощь.
После атаки казаки собрали чепраки Брауншвейгских драгун, сняли с них одноглавых белых орлов и отправили свою добычу в Черкасск. Там их нашили на черные покрышки аналоев. Так и оставались эти покрышки до последнего большевицкого времени, как память победы казачьей лавы над лучшей конницей Прусского короля.
Белые Прусские орлы перелетели с полей Егерсдорфских в Черкасский собор.
Пруссаки познакомились с Донскими казаками. Кровавые столкновения в Семилетнюю войну не озлобили их, но заложили прочное основание уважения и дружбы, которые в полной мере проявились пятьдесят лет спустя, когда Русские войска явились союзниками Пруссии и вступили в войну с Наполеоном для освобождения Пруссии от ига Наполеонова.