- Ольга, ты что, спишь? - Возмущенно спросила мама в ответ на сонное Ольгино "слушаю".
- Нет, объезжаю арабских скакунов в Дубаи, - пробормотала Ольга, зажмурившись. - Мам, чего ты хотела?
Мама помолчала немного, давая Ольге осознать всю глупость сказанного и заговорила снисходительно-ласково:
- Ты помнишь о приеме сегодня вечером? Мы приедем вместе с бабушкой, она очень хочет тебя видеть.
Ольга зевнула и перевернулась на спину. Она не помнила ни о каком приеме, и ей было абсолютно наплевать на бабушкины желания. Весь прошедший месяц она работала как проклятая, в свободное время очаровывала Иру и пыталась подобраться к Снежной Королеве - впрочем, пока безуспешно. И до приема ей не было никакого дела.
Кстати, а что за прием-то?
Последнюю фразу она неожиданно произнесла вслух и тут же проснулась. Села на кровати, сморщилась от маминых интонаций в трубке.
- Как ты могла забыть? Половина Москвы соберется чествовать память твоего прадеда, а ты забыла? Ольга, ты меня разочаровываешь!
- Я разочаровала тебя давным-давно, - пробормотала Ольга, выбираясь из кровати и нащупывая ногами ковер. И сказала громче. - Мама, успокойся, пожалуйста. Я приду. Скажи только, где и во сколько будет это радостное событие.
Прежде чем ответить на вопрос, мама вдоволь насладилась, высказывая Ольге все, что она о ней думает. Пока она говорила, Ольга успела умыться, собрать волосы на затылке заколкой, включить кофеварку и закурить первую за сегодня сигарету.
Она присела на подоконник, покрепче завернулась в теплый махровый халат и принялась зажженной сигаретой дирижировать маминому голосу.
- Тра-та-та-тата. Тра-тата. Тра-тра-тра-та.
В смысл она не вслушивалась - зачем? Ничего нового она все равно не услышит, а настроение себе испортит.
Наконец, мама выдохлась и назвала время и место. Ольга вежливо попрощалась и изо всех сил швырнула телефон на пол.
- Чтоб ты сдох, - посоветовала она ему и глубоко затянулась.
Значит, прием. Очень мило. Придется просить Игоря - в последние годы он единственный сопровождал ее на все светские мероприятия, организованные матерью. Она даже спрашивала, когда они поженятся, вызывая этими вопросами истерический смех со стороны Ольги и интеллигентное пожатие плечами у Игоря.
Поженятся они, как же. Жди, мамочка. Жди и надейся. Бантыш-Каменский и Будина - отличная партия, чудесная семья, кудрявая девочка и светловолосый мальчик, семейные фото в журнале Эсквайр и загородный дом в Барвихе.
Так все и будет. Кроме Бантыш-Каменского. И кроме Будиной.
- Как можно было умудриться превратить свою жизнь в ЭТО? - Спросила Ольга у отражения в серебряной чашке. - Ну как, а?
Чашка безмолвствовала. Ольга вздохнула, сделала глоток кофе и открыла холодильник. Йогурты, сыр, какие-то мерзкие кусочки чего-то желтого в желтом же рассоле, цветные коробочки с желе и целые грозди разнообразных фруктов.
Еду покупала домработница. Она приходила два раза в неделю, пока Ольги не было дома, привозила целые сумки еды и убирала квартиру. Работа у нее была непыльная - от одной Ольги грязи все равно было мало, а продукты она выбирала на свое усмотрение.
Пусть будет банан. Банан и кофе - чем не аристократический завтрак? И сигареты, конечно, куда ж без них.
Со всем набором Ольга уютно устроилась на подоконнике, и принялась есть, поглядывая вниз на спящий Камергерский. Сидеть было тепло и комфортно - за окном вовсю бушевал осенний ветер, от него даже окна слегка потрескивали, а у Ольги был теплый халат, купленный за бешеные деньги в Германии, серебряная чашка кофе, банан и сигарета. И жизнь уже не казалась такой уж отвратительной штукой.
- Может, дачу купить? - Спросила Ольга у чашки. - Хотя зачем мне дача? Огурцы зажать?
Она представила, как стоит над грядкой, согнувшись - в руке тяпка (Или что там еще бывает? Грабли?), на голове косынка, по спине - капли пота. Дачница.
Их дача, на которой Ольга была от силы раз десять за все детство, не предполагала ни грабель, ни тяпок. Она была под Тверью, где-то между Москвой и Питером - большой участок с соснами, деревянный дом, дорожки, выложенные плиткой и - газон, газон, один сплошной газон.
По газону ходить было нельзя. Пятилетняя Ольга один раз попробовала - интересно было ощутить пятками траву. Она встала прямо на газон, босая, и завороженно высунула язык - ощущения были волшебные, фантастические, трава щекотала голые подошвы и пахла чем-то до ужаса приятным.
- Ты должна соблюдать правила, - сказала мама, обнаружив счастливую Ольгу на газоне и за ухо ведя ее в дом. - Если сказано "нельзя" - это означает именно "нельзя", и ничего другого. Есть этикет, Ольга, и его нужно соблюдать.
От маминого "этикета" хотелось немедленно разрыдаться, а позже - когда Ольга стала постарше - застрелиться. Шашлыков на даче никто не жарил - это было плебейство, на речку купаться не ходил - "С ума сошла? С деревенскими на один пляж?", огурцов не выращивал и падающие с редких деревьев яблоки не собирал.
На даче устраивали "приемы", принимали гостей, наряжались в смокинги и пили шампанское из высоких бокалов. И дышали воздухом. Это так и называлось - "поехать подышать воздухом". Дышать следовало сидя на веранде с прямой спиной и читая умную книжку. И так целыми днями.
Ольга одним глотком допила кофе и закурила.
- Что это ты так разозлилась? - Подумала она. - Тебе тридцать лет, и если хочется завести дачу и стоять на ней задом кверху - пожалуйста, никто не мешает.
Никто не мешает. Ну да.
Она еще раз вздохнула и пошла одеваться и звонить Игорю.
Прием в честь прадеда оказался традиционно скучным и не менее традиционно глупым. Ольга с Игорем опоздали на полтора часа, и все равно еще ничего толком не началось. Группы людей толпились кругом - часть групп у входа в особняк на Покровке, часть - уже внутри, в большом зале.
Ольга огляделась. Ей хотелось быстро подойти к бабушке, быстро поговорить с мамой и немедленно смыться отсюда. Подальше от огромного портрета прадеда, стоящего на столе и украшенного цветами - как будто тут похороны! Подальше от натянутых улыбок родственников, подальше от этой напомажено-искрящейся толпы.
- Потерпи, - шепнул Игорь, крепко держа ее под руку. - Это все быстро закончится.
Она улыбнулась в ответ. Когда-то она была бы благодарна за поддержку, но теперь хорошо знала - грош цена этим словам, и этой руке, зажавшей ее локоть, и даже очень дорогому костюму - тоже грош.
- Игорь? - Какая-то странного вида тетка бросилась им навстречу, сильной рукой отстранила Ольгу в сторону и обняла Бантыш-Каменского за шею. - Вот уж не ожидала тебя здесь встретить!
Ольга с интересом смотрела, как тетка крепко обнимает ее кавалера, как треплет его идеально уложенные волосы и даже целует в чисто выбритую щеку. Странно, но Игорь, кажется, тоже обрадовался - обнял в ответ, расцвел улыбкой, даже - похоже - искренней.
Тетка была… странная. Вот если есть странные - то они должны выглядеть именно так. Коротко стриженная, какой-то белесый ежик на макушке, одетая в длинное черное платье из прошлогодней коллекции D&G и в ужасные белые туфли на высоком каблуке. На открытом плече - татуировка в виде какой-то неведомой зверушки, а на голени еще одна - змея или нечто подобное.
Она повернулась к Ольге и та смогла рассмотреть лицо. Обычное лицо, ничего особенного - брови не белые, значит ежик на макушке - крашеный. Глаза тоже обычные - темно-коричневые, обрамленные слегка подкрашенными ресницами. И губы, губы! Ольга готова была простить все, даже татуировки, но ярко-красная помада на и без того полных губах - это уже было слишком.
- Ольга, разреши представить тебе Ларису Андрееву - мою старинную подругу. Лара, это Ольга Будина - моя коллега по работе.
Ольга почувствовала, как дергается уголок ее рта. Коллега по работе. Ну-ну.
- Очень приятно, - она легко кивнула Ларе, вцепившейся в руку Игоря.
- Ага, - согласилась та, осматривая ее с ног до головы. - Коллега, значит. Ну-ну.
Ольга подняла брови. Игорь засмеялся.
- Извини, - сказал он Ольге доверительно. - У Лары с юности большие проблемы с политесом.
- Нет у меня никаких проблем, - возразила Лара. - Политеса нет и проблем нет. Так кто вы на самом деле? Подруга жизни?
Ольга смотрела на нее и молчала. Она не любила таких людей и не понимала, как себя с ними вести.
- Нет, на подругу жизни вы не тянете, - продолжила тем временем Лара. - Просто подружка? Тоже вряд ли. Любовница?
Игорь улыбался, а Ольга скинула с себя оцепенение, повела плечами и, указывая подбородком направление, показала на портрет.
- Это мой прадед, - сказала она холодно. - Я Ольга Будина, и раз уж вы явились на этот прием, то эта фамилия должна о чем-то вам говорить.
Лара должна была смутиться, обязательно должна, но не смутилась. Она прищурилась на Ольгу, перевела взгляд на портрет, и снова на Ольгу. И вдруг схватила ее за руку и потащила за собой, на ходу бросив Игорю: "Я попозже ее тебе верну".
Ольга окончательно перестала понимать происходящее. Она вынуждена была идти быстро - Лара крепко вцепилась в ее руку, и если бы Ольга попыталась снизить скорость, то унизительно споткнулась бы - и скорее всего, даже после этого Лара продолжала бы тащить ее за собой.
- Что вы себе позволяете? - Возмутилась Ольга, когда Лара наконец затащила ее на балкон и почти швырнула к стене.
- Извини, - улыбнулась она. - У меня руки сильные, не всегда могу рассчитать прилагаемое усилие.
- Ты кто? - Ольга вытряхнула из сумочки сигареты и со злостью посмотрела на обладательницу сильных рук. - Дворник, что ли?
Лара расхохоталась. Она смеялась долго, красиво и вкусно - Ольга даже засмотрелась.
- Я врач, - сказала она, оборвав смех. Пока она смеялась, Ольга успела найти наконец зажигалку в сумке и закурить. - Хирург.
И жестами показала нечто, похожее на распиливание досок.
- Хирург, - повторила Ольга удивленно. - И что ты здесь делаешь, в таком случае?
- А что? - Улыбнулась Лара и вытащила из Ольгиной пачки сигарету. - Чтобы попасть на такой прием, надо быть обязательно Ксенией Собчак? Твой прадед был как раз хирургом, а вовсе не Собчаком. Ты что-нибудь об этом слышала?
Ольга смутилась. Она-то привыкла видеть на маминых тусовках отнюдь не врачей, и ей даже в голову не пришло, что чествовать память прадеда придут именно врачи.
- Ладно, - сказала она. - Ты хирург, прадед был хирургом, но я-то не хирург. Зачем ты меня сюда притащила?
Лара сложила губы трубочкой и с силой втянула в себя дым. А потом так же, трубочкой, выдохнула его обратно.
- Я консультирую твою бабушку. Ну как консультирую… На самом деле они с твоей мамой, похоже, просто морочат мне голову и не дают уехать домой. Вот я и решила спросить у тебя - бабка действительно больна или придуривается?
Никто. Никогда. Не называл Ольгину бабушку бабкой. Никто. Никогда. Не применял к ней термин "придуривается". Никто и никогда.
Все это пронеслось в Ольгиной голове за одной мгновение, а потом она вдруг вздрогнула - от живота к горлу, и рассмеялась. Хохотала, держась одной рукой за ограждение балкона, а другой - за Лару, задыхалась, но не могла остановиться.
Бабка. Придуривается.
Это бабушка-то, которая спать ложится не в ночнушке, а в пеньюаре? Это бабушка-то, ежедневно читающая сайт "Светские новости", чтобы быть в курсе? Это бабушка-то, которую почтальон называет исключительно госпожа Будина? Придуривается?
Лара спокойно ждала, пока она прекратит смеяться. Докурила и тут же достала еще одну сигарету из Ольгиной пачки.
- Ну так что? - Спросила она, когда позывы смеха стихли. - Придуривается или нет?
- Не знаю, - честно ответила раскрасневшаяся Ольга. - Я с ними давно не живу, и совершенно не в курсе бабушкиных болезней. Но если ты зачем-то им нужна - то вполне может и… придуриваться.
Лара кивнула.
- Жаль, - сказала она доверительно. - Устала я от этой поездки, как собака. А послать их и уехать - как-то не по-человечески. Этика и все такое, понимаешь?
Ольга понимала. Вся ее жизнь была наполнена этикой и всем таким. Или этика и этикет - это разное?
- Откуда ты? - Спросила она, окончательно успокоившись. - И зачем им понадобилось тащить тебя в Москву? Тут что, своих врачей нет?
- Они меня не в Москву притащили, а в Питер, - объяснила Лара. - И нет, там таких врачей нет. Я уже много лет успешно лечу определенный тип заболеваний, и у твоей бабушки, по официальной версии, как раз такое. Поэтому меня и вызвали. А вчера с собой в Москву потащили, потому что бабке, видите ли, может стать плохо. Платье, вон, выдали. И туфли.
А ларчик-то просто открывался. То-то Ольге показалось, что платье это она уже на ком-то видела. Значит, не пожалела маменька, с барского плеча подкинула.
- А что за заболевание-то? - Спросила Ольга. После упоминания о Питере ей стало скучно и захотелось поскорее уйти.
- Не скажу, - ответила Лара и вдруг показала ей язык. - Врачебная этика, ежовьи яйца.
И добавила еще несколько слов, от которых Ольгу снова потянуло на хохот.
- Я замерзла, - сказала она, отсмеявшись. - Давай пойдем внутрь?
- И чего мы там не видели? - Возразила Лара. - Ты речи маман наизусть небось знаешь, а мне она за последний месяц и вовсе остохерела. Давай лучше упрем бутылку вискаря и тут посидим.
Ольга подумала секунду. Идти в зал, сохранять реноме, натягивать на лицо улыбку, кивать, выдавливать из себя слова? Или и правда посидеть здесь, пусть даже на холоде, выпить виски и поговорить? По-настоящему поговорить - с человеком, который, похоже, все еще на это способен.
- Ладно, - решилась она. - Только за виски идешь ты, а я заберу наши пальто.
Через пятнадцать минут они уже сидели на стульях с мягкой обивкой и потягивали из широких стаканов виски. Лара сразу налила по полстакана, а на слабые возражения Ольги ответила, что она все еще врач и в случае алкогольной интоксикации всех спасет.
Она была похожа на лесоруба - коротко стриженная, со своим нелепым макияжем, утонувшая в толстой, как будто надутой, куртке. Ольга очень удивилась, забрав эту куртку в гардеробе - по ее представлениям, в ней даже за хлебом не стоило ходить, не то, что на прием.
- Ну давай, - велела Лара после нескольких глотков.
- Что давать? - Удивилась Ольга.
- Как что? - Лара тоже удивилась и пожала огромными из-за куртки плечами. - Рассказывай, что тебя связывает с этим говнюком, конечно.
Говнюком, очевидно, был Игорь. Ольге стало интересно.
- Почему ты так его называешь? - Спросила она.
- Потому что это так и есть. Ты давно его знаешь? Судя по твоему слоновьему взгляду - лет пять-семь, не меньше.
Она вдруг засмеялась.
- Ну чего ты на меня так смотришь? Что, не угадала? Угадала, по глазам вижу. Знаешь, как его в школе называли? Бэ-Ка. А знаешь, что это значило?
Ольга не знала, но вполне могла предположить. Лара немедленно подтвердила ее догадки.
- Ага, именно это. Блядский козел. Еще был вариант блядина косоглазая, но не прижилось. Он был манерный, мерзкий, отвратительный интриган. Впрочем, с тех пор мало что изменилось.
Да уж, подумала Ольга устало. И права - мало что.
- Как-то раз математичка влепила ему трояк. Даже папаши всесильного не испугалась - поставила оценку по совести. Этот говнюк мило улыбался и благодарил ее за науку, а через неделю написал самому себе письмо от ее имени и ее почерком, показал письмо директору и бедную тетку без объяснений уволили к чертовой матери.
Ольга улыбнулась. Для нынешнего Б-Ка это было мелковато, но для школьника - вполне неплохо. Вполне.
- Чего улыбаешься? - Без улыбки спросила Лара. - У тетки, между прочим, был муж инвалид и трое детей. А Питер не такой большой город, как кажется - на работу ее после этого ни в одну школу не взяли.
Пассаж про тетку Ольга благополучно пропустила мимо ушей, а вот за Питер зацепилась.
- Ты что, тоже оттуда? - Спросила, делая быстрый глоток.
Лара только рукой махнула.
- Я отовсюду. Три года в Питере, два - во Владивостоке, еще три - в Самаре.
- Папа-военный? - Понимающе кивнула Ольга.
- И папа, и мама. Им повезло - поженились в девятнадцать лет по великой любви, и потом всю жизнь вместе мотылялись по гарнизонам. Ну и я с ними.
Лара вдруг внимательно посмотрела на Ольгу, и ту неожиданно пробрала дрожь. Взгляд был очень острым, пронизывающим и понимающим.
- А какие у тебя проблемы с Питером? - Услышала она и не поверила своим ушам.
- Никаких… - Прошептала растерянно.
- Да ладно, - хмыкнула Лара. - Я же вижу. Стоит сказать "Питер" - и тебя передергивает. Вот и сейчас, видишь? Хочешь еще раз убедиться? Питер!
Ольга засмеялась. Ее и правду передергивало, но она не представляла, что это так заметно со стороны.
- У меня был роман, - неожиданно для самой себя сказала она. - Москва-Питер, все как полагается. И закончился он тоже как полагается.
- Она любила его, а он любил Родину? - Хохотнула Лара.
- Нет, - улыбнулась Ольга, внимательно глядя в ее глаза. - Я любила ее, а она любила свою постоянную девушку. Впрочем, может и не любила, но жила с ней и уходить не собиралась, хотя и лгала, что собирается.
Она ждала реакции, но реакции никакой не было. Лара только нос сморщила, потянулась к бутылке и добавила в оба стакана щедрую порцию виски.
- Детеныш, - сказала она ласково, и от этого "ныш" у Ольги похолодело в животе. - Ты слишком мало знаешь о любви, если думаешь, что это повод вздрагивать от слова Питер.
Дальше должна была последовать длинная лекция от умной опытной тетки тетке помладше, но почему-то не последовала. Лара еще раз наморщила нос и салютнула Ольге стаканом.
Ольга тоже сделала глоток и достала сигареты. Надо же… На какую-то секунду ей показалось… Впрочем, почему нет?
- Поехали ко мне? - Предложила она неожиданно хриплым голосом.
Лара моргнула и снова сморщила нос.
- Зачем? - Спросила, и ее голос впервые за весь вечер прозвучал серьезно, без издевки, без юмора, без насмешки.
Ольга вся подалась в ее сторону, даже пальто немного съехало с плеч.
- Выпьем, поболтаем, поужинаем, - перечислила она, по-прежнему глядя в Ларины глаза. Странно, но они уже не казались обычными. - Может быть, потрахаемся. Утром отвезу тебя к маман, или на вокзал - куда захочешь.
Лара долго молчала, обдумывая предложение. Ольга старательно следила за ее лицом, но по нему невозможно было ничего разобрать. Хочет? Не хочет?
- Нет, детеныш, - вердикт был вынесен, и Ольга вздохнула, осознав, что ее надежды не оправдались. - Я с тобой никуда не поеду.
Ольга ждала объяснений, но их не последовало. Лара только еще раз салютнула бокалом, одним глотком допила виски и встала на ноги.
- Пойду к пациентке, - сказала она весело. - Чует мое сердце, она там тоже бухает, а это значит что?
- Что? - Глупо повторила Ольга.
- Что ей может понадобиться помощь врача, конечно!
Она еще раз улыбнулась Ольге, содрала с плеч куртку, бросила ее на опустевший стул и ушла с балкона, ни разу не оглянувшись.
Ольга еще немного посидела, потом встала и погладила ладонями балконное ограждение.