Ольга сделала последнюю затяжку и мстительно бросила окурок в траву. Прямиком в идеально ровный, подстриженный газон. Развернулась, и пошла в дом.
Пока она курила, диспозиция немного изменилась - толпа, которая ранее стояла вокруг Лары, теперь окружила маму - видимо, настал момент "теплых слов" и прочих поздравлений. А рядом с Ларой теперь стояла Света.
Ольга скрипнула зубами, и остановилась, глядя, как они стоят рядом друг с другом и разговаривают. Лара улыбалась - Ольга хорошо видела теплую улыбку на ее лице, улыбку, которая до сих пор принадлежала только ей одной, а теперь получалось, что не только. И Светка - чертова Светка! - улыбается ей в ответ, что-то говорит, голову наклоняет кокетливо.
Первой ее заметила именно Светка. Оглянулась, махнула рукой - иди, мол, к нам. Ольга величественно пожала плечами и не пошла. Ухватила за рукав проходящего мимо официанта и велела принести виски. Пусть мать сама пьет свое дурацкое шампанское. Пусть Лара улыбается Светке. Ольга Будина собирается провести этот вечер в компании крепкого алкоголя и тяжелых мыслей.
Но вышло иначе. Стоило ей заполучить свой стакан с виски и выйти на веранду, как следом немедленно вышли и Света, и Лара. Они улыбались и, похоже, едва удерживались от того, чтобы не взяться за руки.
- Привет, - Лара заглянула в Ольгин стакан и значительно кивнула. - Хороший выбор. Лучше, чем газированный компот.
Ольга посмотрела на нее и ничего не сказала. Уйти сейчас - значило бы показать, как ее задевает все происходящее, и потому она просто сделала глоток и осталась.
- Мы познакомились, - сообщила ей Светка как о чем-то приятном и радостном.
- Поздравляю, - вырвалось у Ольги.
Она крепче сжала свой стакан и отвернулась к окну - туда, где за длинными шторами виднелись верхушки сосен и ненавистный газон.
- Пусть так, - подумала она со злостью. - Пусть мир катится ко всем чертям, пусть бабушка говорит безумные вещи, пусть Светка заигрывает с Ларой, да пусть хоть взорвется все вокруг к чертовой матери. Буду стоять тут и пить виски. А потом сяду пьяная за руль, разгонюсь по трассе до двух сотен, влечу в какую-нибудь фуру и закончу все это раз и навсегда.
Она посмотрела на свои пальцы, обнимающие стакан. Ногти с полосками французского маникюра, обручальное кольцо на безымянном, тонкая полоска жемчуга выше - на запястье.
Рядом что-то шевельнулось и поверх ее пальцев легли другие. Длинные, сильные, загорелые. С коротко остриженными ногтями. Никаких колец, никакого маникюра - вообще ничего. И Ольга вырвала руку. Она не хотела, она правда не хотела, но это вышло само собой - рука дернулась, жидкость в стакане угрожающе качнулась, а стоящая близко-близко Лара усмехнулась.
- Я так сильно тебя пугаю? - Спросила она, и ее голос снова напомнил Ольге о французском вине. Горячем, пышущим жаром вине.
Она развернулась на каблуках, холодно посмотрела в Ларины глаза и отчеканила:
- Деточка. Ты слишком много о себе думаешь, если считаешь, что я способна кого-то бояться.
Лара смотрела на нее, и улыбка продолжала расплываться на ее губах. Ольге вдруг захотелось ее ударить. А через секунду ей захотелось ударить кое-кого еще.
- Не обращай внимания, - услышала она с другой стороны. - Это она Будину включила.
Лара засмеялась, Светка засмеялась тоже, а Ольга смотрела то на одну, то на другую и чувствовала себя зверем, загнанным в капкан. Куда ни рванись - все равно плохо.
- Идем танцевать, - предложила вдруг Лара, и Ольга чуть в обморок не упала. - Там уже все танцуют. А?
Ольге хотелось кричать. Кричать, царапаться, кусаться, отлупить ее по самодовольному, насмешливому лицу. Из последних сил она заставила себя успокоиться. Из самых-самых последних.
- Прошу прощения, - сказала она холодно и, изо всех сил стараясь идти ровно, подошла к двери и вышла из дома.
Куда? В машину? Но ключи в комнате, а возвращаться назад она ни за что не будет. Разуться и ходить туда-сюда по газону? Чтобы маму точно хватил кондратий, а ее саму свалила с ног простуда? Или просто выйти на дорогу и брести куда-нибудь - авось, кто-то пожалеет и предложит подвезти?
Пока Ольга размышляла, дверь сзади хлопнула, и не успела она обернуться, как Лара уже оказалась рядом, схватила ее за плечи и потащила вперед. Ольга пыталась сопротивляться, но на каблуках это было слишком сложно, да и руки у Лары правда были очень сильными.
Она дотолкала Ольгу до стоянки, открыла дверцу какой-то огромной машины, и пихнула ее внутрь. Обошла машину с другой стороны и села рядом.
Сбежать было невозможно: Лара заблокировала обе двери. Кричать и рваться наружу Ольга не стала. Сидела ровно, как девочка-шестиклассница, сложив руки на коленях.
- Ты не сможешь вечно от меня бегать, - сказала Лара тихо. - Когда-нибудь нам придется поговорить.
Ольга промолчала. Если она не скажет ни слова - то и разговора не получится. Рано или поздно Ларе надоест здесь сидеть, и она откроет двери, вот и все.
Как назло, в машине было не менее холодно, чем на улице. Ольга в своем невесомом платье немедленно покрылась мурашками, а через секунду с ужасом поняла, что дрожит. Она покосилась на Лару. Ей-то было тепло в традиционных джинсах и синем свитере с тяжелым завернутым горлом. Сидит, смотрит вниз, вздыхает.
- Детеныш, - Лара так быстро подняла голову, что Ольга не успела отвернуться. А после уже и не могла. Этот голос, вкупе с этим чертовым понимающим взглядом - от них было никуда не деться, не спрятаться. - Поговори со мной пожалуйста. Я не понимаю, что происходит, а когда я не понимаю - мне становится страшно.
Это было сказано так просто и откровенно, как будто Лара разделась прямо здесь, в машине. Стянула с себя свитер через голову, стащила джинсы, белье, и осталась в чем мать родила - голой и абсолютно беззащитной.
Ольга разомкнула губы, но слова не шли. Она не знала, что сказать и как объяснить.
- Ты не ответила ни на одну из моих смс, - грустно сказала Лара. - Я тебе их отправила десятка два. Безрезультатно. Что произошло? Я чем-то тебя обидела?
Ольга продолжала молчать. Обидела? Господи, да лучше бы обидела, как ты не понимаешь? И я ответила, ответила на каждую твою чертову смс по три раза, вот только ни один из ответов так и не отправила. И я не знаю, почему, не знаю. Не спрашивай меня об этом. Я все равно не смогу ответить.
- Мне казалось, тебе было хорошо в Париже, - продолжила Лара, не обращая внимания на Ольгино состояние. - Получается, что нет? Не хорошо?
Да какое там "хорошо"! Разве этим дурацким словом объяснишь этот жар на коже, который до сих пор преследует меня при одном воспоминании о твоих губах и теле? Он как воздушная подушка - облегает кожу, скользит по ней, плавится и растворяется, чтобы через секунду появиться снова.
- Детеныш… - Окончательно растерянно пробормотала Лара, и Ольга не выдержала.
- Ты что, смеешься? - Спросила она, с трудом выговаривая слова. - Нет, правда? Смеешься надо мной?
Лара покачала головой. Она испугалась Ольгиного напора и даже отодвинулась немного.
- Да я кроме тебя думать ни о чем не могу! - Крикнула Ольга. Это звучало как обвинение, и было именно им. - С момента, как ты помахала мне рукой в этом блядском аэропорту, я хожу, что-то делаю, с кем-то разговариваю - а перед глазами ты одна! И что ты хочешь от меня? Спросить, как я провела время в Париже? Иди бабку мою об этом спрашивай!
Она изо всех сил стукнула кулаком по спинке переднего сиденья, ойкнула и отвернулась. А в следующее мгновение ее с ног до головы затопил пожар - это Лара, она просто подвинулась ближе, просунула руки между Ольгиными руками и боками, сцепила их в замок на животе, и замерла так.
Ольга дернулась, но вырваться было невозможно. И, сдавшись, она просто откинулась назад, прижалась спиной к Лариной груди и закрыла глаза.
- Только не говори ничего, - беззвучно просила она. - Просто молчи, и ничего не говори. Дай мне несколько минут посидеть вот так, без мыслей, без правильности произносимого - просто посидеть, чувствуя твои руки, и твой живот, и твое дыхание на моем затылке. Несколько минут. Пожалуйста.
И она получила свои минуты. Лара молча обнимала ее сзади, слегка поглаживала сцепленными в замок руками живот, и невесомо касалась губами волос. На несколько мгновений она вдруг замерла, и Ольга замерла тоже. Казалось, мир кругом остановился - перестал завывать ветер, перестали поскрипывать дверцы машины, исчезли все звуки и запахи. И само время как будто перестало отсчитывать секунды, стрелки на часах расплавились и встали.
В этом безвременьи даже Ольгино сердце стало биться едва заметно, тихо-тихо. То ли чтобы не мешать, не спугнуть это мгновение, то ли потому, что сердце первым стало чувствовать, но именно оно в конечном счете было ответственно за то, что произошло дальше.
- Ты чувствуешь то же, что и я? - Спросила Ольга еле слышно, но Лара услышала и поняла.
- Не знаю, - ее дыхание снова коснулось волос на затылке. - Но думаю, что да.
Ольга ласковым нажатием ладоней разомкнула замок ее рук и повернулась лицом. Погладила щеку едва заметным касанием. Коснулась пальцами подбородка.
Это было так ново и так необычно - смотреть на женское лицо на расстоянии вдоха, трогать его нежно-нежно, проводить кончиками пальцев по изгибу бровей, и чувствовать, как бьется в груди, разбухает, становится огромным проклятое сердце.
- Я думала, все дело в Париже, - сказала вдруг Ольга растерянно. - Я думала, вернусь в Москву - и все это пройдет и забудется. Думала, если увижу тебя тут, не парижскую, а обычную, то перестану все это чувствовать.
Она говорила словно обиженный ребенок, и в этот момент действительно чувствовала себя именно так.
- Но я увидела, и ничего не прошло. А стало только сильнее. И ты разговаривала с этими людьми, и со Светкой, а я хотела подойти и вырвать им всем волосы - все волосы, вместе с кожей. Понимаешь?
Лара кивнула. Она завороженно следила за движениями Ольгиных пальцев, которые все продолжали и продолжали оглаживать ее лицо.
- Так не должно быть, понимаешь? Я не должна была все это почувствовать снова! Я была уверена, что так больше никогда не случится, ни с кем. Почему? Почему я опять все это чувствую?
Ей хотелось плакать. Хотелось кричать. Хотелось, чтобы Лара немедленно объяснила ей, почему все происходит именно так, и именно сейчас, и именно с ними. Но Лара молчала. Сидела перед Ольгой напряженная, подергивающаяся, и продолжала молчать.
- Ты же понимаешь, что это не сработает, правда? Я не выдержу еще одного такого романа, такого финала. Я просто не смогу. И ты… Господи, я даже не знаю, чувствуешь ли ты ко мне хотя бы часть того, что испытываю к тебе я?
Легкая улыбка тронула уголки Лариных губ. Она вдруг поймала Ольгину ладонь и положила к себе на грудь. Ольга вспыхнула. От ощущения этой груди под слоем вязаной ткани у нее онемели ноги - если бы она не сидела, то немедленно упала бы на землю.
- Послушай, как бьется, - попросила Лара. - Послушай, что оно отстукивает.
Это было глупо, и это было нелепо, и банально, но Ольга послушно закрыла глаза и прислушалась. Тук-тук. Тук-тук.
И ей показалось вдруг, что она понимает. Что за ритмичными ударами сердца, едва слышными от глубины, из которой они раздавались, и правда можно различить слова.
- Я-тоже, я-тоже, я-тоже.
Она убрала руку. Лара смотрела на нее, но в ее взгляде не было ни вопроса, ни приглашения. Она как будто отдавала Ольге право решать - принять или не принять. И Ольга решила.
- Я не могу, - сказала она, выдавливая из себя эти слова с такой болью, что слезы чуть не брызнули из глаз. - Я правда не могу.
Лара кивнула и улыбнулась - жалко и растерянно. Разблокировала двери и вылезла из машины.
Стоило двери открыться, как вернулись и звуки, и запахи. Оказывается, пока они были внутри, на улице пошел дождь. Ольга толкнула дверь со своей стороны и выскочила наружу. Лара стояла в трех шагах от нее, волосы ее уже намокли, и по лицу тоже стекала вода. Она смотрела вниз и даже не пыталась пошевелиться.
Ольга чувствовала, как по ее телу ударяют капли дождя, как намокает платье, как превращается в жидкий поток то, что когда-то было прической. Она подошла к Ларе и посмотрела на нее снизу вверх.
- Я не могу… Понимаешь? Не могу.
Вдохнула в себя запах Лариного свитера, смешанный с запахом дождя, и ушла в дом.
Глава 12. Хоть руки потревожь.
Шли третьи сутки, а Ольга все никак не могла успокоиться.
Она придумала триста сорок две причины, почему это плохая идея. Она написала в блокноте сто сорок пять аргументов "против". Она скрупулёзно и досконально восстановила в памяти все, что происходило с ней пять лет назад.
Ничего не помогало. Перед глазами попеременно стояло то Ларино лицо - мокрое от дождя, бесконечно красивое, похожее на картины художников-реалистов, то экран мобильного телефона, на котором горела пятьсот семнадцать раз прочитанная последняя ее смс.
"Детеныш-детеныш…"
В конце концов, когда Ольга озверела от бессилия окончательно, еще и Светка приехала. С порога принялась объяснять, что Лара - чудесный человек, и что Ольга не должна упускать свой шанс, а если Ольга упустит - тут же найдутся другие, которые им непременно воспользуются.
Ольга вытолкала ее из квартиры и захлопнула дверь, сообщив напоследок, что если за пять лет никто не позарился - то, наверное, и за шестой можно не волноваться.
Ей было противно и тошно.
- Я не могу так рисковать, - громко сообщила она закрытой двери. - Не мо-гу! Из этого вообще может ничего не выйти, а может выйти такое, что даже подумать страшно. Мало того, что она совсем другая. Мало того, что я ее совсем не знаю. Мало того, что она пугает меня до остервенения. Я даже до сих пор понятия не имею, в каком городе она живет, черт бы ее побрал!
Стукнула кулаком об обвивку двери, выругалась и ушла на любимое окно.
Но стоило ей забраться на подоконник и закурить, как в дверь снова позвонили.
- Света, я же сказала - иди в задницу! - Заорала Ольга, спрыгивая на пол, в три скачка преодолевая расстояние до двери и с грохотом ее распахивая.
И опешила, споткнувшись на полуслове.
Лара. Высокая, прекрасная, очень серьезная Лара. Все в том же свитере и линялых джинсах. Паника охватила Ольгино сознание и заставила отступить. Она шевелила губами, но сказать ничего не получалось. И Лара снова - который раз - решила за нее.
- Идем, - велела она мрачно. - Запирай свою хату и пошли со мной.
Ольга как завороженная помотала головой. Сначала слева направо, потом справа налево. А в следующую секунду Лара за руку вытащила ее из квартиры на лестничную площадку, захлопнула дверь и потащила вниз по лестнице.
И тут слова пришли.
- Ты с ума сошла? - Крикнула Ольга, спотыкаясь на ступеньках - домашние туфли не были предназначены для быстрой ходьбы. - Ключи внутри остались! Как я теперь домой попаду?
- Никак, - соизволила сообщить Лара, продолжая тащить ее за собой. - Когда вернешься - вызовешь слесаря.
- Но там мой телефон! И я не одета для прогулок!
Впрочем, на улице выяснилось, что прогулка и не предполагается. Лара припарковала свою огромную машину прямо перед входом в подъезд, и вокруг нее уже собрались возмущенный консьерж и двое каких-то мужиков в форме.
Проигнорировав их вопросы и причитания, Лара обогнула машину, затолкала Ольгу на пассажирское сиденье и, сев на водительское место, нажала на газ. Через несколько секунд они уже ехали по Тверской.
Ольга сидела молча, сняв оставшуюся туфлю - одну из них она потеряла, споткнувшись о порожек подъезда. Ситуация была - глупее не придумаешь, и она решила просто молчать. Как тогда, на даче. Впрочем, тогда это, кажется, не очень сработало.
Заговорить пришлось, когда Ольга поняла, что они уже пересекли МКАД и едут по трассе. Тут ей стало страшно.
- Куда ты меня везешь? - Холодно спросила она. - Немедленно разворачивайся и доставь меня домой.
Лара покосилась на нее и хмыкнула.
- Я доставлю тебя домой ровно через три дня, - сказала она, и если бы Ольга не сидела, то наверное упала бы. - А до тех пор расслабься и просто делай то, что я тебе говорю.
Ого. Про три дня - это, конечно, шутка, но сам подход поражал и не давал мыслить внятно. Как она вообще посмела? Явиться в дом, куда ее никто не звал, вот так вытащить Ольгу практически за шкирку, и еще раздавать такие заявления?
- Мне завтра нужно быть на работе, - это было глупо, но Ольге пришли в голову только эти слова.
- Плевать на твою работу, - мрачно заявила Лара. - Позвонишь с моего телефона и скажешь, что заболела.
Господи, она что, серьезно?
Ольга в панике посмотрела в окно. Куда ведет эта чертова трасса? Ольга никогда и никуда по ней не ездила, да и в географии России разбиралась слабо.
- Куда мы едем? - Спросила она, постаравшись успокоиться. Не выпрыгивать же из машины на полном ходу, верно?
Лара вдруг дернула рулем, машина вильнула к обочине и остановилась в стояночном кармане. Ольга немедленно схватилась за дверь. Бесполезно - все заблокировано, и разблокировать можно только с Лариной стороны.
- Детеныш, - услышала она, и повернулась к Ларе. В этот раз "детеныш" не был ни ласковым, ни нежным. Он был очень злым. - Давай сразу договоримся: бежать ты никуда не будешь. Я обещаю, что через трое суток верну тебя обратно - туда, где взяла. Ничего страшного с тобой тоже не случится.
- Куда. Мы. Едем? - Металлическим голосом снова спросила Ольга. Лара смотрела на нее серьезно, без улыбки.
- Мы едем ко мне домой.
Ольга помолчала, переваривая.
- Зачем?
Лара усмехнулась, и впервые за последний час на ее лице появилось что-то человеческое, не каменное.
- Затем, что я устала от твоих игр и страхов. Ты постоянно запакована в какие-то каменные доспехи, а когда в них появляется маленькая дырочка - ты пугаешься как дите, и начинаешь стремительно убегать. У меня нет времени разбираться в том, почему все так и кто умудрился так сильно тебя напугать и обидеть. На дне рождения твоей мамы я очень многое про тебя поняла, но далеко не все. Поэтому съездишь со мной, побываешь в гостях, посмотришь на то, как живут обычные люди - может быть, поговоришь со мной наконец. И все. Я доставлю тебя домой, как обещала.
Это прозвучало еще страшнее, чем все, что было раньше. Домой? В гости? Без подготовки? В домашних слаксах и тонкой футболке? Без обуви?
Да и черт бы с ней, с этой одеждой - но у Ольги не было с собой ни телефона, ни кредитной карты, ни ключей от машины. Захоти она уехать - и не сможет. И вообще ничего не сможет, если Лара ей не позволит.
- Это называется похищение, - сказала она, глядя прямиком в ледяные глаза. - Ты даже не спросила, хочу ли я ехать с тобой.
- Конечно, - согласилась Лара, снова заводя двигатель. - Если бы я спросила - ты бы не поехала.
Машина снова неслась по трассе. Ольга задремала, прислонившись лбом к холодному стеклу. Из динамиков неслась какая-то тихая музыка, а рядом сидела женщина, о которой она думала не переставая последние трое суток.