Горбачев же в своих мемуарах вообще не упоминает заседание Политбюро 10 марта, но рассуждает по поводу "одного голоса". Он пишет: "И если я пройду, получив только, как говорят, 50 процентов плюс один голос или что-то в этом роде, если избрание не будет отражением общего настроения, мне будет не по силам решать вставшие проблемы". Вероятно, предварительное голосование по его кандидатуре 10 марта надолго запомнилось Михаилу Сергеевичу.
Существует также версия о том, что споры в Политбюро возникли еще на стадии обсуждения кандидатуры председателя комиссии по организации похорон Черненко. По традиции этот человек и становился следующим генсеком. Якобы Гришин предложил кандидатуру Тихонова. Большинство поддержало предложение Гришина, однако вмешался Громыко и предложил Горбачева. В конце концов Андрею Андреевичу удалось переубедить коллег в пользу Горбачева.
Однако существует еще одна версия, согласно которой на пост генсека сразу же был предложен Гришин. Но этому воспротивился председатель КГБ Чебриков. После дебатов Гришин взял самоотвод, но взамен предложил Романова. Однако вспомнили, что Николай II тоже был Романов и народ может не понять. Тут поднялся Громыко, который убедил всех, что, кроме Горбачева, кандидатуры нет. Так якобы и был решен вопрос о генсеке.
Полагаю, что каждая версия имеет право на существование. Не верится, чтобы такой сложный вопрос, при том раскладе сил, который сложился при Черненко, решился так просто и однозначно, как об этом пишет Горбачев и его сторонники. Не вызывает сомнений, что в марте 1985 года состоялось несколько заседаний Политбюро, в том числе и "узкого круга" Политбюро по поводу кандидатуры будущего генсека. И только после того, как соперники использовали все аргументы и домашние "заготовки", когда стало ясно, чья сторона берет верх, все решили "сдаться" на милость победителя.
Основными факторами, обеспечившими победу Михаилу Сергеевичу, явились относительная молодость и приспособленческая позиция. Вновь, как и в ситуации с избранием Черненко, члены Политбюро предпочли сделать ставку на наиболее удобного кандидата. В итоге прозвучали единодушные возгласы в поддержку Горбачева, которые и нашли отражение в окончательном варианте протокола.
Сомнения в версии о безальтернативном избрании Горбачева укрепляют противоречия и нестыковки, содержащиеся в официальном протоколе заседания Политбюро от 11 марта 1985 года. Анализ содержания этого протокола был осуществлен бывшим сотрудником ЦК КПСС публицистом Николаем Александровичем Зенковичем.
Он выяснил, что Горбачев, подводя итоги обсуждения первого вопроса по поводу кандидатуры генсека, заметил, что Пленум ЦК КПСС, на котором должен был избираться глава партии, состоится через 30 минут. В этом случае, если исходить из протокола и "единодушной" поддержки членами Политбюро кандидатуры Горбачева, рассмотрение первого вопроса длилось не более 30 минут. То есть Пленум должен был начаться максимум в 15.00, так как заседание Политбюро началось в 14.00.
Однако в протоколе время начала Пленума определено на 17.00. Это свидетельствует о том, что обсуждение первого вопроса длилось не полчаса, а два с половиной часа. Тут уж трудно говорить о первоначальной единодушной поддержке кандидатуры Горбачева, как это отражено в протоколе.
При обсуждении третьего вопроса вновь налицо нестыковки. На Политбюро было решено сообщить советскому народу о смерти Черненко по радио и телевидению 11 марта в 14.00. Но ведь само решение, если верить протоколу, было принято в 16 ч. 30 мин. того же 11 марта. Ясно, что протокол фиксировал не реальный, а скорректированный ход заседания Политбюро.
В подтверждение приведу пример. 20 декабря 1989 года на XX съезде Компартии Литвы большинством голосов было принято решение о выходе из КПСС. Делегаты съезда, оставшиеся в КПСС, вечером того же дня собрались в здании Октябрьского райкома партии, так как тогда это было единственное место в Вильнюсе, где могли найти приют сторонники КПСС.
Дебаты по поводу, что делать, продолжались до 5 утра. Ситуацию усугубляло то, что ЦК КПСС так и не высказал своей позиции в отношении сепаратизма в Компартии Литвы. Считать позицией ЦК КПСС телеграмму Политбюро делегатам XX съезда Компартии Литвы, направленную 21 декабря 1989 года, то есть после принятия съездом рокового решения, назвать трудно. На сам съезд из Москвы приехал лишь рядовой инструктор из аппарата ЦК КПСС, который даже не встретился с делегатами, сторонниками КПСС.
В ночь на 21 декабря страсти в зале Октябрьского райкома партии разгорелись нешуточные. Сменилось несколько составов президиума собрания, а какого-либо совместного решения так и не удавалось принять, хотя предложений поступало масса. Наконец, под утро было решено возобновить деятельность Компартии Литвы в составе КПСС и считать это собрание VI партийной конференцией Компартии Литвы. На конференции был избран Временный Центральный Комитет Компартии Литвы на платформе КПСС и его Секретариат. Однако в официальном протоколе конференции нашли отражение лишь решения последних полутора часов работы конференции.
Видимо, нечто подобное произошло и на заседаниях Политбюро ЦК КПСС при обсуждении кандидатуры на пост генсека. В результате, как отмечалось, согласно официальному протоколу все члены Политбюро якобы единодушно высказались за Горбачева. Из всех хвалебных отзывов о кандидатуре Горбачева, зафиксированных в протоколе, я приведу лишь один.
Его высказал кандидат в члены ПБ (?!), председатель КГБ СССР Виктор Михайлович Чебриков. Его выступление в поддержку Горбачева можно расценивать как некое давление на членов Политбюро: "Идя сегодня на Пленум, я, конечно, посоветовался с моими товарищами по работе… С учетом всех этих обстоятельств чекисты поручили мне назвать кандидатуру тов. Горбачева М.С. на пост генерального секретаря ЦК КПСС. Вы понимаете, что голос чекистов, голос нашего актива – это и голос народа". Члены Политбюро намек Чебрикова поняли и поддержали кандидатуру Горбачева.
Эту кандидатуру было решено внести на рассмотрение Пленума ЦК КПСС, который начался 11 марта 1985 года в 17.00. Андрей Андреевич Громыко по поручению Политбюро предложил кандидатуру Горбачева на пост генсека. Приведу некоторые выражения Громыко, дабы показать, как ради поста председателя Президиума ВС СССР даже неподкупный советский политик запел осанну недостойному претенденту на пост главы КПСС.
Андрей Андреевич подчеркнул, что Горбачев "показал себя блестяще, без всякого преувеличения" во время "испытательного срока", председательствуя не только на Секретариате ЦК, но, из-за болезни Черненко, и на заседаниях Политбюро. Громыко также отметил, что Михаилу Сергеевичу присуще "умение видеть главные звенья и подчинять им второстепенные. Это умение – достоинство, и большое достоинство. Так что вывод, который сделало Политбюро, – правильный вывод. В лице Михаила Сергеевича Горбачева мы имеем деятеля широкого масштаба, деятеля выдающегося, который с достоинством будет занимать пост генерального секретаря ЦК КПСС".
Авторитет Громыко в то время был для членов ЦК КПСС непререкаем. Михаил Сергеевич был единодушно, без какой бы то ни было дискуссии, избран генеральным секретарем ЦК КПСС. Известно, что впоследствии Громыко сильно сожалел о своей кадровой ошибке. Понаблюдав деятельность Горбачева на посту генсека, Андрей Андреевич с горечью признал, что тот в политике просто "звонок, а не мужчина!". Позже добавил: "Не по Сеньке оказалась шапка государева, не по Сеньке!" К сожалению, "прозрел" Громыко слишком поздно.
Благими намерениями…
Успех избрания Горбачева генсеком ЦК КПСС, прежде всего, был предопределен невероятной оперативностью, с которой Михаил Сергеевич и его сторонники провели заседания Политбюро и Пленум ЦК КПСС. Оппоненты и опомниться не успели, а Горбачев спустя всего 22 часа после смерти Черненко занял его место. Такого в истории КПСС и СССР еще не было. Впоследствии "помощники", обеспечившие приход Горбачева к власти, объясняли свою позицию тем, что, мол, надоело таскать гробы со старцами. Между тем известно, что благими намерениями дорога в ад вымощена. Так и получилось.
Перечислю тех, кто сыграл решающую роль в избрании Горбачева генеральным секретарем ЦК КПСС. Это – начальник 4-го Главного управления Минздрава СССР Е. Чазов, секретарь ЦК КПСС Е. Лигачев и министр иностранных дел СССР А. Громыко и председатель КГБ СССР В. Чебриков.
В своей книге "Рок" (М.: ГЭОТАР-МЕД, 2001) Е. Чазов заявил, что Черненко, даже став генеральным секретарем, не догадывался об его дружеских отношениях с Горбачевым. Известно, что благодаря своевременной информации Чазова о состоянии здоровья Черненко горбачевцы сумели обеспечить прибытие в Москву уже днем 11 марта целого ряда членов ЦК из дальних регионов страны.
В результате Пленум ЦК КПСС смог начать работу спустя всего 21 час и 40 минут после смерти К. Черненко. Такая оперативность могла быть обеспечена только в случае надежного предсказания даты и времени смерти генсека. Но самое главное, смерть Черненко наступила опять-таки крайне вовремя.
В этот период один из реальных претендентов на пост генсека В. Щербицкий по инициативе Громыко был направлен с официальным визитом в США. Позиция Владимира Васильевича на Политбюро могла объединить противников Горбачева. По утверждению Я. Рябова, тогдашнего заместителя председателя Совета Министров СССР, самолет, на котором Щербицкий возвращался в Москву, был специально задержан в аэропорту Нью-Йорка. В результате Владимир Васильевич не успел на заседание Политбюро. Весть об избрании Горбачева генсеком Щербицкий получил на борту самолета.
Бывший зав. Общим отделом ЦК КПСС В. Болдин в интервью газете "Коммерсантъ-Власть" (15.05.2001) заявил, что задержку рейса Щербицкого в аэропорту Нью-Йорка "организовали ребята Чебрикова из КГБ. Труднее было провести его избрание на пленуме ЦК. У меня были доверительные отношения с секретарями обкомов, и они говорили откровенно, что знают о Горбачеве мало, а то, что знают, – так не приведи Господи. Но все-таки было понимание и того, что нельзя избирать генсеком четвертого старика подряд!".
Огромную работу по продвижению кандидатуры Горбачева на пост генсека провел заведующий Отделом организационно-партийной работы и секретарь ЦК КПСС Е. Лигачев. К моменту проведения Пленума ЦК КПСС он сумел заменить 70 % первых секретарей обкомов и крайкомов своими людьми, готовыми выполнить любое его указание. Тот же Болдин говорил, что Лигачев "обзванивал ночью перед пленумом секретарей обкомов. Но важнее было другое. За Горбачева был аппарат ЦК. И значит, на места первой поступила информация в нужном для Горбачева ключе. Тут ведь действует какое правило? Кто первый вложил в нужное ухо информацию, тот и прав. Шифровальный аппарат был только у ЦК".
Кстати, В. Гришин, бывший первый секретарь Московского ГК КПСС, в воспоминаниях "От Хрущева до Горбачева" заметил, что: "Никто не принес партии столько вреда, сколько Лигачев" (М.: Эксмо, 2010). Мне лишь однажды довелось наблюдать, как Е. Лигачев решал проблемы. Дело было в период, когда в Союзе сложилось крайне сложная ситуация с подвижным железнодорожным составом.
Проблема во многом возникла по причине плохого состояния и неразвитости подъездных железнодорожных путей на предприятиях, использовавших ж/д транспорт. Ситуацию также усугубляло неудовлетворительное состояние погрузочно-разгрузочных механизмов на этих предприятиях. В результате ж/д транспорт неоправданно долго задерживался на подъездных путях.
Меня, как секретаря райкома, представлявшего экономику крупнейшего в республике промышленного района (10 % промышленности республики и 20 % – строительства), пригласили в селекторную ж/д станции "Вильнюс" на всесоюзную оперативку, посвященную использованию ж/д транспорта, которую вел Лигачев.
К сожалению, никакого анализа сложившейся ситуации и предложений по выходу из нее от Егора Кузьмича не прозвучало. Все свелось к угрозам и требованиям. Литовские руководители сидели молча, лишь переглядываясь. После завершения оперативки один из директоров, мой хороший знакомый, подошел ко мне и сказал: "Вот видишь, Владисловас, как Москва пилит сук, на котором сидит". Этим было сказано все.
Но вернусь к заседанию Политбюро. Решающее значение для избрания Горбачева имела позиция старейшего и уважаемого члена Политбюро А. Громыко. Вероятно, к 1985 году Андрея Андреевича стали обуревать мысли о том, чем закончится его почти полувековое служение Отечеству: скромными похоронами рядового советского пенсионера или помпезной церемонией у кремлевской стены.
Как говорилось, попытка Громыко после смерти Суслова прорваться на партийный олимп закончилась неудачей. Пытаться осуществить это еще раз после смерти Черненко было практически бессмысленно. К Горбачеву Громыко относился долгое время достаточно безразлично. Но за неделю до Пленума он негативно отозвался о Горбачеве. И вдруг такая метаморфоза в отношении к претенденту на пост генсека. Чем же она была вызвана?
Как выяснилось, используя момент, Громыко постарался решить свои властные притязания. Накануне смерти Черненко Андрей Андреевич поручил своему сыну Анатолию связаться с Александром Николаевичем Яковлевым, известным своими неформальными контактами с Горбачевым, на предмет получения им поста председателя Президиума ВС СССР в обмен на выдвижение Горбачева на пост генсека. В результате переговоров Горбачев согласился с предложением Громыко.
Вот так министр иностранных дел СССР Громыко, в течение десятилетий (36 лет в составе ЦК, из них 15 – в Политбюро) непреклонно отстаивавший на международной арене государственные интересы, на склоне жизни поступился этими интересами во имя личных. Официально свою позицию Андрей Андреевич объяснял благими намерениями, прежде всего тем, что "надоели похороны". В июле 1985 года он получил пост председателя Президиума ВС СССР. Горбачев же, как говорилось, с подачи А. Громыко в марте 1985 года стал генеральным секретарем ЦК КПСС.
Особо отмечу, что персона Михаила Сергеевича после его прихода в ЦК КПСС была в центре внимания не только западных политиков, но и спецслужб. О том, что досье на Горбачева в Госдепе США и ЦРУ было достаточно полным и объемным, говорит тот факт, что внушительная по объему биография Горбачева вышла отдельной брошюрой в свет в Нью-Йорке в день его избрания генеральным секретарем ЦК КПСС.
О том, как плотно западные спецслужбы контролировали руководителей СССР, свидетельствует следующий факт. В 2010 году в одной из передач "Власть и здоровье" телепрограммы "Сов. секретно" прозвучало сенсационное заявление со ссылкой на Александра де Маршана, бывшего главу французской Службы документации и контршпионажа (SDECE, внешняя разведка). Тот в 1995 году обнародовал информацию о том, как французы сумели получить биологические материалы, которые якобы позволили определить состояние здоровья Брежнева.
Дело, видимо, происходило во время визита Брежнева во Францию в 1977 году. До этого в 1976 году генсек ЦК КПСС перенес тяжелый инсульт и клиническую смерть. Запад очень интересовало состояние его здоровья. Утверждают, что агенты французской разведки сняли в гостинице апартаменты под теми, которые должен был занимать генсек, и подсоединились к канализационной трубе, ведущей из номера советского руководителя. Тем самым они получили доступ к весьма секретному "информационному материалу", который тут же был направлен в парижские лаборатории. Вердикт экспертов был следующим: советский вождь серьезно болен.
Однако другие источники утверждают, что КГБ разгадал коварный замысел французов и в номере Брежнева туалетом пользовались только сопровождающие генсека лица и охрана. Известно, что Александр де Маршан являлся неординарной личностью. Он был активным бойцом французского Сопротивления. Помимо этого Маршан носил титул графа и весьма дорожил своей репутацией, чтобы заявлять какие-либо непроверенные вещи.
Однако дело не в том, правдив или нет вышеизложенный факт. Главное в том, что для западных спецслужб и кандидат на пост генсека и его персона представляли особый интерес. Во имя получения нужной информации они были готовы подключиться не только к канализационной трубе. А уж для того, чтобы их человек, которым, как выяснилось, являлся М. Горбачев (подробнее об этом ниже) стал генеральным секретарем ЦК КПСС, был задействован максимум человеческих и материальных ресурсов, которыми западные спецслужбы располагали в тот период в СССР.
Что же касается информации с заседания Политбюро и Пленума ЦК КПСС для Госдепа США, то, без сомнения, ее источником являлся тот самый А.Н. Яковлев, который поддерживал тесные связи не только с Горбачевым, но, как утверждают, с ЦРУ.
В подтверждение этой версии сошлюсь на весьма серьезное свидетельство. В своем последнем интервью журналисту Евгению Жирнову бывший председатель КГБ СССР В. Чебриков рассказал любопытный случай: "Юрий Владимирович Андропов показал мне записку, с которой он был на докладе у Брежнева. О том, что член ЦРК КПСС такой-то по всем признакам является агентом американской разведки. Леонид Ильич прочел и сказал: "Член ЦРК предателем быть не может"".
Добавлю, что именно А.Н. Яковлев в период Брежнева был членом Центральной Ревизионной Комиссии КПСС (ЦРК). Интервью Чебрикова по его просьбе было опубликовано только после его смерти (Коммерсантъ-Власть. 24.10.2005).
Яковлев, занимая в марте 1985 года скромную, по кремлевским меркам, должность директора Института мировой экономики и международных отношений АН СССР, сыграл одну из ключевых ролей в продвижении Горбачева на пост генсека.
Скромное обаяние Запада
После вышеизложенного у читателя может возникнуть естественный вопрос: кем был Горбачев? Агентом Запада или просто удобной для Запада кандидатурой на пост генсека ЦК КПСС? Вопрос не простой. Ведь Горбачев являлся правителем мировой державы. Власти у него было больше, чем у любого падишаха. Да и материальные возможности у генсека были весьма и весьма значительными.
О дачах, которые мог позволить себе генсек за казенный счет, президенты США могли только мечтать. Не говоря уже о возможностях за тот же казенный счет удовлетворять бытовые и продовольственные потребности. Так было ли Западу чем-то прельстить президента СССР? Да, к сожалению, было! Анализ биографии Михаила Сергеевича позволяет это утверждать.