– Я тут подумала, – стояла на своем Даниэлла, – что вряд ли разумно выходить за парня из многодетной семьи. Слишком много подарков. Дни рождения, годовщины, племянники, заканчивающие школу… И слишком много поездок на праздники. И уж совсем глупо выходить за парня, чья мать живет в радиусе до пятидесяти миль. Придется торчать у нее каждую субботу, жевать пересушенное жаркое и слушать истории о том, какое совершенство твой муж.
– О, брось, – обронила Клер с легким встревоженным смешком. – Ты слишком близко к сердцу принимаешь всякие мелочи. В конце концов, замуж выходишь не за семью, а за человека. Одного человека.
– Ты, случайно, не обкурилась? – осведомилась я чисто риторически, зная, что она наверняка никогда не притрагивалась к наркотикам. Кстати, и я тоже, хотя из нас двоих именно я, наверное, могла бы рискнуть.
– Брак – общественный институт, – продолжала я с высоты накопленной с годами мудрости. – Забудь о том, что происходит в уединении твоего дома. И учти, выходишь не за мужчину, а за его семью. За его прошлое, настоящее и будущее. За стиральный порошок, которым мать отмывала его пеленки, за учителя, подавившего его юный дух, и первый перепихон с женщиной.
За его страховку и пенсионный счет.
За кризис среднего возраста. За старость и болезнь Альцгеймера его родителей, за племянниц и племянников, которым нужно покупать подарки на день рождения.
Потому что все мы знаем: мужчины не покупают подарков и не посылают открыток. Это женская работа.
Даниэлла вздохнула:
– Все это звучит так утомительно, верно? Когда я выйду замуж, немедленно найму личного секретаря, чтобы занимался корреспонденцией и закупкой подарков. Можно подумать, у меня будет на это время! А присмотр за няней, организация званых ужинов и благотворительных вечеров? Я вас умоляю!
Клер поднялась и пошла на кухню.
– Еще пива? – спросила она меня, проходя мимо.
Бедняжка! Какое у нее было печальное лицо!
Может, Клер не слишком радует ее неминуемая судьба?
ДАНИЭЛЛА
ПОЛАГАЮЩИЕСЯ ТЕЛОДВИЖЕНИЯ
До сих пор не могу внятно объяснить, почему вообще согласилась встретиться с Крисом Чайлдзом. Он абсолютно не соответствовал критериям, которые я считаю необходимыми для будущего мужа.
Не был евреем.
Не носил на работу костюм, что означало вероятное отсутствие столь важных вещей, как инвестиции, акции и оплаченный четырехнедельный отпуск, во время которого он смог бы повезти меня в Европу, отправив детишек в захолустный лагерь для юных теннисистов.
Что-то подсказывало мне, что он вряд ли одобрит новую юбку от Миссони, за которую заплатила всего триста долларов.
Кроме того, на этот момент своей жизни я не была особенно заинтересована в случайном сексе. Всегда считала подобные вещи пустой тратой драгоценного времени. Стоит ли валяться на смятых простынях в объятиях очередного знойного котика, когда следует заняться поисками партнера для надежных отношений, которые, в идеале, должны продлиться всю оставшуюся жизнь?
Женщина на пороге тридцатилетия просто обязана тщательно планировать время.
И все же, когда Крис позвонил и предложил пикник на закате, я с готовностью согласилась. Этот вечер у меня был совершенно свободен, так зачем же сидеть дома?
Он заехал за мной в черном пикапе. К счастью, ни Джинси, ни Клер не было дома. Представляю наглую ухмылку Джинси и сочувствующий взгляд Клер!
"Боже, – подумала я, едва Крис с улыбкой открыл дверцу грузовика, – надеюсь, хотя бы сиденья чистые! Совсем не уверена, что даже химчистка поможет вывести жирные пятна с коричневатых льняных брюк!"
Откровенно говоря, ни разу до этого не садилась в грузовики.
Сегодня Крис был в серой футболке с длинными рукавами и привычных джинсах. Все очень чистое. Кстати, я никогда не видела его в растрепанном виде. Этот мужчина был безупречен. Может, он платит механику, чтобы возился с грузовиком вместо него?
– Кстати, – заметила я, когда мы отъехали, – откуда ты узнал мой телефон?
Крис вспыхнул. Честное слово! Сквозь загар отчетливо пробивалась краска!
– Только не сердись, хорошо? Вчера проезжал по городу и увидел, как ты выходишь из дома. Вот и подумал, что скорее всего ты здесь и живешь, а не просто заходила в гости. Поискал номер в справочнике. Все знают, что хозяева этого дома Симпсоны, ну и…
Ха! Упорство в достижении цели. Уже неплохо. А краснеет он просто умилительно! И при этом становится еще сексуальнее.
Я во все глаза наблюдала, как он ведет машину: руки на руле и переключателе скоростей, мышцы бедра напрягаются, когда он нажимает на педаль.
"Осторожнее, Даниэлла, – предупредил внутренний голос. – Этот парень может оказаться сплошной неприятностью. Сбить тебя с избранного пути. Стать препятствием на пути к достижению цели.
Придерживайся намеченной программы, Даниэлла".
Я мысленно заткнула уши, но было уже поздно. Яд сделал свое дело.
Для пикника Крис выбрал безлюдную песчаную полосу на Люси-Винсент-Бич. Там действительно не было ни души.
– Нам обязательно сидеть здесь? – нервно спросила я, едва Крис расстелил большой клетчатый плед на сухом песке.
– Что-то не так? – спросил он, не обращая внимания на угрозу.
Я показала на орду, или стаю, или шайку – выбирайте что хотите – морских чаек в нескольких ярдах от нас.
– Чайки? – удивился Крис. – Что они нам могут сделать? Ну, садись!
Я неохотно послушалась, не сводя глаз с шайки пернатых бандитов.
– Вон тот смотрит на меня! – вдруг завопила я, цепляясь за руку Криса.
Пусть сам сидит спиной к врагу! Только не я!
– Который? Тот маленький коричневый? По-моему, он и не думал на тебя смотреть. Может, он косой или что-то вроде?
– Нет, нет, нет! Не маленький коричневый! Вон тот, гигант!! О Господи, да он больше твоего грузовика!
– Настоящие нахалы, верно? – засмеялся Крис. – Зато перья у них на груди поразительно белые. Белее снега.
Меня передернуло. Как он может?!
– Они омерзительны! Стервятники! Едят всякую дрянь, даже падаль! По-моему, они чувствуют, что я их терпеть не могу. Крис, я их боюсь. Давай уберемся отсюда.
– Уверена, что не хочешь сначала поужинать?
Я задумалась. Есть хотелось ужасно.
– Ладно. Если обещаешь держать этих… тварей подальше от нашей еды. Если хотя бы одна подойдет ближе чем на двадцать футов, меня инфаркт хватит.
– И часто ты подвержена таким… приступам? – спросил Крис, и мне показалось, что на его губах играет улыбка.
– Нет, – призналась я. – Но чайка, схватившая мой ужин, может стать первой в длинной череде подобных несчастий. Лично я считаю их крылатыми крысами.
– Голуби. Крылатые крысы – это голуби.
– У тебя свои крысы, у меня – свои.
"Кожа и кружева, – подумала я. – Город и деревня. Евреи и христиане".
Ничего у нас не получится. По крайней мере в обозримом будущем.
Но сегодня?
Я была уверена, что все будет тип-топ! Особенно после того, как увидела содержимое привезенной Крисом большой корзины для пикников. Вино, правда, не слишком дорогое, но вкусное. Багет, кусок сыра бри и виноград. Стандартный набор. Все очень мило. Он даже додумался захватить салфетки. Не каждый парень помнит о салфетках. И штопоре. И пластиковых стаканчиках.
Крис не забыл ни одной мелочи.
Что же, неплохо. Насколько я могу судить по своему немалому опыту, большинство мужчин вообще зациклены исключительно на своих машинах и компьютерах.
Мы ели и говорили, и, хотя вовсе не касались политики или искусства, беседа не прерывалась ни разу.
А закат был просто невероятный. То есть хочу сказать, я видела немало закатов. Но это было что-то!
– Мне хотелось бы иметь платье-саронг таких оттенков оранжевого, – вздохнула я, показывая на огненную полосу, протянувшуюся вдоль горизонта. – Видишь?
– И в этих тонах ты была бы прекрасна.
Я вздохнула:
– Жаль, что не взяла с собой камеру. Могла бы захватить с собой снимок, когда хожу по магазинам…
Крис коснулся пальцем моего подбородка и повернул меня лицом к себе. В свете заходящего солнца его глаза ослепительно сверкали.
– Даниэлла, я впервые встретил такую девушку, как ты. Ты такая… не знаю, как сказать… такая живая! И веселая. И естественная. Всегда остаешься собой.
Еще бы! Кем же еще мне быть? Лучше меня все равно не найти.
– Спасибо, – поблагодарила я вслух. Но не ответила комплиментом. Не стоит щедро раздавать комплименты. Мужчина может посчитать, что я у него в кармане.
И хотя я вовсе не собиралась встречаться с Крисом после сегодняшнего вечера, все же не хотела, чтобы он посчитал, будто я у него в кармане.
Едва солнце коснулось горизонта, Крис поцеловал меня. Долгим, глубоким поцелуем, и совсем не слюнявым. Настоящий мастер! Где он научился так целоваться?
Но я не сказала ему об этом.
Крис накинул мне на плечи свой свитер, и мы, сплетя пальцы, долго сидели голова к голове в сгущавшейся темноте.
"Как обидно, что поблизости нет ни одного журнального фотографа! Какая изумительная обложка могла бы получиться!" – думала я.
ДЖИНСИ
ПОЧЕШИ-КА МНЕ СПИНУ
Чего только мы не делаем для друзей.
Или знакомых.
Или соседок.
То есть для людей, которых едва, черт подери, знаем.
Как-то вечером Клер позвонила мне домой – впервые – и спросила, не хочу ли я пойти с ней завтра на вечеринку по случаю рождения ребенка у одной из ее коллег.
– С каких это пор ты берешь с собой кого-то на вечеринку по случаю рождения ребенка? – удивилась я, раздавив босой ногой таракана. – Мы даже не знакомы с этой цыпочкой. И наверное, придется покупать подарок?
Клер молчала, словно пытаясь придумать разумное объяснение.
Ей следовало бы сделать это прежде, чем поднять трубку и приставать ко мне с глупыми просьбами.
– Ну? – подстегнула я.
– Пожалуйста, пойдем! Никаких подарков не надо. Я скажу, что ко мне приехала подруга из другого города. Мы ненадолго. Ну, Джинси, я очень тебя прошу.
"До чего же одинока эта бедняжка, если просит меня, совершенно чужого человека, который к тому же вечно над ней подтрунивает, о таком одолжении?" – подумала я.
– Ну, ладно.
Какой же мямлей я становлюсь!
– У меня полно отгулов. Только предупреди, где и когда. И что надеть.
– Спасибо, Джинси. Я очень тебе благодарна. Правда. И я у тебя в долгу, – вздохнула Клер.
Оказалось, великое событие произойдет днем в "Четырех сезонах". Гребаные "Четыре сезона"!
Я представила вечеринки по случаю рождения детей, которые давали мои мать и тетка: фигурное желе, амброзия из тертого кокоса и апельсинов, кексы. Газировка. И никаких овощей, не говоря уже о маленьких сандвичах, если, конечно, не считать сандвичами ломтики сыра, втиснутые между крекерами.
Сидя рядом с Клер в своем единственном приличном черном костюме с белоснежной салфеткой на коленях, я вдруг почувствовала нестерпимое желание отведать банановых ломтиков, болтающихся в красном липучем клее.
Ничего, сойдет и алкоголь.
КЛЕР
БЕБИРАМА
– Это не выпивка? Можно опрокинуть рюмочку? – спросила Джинси.
Я вздохнула. Может, зря я пригласила ее сюда. За столом она одна была в черном. Как пчела среди пастельных бабочек.
– Это чай, Джинси, – шепотом ответила я. – Сейчас не время для коктейлей.
– Знаю, но у меня кое-какие проблемы, – прошипела она. – Во-первых: терпеть не могу чай.
– Могла бы заказать кофе, – резонно предложила я.
– Во-вторых: терпеть не могу ресторанный кофе. Так, подкрашенная водичка с запахом.
– Газировку? Чай со льдом? Все любят чай со льдом.
– В-третьих: никакого чая со льдом. В-четвертых: мне все до смерти надоело. Я не знаю миссис Счастливую Мамашу. Зачем я здесь, Клер? Думаешь, меня интересуют хлопчатобумажные одеяльца? Да и что это вообще такое, черт побери? Самое малое, что они могли бы сделать, – обеспечить алкоголем одинокую женщину.
Почему, Боже, почему, я не попросила Даниэллу пойти со мной?
Я наскоро оглядела двенадцать улыбавшихся женщин. Мои коллеги: Тара, молодая мамочка, Рита, учительница третьеклашек, и Алана, преподаватель рисования: в свои пятьдесят восемь бабушка троих внуков. Остальные – подруги и родные Тары.
К счастью, никто не обращал особого внимания на мою недовольную "иногороднюю" приятельницу.
– Ну, – прошептала я в ответ, – думаю, можно попросить у официанта…
Джинси патетически закатила глаза.
– "Манхэттен"? Чтобы все глазели на меня, посчитав алкоголичкой? Нет уж, спасибо. Лучше постараюсь улыбаться во весь рот и жевать… кстати, а что это?
– Печенье к чаю, – объяснила я. Иногда мне казалось, что Джинси родилась и воспитывалась в пещере.
– Неужели! И ни одного бейгеле на столе! А сливочный сыр? Ты не видишь сливочного сыра?
– Это не завтрак, а чай.
– Еще птифуров? – спросила мать Тары, предлагая мне прикрытое салфеточкой блюдо с крошечными пирожными.
Я вежливо улыбнулась, положила одно на тарелку и передала блюдо Джинси. Та нахмурилась и буквально швырнула блюдо соседке справа.
– Я уже сказала, – прошипела Джинси мне в ухо, – это Америка, а не чертова старая Англия. И я имею право получить бейгеле и сливочный сыр, когда захочу. Не эти маленькие квадратные штучки.
Наверное, настала пора положить конец нашим общим мукам.
"Кроме того, – подумала я, – семестр только что закончился. Мне не придется встречаться с коллегами до самого сентября. Надеюсь, к тому времени они забудут о моей странной маленькой подруге.
– Послушай, – предложила я, делая вид, что вытираю губы салфеткой. На самом деле я прикрыла рот, опасаясь, как бы за столом не нашелся кто-то, умеющий читать по губам. – Как насчет того, чтобы улизнуть сейчас? Скажем, что одной из нас вдруг стало дурно, и отправимся… ну, не знаю… в какое-нибудь местечко для холостяков. Там и выпьем. Заметано?
Джинси с некоторым удивлением уставилась на меня.
– Значит, тебе тоже все осточертело? – ухмыльнулась она. – Господи, до чего ловко ты меня одурачила! Я-то воображала, что ты веселишься на всю катушку!
– Джинси, – призналась я, – меня так и подмывает вонзить вилку себе в глаз. Да еще и повернуть.
– В таком случае, зачем ты сюда притащилась, да еще и меня за собой приволокла?
В самом деле, зачем?!
Я встала и извинилась, сказав, что нам срочно понадобилось в дамскую комнату.
Выйдя из зала, мы дружно ринулись к выходу на улицу.
КЛЕР
ПОЗВОЛЬТЕ ПОЛУЧИТЬ ТО, ЧЕГО Я ХОЧУ
Джинси позвонила Даниэлле на сотовый по пути в "Джоуз".
– Она придет, – со смехом объявила Джинси, захлопывая крышечку мобильного. – Говорит, что умирает от желания надеть новые босоножки. Сплошной ветер в голове.
– Ну, не совсем, – возразила я.
– А, не важно. Просто не хочу снова везти ее в больницу. Пришлось трижды принимать душ, прежде чем руки перестали пахнуть мокрой марлей. А я ведь вообще не касалась никакой марли.
Едва мы устроились в баре наверху, вбежала раскрасневшаяся от жары Даниэлла.
– О’кей. Я-то знаю, почему это небольшое общество так меня достало, – сообщила Джинси. – А вот почему ты полезла в бутылку? Клер?
Хороший вопрос.
Вряд ли это была зависть. Я помолвлена. Ношу на пальце массивное кольцо – престижная вещь в мире, где размер камня имеет такое значение. Скоро я, как в свое время мамочка, поселюсь в удобном загородном особняке, с беседкой и бассейном.
Тогда что же?
Страх.
Боязнь материнства? Беременности? Родов?
Или все-таки я испугалась самого первого шага?
Замужества.
А если это не страх, то… колебания?
Может, я просто не готова к замужеству?
Может, не готова к браку с Уином?
Но я приняла его предложение. Неохотно, но приняла.
Как же объяснить свои ощущения Джинси и Даниэлле, если сама не способна в них разобраться?
И тут слова вдруг сами посыпались с языка.
– Не знаю, – выпалила я, разрывая салфетку в клочья. – Просто не знаю. Сегодня я одинока и хочу танцевать до рассвета в бостонском клубе. Не то чтобы я была завсегдатаем ночных клубов, честно говоря, в жизни не была ни в каком клубе… ну, вы понимаете, о чем я. А завтра – я уже на девятом месяце и делаю ванночки для отекших ног. Это просто…
– А я думала, ты хочешь детей, – перебила Джинси, окинув меня проницательным взором.
– Хочу! Только не…
– Сейчас, – закончила Даниэлла, тоже пронзив меня взглядом.
Они словно пригвоздили меня к месту.
– Не знаю, – пробормотала я, не в силах ни солгать, ни уклониться. – Не знаю, что ответить: "не сейчас" или не "от Уина". Может, это одно и то же.
Джинси и Даниэлла продолжали выжидающе таращиться на меня.
Я глубоко вздохнула и приготовилась признать то, о чем никогда и никому словом не обмолвилась.
– Понимаете, – выдохнула я, опуская глаза, – Уин мой первый настоящий бойфренд. То есть я больше вообще ни с кем не спала. Понимаю, это звучит старомодно…
– Это звучит жалко, – отрезала Джинси. – Прошу прощения.
За что она извинилась? В самом деле, прозвучало жалко. Мне и самой так казалось.
– Знаю, – кивнула я. – И теперь не могу не гадать, что же я все-таки упустила. И имеет ли то, что я упустила, какое-то значение.
Даниэлла покачала головой:
– Солнышко, только ты можешь на это ответить. Лично я представить не могу, каково это – никогда не заниматься сексом с другими мужчинами, прежде чем выйти замуж. Но с другой стороны, у меня никогда еще не было таких длительных отношений. То есть мой рекорд – три, может, четыре месяца. Однажды я встретилась с человеком гораздо меня старше. Так что у нас с тобой совершенно разная личная жизнь.
– Просто не знаю, что делать, – снова призналась я, продолжая удивлять себя каждым словом. До этого момента я никогда, никогда не озвучивала свои сомнения и страхи. – Действительно ли Уин – подходящий для меня муж? Или я выхожу за него потому, что мне вот-вот стукнет тридцать и давно полагается быть женой и матерью? Я ведь не просила его делать предложение, – продолжала я почти умоляюще. – Никогда не упоминала о свадьбе. Но теперь, когда я помолвлена… понимаете, кругом так много ужасных типов, а мы так долго были с Уином. Мы по-настоящему знаем друг друга. Во многих отношениях. Неужели я буду такой дурой, чтобы отказаться от всего этого? С Уином все будет надежно. Я права?
"Пожалуйста, – взмолилась я про себя, – пусть кто-нибудь скажет, что я права".
Джинси встала и проследовала в дамскую комнату.
Даниэлла откашлялась и вынула из сумочки компакт-пудру.
– Еще налить? – спросил бармен.
Значит, на этот вопрос я должна ответить сама.