Есть у них и еще одно сходство, весьма немаловажное в нашей стране: в паспортах обоих написано в графе "национальность" совершенно одинаково – "русский". Множество простодушных телезрителей, которые знают своих героев только по внешнему облику, изумятся. Поэтому тут необходимы некоторые пояснения. Ну, про Вольфовича все опубликовано, а он сам пояснял в книжке "Последний бросок на юг": "…я всегда считал себя русским как рожденный от русской женщины Александры Павловны Жириновской, урожденной Макаровой". Так что споров и сомнений по этому поводу не может быть никаких.
Несколько сложнее обстоит с этим самым "пятым пунктом" у Абрамыча. Газета "Московский комсомолец", где очень хорошо разбираются в еврейских делах, сообщила, что "предусмотрительные родители вписали в его паспорт в графу "национальность" – "русский". А еще печать пестрит сообщениями о том, как детей Абрамыча от разных жен крестили по православному обряду. И даже намеки есть, будто бы и сам тоже окрестился. Так что, поди разберись тут.
Разбираться не станем, нам и так ясно, но об одной подробности следует сказать. Абрамыч без затруднений получил израильское гражданство (ну там-то отлично понимали, какой он "русский"). В связи с занимаемым им тогда крупным официальным постом пришлось гражданство быстренько приостановить, по законам Израиля это делается для нужных товарищей очень даже просто.
С Вольфовичем по этому вопросу еще более забористо. Вот что сообщает его официальный биограф С. Плеханов: "Израильский корреспондент еженедельника "Эхо планеты" опубликовал в номере этого издания со ссылкой на влиятельную израильскую газету "Маарив" свидетельство израильского журналиста Авраама Тироша: "В определенный период Жириновский принимал участие в работе еврейских подпольных объединений, а в 1983 году он получил приглашение от родственников на выезд в Израиль". Как говорится, конец цитаты.
Но не конец данного эпизода. Слов нет, в печати о Вольфовиче высказываться любят, сплошняком подтрунивают и даже высмеивают, а в желтой прессе, которой сейчас невпроворот, даже и перевирают. Вольфович ужасно любит судиться, не раз выигрывал иски у разных печатных изданий. А в этот раз промолчал. В суд журналистов не потянул.
Путем тщательнейших сверок и сопоставлений обоих наших героев удалось отыскать одно лишь отличие. Абрамыч, как установлено, стал членом КПСС еще в молодые годы. Вел, как говорили тогда, "активную партийно-пропагандистскую работу", сделался даже членом Совета молодых ученых при ЦК ВЛКСМ. Как свидетельствуют, это членство и помогло пробившемуся молодому коммунисту-специалисту добиться премии Ленинского комсомола (правда, в коллективной работе, что несколько снижает и престижность, и денежный эквивалент). А вот Вольфович, который тоже сделал своим коньком самый оголтелый, самый дикий антикоммунизм, в свое время в партию не попал, по анкете – беспартийный, вот и разрабатывает безоглядно эту жилу.
И что же? Различие-то между героями давнее, всеми забытое, да и мелочь это все, честно говоря. Вот Ельцин был кандидатом в члены Политбюро ЦК КПСС, а тоже ведь антикоммунист теперь хоть куда! Выходит, даже в такой мелочи между Березовским и Жириновским наступило полнейшее тождество – оба яростно требуют запрета коммунизма как общественного явления. Впрочем, запоздалая антибольшевистская истерия настолько неуклюжа и нелепа у них обоих, что даже задиристый Анпилов не снисходит до ответа. Ругаются, как старые извозчики, "в воздух".
Итак, неужели между милой парой так и не удастся отыскать различия? Позвольте, но банкир Березовский постоянно слывет по газетным заметкам очень богатым, мелькают сводки о миллиардных вкладах в разных там Швейцариях и французских особняках. Возможно. Куда уж тут тягаться вождю небольшой парламентской фракции! Но нет. Как-то замелькали сообщения в печати, и отнюдь не коммунистической, что г-н Ж. имеет на свое имя множество квартир в Москве и иных городах, целый автопарк автомашин вовсе не бедного класса и многое-многое иное. А суровая швейцарская прокурорша Карла дель Понте, говорят, намекала, что не только кремлевские чины, но и некоторые известные думские деятели тоже… ну, вложили нечто в банк горной страны. Опять, уверен, не отыскать большой разницы между Абрамычем и Вольфовичем.
Но все же не зря мы вели столь трудоемкие поиски, разница между ними отыскалась: она – в уровнях связей. Писали, не раз писали недруги и завистники Вольфовича про его давние связи с советскими спецслужбами. Его упомянутый уже лейб-историограф посвятил аж целую главу под зловещим заголовком "Дьявол по имени КГБ". Посмеиваясь, придворный летописец эти домыслы опровергает. Не стану спорить, да и смысл какой? Спит и похрапывает во сне грозная некогда "контора" (как ласково выражались когда-то на Лубянке). Так что с этой стороны и ворошить историю нечего. А вот в Кремль Вольфовича до сих пор не допускали, в самые-самые высокие покои…
Зато тут крупно преуспел Абрамыч – великий гешефтмахер нашего времени. И ничего бы не узнали мы, рядовые российские граждане, если бы не усилия другого великого современника – рыцаря борьбы со злоупотреблениями на страницах "МК" Александра Хинштейна.
Младой ратоборец опубликовал целый ряд документов. Поскольку он обладает, как выяснилось, полудюжиной разного рода спецудостоверений, то надежные источники разного рода сведений у него имеются. Особенно впечатляют телефонные разговоры Абрамыча, кем-то бережно записанные на магнитную ленту. Вот его реплики в беседе с неизвестным нам корреспондентом:
– Ну, Тань, это же игра не по правилам…
– Тань, я говорил с Борей Немцовым…
– Тань, по-другому нельзя.
Ответы телефонного корреспондента тоже нельзя не воспроизвести:
– Ой, кошмар какой…
– Ой, Борис Абрамович…
– Ой, ну не знаю, мне кажется…
Да, слабоват пока тут Вольфович, на такую высь ему не удалось пока подняться. Вот разве станет когда-нибудь вице-премьером в очередном правительстве…
…Теперь и "Тань", и "Борис Абрамович" обитают в туманном Лондоне. Могут спеть хором давнюю советскую песню: "Мы жили по соседству, встречались просто так…" Да, теперь они действительно встречаются "просто так", а не решают судьбы страны нашей, как совсем недавно в Москве.
К великому счастью для всех нас.
Альфред Рейнгольдович Кох, известный поэт приватизации, вопреки своему сугубо арийскому наименованию почему-то очень походит на Иосифа Давидовича Кобзона. Но высказался он как-то с истинно арийской прямотой: "Народ ограблен не был, поскольку ему это не принадлежало. Как можно ограбить того, кому это не принадлежит? А что касается, что по дешевке, пускай приведут конкретные примеры".
Обстоятельная книга А. Максимова (Бандиты в белых воротничках. Как разворовывали Россию. М., 1999) содержит именно "конкретные примеры" грабежа российского народа, о котором пытается неудачно ерничать Кох, – у него все же малый литературный опыт, хотя писательский гонорар за первую книгу был баснословен. Пятьсот страниц Максимова есть ужасающий перечень циничного и наглого грабежа, проведенного в нашей стране всенародно и среди белого дня.
Чтение этой книги, густо насыщенной именами, датами и чудовищными суммами в рублях и долларах, вызывает головную и в особенности душевную боль. Мелькает множество известных лиц, которые постоянно маячат по телеящику, даже те очень немногие, которые попали пока на тюремные нары. И не только не потупляют глазки перед обворованными ими же телезрителями, но еще что-то там толкуют о "демократии" или "правах человека", даже поют песни о Москве. И хоть бы что! Вот это более всего поражает. А теперь начнем.
Вот бывший гость телеэкрана Павел Бунич – бывший депутат, профессор, очень солидно смотрелся в модных очках и костюмах, в печати есть интеллигентная подробность: "Увлекается произведениями Цвейга, Фрейда, Достоевского". (Заметим, что прихотлив вкус нашего экономиста – гений Достоевского соседствует со скромным беллетристом Цвейгом, а между ними вклинился сексопатолог, полна чудес великая природа!) Главное, оказывается, в ином: поклонник Фрейда основные усилия направлял совсем не на защиту интересов избирателей. Он действовал в качестве главы Союза предпринимателей и арендаторов России. Бунич в свое время близко сотрудничал с Чубайсом, и великий приватизатор вознаградил пожилого сотоварища. Как принято в этой среде, за чужой счет, то есть за народный счет.
Дело было так. Земляк и наследник Чубайса Сергей Беляев (позже обвиняемый в больших хищениях) передал Буничу и его "союзу арендаторов" ни много ни мало… 4000 метров площади Исторического музея! Казалось, дороговато для никому неведомого общества. Но не беспокойтесь за ухоженного профессора, ибо арендная плата была установлена смехотворно малая. А далее предоставим слово пытливому автору книги: "Каково же было мое удивление, когда рядом с табличкой "Союз предпринимателей и арендаторов" в том же здании я обнаружил: магазин мужской одежды "Секрет", джинсовый магазин "Дизель", магазин одежды и обуви "Овация", наконец, "Бистро на Никольской", где я за чашкой кофе долго пытался справиться с нахлынувшими догадками и подозрениями". Полагаем, что "Секрет" выплачивает Буничу куда поболее, да еще кое-что "секретно"…
Впрочем, "Бистро на Никольской" – мелочи, на закуску, так сказать. Далее в книге идут рассказы о "прихватизациях" куда более значительных. Читаем: "Одним из ярких вкладов г. Коха в дело передачи государственной собственности в сугубо частные руки стала приватизация Росгорстраха – крупнейшей страховой компании страны… Под личным патронажем Коха создается спецструктура для установления контроля над пакетом акций компании – общество с ограниченной ответственностью из 9 коллег под руководством Владислава Резника – тоже питерца, известного своими близкими отношениями с предыдущим главой ГКИ Сергеем Беляевым".
К знакомым уже Коху и Беляеву приплюсовался Резник. А в итоге – жирный общий минус для всех нас: "Экономисты подсчитали, за год правления г-на Резника прибыль компании снизилась ни много ни мало в 5 раз!" Нам тут добавить нечего, разве что вспомнить старое присловье – "прокурор добавит!". И будем надеяться, что скорее, чем Кох с Резником ожидают.
О финансовых махинациях "рыжего кардинала" Чубайса уже писали, писали, но он постоянно дает новые сюжеты в свой нескончаемый пока "воровской роман". Вот и в книге А. Максимова мы опять узнаем нечто весьма интересненькое: "Известный борец с правительственной коррупцией полковник Стрелецкий сказал мне, когда разгорелся скандал с 270 тысячами долларов: "На самом деле только за месяцы президентской избирательной кампании г-н Чубайс стал богаче примерно на миллион долларов. А упомянутая сумма – это так, на карманные расходы". Ну, о "карманных расходах" мы помним, это Чубайс получил за "консультации", данные им биржевым гешефтмахерам. Шум тогда возник, но никто не знал, что это для "рыжего кардинала" мелочь.
Теперь всплыл новый сюжет – "Датские каникулы". Нет, ничего романтичного, на принца Гамлета махровый приобретала никак уж не похож! Первый раз в Королевстве Датском Чубайс появился в августе 1996 года – отдохнуть с супругой после напряженных трудов по переизбранию на новый срок кремлевского инвалида. В провинциальной скандинавской глуши отдохнули скромно и мило. Только датские журналисты раскрыли инкогнито рыжего Хлестакова и подсчитали, что на прием его хозяевами было потрачено 32 тысячи баксов, включая в это число 10 тысяч на покупку для супруги изящной шубки.
Это была, так сказать, разведка боем. Визит повторился на следующий год, тут-то и развернулись основные события. Здесь Чубайс путешествует на яхте с международным жуликом датского происхождения, неоднократно уже бывшим под судом по обвинению в злостном банкротстве, – очень серьезное обвинение в западном обществе! Итог морского вояжа был таков: "Уже в 1997 году датский "банкрот" становится обладателем 47-процентного, то есть блокирующего пакета акций нефтяной компании – и садится в кресло председателя совета директоров, происходит это через пару месяцев после прогулки на яхте с г-ном Чубайсом". Ну, нет смысла даже уточнять, что нефть была русская, как и работники тех скважин. Их трудом и нашими общими богатствами расплачивался Чубайс за шубки жены и посылки в Израиль пожилой мамаше.
Да, иные телегерои и одновременно "герои" документальной книги А. Максимова действительно поют песни о Москве и даже о Дне Победы. Увы, поют, как выясняется, весьма небескорыстно и отнюдь не за выручку от проданных билетов. Вот Иосиф Кобзон в черном парике поет о далекой-далекой Победе даже перед голодающими шахтерами, а потом, не снимая парика, отправляется в Фонд пятидесятилетия Победы, где он руководящее лицо. Атам…
Прервемся и процитируем строчку из А. Максимова, которую можно было бы сделать эпиграфом ко всей нашей эпохе криминального капитализма: "Центром, основной базой криминальной эмиграции стал, безусловно, Израиль". Имя им легион, этим фарцовщикам еврейского происхождения, которые, насосавшись ворованных денег в бывшей стране проживания, как клопы, отваливались со своим добром на "историческую родину". Некоторые из них, обнаглев, пытались продолжить воровские делишки и там, но попали там же в местную тюрягу. Один из них стал по-своему знаменит – у нас был Гриша Лернер, там стал "Цви Бен-Ари", что в переводе с ихнего означает "Олень, сын Льва" (ну, стыда у таких существ нет, независимо от места проживания). Там из арестанта вытряхнули некоторые подробности воровских дел в России, их бездна, один лишь пример.
Так вот, Лернер и Кобзон вели темноватые финансовые дела: на открытие очередного лернеровского подставного банка, что происходило аж на Северном Кипре, оккупированном Турцией, туда, подальше от посторонних, прибыл Иосиф Кобзон. И именно в качестве зампреда своего пресловутого фонда. А дальше в книге рассказываются подробности про ограбление российских ветеранов, которые так ужасны, что и противно говорить об этом. Но это нам тяжело, а Кобзон, не снимая того же парика, избирается депутатом Думы от некоего экзотического народа, наименование которого вряд ли запомнил, пока там пел и угощал аборигенов водкой. И, разумеется, громогласно, как и поет с помощью микрофона, обещал избирателям помощь и заботу. Кому "заботу", это теперь ясно.
На Кобзоне остановим эти неприятные подробности. Но добавим все же некий список имен, то есть иных героев книги, чтобы им не показалось обидным, будто мы их забыли. Нет, не забыли.
Для краткости изложения поступим так: называть станем только имена вороватых героев книги, где дана летопись свершенных ими хищений. Итак: В. Шумейко, А. Шохин, Б. Немцов, Я. Уринсон, П. Бородин – ныне знаменитый "Пал Палыч", граф Швейцарский, герцог Минский, друг Глазуновский.
Расстанемся до поры с расхитителями нашего общенародного добра. Но не забудем и, уж конечно, не простим. Как-то одна известная газета опубликовала фотографию, пожилая женщина держит плакат: "Березовский, ворюга, забери свои акции, верни мои деньги". И рядом другой: "Долой оккупационный режим березовских, Гусинских, кохов, Чубайсов и К°. Под суд камарилью". Коротко и ясно.
Заграничный туризм и "еврейский вопрос"
Конец ушедшего уже XX века принес бурный всплеск отечественной мемуаристики, о том шла речь неоднократно. Высказываются политики – бывшие и нынешние, писатели и деятели искусства, проститутки и разведчицы, даже недавние изменники родины и пока еще гуляющие на свободе еврейские "банкиры". Картина пестрая, порой неприятная, но имеет своеобразный интерес.
Многие мемуаристы не понимают по малой своей образованности и невысокой культуре, что мемуары – документ очень коварный, порой прямо-таки разоблачительный. Пример простецкий: плейбой Немцов – бывший троечник, картежник и торговец подержанными автомобилями – такого о себе наговорил, что стыд берет (если у него есть это чувство, что сомнительно). Но обратим внимание на пример совершенно иного рода – даже опытный и пожилой литератор, увы, сам написал про себя такого, что… Впрочем, судите сами.
Александр Михайлович Борщаговский всю свою долгую жизнь оставался плодовитым и преуспевающим писателем, кучу разных книг издал, особым успехом пользовался его роман "Русский флаг" – сочинение столь патриотичное, что его теперь опасно упоминать, угодишь в "красно-коричневые". Однако не гнушался он и сочинениями про "пламенных революционеров", окормляясь непосредственно из кассы ЦК КПСС. Впрочем, главная задача писателя была одна, прямая и твердая, как ствол комиссарского нагана – борьба с "антисемитизмом". Если бы Александр Михайлович ездил верхом, то конь его непременно был бы украшен метлой и собачьей головой – именно с таким рвением писатель выискивал и пытался вымести всех, кто, по его строгой оценке, неодобрительно смотрел в сторону русских иудеев. И неважно, по какой то случалось причине.
Эту свою сверхзадачу он выполнил в своем сочинении (журнал "Знамя", № 8, 1999 г.). Сюжет вроде бы сугубо бытовой, речь идет о туристских путешествиях малой группы советских писателей на рубеже уже давних 1950-1960-х годов. "Пустяки", – подумает читатель, но будет не прав: писатель нарисовал любопытнейшие картинки. Предоставим ему слово.
Борщаговский подал себя и своих спутников (о них потом) как представителей самой возвышенной культурной элиты. Уже на первых страницах все они противопоставляются грубому русскому писателю-стяжателю Алексею Толстому, который, по слухам, привез из-за границы чемодан дамского белья для молодой супруги. Хоть и с чужих слов идет пересказ, но Борщаговский не пожалел ни строк, ни красок: "Он упал массивной графской грудью на распахнувшийся чемодан, в груду кружев, тончайших и светлых, как подвенечное платье. Лицо Толстого светилось блаженством" и т. п.
Обличив Алексея Толстого, наш мемуарист без всякого перехода начинает описывать собственные зарубежные вояжи с такой вот подробности: "Все мы, у кого появились первые западные издания, получив свои 10–12 долларов на полторы недели вояжа, решали головоломную алгебраическую задачу: как поумнее потратить свои гроши". Тут алгебра спутана с арифметикой, но отметим, какое огромное значение придавал строгий мемуарист своим "грошам"…
Сюжет о расходовании этих самых "грошей" занимает в очерке значительное место. Вот целая поэма в прозе: "В группе была славная молодая женщина – театральный критик H., буквально сшибленная с ног витринами магазинов, "распродажами" на каждом шагу, обещанием сумасшедших скидок, слухами о том, что неподалеку, в другой лавочке, тот же флакон одеколона, тюбик помады или кофточка продаются за полцены. Умница, не без чувства юмора, она вся ушла в мучительные подсчеты вариантов.
В канун отъезда – мы улетали из Стокгольма в Хельсинки – ее волнение достигло предела. Не хватало чуть больше двух крон для покупки чего-то чертовски желанного. А отъезд ранний – на рассвете автобус унесет нас от желанной витрины, и тогда уже ничего не поправишь. Выход нашелся простейший. Крон уже не оставалось ни у кого, но мелочь, копейки, точнее, эре задержались у многих. Каждый из нас ничего не мог купить на жалкий грош, но, собрав в пригоршню все эти эре, мы смогли осчастливить уже пошатывающуюся от слабости H.".