Вряд ли Клариссе Форбс приходилось в жизни о чем-нибудь мечтать. На ней была дорогая, пошитая на заказ одежда, а красивые ухоженные волосы и руки ясно свидетельствовали о том, что это женщина, которую обожают и лелеют и главной заботой которой являются она сама и ее желания.
Кларисса была небольшого роста, с круглыми голубыми глазами и правильными чертами лица. Трейси, высокая, с густой гривой каштановых волос, одетая к тому же в дешевые хлопчатобумажные юбку и блузку, сразу почувствовала себя неуютно.
Вероятно, потому, что ей никогда этого не говорили, Трейси понятия не имела о классической красоте своего овального лица с высокими скулами и четкими линиями. Она даже не догадывалась о том, что тонкая шея, полные, чувственные губы, слегка испуганный взгляд придавали ей беззащитный вид, поражающий воображение мужчин. Не подозревала, что ее безыскусность и непритязательность могут показаться глотком чистой, холодной воды человеку, которому опостылела притворная приветливость жены, способной в любой момент, стоит лишь поперечить ей хоть в чем-нибудь, превратиться в сварливую бабу.
Не испытывая ни малейшего желания привлекать к себе внимание представителей противоположного пола, Трейси считала, что и не привлекает его. Она действительно никогда не поощряла ухаживания мужчин, не давала повода подумать, что нуждается в них, не догадываясь, что подобное безразличие само по себе еще больше влекло их к ней, будило в них любопытство и желание разрушить стены, за которыми она пряталась…
Она избавилась от Николаса Форбса так быстро, как только могла, решительно заявив, что это время суток целиком посвящено Люси. Нимало не смутившись, он предложил пойти куда-нибудь выпить и поболтать без помех завтра или когда-либо еще, но немедленно получил твердый отказ.
Трейси более чем ясно дала понять Николасу, как бы она ни уважала его добросовестность в качестве адвоката, о каких-либо более доверительных отношениях между ними не может быть и речи, особенно если это касается обсуждения его семейных дел. Она догадывалась, что это может кончиться только неприятностями.
Даже если бы предлагаемое им дружеское общение включало в себя Клариссу, даже если бы Кларисса сама пожелала принять ее в круг своих друзей, Трейси все равно чувствовала бы себя с ними не в своей тарелке. Форбсы, хотя и не принадлежали к элите местного общества, жили весьма респектабельно и обеспеченно.
Энн Филдинг как-то упомянула в разговоре о том, что сводный брат Клариссы, человек необыкновенно богатый, благодаря своим многочисленным компаниям и деловым связям обеспечивал большую часть практики Николаса.
– Я училась вместе с Николасом в школе, – добавила она с многозначительной гримасой. – Может быть, мне не стоит говорить об этом, но, как мне кажется, он начинает понимать, что женитьба на богатой девушке совсем не сахар. Кларисса очень капризна. Джеймс избаловал ее до невозможности, хотя между ними всего три или четыре года разницы. Поразительно, насколько глупо могут вести себя даже самые умные мужчины, не правда ли? Отец Джеймса был вторым мужем матери Клариссы; оба они погибли в авиакатастрофе как раз перед тем, как ей исполнился двадцать один год. Кларисса тогда чуть с ума не сошла от горя. И хотя официально она считалась уже взрослой, Джеймс фактически заменил ей родителей и с тех пор оберегает и защищает ее, по-моему, даже чересчур. Потворствуя ей до такой степени, он наказывает самого себя. Кларисса относится к нему очень ревниво, сомневаюсь, чтобы она позволила какой-либо женщине занять место возле него.
– Но может быть, ему это по душе, – возразила Трейси. – Некоторым мужчинам нравится, когда в их жизни есть женщины, которые от них зависят – эмоционально или финансово.
Внимательно и задумчиво посмотрев на нее, Энн Филдинг заметила:
– Некоторым нравится, но я не рискнула бы отнести Джеймса Уоррена к этой категории. Он слишком умен и слишком… слишком цельная личность, чтобы наслаждаться своим превосходством над другим человеком. Нет, как мне кажется, Джеймс просто привык к мысли, что Кларисса нуждается в нем и не хочет видеть реального положения вещей.
К слову сказать, Кларисса не слишком популярна среди местных жителей. Большинство жалеют Николаса, хотя чувствуют, что он сам виноват в своих несчастьях. Похоже, его жена не в силах удовлетвориться тем, что может дать ей Ник, и не способна забыть разницу между прежней жизнью с братом и теперешней с мужем.
– Но, как мне кажется, они живут очень благополучно, – не могла смолчать Трейси, вспомнив окруженный деревьями новый дом в псевдовикторианском стиле, который показал ей Николас, когда они проезжали мимо.
Лично она предпочитала здания более старой постройки, и вряд ли ей понравились бы разукрашенные фестонами ставни и чересчур роскошно, судя по разговору Клариссы с Николасом, отделанные комнаты.
– Да, это так, – согласилась Энн, наморщив нос. – Но я подозреваю, что Кларисса до сих пор получает денежную помощь от Джеймса. Иначе они никак не могла бы позволить себе "Мерседес", столь дорогую одежду и обучение обоих мальчиков в престижной частной школе. Сомневаюсь, что она вообще понимает значение слова "экономия". Они держат горничную, экономку, а пока дети не пошли в школу, у них была няня. Как ни велика практика Ника, сомневаюсь, что его заработка хватает на все это. Но даже самому добродушному человеку вряд ли понравится такая финансовая зависимость от брата своей жены.
Разумеется, он связан по рукам и ногам. Не секрет, что большую часть клиентов Ник получает благодаря Джеймсу. И я ему ни капельки не завидую… Хотя иногда пытаюсь представить себе, что значит иметь возможность пойти и сразу купить себе три новых дорогих платья.
При этих словах она непринужденно рассмеялась, что заставило Трейси проникнуться к новой знакомой еще более теплым чувством. Знай она Энн получше, у нее могло бы возникнуть искушение рассказать о визите Николаса и попросить совета. Но появившаяся вскоре после рождения Люси твердая решимость быть независимой и показать всему миру свою способность жить самостоятельно, превратила ее в довольно скрытную особу. Трейси было очень трудно обратиться за поддержкой или помощью к другим людям, какими бы симпатичными они ей ни казались.
С тем, что Николас, возможно, питает к ней более дружеские чувства, чем следовало бы, ей придется разбираться лично.
Впрочем, если действовать тактично, это будет не слишком трудно. К тому же, вполне вероятно, она приняла происшедшее слишком близко к сердцу, слишком резко отреагировала на обыкновенное проявление дружелюбия. Ведь Николас не сказал и не сделал ничего, что позволило бы предположить обратное, а у нее и без этого есть чем заняться. К примеру, своим магазином.
Еще несколько дней, и его можно будет открыть. Трейси почувствовала, что ее переполняет возбуждение и нетерпеливое ожидание. Она широко разрекламировала это событие в местной прессе и прекрасно рассчитала время – в общем, сделала все, чтобы обеспечить успех. Остальное было в руках Божьих, и оставалось только надеяться на то, что он будет к ней благосклонен…
Бросив последний одобрительный взгляд на витрину, Трейси повернулась и открыла дверь магазина. Уже закрывая ее за собой, она вдруг увидела мужчину, входящего вслед за ней, и на какое-то мгновение, взглянув в его хмурое лицо, ощутила в душе холодок нехорошего предчувствия.
Совершенно незнакомый ей человек был одет весьма непритязательно, в потертые синие джинсы и клетчатую рубашку с короткими рукавами – явное свидетельство теплого летнего дня. Его темные волосы были растрепаны, на щеках и подбородке проступала темная щетина, но, несмотря на это, мужчину словно окружал ореол властности и мужественной силы. Трейси не сразу нашлась, что ему сказать. Прошла, наверное, пара минут, прежде чем она сумела выговорить:
– Извините, но магазин еще не работает. Открытие состоится в воскресенье.
– Я это знаю. – Голос звучал холодно, немного скрипуче и напряженно, как будто незнакомец был очень зол, но сдерживался.
Взглянув на него повнимательней, Трейси увидела, что так оно и есть, это было заметно по холодку в серых глазах и плотно сжатым губам. От предчувствия беды сердце замерло.
– Кроме того, я вовсе не собираюсь покупать у вас обувь, мисс Картер.
Не собирается? В таком случае что ему надо? Может быть, это местный чиновник? Не нарушила ли она ненароком какое-нибудь правило организации торговли?
Обеспокоено нахмурившись, Трейси неуверенно спросила:
– Но тогда… тогда… зачем вы сюда пришли?
– А вот это, – резко ответил он, – я хотел бы обсудить с вами наедине!
Наедине. Сердце ее дрогнуло. Когда-то, давным-давно, другой мужчина тоже захотел обсудить с ней кое-что наедине. В результате этого "обсуждения" на свет появилась Люси, и хотя смешно было предполагать, что у неожиданного посетителя на уме то же самое, Трейси не смогла сдержать испуганной дрожи.
– Боюсь… боюсь, что это невозможно, – торопливо проговорила она. – Видите ли, я как раз собиралась забрать свою дочь… Может быть, если мы договоримся о следующей встрече…
Он хрипло рассмеялся.
– О, вам только этого и надо, не правда ли? Интересно, что творится сейчас в вашей хитроумной головке, мисс Картер? Что ж, извините, но у меня нет времени на заигрывания с женщинами. Я хочу от вас только одного – заверения в том, что с этого дня вы прекратите всякие отношения с моим зятем.
Трейси от удивления даже открыла рот. Этот человек явно пришел не по адресу… А может, он просто сумасшедший. Гнев пересилил страх.
– Извините, но ничем не могу вам помочь! – резко ответила она.
Действительно, о чем он говорит? Должно быть, просто перепутал ее с кем-нибудь. Столь необычное поведение можно было объяснить только этим.
Но тут ничего не понимающая Трейси увидела, как мужчина вытащил из заднего кармана джинсов чековую книжку и, презрительно скривившись, открыл ее.
– Понятно, – протянул он. – Что ж, надеюсь, это поможет убедить вас. Как видите, я готов ко всему, мисс Картер. Разумеется, я не предполагал, что вы прекратите эту постыдную любовную связь из одной сердечной доброты, которой, уверен, у вас нет. Десяти тысяч фунтов хватит?
– Десяти тысяч фунтов… – Она почувствовала головокружение.
– Вам этого мало? Что ж, назовите свою цену.
Трейси заметила промелькнувшее в его глазах гадливое выражение, и крайнее изумление уступило место ярости.
– Вон отсюда! – потребовала она. – Вон, пока… пока я не вызвала полицию!
Слишком много эмоций, досадливо подумала Трейси, это может быть опасным. Мужчина явно не в себе. Кто знает, что способно прийти такому в голову, если она будет угрожать ему?
– Весьма эффектно, но едва ли убедительно. Да и что вы им можете сказать? Что я предложил вам десять тысяч фунтов с целью предотвратить крушение семьи моей сестры? Они решат, что с вами поступили вполне честно. В нашем городе людям небезразлична судьба соседа. Даю вам двадцать четыре часа на то, чтобы обдумать мое предложение. А после этого… Что ж, так или иначе, но я собираюсь остановить вас.
Не в состоянии вымолвить ни слова, Трейси молча наблюдала за тем, как он открывает дверь и выходит из магазина. Она так и стояла на том же месте вся в холодном поту от пережитого, когда несколько минут спустя в магазине появилась Энн Филдинг, ведущая за руку Люси.
– Что тут мог делать Джеймс Уоррен? – поинтересовалась она. – Он всегда проявляет нечто вроде патриархального интереса ко всему, что делается в округе, – наверное, потому, что принадлежит к семье основателей города. Но никогда бы не подумала, что его сможет заинтересовать магазин детской обуви. Если только… – Она внимательно посмотрела на Трейси и озабочено воскликнула: – Трейси… что с вами? Люси, сбегай наверх и принеси маме стакан воды. Кажется, она плохо себя чувствует.
– Вы не можете повторить это еще раз, Энн? – с трудом выговорила Трейси.
– Повторить что? – с удивлением спросила ее приятельница.
– Скажите еще раз, кто сейчас вышел из магазина.
Энн нахмурилась.
– Пожалуйста… Джеймс Уоррен, разумеется.
– Джеймс Уоррен. – Губы Трейси скривились в горькой усмешке.
Все ясно. Теперь не надо гадать, чьи права так страстно защищал неожиданный посетитель. Оставалось только выяснить, с чего он взял, будто она проявляет интерес к Николасу Форбсу или к его семье. Если уж на то пошло, если его действительно волнует судьба сестры, то надо было обращаться к ней самой, потому что именно ее поступки, ее поведение, ее стремление всюду выставлять себя напоказ и подчеркивать разницу между братом и мужем – именно это больше всего угрожало ее браку.
– В чем дело, – продолжала беспокоиться Энн. – Когда я вошла, вы выглядели такой бледной, как будто вот-вот упадете в обморок.
Быстро ухватившись за неосознанно предложенное Энн объяснение своего состояния, Трейси с готовностью согласилась:
– Да, мне стало дурно. Думаю, это все из-за жары.
– Конечно, вам пришлось нелегко. Я знаю это по собственному опыту. Когда-то мы с Томом тоже начинали свое дело. Но уверена, у вас будет все хорошо, раз уж сам Джеймс Уоррен решил взять вас под свое крыло…
Трейси невесело рассмеялась.
– Я совершенно не нуждаюсь в покровительстве человека, воображающего себя местным лордом… Спасибо, что привели Люси, – быстро сменила она тему, ясно давая понять, что хочет побыть одна, и Энн, попрощавшись, тактично удалилась.
Оставшись одна, Трейси задумчиво уставилась в пустое пространство перед собой.
Джеймс Уоррен. Так, значит, это был могущественный сводный брат Клариссы Форбс. Весьма внушительного вида джентльмен, но ее он не запугает. И стоит ему вновь появиться здесь со своими смехотворными обвинениями, она ясно даст ему понять всю их абсурдность.
Как только он осмелился предположить такое?.. Как только осмелился?.. Трейси нахмурилась. Но откуда ему пришла в голову мысль о том, что у нее могут быть какие-то иные отношения с Николасом, помимо чисто деловых?
Выяснить это можно было только одним способом. Когда всемогущий Уоррен заявится сюда со своими угрозами в следующий раз, она должна быть во всеоружии. Надо позвонить Николасу Форбсу и разузнать, с чего это его шурин решил, будто бы они состоят в любовной связи. Более того, это следовало сделать прямо сейчас, прежде чем ее гнев остынет и верх возьмет разумное начало.
2
Устроив Люси в их маленькой гостиной и выслушав ее оживленный рассказ о событиях дня, Трейси прошла в комнату, которую отвела под свой кабинет, и сняла трубку телефона.
Когда она попросила соединить ее с мистером Форбсом, секретарша несколько замялась, и Трейси нахмурилась – ей не понравилась перемена в поведении девушки. Обычно тон ее был приветлив, время от времени они даже обменивались несколькими вежливыми фразами.
Однако сам Николас, судя по голосу, был рад слышать ее. Не желая из осторожности обсуждать визит Джеймса Уоррена по телефону, Трейси спросила, не сможет ли он приехать к ней для разговора.
– Боюсь, дело не терпит отлагательства, – сказала Трейси.
– Нет проблем. Буду у вас минут через десять. Кларисса собирается устроить вечером небольшую вечеринку, и я обещал не опаздывать. Джеймс только что вернулся из Штатов и тоже присоединится к нам.
Повесив трубку, Трейси подумала, что, если бы она прислуживала за столом, то непременно положила бы в тарелку Уоррена полную ложку чего-нибудь горького. Как только он посмел явиться сюда, угрожать ей, обвинять в чем-то… да еще основываясь на самых нелепых предположениях?
В ожидании Николаса Трейси сердито мерила шагами свой маленькой кабинет.
А ведь она столь многого ждала от новой жизни, была так счастлива. И вот внезапно ее счастье померкло, как солнце, прикрытое темным облаком, хотя ее вины в том, что ее угораздило ввязаться в конфликт с самым богатым и влиятельным жителем Эплфорта, нет.
Что ж, неважно, сказала Трейси сама себе, гордо подняв голову. Пусть только попробует. Когда все узнают, что Джеймс Уоррен пытался подкупить ее, ни в чем не виновную женщину, приписав ей несуществующую любовную связь с мужчиной, являющимся лишь ее поверенным в делах, пострадает в первую очередь он сам. Его репутация человека, достойного всяческого уважения…
Николас действительно приехал через десять минут. Проведя его через магазин, Трейси направилась наверх, в свой кабинет. Для этого им пришлось пройти через гостиную, и Люси, обернувшись, просияла.
Николас был добр с детьми, и они отвечали ему тем же. Увидев, что девочка принялась возбужденно рассказывать ему о том, как провела день, Трейси ощутила болезненный укол в сердце. Люси должна была иметь это по праву – отца, которому могла бы поверять свои маленькие радости и проблемы.
Хотя у самой Трейси никогда не возникало ощущения, что в жизни им не хватает мужчины, она понимала: чувства ребенка могут быть совсем иными. Вопрос отсутствия отца редко вставал между ними. В большой городской школе, где раньше училась Люси, дети без отцов составляли чуть ли не большинство учащихся.
Трейси сочла нужным как можно более спокойно и обстоятельно рассказать дочери об обстоятельствах ее появления на свет, естественно, отредактировав свое повествование таким образом, чтобы оно было понятно маленькому ребенку. Чуткая Люси, по всей видимости, уловила, что мать предпочитает не касаться этой темы, и больше ни о чем не спрашивала.
Внезапно с болью в сердце Трейси поняла: полагая, что они с дочерью живут содержательной и цельной жизнью, она смотрела на ситуацию только со своей точки зрения. Никогда раньше ей не приходило в голову, что Люси может не хватать отца, хотя едва ли девочка сама осознавала это.
И теперь, глядя на дочь, весело болтающую с подшучивающим над ней Николасом, Трейси чувствовала, как ее охватывают неуверенность и опасения. Неужели Люси действительно втайне лелеет мысль о мужчине в доме? Об отце?
– Что случилось? – спросил Николас, когда они очутились наедине в кабинете. – По телефону вы показались мне озабоченной.
– Озабоченная – это слишком мягко сказано, – раздраженно возразила Трейси. – Сегодня меня навестил ваш шурин. Он почему-то решил, что у нас с вами роман, и явился сюда с требованием, чтобы мы перестали встречаться. За это он предложил мне десять тысяч фунтов.
– Десять тысяч! – Николас присвистнул. – Вы их взяли?
Трейси взглянула на него с недоумением. Он улыбался, но за улыбкой таилась неуверенность, может быть, даже вина.
– Нет, не взяла. Но я просила вас приехать совсем не поэтому. Мне хочется понять, с чего это ему взбрело в голову, что мы с вами любовники, не говоря уже о попытке запугать и подкупить меня.
Повернувшись к ней спиной, Николас взял с ее стола пресс-папье и нервным движением взвесил его на ладони.
– Николас, что творится? – настойчиво продолжила Трейси, заметив его желание уйти от ответа. – И, пожалуйста, не говорите, что не знаете, – добавила она, отнимая у него пресс-папье. – Ведь совершенно очевидно, что это не так.
Немного помедлив, он пожал плечами и, испытывая явную неловкость, признался:
– По всей видимости, вина тут моя… Хотя у меня не было намерения… то есть я никак не предполагал, что Кларисса способна на такое…
– Подождите минуточку, – нахмурившись, прервала его Трейси. – Вы хотите сказать, что о нашем воображаемом романе Уоррену рассказала Кларисса? Но как подобная чушь могла прийти ей в голову? Все знают, насколько вы привязаны к ней и…