К середине июня 1941 года в первом эшелоне советских войск на западе было 20 механизированных корпусов. Не все были укомплектованы по полному штату боевыми машинами, тем не менее только в них насчитывалось 10 150 танков. Мехкорпуса, как правило, подчинялись командованию округа (фронта), которое могло передавать их для проведения наступательных операций в распоряжение той или иной армии, что превращало последнюю в предусмотренную военной теорией "ударную армию".
В предвоенные годы советские вооруженные силы в ходе конфликтов и "освободительных походов" получили определенную практику и опыт боевых действий, на основе которого проходил процесс их организационного совершенствования и технического перевооружения.
Операция "Гроза" должна была начаться 12 июня 1941 года. Но сроки были перенесены из-за знаменитого перелета Гесса в Англию. Опасаясь возможного прекращения англо-германской войны, в Москве сочли необходимым повременить с нападением на Германию. Лишь получив сведения о провале миссии Гесса и убедившись в продолжении военных действий в Средиземноморье, в Кремле был решен вопрос о новом сроке завершения военных приготовлений - 15 июля.
Одновременно с разработкой военных планов началась целенаправленная переориентация советской пропаганды на воспитание населения и войск в духе наступательной войны. 13–14 мая 1940 года состоялось совещание по военной идеологии, на котором перед командирами и политруками выступил начальник Политуправления РККА Л.З. Мехлис: "…нужно воспитывать нашу Красную Армию и весь пролетариат, чтобы все знали, что всякая наша война, где бы она ни происходила, является войной прогрессивной и справедливой".
От лица армии вторил Мехлису командарм 2-го ранга К.А. Мерецков: "…можно сказать, что наша армия готовится к нападению, и это нападение нужно нам для обороны. Это совершенно правильно… Исходя из политических условий, мы должны наступать, и Правительство нам укажет, что нам нужно делать".
Вооруженный новыми установками по ведению партийно-политической работы, 25 мая пишет передовицу главный редактор "Красной Звезды" полковник Е. Болтин: "Прежде всего надо воспитывать людей в понимании того, что Красная Армия есть инструмент войны, а не инструмент мира. Надо воспитывать людей так, что будущая война с любым капиталистическим государством будет войной справедливой независимо от того, кто эту войну начал… Наш народ должен быть готов к тому, что, когда это будет выгодно, мы первыми пойдем воевать… Мы всегда будем делать так, как выгодно нашему делу".
Наконец, знаменитая речь Сталина перед выпускниками военных училищ 5 мая 1941 года: "Мы до поры, до времени проводили линию на оборону - до тех пор, пока не перевооружили нашу армию, не снабдили армию современными средствами борьбы. А теперь, когда мы нашу армию реконструировали, насытили техникой для современного боя, когда мы стали сильны - теперь надо перейти от обороны к наступлению. Проводя оборону нашей страны, мы обязаны действовать наступательным образом. От обороны перейти к военной политике наступательных действий".
Советский Союз превращался в военный лагерь. Народ и Партия были едины как никогда:
"Нас никто не собьет, нас Партия ведет".
"Идем за Партией Ленина - так совестью велено".
"За Партией идти - счастье найти".
"Набирайся силы от земли-матери, а ума - у Коммунистической партии".
Правда, были у нас одно время "троцкистско-бухаринские и иные наемники империализма, платные агенты иностранных разведок", которые пытались подорвать экономическую и военную мощь СССР и создать "благоприятную для империалистов обстановку на случай войны".
Но ныне, слава Сталину, вражеская агентура разгромлена большевиками, и тыл наш крепок.
Великого Ленина мудрое слово
Растило для битвы батыра Ежова.
Великого Сталина пламенный зов
Услышал всем сердцем, всей кровью Ежов.
"Разгром врагов народа имел огромное значение для укрепления обороноспособности СССР и был равносилен выигрышу крупного сражения" (через двадцать лет один из "разгромщиков", став генсеком, сообщит народу, что вместе с "врагами", оказывается, постреляли и самых "выдающихся" полководцев).
По всей стране зазвучало "Если завтра война…" Народ, воспитанный "мехлисами", готовился к Великому Освободительному походу, чтобы вслед за литовцами "осчастливить" поляков, чехов, немцев, французов… В общественном сознании формировалось представление о войне как об относительно безопасном и притом героическом занятии, закладывалась уверенность, что война начнется тогда, когда мы пожелаем, и закончится, когда мы этого захотим. Во всех воспоминаниях вырисовывается одна и та же картина: люди знали о скорой войне, знали, с кем придется сражаться, но при этом не ожидали "вероломного нападения", наоборот, "парни из нашего города" мечтали "добить последнего фашиста в последнем городе". И даже когда немецкая авиация начала бомбить советские города, многие из слушавших речь Молотова, уже приученные читать между строк, не верили в германское нападение - "Да это, наверное, мы сами начали войну…"
Самим начать не удалось:
Гитлеру, в силу случайного стечения обстоятельств, удалось "вероломно" упредить Красную Армию в завершении развертывания и тем самым создать благоприятные условия для захвата стратегической инициативы. С первыми ударами немецких танковых клиньев план "Гроза" прекратил свое существование.
А как красиво было все придумано! Какой, казалось, был шанс, сметая могучими ударами не успевшего развернуться врага, освободителями ворваться в Европу. Конечно, все оказалось бы не так, как мечталось в кабинетах наших стратегов, и пришлось бы умыться кровью, и вермахт сразу бы не разгромили, и война все равно оказалась бы длительной и тяжелой. Но хотя бы до Вислы и Нарева вполне могли дойти. Удар же по Румынии и нефтепромыслам немцам парировать было просто нечем. Все это не привело бы к немедленной победе, но сорвало бы германское вторжение, сохранило бы в целости военно-промышленный потенциал СССР и огромные материальные ценности, избавило бы миллионы советских людей от немецкой оккупации.
Никогда, ни до войны, ни в ходе ее Красная Армия не была так хорошо укомплектована, оснащена, вооружена и материально обеспечена, как в начале лета 1941 года. Советские вооруженные силы были крупнейшей армией мира, имевшей на вооружении целый ряд уникальных систем военной техники. В ее состав входили управления:
- 4 фронтов, 27 армий, 4 кавалерийских, 29 механизированных, 62 стрелковых, 5 воздушно-десантных корпусов;
- 198 стрелковых, 13 кавалерийских, 61 танковой, 31 моторизованной дивизии;
- 5 стрелковых, 1 танковой, 16 воздушно-десантных, 10 противотанковых артиллерийских бригад;
- 94 корпусных, 14 пушечных, 29 гаубичных артполков большой мощности резерва Главного Командования;
- 45 отдельных зенитно-артиллерийских дивизионов;
- 8 отдельных минометных батальонов;
- 3 корпусов ПВО, 9 бригад ПВО, 40 бригадных районов ПВО;
- 29 мотоциклетных полков;
- 1 отдельного танкового батальона, 8 дивизионов бронепоездов;
- 34 инженерных полков и 20 отдельных инженерных батальонов.
Военно-воздушные силы насчитывали 5 корпусов ДБА, 79 авиадивизий, 5 отдельных авиабригад, 218 боеспособных авиаполков.
Куда же подевалась эта масса войск, это огромное количество техники, эти горы боеприпасов и амуниции?
Первым, будучи ошарашен катастрофой на фронте, дал ответ на этот вопрос товарищ Сталин. 28 июня, осознав крушение всех своих планов, несостоявшийся "вождь всех народов" сказал соратникам: "…просрали".
РАЗВЕРТЫВАНИЕ
Со второй половины февраля 1941 года германское командование приступило к непосредственному развертыванию войск у границ СССР. В течение четырех месяцев на границу с Советским Союзом было переброшено 100 дивизий. До 21 мая в трех "эшелонах развертывания" на Восток прибыло 42 пехотных и 1 танковая дивизия. С 22 мая железные дороги Германии были переведены на график максимального движения, и сосредоточение войск резко ускорилось. В последний месяц перед нападением прибыло 20 пехотных, 14 танковых, 13 моторизованных и 9 охранных дивизий. В первой половине июня одновременно с завершением стратегического развертывания начался вывод войск в 30-километровую приграничную зону в исходные районы для наступления.
График развертывания предусматривал выход основных сил ударных группировок на линию границы в ночь перед нападением, чтобы они задержались здесь лишь несколько часов. Пехотные соединения начали выдвижение к границе за 12, а танковые и Моторизованные за 4 дня до нападения. Все передвижения войск осуществлялись в ночное время с соблюдением строжайших мер маскировки. В феврале-мае 1941 года на Восток были переброшены тыловые части ВВС, а до 18 июля - летные части. В течение 21 июля летные части первого эшелона заняли аэродромы западнее Вислы, а к вечеру перелетели на полевые аэродромы у границы.
Сосредоточивая у советских границ столь крупную группировку войск, германское военно-политическое руководство вело массированную дезинформацию для маскировки своих намерений. Это должно было позволить добиться внезапности нападения и, усыпив бдительность Кремля, не дать ему возможности предпринять упреждающие действия. В Берлине хорошо понимали опасность для развертываемых войск в случае перехода Красной Армии в наступление. Еще в апреле генерал Гальдер записал в дневнике, что группировка русских войск "вполне допускает быстрый переход в наступление, которое было бы для нас крайне неприятным".
Чтобы скрыть от советской разведки истинный смысл переброски огромных людских масс и боевой техники с запада на восток, германское руководство пошло на проведение беспрецедентного в истории дезинформационного маневра, использовав состояние войны с Англией. Были резко усилены приготовления к высадке на Британские острова. Для демонстрации подготовки к операции "Морской лев" были привлечены три полевые армии, а с весны до лета 1941 года немцы организовали массированное воздушное наступление на Англию. Назначались и вновь откладывались сроки вторжения, о которых широко оповещались части. Делалось все, чтобы убедить мир, что вторжение вот-вот начнется, одновременно проводилась переброска войск к границам СССР.
Кроме того, были специально разработаны и осуществлены крупные дезинформационные мероприятия, которые включали и действительно проводившиеся операции вермахта и операции только "анонсированные", но не имевшие места. Конечно, кампании в Греции и Северной Африке имели для Германии известное оперативно-стратегическое значение, но вместе с тем они служили и целям маскировки. Например, под прикрытием операции "Марита" (агрессия против Греции) германское командование перебрасывало войска из группы "А" на восток и переводило работу железнодорожного транспорта на график максимального движения. А красивейшая операция по захвату Крита была однозначно воспринята всеми, как генеральная репетиция десанта на Британские острова.
Операции, только намеченные, но не проводившиеся, преследовали лишь дезинформационные цели. Среди них числились операция "Изабелла" (захват Гибралтара), "Аттила" (оккупация Южной Франции), "Гарпун" (вторжение в Англию с территории Норвегии). По плану "Гарпун" в Норвегии действительно сосредоточивались германские войска, но не для вторжения в Англию, а для предстоящих действий в советском Заполярье. Так и оставшиеся на бумаге операции "Изабелла" и "Марита", вокруг которых было в свое время немало шума, представляли на деле чисто дезинформационные мероприятия, призванные обозначить интерес Германии к юго-восточной части Европы и отвлечь внимание от переброски немецких войск на восток. И надо сказать, что все эти усилия не пропали даром: Гитлеру на этот раз удалось обмануть "кремлевского горца".
С другой стороны, германская разведка не сумела вскрыть советского военного развертывания, она не имела понятия ни о производственной мощности советской индустрии, ни о состоянии и вооружении Красной Армии. Фельдмаршал Кейтель на допросе 17 июня 1945 года показал: "До войны имели очень скудные сведения о Советском Союзе и Красной Армии, получаемые от нашего военного атташе". Бывший сотрудник оперативного отдела Генштаба сухопутных войск Фейерабенд признал после войны: "Германская разведка почти не заметила происходившее в это время перевооружение Красной Армии. Я считал еще кавалерийскими бригадами такие соединения, которые в действительности были оснащены танками". Абвер не сумел определить военно-промышленный потенциал Советского Союза и оценить значение новых промышленных центров, созданных в Сибири и на Урале. В целом, по выражению Паулюса, "силы России представляли собой большую неизвестную величину".
Однако Гитлеру докладывали в основном те материалы, которые не противоречили его мнению, что Советский Союз - "колосс на глиняных ногах". В результате германское руководство не представляло себе всей сложности будущего похода на Восток, ожидая лишь быстрых побед. Немцы не сумели установить также численность советских войск. Так, 11 июня 1941 года германское командование исходило из наличия у будущего противника 20 армий, 40 стрелковых, 9 кавалерийских и 3 механизированных корпусов, а резерв Верховного Главнокомандования определяли в 4 дивизии, что, как мы знаем, сильно не соответствовало действительности.
Но это уже не имело для Гитлера особого значения - он принял решение: "Один удар должен сокрушить врага… Гигантский сокрушительный удар. Я не думаю о последствиях, я думаю только об этом ударе".
Развитие Красной Армии в 1939–1941 годах было фактически скрытым мобилизационным развертыванием, так как по принятой летом 1939 года системе мобилизационного развертывания количество соединений и частей в мирное время доводилось до уровня военного времени. Это упрощало процесс мобилизации, сокращало его сроки и должно было способствовать более высокой степени боеспособности отмобилизованных войск. Большая часть запланированных сил уже была сформирована или заканчивала формирование к лету 1941 года.
Так как план стратегического развертывания и замысел первых операций были рассчитаны на полное отмобилизование Красной Армии, они были тесно увязаны с мобилизационным планом, который был утвержден правительством 12 февраля 1941 года. Мобилизационное развертывание должно было привести к созданию армии военного времени численностью в 8,9 миллиона человек. Отмобилизование Красной Армии предусматривалось произвести поэшелонно в течение месяца.
Первый эшелон, в который входили 114 дивизий, укрепрайоны на новой границе, 85% войск ПВО, воздушно-десантные войска, свыше 75% ВВС и 34 артполка РГК, должен был завершить отмобилизование в течение 2–6 часов с момента объявления мобилизации.
Основная часть войск развертывалась на 10–15-е сутки, полное отмобилизование вооруженных сил предусматривалось на 15–30-е сутки. Само развертывание не предполагало никакого противодействия со стороны противника. Главной задачей советских дивизий у границы было прикрытие сосредоточения и развертывания своих войск и подготовки их к переходу в наступление.
8 марта 1941 года было принято постановление Совнаркома, согласно которому предусматривалось произвести скрытное отмобилизование 903,8 тысячи военнообязанных запаса под видом учебных сборов. Эти меры позволили к началу июня призвать 805,2 тысячи человек, что дало возможность усилить 99 стрелковых дивизий в основном западных округов: 21 дивизия была доведена до штата 14 тысяч человек, 72 дивизии - до 12 тысяч, 6 - до 11 тысяч^ при штате военного времени 14 483 человека.
Весной 1941 года вермахт повернул на юг, на Балканы и Средиземноморье, осуществил десантную операцию на Крите, демонстрировал интенсивную подготовку к операции "Морской лев".
Сталин решил - пора начинать "Грозу".
В апреле 1941 года началось скрытое стратегическое развертывание на выделенных для войны с Германией 247 дивизий, составлявших 81,5% наличных сил РККА, которые после мобилизации насчитывали бы свыше 6 миллионов человек, около 70 тысяч орудий и минометов, свыше 15 тысяч танков и 12 тысяч самолетов.
Именно с апреля, когда немцы завоевывали Югославию и Грецию и ничем не угрожали стране победившего пролетариата, Сталин стал панически опасаться "провокаций". До этого, по свидетельству адмирала Н.Г Кузнецова, он вполне на них "поддавался", не страшась никаких "осложнений". Например, позволял сбивать немецкие самолеты, нарушавшие советское воздушное пространство. А вот 1 апреля последовала директива: "Огня не открывать, а высылать истребители для посадки противника на аэродромы".
С 12 апреля началось выдвижение к западной границе четырех армий внутренних округов (16, 19, 21, 22-й) и готовилось выдвижение еще трех (20, 24, 28-й), которые должны были закончить сосредоточение к 10 июля. Эти армии, объединявшие 77 дивизий, составляли второй стратегический эшелон. 12–16 июня Генштаб приказал штабам западных округов начать под видом учений скрытное выдвижение вторых эшелонов армий прикрытия и резервов округов, которые должны были занять к 1 июля районы сосредоточения в 20–80 км от границы. Всего в войсках первого оперативного эшелона насчитывалось 114 дивизий.