– А что же будет с собачкой? И с квартирой? Может, после того, как ее арестуют, хозяева снизят квартирную плату?.. Эх, лейтенант, видели бы вы, какая кухня! С ума сойти можно!
– Мечтай, мечтай… – Ева села в машину и, увидев, что Пибоди открывает "бардачок", застонала: – Что ты делаешь?
– Достаю аптечку.
– Только попробуй!
– Тогда едем в больницу.
– Не поеду я в больницу! И ты ко мне не лезь.
– Не ведите себя, как ребенок, лейтенант. – Упиваясь ролью медсестры, Пибоди начала доставать из аптечки марлевые тампоны и пузырьки. – Лютому зверю не пристало бояться йода. А если уж так страшно, закройте глаза.
Загнанная в угол, Ева вцепилась в рулевое колесо и крепко зажмурилась. Она ощутила легкое жжение и специфический запах антисептика, а в следующее мгновение у нее вдруг закружилась голова, и она куда-то провалилась, как Алиса – в кроличью нору…
Ей накладывают швы. Это совсем не больно, только непонятно, почему столько народу с ней возится. Операционную наполняет негромкий гул голосов. Кривая игла, кажется, уже в сотый раз вонзается ей в кожу. Сломанная рука горит огнем в только что наложенном гипсе.
– Твое имя? Как тебя зовут? Ты должна сказать нам, как тебя зовут. Кто с тобой это сделал? Как твое имя? Что с тобой произошло?
– Я не знаю!
Ева выкрикивает это снова и снова, но только – мысленно. Она лежит молча, без сил, загнанная в ловушку страха, а вокруг суетятся незнакомые люди, глазеют и задают вопросы.
– Как тебя зовут?
– Я не знаю-у-у!!!
-Лейтенант! Лейтенант Даллас! Эй!!!
Ева открыла глаза и встретилась с испуганным взглядом Пибоди.
– Что? Что случилось?
– Вы – бледная, как полотно. Вам, наверное, стало плохо. Может быть, нам все-таки стоит заехать в больницу?
– Я в порядке. – Ева разжала кулаки. – Со мной все хорошо. Просто душно.
Она опустила стекло и стала полной грудью вдыхать прохладный воздух. А маленькая испуганная девочка снова спряталась в самый дальний уголок ее сознания.
ГЛАВА 10
"Желания давят, когда дьявол правит". Не помню, кто это сказал, да это и неважно. Кто бы ни сказал, он уже наверняка давно помер. Как и Лайнус Квим.
Желания давят… Да, мои желания давят меня! Но кто же в таком случае дьявол – глупый жадный Квим или я?
Впрочем, это тоже не имеет значения, поскольку дело уже сделано. Пути назад нет, и эту пьесу уже не переиграешь иначе. Мне остается лишь надеяться на то, что декорации были убедительны, чтобы обмануть острые глаза лейтенанта Даллас. Она – великолепный зритель, но, я боюсь, может оказаться самым жестоким из критиков.
Да, я ее боюсь. Моя постановка должна быть совершенной во всем – в каждой детали, в каждом жесте, в каждом нюансе, иначе она уничтожит меня.
Ева поднималась по ступеням высокого крыльца своего дома, размышляя о мотиве и возможности совершить преступление. И то и другое было у слишком большого числа людей. На следующий день должны были состояться похороны Ричарда Драко, и Ева не сомневалась, что на этой церемонии будет много притворного горя, лицемерного славословия и море крокодиловых слез. Это будет уже совсем другой спектакль.
Он приучил Айрин Мансфилд к наркотикам, поставив под угрозу ее карьеру звезды.
Он грелся в лучах славы, о которой мечтал Майкл Проктор.
Он использовал, а затем публично растоптал Карли Лэндсдоун.
Он был занозой под наманикюренным ногтем Кеннета Стайлса.
Он называл Элизу Ротчайлд старой, непривлекательной и демонстративно игнорировал ее.
А у скольких еще людей были причины желать Драко смерти? Не сосчитать!
Но кем бы ни являлся человек, спланировавший и осуществивший убийство, у него нашлось достаточно хладнокровия и воли, чтобы сунуть голову шантажиста в петлю. Значит, ориентирами в поисках преступника должны быть не жестокость или необузданность, а расчетливость и хладнокровие. Но эти качества в человеке выявить гораздо сложнее…
Ева с горечью думала о том, что она практически не приблизилась к цели. С каждым новым шагом она все дальше углублялась в дебри совершенно незнакомого и непонятного ей мира, и этот мир все больше удивлял ее. Что же это за люди, которые посвящают всю свою жизнь тому, чтобы менять костюмы и обличье, прикидываясь кем-то другим? Дети, ей-богу!
И тут ее словно ударило током. А может, и впрямь ей следует искать очень умного и очень злого ребенка?
Тут Ева горько рассмеялась. Вот это здорово! Особенно учитывая то, что все ее познания о детях могут легко уместиться на донышке наперстка…
Мечтая поскорее оказаться под благословенными струями горячего душа, Ева потянула на себя ручку, открыла дверь и, зажмурившись, едва не присела на корточки от обрушившегося на ее голову грохота. Какая-то дикая мелодия тысячами децибел металась по дому, словно пытаясь разрушить стены и вырваться на свободу.
Мэвис!
Под безжалостными ударами неповторимой музыки Мэвис Фристоун мечты Евы о горячем душе и мягком диване сдохли тут же. Однако, подойдя к двери помещения, которое Рорк называл залой, она попыталась изобразить улыбку.
Здесь правили бал элегантность, роскошь и антиквариат. Мэвис танцевала. По крайней мере, это слово было ближе всего к тому, что вытворяла подруга Евы. Она прыгала, изгибалась и подкидывала ноги, обутые в туфли с двенадцатисантиметровыми шпильками. Ее волосы, выкрашенные в два цвета – розовый и зеленый – и заплетенные в косички, каждая из которых была не меньше метра длиной, взлетали, падали и извивались наподобие разноцветных змей в такт ее прыжкам. Тело Мэвис казалось волшебным, лицо раскраснелось, глаза горели.
Рорк развалился в своем любимом старинном кресле с бокалом виски в руке. Ева подумала, что он либо полностью расслабился под воздействием феерического шоу, либо впал в спасительную кому, чтобы не потерять рассудок.
Музыка достигла максимального крещендо, перешла в тонкий жалобный стон, а затем наступила благословенная тишина.
– Ну что? – спросила Рорка Мэвис, откидывая назад разноцветные косички. – Как тебе? Подойдет для нового видеоклипа? Не слишком спокойно?
– А? – Рорк сделал глоток виски; в какой-то момент он испугался, что от грохота музыки его бокал разлетится вдребезги. – Нет. Ни в коем случае. По крайней мере, слово "спокойно" здесь совершенно не подходит.
– Потрясно! – взвизгнула Мэвис и, прыгнув к Рорку, чмокнула его в щеку. – Я и хотела, чтобы ты увидел этот номер первым и высказал свое мнение, как бизнесмен.
– Деньги всегда склоняют голову перед талантом.
Глаза Мэвис вспыхнули благодарностью и счастьем. Если бы Ева уже не любила Рорка, она влюбилась бы в него сейчас.
– Это так здорово! Записи, концерты, потрясные костюмы, которые придумывает и делает для меня Леонард… И все это – благодаря вам с Даллас! Если бы не вы, я до сих пор вертела бы жопой перед обкуренными придурками в "Голубой белке".
Она крутанула ягодицей, чтобы проиллюстрировать свои слова, и в этот момент заметила стоящую в дверном проеме Еву. Лицо Мэвис просияло.
– Привет! А у меня новый номер!
– Я слышала. Просто… потрясно.
– Рорк сказал, что ты сегодня вернешься поздно и что ты… Ой! Это что, кровь?
– Что? Где? – Поскольку Ева думала совсем о другом, она стала озираться, не понимая, о чем идет речь.
– Да вот же, на тебе! Ты вся в крови! – Мэвис в испуге стала ощупывать плечи Евы, пытаясь выяснить, не ранена ли она. – Нужно срочно вызвать "Скорую"! Рорк, ее надо немедленно уложить в постель!
– Моя бы воля – она вообще оттуда не вылезала бы.
– Ха-ха! – мрачно откликнулась Ева. – Это чужая кровь, Мэвис.
– Ой! – Мэвис тут же отпрыгнула назад и спрятала руки за спину. – Гадость какая!
– Не переживай, она уже засохла. Я поначалу хотела принять душ и переодеться прямо в управлении, но потом решила вместо того, чтобы трястись под тонкой струйкой холодной воды, отправиться домой и полежать в горячей ванне. Нальешь мне? – обратилась она к Рорку, кивнув на бутылку с вином.
– Естественно. Покажи шею.
Ева раздраженно замычала, но все же подчинилась и задрала голову, чтобы продемонстрировать уже обработанные и заживающие царапины.
– Ух ты, черт! – присвистнула Мэвис. – Здорово тебя ободрали! Наверное, здоровенные когти были?
– Целила в глаза, но промахнулась. – Ева взяла из рук Рорка бокал с вином. – Еще раз спасибо тебе за подсказки. Ты мне здорово помог.
– Рад стараться. Ну-ка, подними голову!
– Зачем? Я же тебе уже показала царапины – они заживают.
– Подними, – повторил Рорк и, не дожидаясь, пока Ева послушается, взял жену за подбородок, приподнял ее голову и крепко поцеловал в губы. – Зато я, как видишь, не промахиваюсь.
– Мамочки мои! – прижав руки к груди, Мэвис с умилением смотрела на Рорка и Еву. – Какие же вы потрясные ребята!
– Да, просто голубки. – Ева примостилась на подлокотнике кресла и потягивала вино. – Отличный у тебя получился номер, Мэвис. В нем – вся ты.
– Ты правда так думаешь? Я показала его Леонардо, а теперь вот – вам двоим. Но больше – никому! Тебе действительно понравилось?
– Это… – Ева попыталась припомнить выражение, которое, сославшись на своих внуков, употребил ее начальник. – Это полный трындец!
Глаза Рорка округлились, и он посмотрел на Еву так, словно узнал о ней нечто доселе неизвестное.
– Я тоже так думаю, – щебетала Мэвис. – Рорк, можно я ей скажу?
– Скажешь о чем? – насторожилась Ева.
Мэвис прикусила губу и выжидательно посмотрела на Рорка, а когда он кивнул, глубоко вздохнула.
– Ну ладно. Это по поводу моего последнего диска "Заветные кудряшки". Рорк узнал, что он попадет в следующую "горячую пятерку" "Вид-Трэкс"! Представляешь, Даллас?! Мне самой не верится! Твою мать, я буду стоять на третьей строчке хит-парада! Прямо за "Бандитами" и "Индиго"!
Ева понятия не имела, кто такие "Бандиты" и "Индиго", но знала, что журнал "Вид-Трэкс" был библией Мэвис. Она встала и порывисто обняла подругу.
– Это потрясающе! Поздравляю тебя, детка!
– Спасибо… – Мэвис неожиданно всхлипнула и утерла слезу. – Ты первая, кому я об этом сказала. Я хотела было позвонить Леонардо, но потом подумала, что лучше сообщу ему при встрече. И я рада, что первой эту новость услышала ты. А Леонард наверняка на меня не обидится.
– Да он с ума сойдет от радости!
Мэвис просияла.
– Так что у нас есть что отметить. Хорошо, что ты пришла не слишком поздно и теперь не пропустишь наш девичник.
В мозгу Евы немедленно зазвенел тревожный звоночек.
– Девичник? Что за девичник?
– Трина уже в купальном павильоне и все там организует. Мы решили воспользоваться вашим гостеприимством и расслабиться по полной программе.
"По полной программе?! Нет! – мысленно взмолилась Ева. – Bсe, что угодно, только не это!"
– Послушай, Мэвис, я только что вернулась с работы домой. У меня – расследование…
– У тебя всегда расследование, – безапелляционным тоном прервала подругу Мэвис и налила себе вина.
Рорк лениво улыбнулся и закурил.
– Ты должна время от времени расслабляться, иначе сморщишься и превратишься в сушеную грушу. Я знаю, я читала. Кроме того, Соммерсет уже приготовил закуски.
– Это все хорошо, но я, честно говоря… Эй, слышите? В дверь звонят. Я открою! – выкрикнула Ева и бросилась из залы так, будто за ней гонится сотня чертей, благословляя незваного гостя, кем бы он ни был. Будь ее воля, Ева бежала бы так до самого Управления полиции.
Она опередила Соммерсета на полкорпуса.
– Я сама открою!
– Впускать гостей в дом и приветствовать их входит в круг моих обязанностей, – высокомерно напомнил старик. – Пришла мисс Ферст и желает видеть вас, – церемонно добавил он и, торжествуя победу, распахнул дверь.
– Я знаю, мне следовало сперва позвонить, – голос Надин звучал виновато: она знала, что Ева не терпит репортеров в своем доме. – Но я приехала не по работе, а по личному делу.
– Вот и хорошо. Заходи. – К удивлению Надин, Ева взяла ее за руку и почти втащила в залу.
– Я взяла на работе пару отгулов… – заговорила Надин.
– Я это поняла. Кстати, тот парень, который заменил тебя в эфире, мне не очень нравится.
– Он – козел. А я вот решила заехать и сказать тебе… – Надин умолкла. – Привет, Мэвис!
– Привет, Надин! Ну, девочки, вечеринка у нас вырисовывается – будь здоров!
Какой бы легкомысленной ни казалась Мэвис на первый взгляд, ей было присуще глубокое чувство такта и понимания. Вот и сейчас она сразу подметила тоску и напряженность во взгляде Надин.
– Слушайте, я сбегаю вниз и посмотрю, как там управляется Трина, а потом вернусь. Я мигом!
И Мэвис вылетела из комнаты стремительной яркой вспышкой.
– Садись, Надин, – сказал Рорк. Он как-то незаметно оказался рядом и, осторожно взяв Надин за плечи, повел ее к креслу. – Хочешь вина?
– Да, спасибо. Но с большим удовольствием я бы сейчас выкурила сигарету.
Рорк протянул ей портсигар, а Ева удивленно спросила:
– А ты разве не бросаешь курить?
– Только этим и занимаюсь, – обронила Надин, прикурив от предложенной Рорком зажигалки и поблагодарив его взглядом. – Мне очень неловко беспокоить вас вот так…
– Чепуха! Друзьям мы всегда рады. – Рорк налил в бокал вина и протянул его гостье. – Видимо, вам с Евой есть о чем поговорить, так что я, пожалуй, пойду.
– Нет, не надо. – Надин глубоко затянулась. – Господи, какой чудесный табак! Я таких в жизни не пробовала. Нет, Рорк, не уходи, – снова попросила она. – Даллас все равно тебе все рассказывает.
На лице Рорка отразилось удивление.
– Разве?
– Нет! – решительно возразила Ева. – Я рассказываю ему далеко не все. А о тебе рассказала только потому, что он был связан с Драко и знаком с тобой.
– Да ладно, какая разница… – Надин слабо улыбнулась. – Унижения воспитывают характер.
– Тебе нечего стыдиться. Жизнь смертельно скучна, если, оглядываясь назад, ты видишь, что тебе нечего стыдиться и не о чем жалеть, – философски заметил Рорк.
Надин снова улыбнулась, но на сей раз не так вымученно.
– Ты заполучила настоящее сокровище, Даллас. Нет ничего дороже, чем мужчина, который умеет сказать нужные слова в нужное время. Что ж, Ричард Драко – это как раз то, о чем я жалею и чего я стыжусь. И я хочу спросить тебя… Скажи, Даллас, я – в беде? Я знаю, что ты не обязана говорить мне это и, возможно, даже не имеешь права. Но я не могу не спросить.
– А что говорит твой адвокат?
– Советует не слишком сильно волноваться и разговаривать с тобой только в его присутствии. – Она мрачно улыбнулась. – Но если я буду следовать его советам, я попросту сойду с ума.
– Я не могу вычеркнуть тебя из списка подозреваемых, – откровенно призналась Ева, и Надин, закрыв глаза, кивнула. – Но в первой части твой адвокат, несомненно, прав.
Надин поднесла бокал к губам, чуть не расплескав вино. Ева тем временем продолжала:
– Для меня очень много значит мнение Миры. А она считает, что ты не способна на хладнокровное, спланированное убийство. Это мнение разделяет и наш начальник – если не на профессиональном, то, по крайней мере, на человеческом уровне.
– Спасибо тебе. Спасибо. – Надин прижала пальцы к виску. – Я постоянно твержу себе, что скоро все это закончится. Что ТЫ это закончишь. И все равно в мозгу словно огонь горит!
– Извини, но мне придется подлить в этот огонь масла. Тебе известно, что у Драко есть видеокассета, на которой фигурируешь ты?
Надин наморщила лоб. Ее рука упала на колени.
– Кассета? А-а-а, ты, наверное, имеешь в виду записи моих передач?
– Нет, – сказала Ева, – обычно такие записи называются порнографическими.
Глаза Надин округлились и остекленели, а затем прояснились, и Ева увидела в них именно то, что надеялась увидеть: шок, ярость, растерянность.
– У него были записи того, как… Он снимал, когда мы… – Надин в бешенстве смахнула на пол свой бокал. – Он записывал, как мы… Господи, какая тварь! Ведь это же настоящий извращенец!
– Ну, тут ты перегнула палку, – проговорил Рорк, и Надин, полыхая от гнева, уставилась на него.
– А как ты назовешь подонка, который снимает женщину в своей постели втайне от нее? Подонка, который получает от этого какое-то нездоровое наслаждение? Это ведь хуже, чем изнасилование!
Произнося эту яростную тираду, Надин жестом обвинителя ткнула пальцем в грудь Рорку, поскольку в этой комнате он являлся единственным представителем сильного пола.
– Если бы ты устроил что-нибудь подобное с Даллас, она дала бы тебе такого пинка, что ты летел бы до Техаса. То же самое мне бы хотелось сделать с Драко. Хотя нет. Я бы лучше ухватила его за член и стала выкручивать – до тех пор, пока он не отвалится.
– Учитывая данные обстоятельства, я не хотел бы оказаться на его месте.
Обессиленная этой вспышкой гнева, Надин тяжело вздохнула и снова обратилась к Рорку, но уже совсем другим тоном:
– Прости, пожалуйста, я не хотела на тебя набрасываться. Ты тут совершенно ни при чем. – Пытаясь овладеть своими чувствами, она походила по комнате, а затем повернулась к Еве: – Наверное, теперь я переместилась на несколько строчек вверх в твоем списке подозреваемых?
– Совсем наоборот. Я уверена, что если бы ты знала о существовании этой записи, то уже давным-давно отрезала бы Драко яйца бензопилой. Ты бы не позволила, чтобы его отправил к праотцам кто-то другой. Так что сейчас ты лишний раз убедила меня в том, что я не ошибаюсь на твой счет.
– Что ж, выходит, я молодец? Ура! – Надин снова упала в кресло. – Насколько я понимаю, видеозапись приобщена к вещественным доказательствам?
– Этого требует закон. Но уверяю тебя, Надин, ее никто не будет смотреть ради развлечения. Если это послужит для тебя хоть каким-то утешением, могу сказать: твое лицо там видно очень редко. Драко установил камеру таким образом, чтобы в центре кадра находился он сам.
– Да, это на него похоже. Послушай, Даллас, но если эта кассета попадет журналистам…
– Не попадет. Если хочешь моего совета, возвращайся к работе, иначе у тебя скоро крыша поедет. А мне позволь делать свое дело. Поверь, у меня это неплохо получается.
– Если бы я этого не знала, то сидела бы сейчас дома и накачивалась транквилизаторами.
Тут вдруг Еву осенило:
– Послушай, а ты не хочешь поучаствовать в девичнике?
– Что?
– Мэвис и Трина уже все устроили. У меня на это нет времени, так что замени меня.
– Да, мне не помешало бы расслабиться.
– Вот и замечательно! – Ева вскочила на ноги. – Ты почувствуешь себя новым человеком. Пойдем, я тебя провожу.
Через несколько минут Ева вернулась в залу, удовлетворенно потирая руки.
– Здорово придумано, лейтенант, – похвалил ее Рорк.
– Да, в хитрости мне не откажешь. Они там плещутся и выглядят совершенно счастливыми, а я наконец могу заняться работой. Не хочешь посмотреть видео?
– С участием Надин? С удовольствием! Если только ты принесешь попкорн.