В 1775–1779 гг. купцы Г. Шелихов и П. Ласточкин организовали на свои средства экспедицию на Южные Курилы. Возглавили экспедицию сибирский дворянин И. Антипин и иркутский посадский Д. Шабалин. В 1775 г. они дошли до Урупа, где и обосновались. В 1778 и 1779 годах экспедиция ходила на Хоккайдо, в то время называемый русскими островом Матсмай. Там в бухте Аккэси русские попытались завязать торговлю с местным населением.
В 1795 г. на Урупе в бухте Алеутка, на юго-восточном побережье острова, промысловая компания купцов Шелихова и Голикова основала русское поселение Александра, управляющим которого был назначен Василий Звездочетов. Колонистов было немного - всего человек сорок, и просуществовало поселение до 1855 г. Во многих документах того времени и сам остров Уруп стали именовать островом Александра.
С 1799 г. монопольное право на хозяйственное освоение Курильских островов и использование их природных ресурсов принадлежало Российско-Американской компании. В 1828 г. эта компания восстановила поселение Александра.
Руководство компании построило ряд поселений на Южных Курилах, население которых должно было заниматься скотоводством и земледелием для обеспечения продовольствием жителей Камчатки и побережья Охотского моря. В сентябре 1855 г. в ходе Крымской войны фактория Александра была сожжена десантным отрядом англо-французской эскадры.
Но вернемся в XVIII век. В августе 1783 г. у берегов Камчатки потерпело крушение японское судно "Синсё-мару". Спаслись шестнадцать человек, в том числе капитан Кодаю Дайкокуя. Через два года в том же районе потерпело крушение и русское торговое судно. Русские моряки построили баркас и на нем доставили в Нижне-Камчатский острог оставшихся к тому времени в живых японцев, которых там обеспечили одеждой и питанием. В 1789 г. японцев перевезли в Иркутск, где наиболее грамотных из них определили учителями японского языка. Капитан Кодаю познакомился в Иркутске с профессором Кириллом (Эриком) Лаксманом, который собирался в плавание к устью Амура, Сахалину, Курилам, Хоккайдо и далее к берегам Японии. Получив от японцев необходимые сведения, Лаксман 20 апреля 1790 г. представил графу А.А. Безбородко доклад о торговле Японии с Голландией и Китаем, рукописную карту Японии, полученную от Кодаю, и проект снаряжения посольства во главе с одним из своих сыновей.
По распоряжению Екатерины II японцы были доставлены Лаксманом в Петербург. По рассказам самих японцев, "их приняли очень хорошо", поместили "в роскошных покоях, обеспечили обильной пищей", теплой одеждой, водили по музеям, показали обсерваторию, возили в Петергоф к наследнику престола Павлу, представляли высшим чиновникам. Екатерина II также приняла японцев и расспросила их об условиях торговли с Японией. Императрица в беседе подчеркнула, что заключение русско-японского торгового договора одинаково выгодно для обеих стран. Если же японское правительство "отклонит предложение", то она "настаивать не будет".
На основе представления И.А. Пиля и проекта Кирилла Лаксмана императрица 13 сентября 1791 г. направила Пилю указ "Об установлении торговых отношений с Японией", отметив, что "случай возвращения сих японцев в их отечество укрывает надежду завести с оным торговые связи". Экспедиция должна была отправиться в Японию от имени генерал-губернатора, дабы не уронить престиж русской императрицы. Потерпевших кораблекрушение японцев должен был сопровождать на родину сын Кирилла Лаксмана, 26-летний поручик Адам Лаксман.
13 сентября 1792 г. бригантина "Святая Екатерина", построенная в Охотске, покинула этот порт и направилась к берегам Японии. Командовал бригантиной Адам Лаксман. 7 и 8 октября русские дважды высаживались на северо-восточном побережье острова Хоккайдо, у устья реки Нисибэцу, где обменялись подарками с местными жителями. 9 октября бригантина прибыла в залив Немуро. Японские чиновники встретили русских дружелюбно и разрешили им построить казарму и домик для зимовки около японских бараков. Сами японцы на зимовку возвращались на юг острова, в Мацумаэ, а в Немуро оставались лишь несколько человек. Чиновники не препятствовали научным экспедициям русских в окрестностях Немуро, но запретили им торговать с местными жителями.
13 декабря чиновник княжества Мацумаэ Судзуки Кумадзо и врач Като Кэндо Киотоси сообщили Адаму Лаксману об отправке его письма в столицу. В конце декабря прибыли столичные чиновники - Танабэ Ясудзо, Тагусагава Дэндзиро и врач Гэннан. Лаксман отметил, что японцы с большим "прилежанием и трудолюбием" интересовались географическим положением России, фабриками и их продукцией, рассматривали золотые, серебряные и медные монеты, сделали модель судна, сняли чертежи с инструментов и токарного станка. По просьбе японцев переводчик Е. Туголуков на копиях русских карт, снятых японцами, написал латинскими буквами географические названия. Но больше всего чиновников интересовало совсем другое. Они приехали, чтобы "установить контроль над сношениями русских с княжеством Мацумаэ, которое пыталось вести собственную политику".
Что же касается установления торговых отношений с Россией, Танабэ Ясудзо сказал, что, если правительство Японии разрешит торговлю с русскими, "голландцам не вельми оное понравится", поскольку, "как мы видим, у вас все то же, что и оне к нам привозят", с той лишь разницей, что "Российское государство весьма в близком расстоянии от нас, нежели в какой отдаленности Голландия".
Голландцы, находившиеся в Японии, узнали о посольстве Лаксмана и стали всячески дискредитировать Россию в глазах японских чиновников. Одним из аргументов голландцев стало "предостережение" авантюриста Беневского. История этой колоритной личности напоминает приключенческий роман, и я позволю сделать маленькое отступление, чтобы рассказать о нем.
Начну с того, что Беневским его назвали в России, а сам себя он именовал "барон Мориц Аладаре де Бенёв". Причем по национальности он был чистокровный венгр, а не поляк, как следовало из русского варианта его фамилии, и, конечно, не француз, как следовало из артикля "де".
В Венгрии Беневский совершил преступление и вынужден был бежать в Польшу, где вступил в ряды конфедератов, сражавшихся с русскими. В 1768 г. он попал в плен к русским и был отпущен под честное слово, что не будет больше воевать против России. Но слова своего Беневский, естественно, не сдержал и в 1769 г. был вторично схвачен русскими и отправлен в Казань вместе с пленным шведом Винблодом, также конфедератом. Из Казани обоим пленникам удалось бежать, через Москву они добрались до Петербурга, откуда морем собирались покинуть Россию. Но в Петербурге их поймали и в ноябре 1769 г. сослали на житье на Камчатку, где они должны были кормиться своими трудами. В июле 1770 г. ссыльные были отправлены из Охотска в камчатский Большерецкий острог.
В то время в Большерецке было всего 35 домов, гарнизон состоял из 70 казаков под командованием вечно пьяного капитана Григория Нилова. Кроме того, в остроге проживали еще четверо ссыльных, один из которых, камер-лакей Турчанинов, был сослан Елизаветой еще в 1742 г., а остальные трое - в царствование Екатерины II.
Беневскому с другими ссыльными в начале апреля 1771 г. удалось подговорить на бунт нескольких русских и камчадалов. Капитан Нилов был убит, а Большерецк захвачен. Беневский заявил заговорщикам, что он действует от имени великого князя Павла Петровича, и показал зеленый бархатный конверт якобы за печатью великого князя с письмом к императору римскому о желании вступить в брак с его дочерью.
Однако "великий комбинатор" понимал, что рано или поздно в Болшерецк прибудут правительственные войска и ему придется худо. Надо было бежать, но как?
На Камчатку русские императрицы ссылали самых опасных преступников именно потому, что оттуда некуда было бежать. Сообщение с Камчаткой шло только через Охотск. Из Якутска летом сухим путем на лошадях можно было доехать до Охотска за восемь недель, а от Охотска до Большерецка суда шли в среднем пять суток. Ни русские корабли с Балтики, ни другие европейские корабли Камчатки еще не посещали.
30 июня 1771 г. Беневскому и его 96 сообщникам удалось захватить казенный галиот "Святой Петр", построенный в 1768 г. в Охотске. Беневский решил плыть на юг. 7 июля бунтовщики достигли берегов Японии, но японцы не разрешили им высадиться. Посему Беневский отправился далее на юг и 12 сентября прибыл в португальскую колонию Макао. Там Беневский продал галиот португальскому губернатору, а сам с компанией на двух французских фрегатах отправился во Францию. Благополучно достигнув берегов Франции, Беневский отправился в Париж "вешать лапшу на уши" Людовику XV о завоевании Формозы (Тайваня) и т. д.
Русские же сподвижники Беневского оказались без гроша и пешком пошли из Порт-Луи в Париж, где пали к ногам русского резидента Хотинского с просьбой исходатайствовать им прощение у государыни. 2 октября, препровождая к генерал-губернатору письмо Хотинского, Екатерина II писала: "Им от меня прощение обещано, которое им и дать надлежит, ибо довольно за свои грехи наказаны были. Видно, что русак любит свою Русь, и надежда их на меня и милосердие мое не может сердцу моему не быть чувствительна". Все бунтовщики вернулись в Россию и были распределены по сибирским городам на свободное житье.
Находясь в Макао, Беневский передал губернатору письма, где утверждал, что "два русских галиота и один фрегат, выполняя тайный приказ, совершили плавание вокруг берегов Японии и занесли свои наблюдения на карту, готовясь к наступлению на Мацумаэ (старое название Хоккайдо. - А.Ш.) и прилегающие к нему острова, расположенные на 41°38′ северной широты, наступлению, намеченному на будущий год". Далее Беневский писал, что именно для этого на одном из Курильских островов, расположенном ближе других к Камчатке, "построена крепость и подготовлены снаряды, артиллерия и провиантские склады". Надо ли говорить, что предостережение Беневского было полнейшим бредом? Россия не имела ни сил, ни желания воевать с Японией.
Следует отметить, что подлинника "предостережения" Беневского никто не видел. Сам же Беневский в своих мемуарах, написанных во Франции, ни слова не говорит о письме-"предостережении". В воспоминаниях говорится лишь о письме губернатору Макао с рассказом о бегстве с Камчатки. Беневский даже приводит текст этого письма, и ни о какой угрозе Японии со стороны России там не упоминается.
Поэтому ряд русских и японских историков, как, например, Синтаро Накамура, считают, что письмо-"предостережение" Беневского - это подделка голландского губернатора.
Так или иначе, но этот бред произвел сильное впечатление на японских правителей, не имевших никакой другой информации о русских дальневосточных владениях. Сказки Беневского, видимо, послужили поводом к указу сёгуна, изданному в сентябре 1791 г., в котором прибрежным властям ставилось в обязанность уничтожать любые чужестранные суда, появляющиеся в японских водах, а экипажи их брать в плен. Поэтому японцы крайне настороженно встретили экспедицию Адама Лаксмана, однако захватить русские суда не решились.
Переговоры затянулись, и 4 июня 1793 г. "Святая Екатерина" покинула порт Немуро и 8 июня прибыла в Хакодате. Там продолжились переговоры с японскими чиновниками. Но, увы, результат был нулевой, и 11 августа 1793 г. "Святая Екатерина", дав прощальный салют, чем очень напугала японцев, отправилась на родину. В Охотск бригантина прибыла 8 сентября.
Еще до экспедиции Лаксмана, в 1787 г., Екатерина II отдала приказ о подготовке первой русской кругосветной экспедиции капитана 1-го ранга Г.И. Муловского. Он должен был на двух судах "обойти плаванием и описать малые и большие Курильские острова от Японии до Камчатской Лопатки, положить их наиверное на карту и от Матмая до той Лопатки все причислить формально ко владению Российского государства". Однако нападение Швеции помешало отплытию судов, а сам Муловский был убит в Эландском сражении.
Прибывший на "Святой Екатерине" капитан Кодаю был подробно расспрошен японскими чиновниками. Его рассказы о России заинтересовали даже сёгуна. В награду за привезенную информацию Кодаю была назначена большая пенсия, разрешено жениться по собственному выбору, но приказано удалиться в имение сёгуна, где он и прожил до своей смерти в 1828 г., служа садовником. Сёгун решил, что простые японцы не должны знать даже о существовании России.
Внутри же правящей верхушки стали появляться идеи о выходе из самоизоляции. Один из идеологов самурайства, ученый-энциклопедист Хонда Тосиаки (1744–1821 гг.), в своем сочинении "Секретный план для правительства", написанном в 1798 г., сформулировал основные принципы экономики, которых должно, по его мнению, придерживаться правительство. Его экономическая программа состояла в утверждении "четырех первоочередных потребностей: пороха, металлов, мореплавания и колонизации". Но ключевыми пунктами его теории были мореплавание и колонизация. Хонда Тосиаки расписывал блага, которые принесет Японии торговое мореплавание. Ссылаясь на опыт Англии и Голландии, он утверждал, что только торговля с другими странами способна создать в Японии стабильную и процветающую экономику. Но для ведения такой торговли необходимы большие корабли, способные выдержать долгое плавание. Также не обойтись и без опытных мореплавателей, знающих навигацию. Наличие мощного флота, считал Тосиаки, выведет страну из трудного экономического положения, позволит маневрировать продовольственными ресурсами, приведет к росту населения, устранит причины детоубийства.
Но, по мнению ученого, развитие торговли решит лишь ряд проблем, стоящих перед страной, поскольку размеры японской земли ограничены, а население может расти до бесконечности. И Тосиаки предложил единственный выход: приумножение пригодных для сельского хозяйства земель путем экспансии, направленной сначала на близко расположенные острова - Курильские и архипелаг Бонин, а затем японцы должны обратить взгляды далее - на Камчатку, Алеутские острова и Северную Америку. Эти территории, писал Хонда, сейчас принадлежат России, но к Японии они расположены ближе. Япония должна стать империей, и только тогда она достигнет процветания.
Столицу Японии Хонда Тосиаки предлагал перенести на Камчатку, так как полуостров этот окажется в центре будущей империи да и земля там богаче, чем Японские острова. В обмен на блага цивилизации, которые японцы принесут завоеванным народам, в Японию хлынет поток продовольствия и других товаров. И тогда, утверждал ученый, Японию с полным правом назовут Владычицей Востока.
Опираясь на опыт Англии, Тосиаки составил подробный план колонизации близлежащих территорий и был совершенно уверен, что блага цивилизации, которые Япония принесет туземцам, достаточная цена, чтобы заставить местное население не жалеть о своем насильственном порабощении.
Хонда считал необходимым немедленно претворить свои планы в жизнь. "Иначе будет поздно. С каждым днем возвратить Эдзо (старое название Хоккайдо. - А.Ш.) становится все труднее, потому что айны постепенно перенимают русские обычаи", - писал он.
Еще в 80-х годах XVIII века японский ученый Кудо Хэйскэ писал о возможности русификации туземцев, которые принадлежат к одной с камчадалами расе. Он утверждал, что туземцы повинуются теперь приказаниям русских и "больше не считаются с пожеланиями японцев".
Начальник магистрата Хакодате в 1803 г. писал: "Россия никогда не вторгается в цивилизованные страны, где существуют правительства. Единственно, что делают русские, - это воспитывают туземцев, которые в настоящее время не умеют даже готовить пищу".
Правительство Японии не разделяло колониальных идей Хонда Тосиаки, но все же сделало первые шаги к экспансии на север. Так, в 1798 г. на Итуруп был послан правительственный чиновник Морисигэ Кондо, который должен был проследить, чтобы русские не появлялись на этом острове. Японский историк Итиро Нумада писал, что Кондо вырыл на острове столбы, поставленные там русскими. В 1801 г. японские чиновники Гэндзюро Тояма и Уэхида Мияма прибыли на остров Уруп, где попытались тоже выкопать поставленные русскими столбы, несмотря на то что на острове существовало русское поселение Александра.
29 июля 1802 г. главное правление Российско-Американской компании обратилось к Александру I с просьбой о разрешении на отправку из Кронштадта первой русской кругосветной экспедиции, с тем, чтобы доставить в свои тихоокеанские владения припасы. Александр I утвердил это предложение в тот же день. 7 августа начальником экспедиции был назначен Иван Федорович Крузенштерн (1770–1846 гг.), а его помощником - капитан-лейтенант Юрий Федорович Лисянский (1773–1837 гг.), который приобрел в Англии два шлюпа, получившие названия "Надежда" и "Нева". "Надежда", водоизмещением 450 тонн, имела на вооружении 16 пушек, а "Нева", водоизмещением 370 тонн, была вооружена 14 орудиями. Замечу, что оплачивала покупку судов и снаряжала их Российско-Американская компания. Но Александр I разрешил шлюпам нести военные флаги.
Экспедиция должна была доставить в Японию русского посланника - одного из руководителей Российско-Американской компании, камергера Николая Петровича Резанова (1764–1807 гг.). Резанов должен был вручить императору Японии послание Александра I. Там говорилось, что Россия стремится приобрести дружественное расположение всех государств, особенно соседей. Далее говорилось, что император Александр I отправляет четверых японцев с камергером Николаем Резановым и имеет намерение утвердить дружественную связь с японским императором и исполнить все его требования, если он разрешит русским купцам, а также "жителям Кадьякских, Алеутских и Курильских островов, яко… соседственным, приставать не токмо в Нагасакскую гавань и не токмо одному кораблю, но и многим и в другие гавани с теми избытками, какие вам благоприятны будут".
26 июня 1803 г. шлюпы "Нева" и "Надежда" вышли из Кронштадта и отправились в первое в России кругосветное плавание. Лисянский благополучно доставил грузы на Аляску и Камчатку, а 26 сентября 1804 г. шлюп "Надежда" вошел в Нагасакский залив, где его окружили караульные лодки. 76 дней пришлось ждать разрешения на вход корабля на внутренний рейд. Наконец он был поставлен в трех-четырех верстах от города и окружен сторожевыми судами.
Лишь 5 декабря 1804 г. японцы позволили Резанову со свитой сойти на берег. Чиновники торжественно проводили их в Мэгасаки, недалеко от Нагасаки. Там для посланника был построен дом, обнесенный трехметровым забором.
Японское правительство недаром тянуло время. Между приближенными императора разгорелись острые дискуссии по поводу политики в отношении России. Еще почти четыре месяца пришлось русскому посольству ждать ответа от японцев. И только 23 марта 1805 г., то есть спустя полгода после прибытия в Японию, в Нагасаки приехал уполномоченный правительства Тояма Кинсиро.