После жестоких боев приходилось отступать. Тюренчен, на реке Ялу, на границе Кореи; Вафангоу на полпути от Ляояна к Порт-Артуру; Дашичао; Ляоян; Шахэ; Мукден - скорбные пути отступления Русской армии.
22 декабря 1904 года Порт-Артур, после сверхгеройской обороны, был вынужден сдаться…
15 мая 1905 года у острова Цусимы погиб в страшном морском бою Русский флот эскадры адмирала Рождественского.
Ни армия, ни флот не были поколеблены этими неудачами. Они видели ослабление японцев и чувствовали, что победа близка. Отошедшая к Харбину Русская армия приобрела опыт. Она готова была к грозному наступлению. Япония, напротив, израсходовала свои резервы.
Тогда поднялись в России темные силы, разжигаемые и подкупаемые из-за границы. В России началась смута. Беспорядки из центра перекинулись в армию. Положение ее стало трудным. Вот почему, как Россия, так и Япония с одинаковою радостью приняли предложение президента Северо-Американских Штатов Рузвельта быть посредником для заключения мира.
23 августа 1905 года в Портсмуте, в Америке, был заключен мир. Условия его были тяжелы и унизительны для России. Россия уступала Японии Порт-Артур и порт Дальний со всем Ляодунским полуостровом; отдавала Японии южную часть острова Сахалина и отказывалась от притязаний на Корею, представляя ее Японии.
Глава LXIII
Участие донских казаков в Японской войне. 4-ая Донская казачья дивизия. Состав ее. Царский смотр дивизии в Персияновке. Дело у Лидиянтуни 17-го октября 1904-го года. Набег на Инкоо в декабре. Ночной бой у Лиусигоу. В сражении у Сандепу. Зима 1905-го года в Харбине.
Донское войско приняло малое участие в Японской войне. Несколько десятков офицеров-добровольцев отправилось, с разрешения начальства, служить в Сибирских, Забайкальских, Амурских и Уссурийских казачьих полках.
Летом 1904 года Донскому войску было повелено выставить в Маньчжурскую армию одну дивизию из полков второй очереди. Наказным атаманом на Дону был в это время генерал от кавалерии Константин Клавдиевич Максимович (1899–1905 годы).
Станицы Верхне-Каргальская, Романовская, Кумшацкая, Цымлянская, Терновская, Филипповская, Баклановская, Чертковская, Нижне-Курмоярская, Иловайская и Кутейниковская выставили 19-й Донской казачий полк под начальством войскового старшины Пахомова.
Станицы Грушевская, Кривянская, Новочеркасская, Аксайская, Александровская, Ольгинская, Гниловская, Хомутовская, Кагальницкая, Мечетинская и Владимирская составили 24-й Донской казачий полк под начальством войскового старшины Попова.
Станицы Раздорская на Дону, Кочетовская, Нижне-Кундрюцкая, Екатерининская, Усть-Быстрянская и Великокняжеская дали 25-й Донской казачий полк под начальством полковника Медведева.
Станицы Семикаракорская, Золотовская, Константиновская, Богоявленская, Николаевская, Мариинская, Камышевская, Ермаковская, Денисовская и Платовская составили 26-й Донской казачий полк под начальством войскового старшины Багаева.
Дивизия получила наименование 4-й Донской казачьей дивизии. К ней был придан от 2-й казачьей Сводной дивизии артиллерийский дивизион полковника Кузнецова из 2-й и 3-й Донских казачьих батарей - первоочередных. Начальником дивизии был назначен генерал лейтенант Телешов (не казак). Бригадами командовали генерал-майоры: Стоянов и Абрамов.
16-го августа 1904-го года Государь Николай II лично прибыл на Дон проводить дивизию в действующую армию. У артиллерийского лагеря, в Персияновке, подле Новочеркасска, состоялся смотр дивизии. Государь благодарил казаков за быстрый сбор дивизии, и высказал уверенность, что дивизия "поддержит старую боевую славу донских казаков". От лица Государыни Государь благословил полки дивизии иконами.
В Маньчжурию донские полки прибыли тогда, когда после тяжелого и кровопролитного сражения под Ляояном Русские войска отошли на реку Шахэ и окопались на ней.
Прекрасно снабженная и одетая, на рослых кровных конях, с молодцами казаками дивизия произвела огромное впечатление в армии.
- Это наша гвардия, - говорили в сибирских полках.
17-го октября 3-ья сотня 19-го Донского казачьего полка есаула Косоротова, состоявшая из трех взводов, без младших офицеров, обнаружила перед собою два японских орудия. Впереди - поле, поросшее не снятым "гаоляном", растением, подобным кукурузе, таким же высоким, с твердыми стеблями. Косоротов развернул лаву и пошел в атаку на батарею. Под ним был убит конь. Казак Власов подвел ему своего коня, но и он был сейчас же убит, а сам Косоротов ранен в обе ноги. Казак Ашинин вывез из боя раненого командира. Сотню повел вахмистр. Он был ранен. Между тем казаки были в ста шагах от орудий. Левофланговый взвод попал на проволоку. Атака приостановилась. Кто-то крикнул:
- Назад!.. Тут проволока!..
Остатки сотни повернули и помчались назад.
15 казаков было убито, 32 ранено. Лошадей убито 33, ранено 37.
Почти вся сотня погибла в этой атаке.
Отсутствие правильного обучения, отсутствие офицеров, взаимной выручки, непонимание обстановки, привели к тому, что лихая атака обратилась в поражение. Где же были другие сотни 19-го полка? Где были остальные полки дивизии, бывшей тут же, слышавшей грохот орудийной пальбы и ружейный огонь прикрытия батареи, и не пошедшей поддержать смелый порыв Косоротова? И пошли разговоры: "Японец хитрее нас… Он у себя дома… Ему Китай помогает"… Заколебался дух… Дивизия замерла в бездействии. Стали поговаривать: "Конные атаки теперь невозможны"…
В конце декабря генерал-адъютанту Мищенко было поручено идти в набег в тыл японцам, к станции Инкоо, которую разорить и сжечь. В набег были назначены 19-й, 24-й и 26-й Донские казачьи полки - 18 сотен; 21 сотня уральцев и забайкальцев, 11 сотен кавказских горцев, 18 эскадронов Черниговского, Нежинского и Приморского драгунских полков, 4 сотни пограничной стражи, полусотня конных разведчиков стрелков, 4 конные охотничьи команды, 12 орудий забайкальских казачьих батарей, 6 конных орудий 20-й конной батареи и 4 пеших орудия.
Грозная сила из 76 эскадронов и сотен и 22 орудий, около восьми тысяч всадников, тронулась 27-го декабря четырьмя колоннами - генерала Самсонова, войскового старшины Свешникова, генерал-майора Абрамова и генерал-лейтенанта Телешова - вдоль реки Ляо-хэ.
За три дня прошли 110 верст, и 30 декабря конница подошла к железнодорожной станции Инкоо.
Для овладения станцией была назначена колонна полковника Харанова. В нее вошли кавказские всадники, драгуны и две сотни Донцов при батарее. Штурм станции предполагался ночью со стороны реки Ляо-хэ. Русская артиллерия зажгла склады продовольствия на станции. При свете пылающей соломы эскадроны и сотни на льду разворачивались для пешего боя. Кавказские всадники и казаки, не подготовленные и не обученные ночному бою, попав под жестокий огонь японской артиллерии и стрелков на льду, где не было укрытия, где нельзя было окопаться, скользили, падали, сбивались в кучи. Наконец, с 900 шагов, с криком ура, предводимые Харановым, цепи бросились на берег. Здесь наткнулись они на волчьи ямы и проволочные заграждения, которыми были окружены станционные постройки. Не имея ножниц для резки проволоки, люди растерялись и залегли подле проволок, открыв беспорядочный огонь по станции. Начались большие потери. Раненые отползали назад, тяжело раненых и убитых выносили. Цепи редели. В это время сзади, у деревни Лиусигоу, трубач подал сигнал "сбор". Огорченные и озлобленные неудачей казаки брели назад, провожаемые дикими криками "банзай" японцев. Противник, потрясенный ночною атакой, не преследовал. В этом деле было убито 4 офицера и 57 казаков и драгун; ранено - 20 офицеров и 171 казак и драгун, и без вести пропали 26 казаков.
Японская пехота спешила отрезать генералу Мищенко путь отхода. Отряд лишь с большими затруднениями отошел к своим, и к новому, 1905-му, году ушел за линию сторожевого охранения.
В зимнем сражении у Сандепу, в январе, Донцы находились в отряде генерала Мищенко на фланге 2-й армии генерала Гриппенберга. Их работа заключалась в охранении и разведке. В случайных боях у деревень Локонто, Ланцгоу и Уцзяганза отличились 26-го Донского казачьего полка есаул Чекалов и сотник Миронов.
15-го января спешенные Донцы дрались у деревни Сюерпу.
В ночь на 16-ое января пришло приказание генерала Куропаткина об общем отступлении. Русские армии отходили на новые позиции к Харбину.
К весне заговорили в армии о мире. Вдруг стали поговаривать о невозможности воевать, о внутренних в России беспорядках, в армии появились смутьяны. Начался самовольный уход солдат с позиций. Кое-где в тылу произошли солдатские бунты.
Осень и часть зимы 1905-го года Донцы 4-й казачьей дивизии провели в Харбине, охраняя покой и порядок. В это жуткое, смутное время донские сотни 4-й дивизии явились одною из немногих стойких надежных частей, которых не совратило гнилое и лживое учение революционеров.
Глава LXIV
Смута в России. Латышская и Южно-Русская еврейская республики. Манифест 17-го октября 1905-го года. Донцы в 1-ой Государственной Думе. Забастовки. Призыв всего войска Донского к охране порядка. Волнения на Дону. Братья Мазуренки. Благодарность Государя казакам за их верную службу. Грамота войску Донскому 24-го января 1906-го года.
Все темные силы, все ненавидящее Россию и Русских еврейство пришло в движение. Тысячи молодых людей, руководимых жидами, снабжаемых средствами из-за границы, устремились навстречу возвращающейся в Россию армии; поехали по деревням, поехали по городам в полки дальних гарнизонов с целью разложить армию и поднять крестьянские бунты. Вся сила лжи была пущена, чтобы валить Россию.
Учебные заведения - университеты, гимназии, школы - прекратили занятия - забастовали. Повсюду шли "митинги", как тогда называли - "массовки". Над толпами реяли красные флаги мятежа с надписями: "Долой самодержавие", "Долой царя", "Да здравствует свобода". Остановились железные дороги - забастовали. Прекратили работу почта и телеграф. В городах не работали водопровод и электрические станции. Вся Россия была во власти толпы и темных слухов.
В Лифляндской губернии латыши провозгласили самостоятельную, независимую от России, "Латышскую республику".
В Одессе объявилась "Южно-Русская еврейская республика".
В Сибири бунтовали ссыльные. Войска были ненадежны. Произошли беспорядки во флоте и в пехотных полках.
Под давлением этих тяжелых событий Государь Николай II 17-го октября 1905-го года издал манифест, которым расширялись права общества и объявлялись "свободы"… Для помощи правительству в делах управления была созвана Государственная Дума.
События эти мало затронули донских казаков. Холодно и равнодушно отнеслись жители станиц и хуторов к выборам в Думу своих депутатов.
Кто же попал в эту первую Думу, которую громко называли "Российским парламентом", от Донского войска?
От городов Ростова-на-Дону и Нахичевани - врач А. П. Хартахай - не казак; от Донской области - товарищ прокурора Таганрогского Окружного суда М. П. Араканцев; преподаватель гимназии В. А. Харламов; священник о. Клавдий Афанасьев; почетный мировой судья, крупный землевладелец И. Н. Ефремов; преподаватель гимназии и писатель Ф. Д. Крюков; представитель от крестьян С. В. Кулаков - не казак; член окружного по крестьянским делам присутствия есаул А. М. Скасырский, землевладелец; рядовое казачество было представлено четырьмя урядниками: М. И. Куликовым, М. С. Савостьяновым. И. М. Васильевым и Е. Я. Куркиным, людьми, затертыми другими членами и ставшими без голоса.
Знали эти представители Донского казачьего войска своих доверителей - казаков? Служили они в полках, испытали всю тяготу казачьей службы и всю ее славу и доблесть? Думали они о том, что иному донскому казаку его невесомое - слава его казачьего имени, уважение к нему, как воину, дороже видимого и земного, того, о чем только и хлопотали эти представители войска, сразу ставшие в ряды "левых" депутатов Думы и в оппозицию, то есть противодействие правительству, которому призваны они были помогать и кому в эти годы лишениями, кровью и жертвами помогали строевые казаки?
В эти дни Государь призвал на защиту России все полки второй очереди Донского войска, 30 отдельных сотен и три полка третьей очереди. Почти все войско Донское поднялось на защиту России и ее Государя.
Им, этим сынам Тихого Дона, знамена их и царские грамоты, судьбы донские были дороги. Господам донским депутатам они были безразличны.
Россия была объята жестокой смутой. Пускай для Донцов Россия была жестокой и несправедливой, пускай она часто обижала их - она была их матерью. И рядовой казак понял, что нужно бросить все свое, личное, и идти спасать Россию.
Не будет России, отдастся она во власть жида - революционера - погибнет и войско. Казаки бросили родные курени, продавали последнее имущество, последнюю пару волов и шли исполнить волю Государя - спасать Россию. А в эти дни жертвенного подвига казаков, 2-го июня 1906-го года, казачьи депутаты В. А. Харламов, Араканцев, Крюков, Афанасьев, Хартахай и с ними другие - уже и не казаки - подают в Думе запрос о призыве к военной службе внутри Империи казачьих полков 2-й и 3-й очередей! Они пишут, что, помимо полного разорения казачества, "полицейская служба в сознании казачьего населения не совместима со званием казака - воина, защитника Родины"… Знали эти люди, что такое звание казака - воина? Носили они когда-нибудь это священное имя?
Полицейская служба!.. Толпы рабочей и учащейся молодежи, руководимые жидами, стреляли в эти дни по солдатам. Ломали фонари, валили вагоны, строили укрепления в городах, и из-за них расстреливали мирных жителей, женщин и детей. В Кронштадте, Либаве, Севастополе, Владивостоке и других приморских городах бунтовали матросы и уводили военные суда заграницу. Борьба с ними была не полицейская служба, но именно - защита Родины!
Крестьяне нападали на помещиков и убивали их; жгли поместья и хлеб на корню, готовя себе самим голод и нищету. Под ударами революционеров, бросавших бомбы в полицию и губернаторов, гибли женщины, дети, старики и старухи. Государственное добро расхищалось.
Повторялась кровавая и беспощадная "Пугачевщина". Шел "бессмысленный и беспощадный бунт", как тогда назвал Пугачевский бунт А. С. Пушкин, но бунт, охвативший всю Россию, заполыхавший пожарным пламенем везде…
Это была не полицейская служба, но защита России от гибели.
Значение казаков в деле защиты России первыми оценили сами революционеры. В октябре 1905-го года на беседе представителей Петербургской печати с графом Витте, бывшим тогда первым министром, Н. О. Анненский заявил: "Нас бьют казаки, удалите эту дикую орду"…
Представители казачества, жившие в Петербурге, по этому поводу поместили в газете "Новое Время" письмо, где, возмущенные словами Анненского, защищали "обширное и древнее сословие истинных Русских православных людей - казаков, охраняющих родину от анархии"…
По газетам, журналам и сборникам, большинство которых находилось в жидовских руках, началась травля казаков. Тогда-то и зародилась мысль о полном уничтожении казаков, впоследствии приведенная в исполнение Лениным и большевиками.
В Сборнике "Народный Вестник" за 1906 год Л. Чермак писал: "…Слово "казак" стало синонимом грубости, наглости, жестокости и зверства… Когда наши народные представители получат власть, то казачий вопрос будет одним из первых, которым они займутся и разрешат его в смысле уничтожения этой военной касты, являющейся покорным орудием в руках правящего класса… Почему Русский народ в момент коренной ломки поземельных отношений, проводя в жизнь принцип "земля - трудящимся", должен блюсти какие-то казацкие привилегии?.. Страхи, будто бы казаки с оружием в руках будут защищать свою землю - вздор. Бывали уже случаи уничтожения казачьих войск, и никаких бед не воспоследовало… Прямо-таки преступно поддерживать то мнение, что казачество является чем-то особенным, чего нельзя касаться. Казачество - это прежде всего часть великого народа, и должно будет подчиниться и подчинится тому решению, которое будет продиктовано народом".
Таков был приговор социалистов-революционеров казакам.
Не мог он не встревожить казаков. Да и не было недостатка в смутьянах.
Член Государственной Думы от Оренбургского казачьего войска Седельников, пользуясь своей членской неприкосновенностью, явился в казармы 1-го Донского казачьего полка в Москве, волновать казаков. Казаки на его увещания не пошли. Только в Вильне в 3-ем Донском казачьем полку и в Одессе в 8-ом полку, где работали с обычною им наглостью жиды, произошли малые нарушения дисциплины, да казаки 31-го Донского казачьего полка, разжигаемые членами Государственной Думы, писали прошения об освобождении от полицейской службы и об отпуске их домой.
На Дону произошли незначительные волнения в Усть-Медведицком округе, где атаман Усть-Медведицкой станицы подъесаул Миронов, герой Японской войны, мутил казаков. Миронов был арестован и доставлен в Новочеркасск, но по настоянию станицы выпущен распоряжением Донского наказного атамана, князя Н. Н. Одоевского-Маслова, не пожелавшего обострять отношения с станицей.
В Донецком округе три брата Мазуренки создали "крестьянский союз", в котором требовали полновластного народного представительства и уничтожения частной собственности на землю. Успеха среди казаков крестьянский союз не имел. Не было охоты у казаков смешиваться с иногородними. Крестьянский союз был недолговечен.
Донские казачьи полки в эту первую революцию свято исполнили свой долг перед Россией, и это им Россия была обязана в значительной степени, что победила смуту и достойно могла подготовиться к новым тяжким испытаниям - мировой войне 1914–1918 годов.
31-го декабря 1905-го года на смотру Лейб-гвардии казачьего полка Император Николай II благодарил полк за службу: "Царям, шефам и Отечеству, как в военное время, в походах, так и в мирное время".
- И теперь, - сказал Государь, - в те смутные дни, которые Господь ниспослал России, вы и все войско Донское служите честно, верно и беззаветно мне и России.
3-го февраля 1906-го года во время смотра 27-му и 28-му Донским казачьим полкам Государь сказал казакам:
- Казаки! Скоро будет год, что я вас призвал на службу для охраны спокойствия и порядка в моей столице и ее окрестностях. Десять месяцев, как вы несете вашу тяжелую службу верно и честно России и мне. Я знаю, что вы оставили свои семьи дома, но я прикажу о них позаботиться, так что им никакого ущерба не будет. Донское казачество честно и преданно несет службу отечеству и мне.