– Не в этом дело, – взволнованно объяснила она, – проблема во мне. Я ни в чем не уверена, я сама не знаю, что мне надо, да и боюсь на себя брать ответственность за новую жизнь. Иногда я не понимаю, кто я – женщина или подопытный кролик. Обследования, анализы, пробы, то к одному врачу надо идти, то к другому – сил больше нет. А Гермес… да, он привязан ко мне, но можно привязаться и к пациентке, которую пытаешься вытащить из лап смерти. Ты правильно сказала насчет гормонов. С одной стороны, они помогают мне оставаться женщиной, но с другой – они спровоцировали мою болезнь, и за это я их ненавижу.
А как разорваться между двумя детьми? Как поделить материнскую любовь, в которой старший нуждается не меньше, чем маленький? У Джорджо сейчас опасный возраст, ничего не стоит его упустить. Любовь к мужчине, к Гермесу, – она мне тоже нужна, и работа, мои романы… я просто не знаю, как все это совместить.
Изабелла сочувственно смотрела на сестру.
– Все говорят, что я в рубашке родилась, что я счастливая, а что это такое, счастье? Я все время мучаюсь, что-то сама себе доказываю, от самой себя защищаюсь. Я устала быть несчастной, Изабелла, я устала страдать! Мне хочется жить, радоваться жизни и не бояться смерти.
Нервы Джулии не выдержали, и она разрыдалась, закрыв лицо руками. В эту минуту на пороге комнаты появился Джорджо. Он только что пришел из школы и не успел еще снять с плеча свой набитый учебниками рюкзак.
– Что у вас тут происходит? – грубовато спросил он и с испугом посмотрел на тетку.
– Ничего, дорогой, – мягко ответила племяннику Изабелла, выходя из кабинета и прикрывая за собой дверь. – Мамочка сейчас успокоится, не будем ей мешать. А ты мне пока расскажи, как ты поживаешь.
Глава 19
Франко Вассалли разбудил свет, проникавший через щели закрытых ставень. Волк, терпеливо ждущий возле кровати пробуждения хозяина, вскочил на ноги и принялся в знак приветствия лизать ему лицо.
– Доброе утро, приятель, – ласково сказал Франко, запуская пальцы в густую шерсть собаки.
На будильнике было шесть тридцать утра. Вассалли легко поднялся, босиком подошел к окну и распахнул ставни.
Мрачный свет пасмурного дня, проникнув в комнату, лишь придал густоты серым тонам клетчатого штофа на стенах и ковра на полу с таким же геометрическим рисунком. Красное шерстяное одеяло, казавшееся багровым на фоне белоснежных простыней, было единственным ярким пятном в комнате, обставленной дорого и со вкусом: заваленный книгами письменный стол и кресло, стоящее рядом, относились к эпохе Директории, изящный комод, над которым висела картина Больдини, – к эпохе Реставрации, широкая двуспальная кровать, хоть и не представляла художественной ценности, но выглядела удобной.
Вассалли позвонил в колокольчик, и в комнату вошел слуга. Пока хозяин принимал душ, он готовил ему одежду.
Квартирка в доме на улице Боргонуово, как и весь дом, состоящий из таких же небольших квартир гостиничного типа, принадлежал домовладельцу под вымышленной фамилией. Квартиросъемщиком значилась компания "Провест", а настоящее имя домовладельца было Вассалли. Подобная система обмана налоговых служб, когда все законно и незаконно одновременно, почти неуязвима. Расследование таких махинаций напоминает русскую матрешку или китайские шкатулки в шкатулках: открыл одну, а в ней еще одна, и еще, и еще.
Завтрак, сервированный в столовой, состоял из стакана апельсинового сока, йогурта и большой чашки некрепкого кофе. На столе уже лежала кипа утренних газет, которые Вассалли равнодушно перелистал, не обнаружив ничего для себя интересного. Затем он позвонил в "Интерканал", чтобы уточнить новую сетку вещания: студия готовилась начать трансляцию на немецком и английском языках. Магда получила задание пригласить к одиннадцати часам выпускающих редакторов и директоров программ на экстренное совещание.
В восемь они с Волком уже шли по улице Монтенаполеоне. Одна из самых оживленных миланских улиц в этот ранний час еще не проснулась: витрины магазинов были плотно задраены металлическими жалюзи. На перекрестке Волк привычно свернул на улицу Багутта и первым вбежал в подъезд жилого дома. Портье, поздоровавшись с Вассалли, предупредительно распахнул дверь лифта.
– Девочки готовы, – с улыбкой сообщила грациозная мулатка в черном платье и белоснежном фартуке, когда двери лифта открылись в прихожей квартиры.
Тут же, весело смеясь, появились две хорошенькие девочки-близняшки лет восьми в школьных передниках и с одинаковыми косичками. Волк бросился к ним, лая и радостно виляя хвостом.
– Вероника, Вьоланте, девочки мои дорогие, – нежно сказал Вассалли, целуя каждую в щеку.
– Скорей, скорей! – торопила девочек служанка, помогая им застегнуть куртки и надевая на спины ранцы. – Как вы думаете, синьор Вассалли, дать им зонт?
– Нет, никакого зонта не надо! – хором запротестовали обе.
– Они его обязательно забудут в школе, – поддержал дочек Вассалли, – да и дождя сейчас нет.
В это время из глубины квартиры появилась высокая стройная блондинка в голубой шелковой пижаме. Ее свежее румяное лицо с тонкими чертами лица еще хранило следы сна. Подставив Вассалли щеку для поцелуя, она оглядела дочерей.
– Слушайтесь папу! – сказала она им, а затем повернулась к сидящей в углу собаке: – А ты не лижи их и не хватай за руки!
Они могли показаться счастливой семьей, однако такое впечатление было обманчивым: спокойная доброжелательность в отношениях между мужчиной и женщиной возникла не сразу, ей предшествовали мучительные годы совместной жизни.
– Есть что новое в деле с матерью? – спросила она, когда Вассалли был уже в дверях лифта.
– Пока все на стадии переговоров.
– Беспокоишься?
– Нет, – ответил он, – все складывается хорошо.
– Вчера приходили два полицейских.
– Что им было нужно?
– А что бывает нужно полицейским? Что-нибудь пронюхать.
– Такая уж у них работа, – вздохнул Вассалли.
До самой школы на улице Спига девочки бежали бегом, стараясь перегнать собаку, которая была очень довольна веселой игрой. У дверей Вассалли поцеловал дочерей и подождал, пока они войдут в здание, а затем они с Волком двинулись обратно. На углу площади Сан-Бабила и Корсо Венеция он вошел в телефонную будку и едва закрыл за собой дверь, как телефон зазвонил. На третьем звонке Вассалли снял трубку.
– Я слушаю, – негромко сказал он. – Да, когда вы скажете. – И после небольшой паузы добавил: – Если можно, лучше в пятницу, это для меня счастливый день.
Франко повесил трубку на рычаг и вышел из кабины. На Корсо Витторио Эмануэле он зашел в книжный магазин, купил десять экземпляров последнего романа Джулии де Бласко и попросил доставить их немедленно в его офис на площади Миссори. Пройдя через Галерею дель Торо, снова очутился на улице Монтенаполеоне, где в это время уже начали открываться магазины. Постояв несколько минут перед витриной антикварной лавки Буччеллати, зашел внутрь.
– Меня интересует кувшин, выставленный в витрине, – сказал он продавцу. – Тот, с опоясывающей гирляндой.
Продавец достал кувшин и поставил его перед Вассалли.
– Это уникальная вещь, – начал объяснять он. – Автор – француз, знаменитый Жан Батист де Лен, видите клеймо? 1732 год. Червленое серебро.
– Будьте добры наполнить этот кувшин пунцовыми розами и отправить синьоре Джулии де Бласко. – Вассалли назвал адрес.
– Записку оставить не желаете? – Продавец был в высшей степени предупредителен.
– Да, конечно.
Вассалли взял фирменную карточку магазина и быстрым почерком написал:
"С искренним восхищением – Вассалли".
– Мне нужно все знать о писательнице Джулии де Бласко, – сказал Франко Вассалли Магде, входя в офис. – Кто она, как и с кем живет, историю ее отношений с хирургом и так далее. – Ему не терпелось проверить рассказ Марты Монтини.
– Я все выясню, – сказала секретарша, делая быстрые пометки в блокноте. – Ребята все здесь, они ждут в зале заседаний. Принесли десять экземпляров романа де Бласко, я раздала им, правильно?
– Правильно, и еще позвоните адвокату Елене Диониси и договоритесь с ней о нашей встрече.
Магда знала, что ее шеф уже получил от Диониси отказ на экранизацию романа Джулии де Бласко, но она знала также, что он не привык отступать и всегда добивается своего.
Франко вошел в зал, где его уже поджидали телевизионщики.
– Я хочу, чтобы вы все прочитали этот роман, – сказал он, – и чтобы он вам понравился. Он не может не понравиться, я уверен. Найдите лучшего сценариста, лучшего композитора, лучшего продюсера и лучшего режиссера. "Как ветер" должен стать первым итальянским сериалом "Интерканала".
– А права на экранизацию у нас есть? – спросил один из директоров программ.
– Пока нет, авторша капризничает, но мы ее уломаем. Считайте, что все формальности уже позади, и принимайтесь за работу.
– А по какому из двух каналов его пускать? – спросил другой сотрудник. – На первом у нас детские передачи, на втором музыка…
– Мы открываем третий канал, – ответил Вассалли. – Фильмы, телеспектакли, сериалы, сейчас я расскажу вам об этом подробнее.
Глава 20
Было уже почти десять вечера, когда Гермес наконец приехал к Джулии.
– Прости, любимая, – сказал он, входя в дом, – сегодня был совершенно сумасшедший день. Операции до четырех без перерыва, потом консультации, только-только освободился.
Джулия помогла ему снять пальто.
– Все в порядке, – сказала она холодным спокойным тоном. – Запеканка в духовке пересохла, ее можно смело выбрасывать, жаркое остыло, картошку уже в рот не возьмешь. Остаются фрукты и сыр. Если не очень привередничать, голод утолить можно.
Они вошли в гостиную, где был накрыт стол к ужину.
– Обо мне не беспокойся, – продолжала Джулия ледяным голосом, предвещавшим грозу, – я хоть и не ужинала, но в эту пору есть уже, конечно, не рискну, иначе глаз не сомкну ночью.
Джулия после операции стала плохо спать. Бессонница нервировала ее, поэтому она не упускала возможности обвинить в ней кого-то другого – так ей было легче.
– Что с тобой, Джулия? – Гермес обнял ее и прижал к себе. – Ты сердишься?
Она резко освободилась и, повернувшись к нему спиной, направилась к креслу.
– Я не просто сержусь, я в бешенстве! – откровенно призналась она, забиваясь в угол кресла и нервно теребя длинную нитку жемчуга на шее.
– Любимая, я валюсь с ног от усталости, но я не мог не принять всех, кто пришел на консультацию. Это тяжелые больные, у них серьезные проблемы, ты ведь понимаешь это, правда?
– Ну конечно, у всех проблемы! – Нервы Джулии не выдержали. – У моего сына, у тебя, у твоих пациентов! А я? У меня тоже проблемы, серьезные проблемы, и я не желаю больше слышать о чужих!
Джулия со злостью посмотрела на Гермеса и, увидев, какое у него усталое лицо, замолчала. Ей стало стыдно за свою истерику. Гермес всю душу вкладывал в больных, исцеляя их подчас не столько хирургическими, сколько психотерапевтическими методами.
– Прости меня, Гермес! – Она умоляюще взглянула на него. – Я сама не знаю, что говорю.
Гермес сел рядом и нежно обнял ее.
– Предлагаю кардинальное решение, – шепнул он. – Одеваемся и идем в тот маленький ресторанчик, который тебе так нравится. Ужин вдвоем, при свечах, согласна?
– Нет, не получится, – помедлив, возразила она. – Я не могу сейчас уйти из дома.
– Почему? – удивился Гермес. – Ты думаешь, я так устал, что не добреду до ресторана, чтобы поужинать с любимой женщиной?
– Не в этом дело, просто Джорджо еще не вернулся, – объяснила Джулия дрожащим от волнения голосом. – Десять вечера, а его все нет.
– Куда он пошел?
– Последнее время он мне ничего не рассказывает. "Мама, я ушел" – вот все, что я от него слышу. Где он, с кем, чем занимается? Я в полном неведении.
– Надо с ним построже. – Гермес озабоченно покачал головой. – Что это такое? Мальчишке пятнадцать лет, а он уходит и приходит, когда ему вздумается! Ты должна… – Он вдруг горько улыбнулся. – Прости, дорогая, я сам никудышный отец, а учу тебя, как воспитывать детей.
– Все очень непросто. – Джулия попыталась улыбнуться, но улыбка получилась вымученной. – Знаешь, Гермес, я вспоминаю свое детство. Родители нас ругали, наказывали, получить от них пощечину было в порядке вещей. Но мы, дети, любили и слушались их.
– И твой сын, и моя дочь выросли в не очень благополучных семьях, – заметил Гермес. – Впрочем, я сам из неблагополучной семьи, но это не помешало мне добиться своей цели в жизни.
На Гермеса нахлынули воспоминания. Он вспомнил жалкую квартиру на улице Беато Анджелико, в которой даже воздух был пропитан нищетой. Отец почти все время сидел в тюрьме за постоянные кражи, мать целыми днями гнула спину в чужих домах, а по вечерам топила тоску в стакане вина. Его братья и сестры, рождавшиеся один за другим неизвестно от кого, хотели есть, и мать надрывалась на тяжелой работе, чтобы кормить их хотя бы два раза в день. Да уж, более неблагополучной семьи представить себе нельзя, однако дети, включая Гермеса, любили и мать Катерину, и бедного Эрколе, которого считали своим отцом.
– Наверное, время было другое, – задумчиво сказал он. – Мы были сильнее, потому что стремились выбиться из нищеты, а эти выросли в полном достатке, им не нужно бороться за свое существование.
Джулия молча кивнула. Она тоже вспомнила отца, который давал частные уроки, чтобы свести концы с концами.
Погрузившись каждый в свои воспоминания, оба забыли об ужине. Джулия решилась и уже готова была открыть Гермесу свою тайну.
– Послушай, Гермес, – произнесла она тихо и торжественно.
– Слушаю, дорогая. – Гермес притянул Джулию к себе и начал покрывать поцелуями ее лицо.
Она вдруг почувствовала, что не готова к серьезному разговору, и спросила:
– Что будем делать, если Джорджо не придет?
– Надо подождать, еще не так поздно.
В эту минуту они услышали, как открывается входная дверь.
– Слава Богу, – облегченно вздохнула Джулия, – он пришел.
Через секунду Джорджо заглянул в гостиную. Его лицо было бледным и слегка отечным.
– Привет обоим! – сказал он со своей обычной напускной развязностью. – Поесть найдется? – Можно узнать, где ты был столько времени? – строго спросила Джулия.
– Здесь, на площадке, – вполне искренне ответил он, – мяч гоняли. Если вопросов больше нет, я поем. Проголодался страшно.
Он отвернулся от матери и вдруг застыл, заметив на столике позолоченный кувшин с великолепными розами.
– А это еще что?
Гермес тоже повернул голову.
– Какая красота! – восхищенно сказал он, только сейчас заметив цветы в новом кувшине. – Откуда это?
– Мой издатель подарил, – не моргнув глазом, соврала Джулия.
Глава 21
– Итак, что ты решила с этим Вассалли? – спросила Елена Джулию.
– Пятнадцать, шестнадцать, семнадцать, восемнадцать, – не отвечая на вопрос, считала Джулия, изо всех сил крутя педали велотренажера.
Разговор происходил в спортивном зале, куда Джулия пришла впервые после большого перерыва: сначала она прервала занятия из-за болезни, потом правила гранки романа, писала статьи, подтягивала Джорджо по латинскому и греческому.
– Боюсь, уже никогда не войду в форму, – безнадежно вздохнула она, щупая свои ляжки. – Кисель, а не мускулы.
– Джулия, ты можешь серьезно ответить? – снова спросила Елена.
– Серьезно не могу, – сказала Джулия, слезая с велосипеда и переходя к другому тренажеру.
– Ты меня выведешь из терпения! – крикнула во весь голос Елена, вырывая у Джулии гантели.
В их сторону устремились любопытные взгляды.
– Ладно, Елена, я тебя выслушаю, только чуть позже, – примирительно сказала Джулия. – Дай мне спокойно потренироваться.
Она выбрала себе гантели по полтора килограмма, как ей велел Гермес, который не советовал слишком напрягаться. Неожиданно подступила тошнота, и Джулия, с грохотом отшвырнув гантели, бросилась в туалет, где ее вырвало съеденным завтраком. Если верить профессору Пьерони, у нее пятая неделя беременности. Можно ли ей заниматься гимнастикой, или надо ложиться в постель, как это было с Джорджо? Удастся ли ей выносить этого малыша и хочет ли она его вообще?
Джулия вернулась в зал, вытирая лицо полотенцем.
– Что с тобой? – взволнованно бросилась к ней Елена. – Ты нездорова?
– Просто устала с непривычки, – бодрясь, ответила Джулия. – И потом у меня есть некоторые проблемы…
– Скажи мне хотя бы об одной, – попросила Елена.
– Пожалуйста. Например, Вассалли.
– Это не твоя, а моя проблема. От тебя требуется сказать только "да" или "нет".
Они продолжили разговор в душе.
– Может быть, позже поговорим? – попросила подругу Джулия, начиная приходить в себя под горячей струей воды.
– Мы сейчас должны все решить! – твердо заявила Елена. – Он вчера прислал новый проект контракта и обещает кучу денег за права на твой роман. По-моему, надо быть последней идиоткой, чтобы упустить такое выгодное предложение.
– Мы совсем не знаем его, – пыталась стоять на своем Джулия. – А вдруг он весь роман перекроит так, что его узнать будет невозможно? Ведь я два года жизни на него положила!
Выйдя из душа, подруги отправились в бар, чтобы продолжить разговор за чашкой чая. Обе закурили.
– Когда писатель продает права на телевизионную постановку, фильм или сериал, он оставляет за собой право, если ему не понравится, убрать свою фамилию из титров. Тогда они напишут что-нибудь вроде "По мотивам романа…", – объясняла Елена. – Ты пишешь романы, а не фильмы ставишь, за чужую работу ты не отвечаешь. Но я не думаю, чтобы он сделал какую-то дрянь. Телесериал будет стоить ему много миллиардов, а он не похож на человека, который бросает на ветер деньги.
– Ты-то откуда знаешь? – удивилась Джулия.