– Думаю, это самое хорошее время, – улыбаясь, произнес он. – Воскресенье. – Он поднялся, протягивая Дженни руку. – Пойдем. Ты, должно быть, тоже устала. Почему бы нам ни поспать?
Дженни позволила Питеру помочь ей подняться. Он взял ее за руку, которая казалась такой маленькой и хрупкой. Сейчас она выглядела переутомленной, что еще больше заводило Питера.
– Ты прав, – медленно произнесла девушка, – я действительно устала. Ведь теперь это неотъемлемая часть моего положения – быстро уставать, – поддразнила она его.
– Тебе виднее, – пожимая плечами, ответил Питер. – Я не часто общался с беременными женщинами.
Питер знал, что внешне выглядит совершенно спокойным и непоколебимым, в то время как внутри у него бушевало пламя. А может быть, впервые в жизни Питер соединял осколки своей души. Больше всего остального его сейчас беспокоило состояние Дженни. Женитьба и ребенок были всего лишь выдумкой. Но мистер Стивенсон вдруг почувствовал, что внезапно ему захотелось воплотить все это в жизнь.
Он остановился, повернулся к Дженни и заглянул в ее темные глаза. Казалось, она тоже понимала, что в эти мгновения происходило что-то особенное. Питер должен был понять наконец, влюбился ли он в Дженни, или был просто очарован иллюзией возможного семейного счастья. Он вспомнил других женщин, с которыми встречался до этого. Если бы хоть одна из них сообщила ему, что ждет ребенка, то его реакцию с трудом можно было бы назвать радостной. Однако с Дженни все было иначе. Питер чувствовал себя окрыленным, играл гостеприимного хозяина, планировал выходные для совершенно незнакомых людей. Не говоря уже о выставке для своей "жены".
Питер тихо засмеялся. Сукин ты сын, подумал он о себе.
– Что такое? Почему ты смеешься?
– Да, так. Я просто поражаюсь…
– Тому, как далеко мы зашли?
– Да, – ухмыляясь, ответил он. Глаза Дженни расширились от ужаса.
– Питер, я не убрала мой холст и краски с террасы.
– Как же ты меня напугала, – с облегчением произнес он. – Я подумал, что-то случилось.
– Случилось! Моя картина! – Питер погладил ее по плечам.
– Все в порядке. Еще днем я попросил Чарли все убрать оттуда.
Дженни приникла к Питеру. Ее голова лежала теперь у него на груди. Как же ликовало его сердце!
– О, нет, – воскликнула Дженни, поднимая голову. – В смысле, спасибо. Но все равно, она испорчена, поскольку все это время простояла на солнце. А была самой лучшей из всего, что я написала за последнее время. Как тебе самому она показалась?
Питер постарался изобразить на лице довольно учтивое выражение. Конечно, в действительности ни одна из работ Дженни ему не нравилась, но он не мог признаться ей в этом. За последнее время его сердце слишком размякло и подобрело. Питер не мог обидеть девушку. Бедная, думал он, ведь на самом деле она не может ничего делать хорошо.
– По моему, хорошо, – тем не менее с чувством произнес Питер. – Мне она понравилась. Может, ты найдешь время, чтобы закончить ее до воскресенья?
Дженни сразу же погрустнела. Питер готов был вырвать себе язык. Как он мог такое ляпнуть?!
– О, нет! Моя выставка. – Она отступила назад и повернулась к нему спиной. – Что мы будем делать?
Питер посмотрел на ее плечи, темные волосы, волнами спускавшиеся по спине, нежную кожу. Его неудержимо влекло к Дженни, теперь невозможно было это отрицать.
– Я все устрою, – стремительно выпалил он. – Эрик – мой должник. Он все сделает в лучшем виде. – Мисс Гоулсон повернулась к нему лицом. Искорки надежды, сверкавшие в ее глазах, воодушевили Питера. – Мы сможем сделать это, дорогая. Однако нет смысла устраивать показ твоих картин, если ты собираешься рассказать правду своим родителям.
Дженни сжала его руку.
– Ты прав. Я не смогу признаться им во всем сейчас. О, Питер, как все ужасно! Я запуталась в собственной лжи. Всего лишь хотела помочь родителям, а теперь вот, что получилось. – У Дженни задрожал подбородок. И она быстро заморгала.
Неужели она сдерживает слезы, подумал Питер. Он был уверен, что потеряет дар речи, если Дженни заплачет.
– Послушай, мне сейчас больше всего нужна твоя помощь. Мои родители так гордятся мной и выглядят такими счастливыми. Это единственное, чего я когда-либо желала в жизни. И это их первая поездка, на которую они решились за долгие годы. Я просто не могу испортить все, рассказав им правду, ведь так?
– Да, так, – неожиданно вырвалось у Питера. И он действительно имел это в виду.
Дженни отпустила его руку, отступила на шаг назад и начала кусать ноготь большого пальца.
– Но в то же время если я им не скажу правду, то буду вынуждена притворяться, будто беременна. И мы будем вынуждены устраивать выставку. – Ее глаза расширились от ужаса. – Кто придет на нее? Никто! Это ужасно! Я сказала маме и папе, что некоторые критики интересуются моими работами. А на вставке не окажется ни души. Как это будет выглядеть? Я не вынесу такого позора.
Питер провел рукой по волосам. Больше всего ему сейчас хотелось обнять Дженни и не отпускать.
– Не волнуйся, в галерее будет достаточно людей. Обещаю. Стоит мне позвонить моим друзьям и знакомым, они обязательно придут и даже купят твои картины.
Теперь, похоже, Дженни испугалась еще сильнее.
– Питер, не надо! Это нечестно. Достаточно будет, если они заскочат на минутку и с умными лицами осмотрят хотя бы часть моих работ. Пожалуйста, не проси их покупать что-либо. Неужели ты не понимаешь, что нет ничего более унизительного, чем такого рода благотворительность. Люди должны покупать лишь то, что им пришлось по душе. Это очень важно для меня. Понимаешь?
Питер кивнул, зная наперед, что никто из посторонних людей никогда в жизни не купит ни одну из ее работ. Ведь они не любят ее саму так, как он. Питер улыбнулся. У него на сердце стало теплее.
– Хорошо, Дженни. Я понял. И попрошу миссис Санчес прийти на выставку с парочкой огромных кухонных ножей. Нападение на шедевры, как тебе? Тогда и посмотрим, как пойдет продажа. А?
– Великолепно, – ответила Дженни, протягивая руку и поглаживая Питера по щеке. Она не ожидала этого от самой себя. У него же было ощущение, что на мгновение его сердце просто остановилось. – Спасибо тебе, Питер, за доброе отношение к моим родителям. И за помощь. Ты очень хороший… Просто замечательный человек. Знаешь об этом?
– Конечно же, знает, – вклинился Рей. – Ведь именно он программировал меня.
– Заткнись, Рей, – приказал Питер, наблюдая за смущенной Дженни.
– Просто хотел помочь.
– Не надо. Мне не нужна помощь.
– Посмотрим.
В эту секунду тихо заиграла романтичная музыка. Свет стал более приглушенным. Питер посмотрел на Дженни, на ее нежное прекрасное лицо.
– Я убью его, – произнес он медленно. Подождав чуть-чуть, Питер пытался настроиться на серьезный лад. – На чем мы остановились?
– Я говорила тебе, какой ты замечательный.
– Да. – Питер не мог больше ничего с собой поделать. Страсть, сжигавшая его изнутри, вышла из-под контроля. Он хотел эту девушку больше, чем кого-либо за всю свою жизнь. – Дженни, я…
– О Боже! Да поцелуй же ты ее. Ты хочешь ее, она хочет тебя. Давайте ребята, не тяните резину. Здесь дела надо делать.
– Заткнись, Рей, – крикнул Питер, притягивая к себе Дженни. Ее рука коснулась его груди. Мужчина нежно обнял ее за талию. Сейчас он видел только ее чарующие, глубокие глаза, припухшие губы, округлый подбородок. Почему бы им ни встречать каждое новое утро рядом друг с другом? – Дженни, мне нужно знать… как же это сказать? Одним словом, признайся, какие чувства ты испытываешь ко мне… Только честно! Как женщина к мужчине. Как если бы мы действительно встретились на той выставке.
Выражение лица Дженни выдавало сильное волнение, похоже, Питер застал ее врасплох. Она внимательно посмотрела на него и как-то неуверенно улыбнулась. От отчаяния сердце мужчины забилось еще сильнее, казалось, что оно вот-вот разорвется на части. Ему необходимо было успокоиться. Питер приготовился услышать мнение Дженни о нем прежде всего, как о ее начальнике. Или того хуже, как о друге, что означало бы конец для любых интимных отношений.
– Хорошо. Я попробую, – мягко выговорила она. – Если я действительно встретила бы тебя на той выставке, как в моей выдуманной истории, – Дженни покраснела, – я… я бы влюбилась в тебя, Питер Стивенсон.
Он облегчено вздохнул. Радость охватила его душу и тело.
– Слава Богу! Это все, что мне хотелось услышать. В таком случае ты уволена.
10
Дженни в ужасе отшатнулась о Питера. Спотыкаясь, она сделала несколько шагов назад.
– Я уволена? – наконец, выдавила из себя она. – Должна признаться, Питер, что немного тебя не понимаю. Уволена? Ты не ошибся?
– Нет, – радостно ответил он. – Ты действительно уволена. Прямо сейчас. С этого самого момента ты больше не работаешь на меня. Я никогда не был так счастлив, как сейчас, Дженни!
Смущение охватило ее.
– А я бы могла быть куда счастливее. Почему уволена? Что я такого натворила? – Прошедшая неделя пробежала у нее перед глазами. – Ладно. Можно назвать много причин, но все же…
– Да, хотя это никак не связано с твоими служебными промахами. Я никогда не говорил ничего подобного ни одной живой душе. И подозреваю, что влюбился в тебя, Дженни.
У нее подкосились ноги. Для одного дня это было уже слишком.
– Ты что, увольняешь каждую экономку только из-за того, что в нее влюбляешься? – смогла выговорить наконец она. – Если все это началось в тот момент, когда ты попросил называть тебя по имени, я легко могу снова вернуться к мистеру Стивенсону и обращаться на "вы". Но я не хочу терять работу.
Питер погладил ее по плечу.
– Нет. Все совсем не так. Ты меня неправильно поняла.
Но Дженни не отступала.
– Зато у тебя все так, как тебе хочется, Питер… Мистер Стивенсон… Сэр. Мгновение назад мы были маленькой счастливой семьей, хотя и не настоящей. Планировали великолепные выходные для моих родителей и даже выставку моих картин. Но вдруг…бамс! И я уволена!
Питер ухмыльнулся.
– Очень логично, не правда ли?
Если бы у Дженни в руках оказался какой-нибудь предмет, то она запустила бы им в своего коварного собеседника.
– Мне так не кажется. Я думаю, нам надо начать все сначала. Будьте так любезны, мистер Стивенсон!
Питер, довольный и совершенно расслабленный, сложил руки на груди.
– Хорошо, начнем. Мы испытываем довольно сильные чувства по отношению друг к другу, так?
Дженни смотрела куда угодно, лишь бы не встречаться с его взглядом. Она была в полной растерянности.
– Ладно. Ты прав, – пробормотала она, по-прежнему отводя глаза.
– Спасибо. Мне очень приятно. И все же, – продолжал он, – если мы хотим попробовать начать какие-то отношения, то ты должна быть в равной с моей позиции, а не числиться экономкой в одном из моих владений.
Дженни услышала его слова, но их значение было для нее столь же понятным, как если бы Питер заговорил на арабском языке.
– Подожди, я что-то не улавливаю, – сказала Дженни, пытаясь собраться с мыслями. – Ты хочешь сказать, что увольняешь меня для того, чтобы мы каким-то странным образом оказались в равном положении? Наверное, это возможно только в твоем сказочном мире.
– Почему? – удивленно и смущенно произнес Питер.
– Потому что. Оглянись, Питер! Ты разве не понимаешь, что я из другого мира?! Когда ты уволишь меня, то лишь усугубишь мое положение. Я стану безработной, больше это ничего не изменит. Finita la comedia. И уже будут не нужны ни яхта, ни магазины, ни выставка. Мне казалось, что мы делаем все это для моих родителей, а, когда они уедут, все вернется на свои места и…
Голос Дженни становился все тише и тише. Потом она совсем замолчала, осознав, что ее сценарий был столь же нереален, как и сценарий Питера. Как она сможет объяснить своим родителям, почему продолжает жить в доме Питера после их развода? Вдобавок, ей придется по-прежнему лгать им, расписывая несуществующие творческие успехи. А уж о беременности и подумать страшно! Скорее всего родители захотят поддержать ее в нелегкое для каждой женщины время и посмотреть на ребенка. Несомненно, они захотят увидеть своего внука или внучку, подумала Дженни.
– Нет. Это не сработает, – сказала она вслух. Питер с пониманием и нежностью смотрел на Дженни.
– Нет, сработает. Послушай меня. Я уже давно пытаюсь тебе сказать, что все у нас получится. Потому, что ложь может обернуться правдой.
Все замерло у нее внутри.
– Как так?
– Дженни, – улыбаясь, произнес Питер, – какие чувства ты испытываешь ко мне?
Она обвела Питера взглядом, наслаждаясь его шелковистыми волосами цвета морского песка, прогретого летним солнцем, его красивым, мужественным лицом и крепким, таким соблазнительным телом. Дженни думала о том, как же нравился ей этот мужчина, какое восхищение вызывает он у нее, как начинает биться ее сердце от одного его взгляда…
– Нет, нет и нет! – произнесла она твердо. – Я на это не попадусь. Ведь ты просто нашел способ меня уволить… – С этими словами, Дженни направилась к кровати и села на ее край.
– Какая же ты смешная, – улыбаясь, сказал Питер.
– Спасибо за откровенность, – ответила Дженни, наблюдая за тем, как он подошел к кровати и присел у ее подножия. Питер стал нежно поглаживать ей колени, так же как он делал это несколько минут назад в ванной. Девушка не хотела признаваться, но у нее перехватывало дыхание. Какими приятными были прикосновения этого человека, и как ее будоражила его близость! Всей душой она желала, чтобы его слова были правдой. Дженни мечтала, чтобы у них все получилось.
– Послушай, я люблю тебя! И не хочу, чтобы ты продолжала работать на меня, в то время как будешь разбираться со своими чувствами. Очень важно, чтобы ты приняла свое решение, будучи со мной наравне, а не находясь в положении моей работницы или должницы.
Наконец-то Дженни начала понимать Питера. Он признался ей в любви. Она закрыла лицо руками, боясь, что разрыдается.
– Я не могу, Питер. Я никогда не буду с тобой наравне. Никогда. Это невозможно!
В следующую секунду Дженни почувствовала, что Питер отводит ее руки от лица. В его глазах, голубых как небо, отражалась нежность и трепет, идущие от самого сердца.
– Почему, Дженни? – Почему? Она опустила голову.
– Потому что ты известен. У тебя есть все: статус, власть, деньги…
– Дорогая, посмотри на меня, – настойчиво произнес Питер. – Деньги здесь совершенно не причем. Меня глубоко обижает то, что ты возводишь китайскую стену там, где ее быть совсем не должно. Да, я добился определенных успехов в этой жизни, но разве плохо, что мужчина в состоянии предоставить комфортные условия для существования близких ему людей?
Сердце Дженни разрывалось на части. Разве он не видел этого?
– А если бы все оказалось наоборот? Если бы все финансы и власть сосредоточились бы у меня, что тогда? Ты бы мог сказать, что мы равны и наш брак гармоничен? Уверена, тебе нелегко было бы смотреть людям в глаза.
Питер вздохнул. Воцарилась тишина.
Дженни ненавидела себя за то, что пришлось высказывать все эти неприятные вещи. Ей стало очень грустно и больно.
– Вот так, – заключила она. Питер все еще не поднимал глаз. У Дженни пересохло во рту, и ей было тяжело глотать. – Так что, сам видишь: деньги здесь очень даже причем. И социальный статус. Я не хочу обижать тебя, просто… дело в том, что у меня нет ничего из того, что я могла бы противопоставить твоему успеху. Но я верю, мое увлечение живописью однажды принесет мне и богатство, и вес в обществе. А до тех пор между нами не будет ничего. И ты не сможешь создать атмосферу равенства, просто уволив меня.
Питер посмотрел на Дженни, но в его глазах не было грусти, а только напор и решимость.
– Я выслушал то, что ты хотела мне сказать. И согласен с тобой. Ты действительно говорила о важных вещах. Но самое важное для меня это… Дженни, ты сможешь полюбить меня?
– Да, – вырвалось у нее, прежде чем она смогла прикусить язык. – По-видимому… – Несмотря на то, что сердце ее ликовало, ей не становилось легче. Их союз оставался не более чем иллюзией.
В эту же секунду Питер, как рыцарь, преклоняющийся перед своей дамой, опустил голову ей на руки.
– Спасибо, – произнес он. Через некоторое время, он вскинул лицо, заглядывая Дженни в глаза. – Ты мне веришь?
– Да, верю, – сказала она. Ей показалось, что Питер обдумывал какой-то план.
– Отлично! – Он сжал ее руки. – Тогда я попрошу тебя кое-что сделать для меня.
Дженни так и знала, что этим все закончиться.
– Что? – спросила она.
– Я прошу тебя предоставить мне те четыре или пять дней, которые ты даешь своим родителям. И я хочу, чтобы в это время ты чувствовала себя наравне со мной во всех смыслах этого слова. Думай, что ты известная художница с деньгами и весом в обществе. Представь, что наши отношения настоящие, а не выдуманные. Веди себя так, как будто вся наша мистификация стала реальностью. А потом посмотрим, сможешь ли ты поверить в наш успех. Ты сможешь сделать это, Дженни?
Она согласилась, сама не зная почему. Ведь то, что предлагал ей этот мужчина, было просто сказкой. От такого невозможно отказаться. Стоило только представить Дженни Гоулсон себя в роли жены Питера Стивенсона, как сладкая истома разлилась по всему ее телу. Подумать только, они будут жить в одном доме, одной жизнью, одними мечтами и… спать в одной постели!
Дженни никогда бы не поверила, что такое возможно. Ведь она так долго существовала в жестоком мире, где каждый борется за свой кусок хлеба и крышу над головой.
– Если честно, я не знаю, смогу ли поверить во все это, – сказала она. – Но постараюсь.
Питер облегчено вздохнул.
– Спасибо. Это все, о чем я прошу тебя, – с улыбкой произнес он.
– Хорошо. Тогда я тоже спрошу у тебя кое о чем.
– О чем угодно, – нежно поглаживая ее руки, вымолвил Питер.
Дженни глубоко вдохнула, набираясь смелости.
– Когда мои родители уедут и я… точнее, ты не захочешь, чтобы я оставалась твоей женой, ты меня уволишь?
Питер мягко засмеялся.
– Нет, Дженни. Если к концу пребывания твоих родителей ты не захочешь остаться моей женой, то я тебя не уволю. И мы вместе придумаем какую-нибудь подходящую для твоих родителей развязку.
Она выдохнула с облегчением. Теперь были решены почти все вопросы. Кроме одного. Она оглянулась по сторонам.
– Питер, где же я буду спать, пока мои родители здесь?
Мисс Гоулсон знала, что ответ ей очень понравится. И теперь она лежала в тонкой ночной рубашке спиной к Питеру, который крепко обнимал ее за талию, и не могла заснуть. Нет, уже не впервые ей доводилось спать с мужчиной. Но это была первая ночь, когда она спала в одной кровати со своим мужем. Ситуация была странной, потому что они еще не были женаты и даже еще не занимались любовью. Однако при всем при этом Дженни считалась беременной.
Подобная история вряд ли встречалась хотя бы в одном романе за все время существования художественной литературы. Мисс Гоулсон всегда удивлялась, где только писатели берут сюжеты для своих книг.