Он стоял во дворе и смотрел на свет, горящий в ее комнате, и вдруг понял, насколько правдива история о ящике Пандоры. Самое последнее, что из него вылетело, было страшнее всего: надежда.
Раньше он никогда об этом не задумывался.
Надежда лишь усиливает страдания. Он не мог принять того, что Эйми никогда его не простит, если узнает правду; а все потому, что надежда продолжала нашептывать "может быть" и "а что, если?..".
За дверью появился ее силуэт, и у него дрогнуло сердце. Она не спит! Как только промелькнула эта мысль, ему еще сильнее захотелось войти к Эйми. Сдаться. Признаться во всем. Он все равно ее потеряет, так почему бы не рискнуть? Вдруг она все поймет и примет его?
А если нет? Вдруг, когда Эйми узнает правду, все то, что было между ними, будет омрачено и при воспоминании о проведенных с ним неделях она будет испытывать лишь злобу и унижение? Он не хотел причинять ей такую боль.
"Встречаться с Байроном Парксом? Ни за какие деньги!"
Дверь отворилась, и Эйми шагнула наружу. На ней были только короткая белая ночнушка и тонкий шелковый халат, тоже белый. Освещенная светом, падавшим из приоткрытой двери, она была похожа на ангела. Байрон почувствовал, что какая-то невидимая сила потянула его к ней. Но он поборол это стремление и укрылся в густой тени.
Она смотрела прямо на него.
- Ты что, собираешься там всю ночь торчать? Почему бы тебе не зайти?
При звуке ее нежного, ласкового голоса Байрону стало еще труднее сопротивляться. Он изо всех сил вцепился в ствол ближайшего дерева.
- А ты выключишь свет?
- Нет.
Это слово пронзило его сердце, как кинжал. Он прислонился к стволу, обхватил его рукой и уткнулся в него лбом.
- Ну, тогда я не войду.
- Прекрасно. - Она упрямо вздернула подбородок. - Тогда я сама к тебе спущусь.
При виде того, как она идет по балкону, Байрона охватила паника. Ее халат и рубашка развевались на ветру. Она подошла к лестнице, спускавшейся во двор.
Голубоватая подсветка бассейна была куда опаснее луны, скрывшейся за башней. Байрон отошел от бассейна и остановился в зарослях, где низкорослые пальмы скрывали пляжный диван, повернутый к заливу. Это было любимое место Эйми. Днем она часто сидела здесь, читала или любовалась видом. Тут она могла загорать в купальнике, подальше от глаз Ланса. Ступеньки вели прямо к этому месту.
Байрон и Эйми подошли к дивану с противоположных сторон и замерли, увидев друг друга. Их разделяло всего несколько футов. Она стояла в луче света, падавшего из приоткрытой двери, а он скрывался в тени.
- Хочу тебе кое-что сказать. - Волосы обрамляли ее лицо, на котором были написаны боль и решимость. - Я думала, что смогу дождаться того момента, когда ты мне покажешься. Но, похоже, пора признать свое поражение. Знаю, мы не можем быть вместе. Я обещала Мим, да и ты живешь в своем собственном мире… Но я просто не могу уехать, не сказав тебе, что… - Она прерывисто вдохнула и продолжила надорванным голосом: - Я люблю тебя.
- Ах, Эйми! - Байрон судорожно сглотнул, увидев слезы у нее в глазах. Он даже не мог сделать шаг и обнять ее - тогда на него упадет свет. - О Господи! Не надо. Не надо меня любить, пожалуйста.
- Почему? - спросила она, смахивая слезы. - Потому, что ты меня не любишь?
- О Боже! Нет! - Сердце его свело болью. Когда-то Байрон дал себе обещание, что не произнесет этих слов, не откроет ей своих чувств, не поведает о том, что она с ним сделала. Но теперь никакая сила на свете не заставила бы его сдержаться. - Я люблю тебя, - признался он хрипловатым голосом. - Люблю тебя больше жизни.
Всхлипнув, Эйми бросилась ему в объятия. Потом прижалась лицом к его груди и заплакала. Байрон крепко обнял ее, зарывшись лицом в ее волосы. Она пахла цветами и солнцем.
- Но тогда почему?.. - спросила Эйми. - Почему ты не позволяешь мне тебя видеть?
- Не могу. - У него разрывалось сердце. - Пожалуйста, поверь мне. Больше всего на свете мне хотелось бы, чтобы все было иначе. Но этому не суждено сбыться.
Она подняла голову, и он увидел, как блестят в ее глазах серебристые слезы.
- Ты говорил, что не хочешь, чтобы я страдала. Но твое недоверие причиняет мне боль.
- Правда причинит тебе еще большую боль.
- Откуда ты знаешь?
- Знаю.
- Значит, мне остается только уехать, признав свое поражение?
- Нет. - Он закрыл глаза и заставил себя произнести следующие слова: - Ты должна вернуться к настоящей жизни и найти себе достойного человека, который сможет сделать тебя счастливой.
- Но мне, кроме тебя, никто не нужен!
В этом-то и заключалась проблема. Ему хотелось закричать: "Я - это не я! Я - всего лишь фантом. Ты не можешь меня увидеть потому, что меня не существует".
Он почувствовал, как Эйми гладит его по щеке.
- Ты мне нужен. - Она прошептала это так жалобно, что он готов был расплакаться. - Ты мне нужен.
Ее губы прикоснулись к его губам.
Не в силах более сдерживаться, он взял ее лицо в ладони и принялся отчаянно целовать. Он припал к ее губам, зарылся пальцами в ее волосы. Эйми отвечала на его поцелуи столь же отчаянно, поглаживая его плечи и спину. Но этого было мало. Байрону хотелось почувствовать ее руки на своей обнаженной коже.
Не переставая целовать Эйми, он скинул с нее халат, затем расстегнул пуговицы на своей рубашке. Ее руки тут же прикоснулись к его телу.
- Да. Прикоснись ко мне, Эйми. Прикоснись ко мне. "Сделай меня настоящим. В последний раз".
Сердце бешено колотилось у него в груди, в то время как она возвращала его к жизни. Он поднял ее ночную рубашку и, прервав поцелуй, стянул ее через голову Эйми. Затем положил руки на ее груди, ощутив мягкую кожу. Вместе они направились к диванчику.
Он скинул одежду и надел презерватив. Затем сел и притянул Эйми к себе. Сбросив трусики, она забралась к нему на колени и наградила его долгим поцелуем. Затем изогнулась и позволила ему наслаждаться своими грудями. Когда Эйми почувствовала его руки на своем теле, ее охватила страсть. Сгорая от желания, как и он, она привстала и упала на него. Байрон так глубоко вошел в ее тело, что она чуть не задохнулась от удивления.
Он уткнулся головой в ее грудь и крепко обнял. Она начала двигаться. Непередаваемое блаженство от того, что он обнимает ее, находится внутри ее, занимается с ней любовью, перемешивалось с болью. Прерывисто дыша, он двигался вместе с ней. Стремясь доставить ей удовольствие, погладил ее спину и, обняв ягодицы, вошел в нее еще глубже.
"Да, милая Эйми, дай мне доставить тебе удовольствие".
Припав ртом к ее груди, он принялся яростно сосать. 'Иногда Эйми это нравилось, и, похоже, сейчас был один из таких моментов. Она обняла его голову и прижала к себе. Ее ноготки слегка царапали ему макушку. Байрон почувствовал, как каскад волос ниспадает ему на бедра, и понял, что она подняла лицо к небу. Она прерывисто дышала, охваченная страстью.
"Да, вот оно. Эйми, ангел Эйми, не улетай от меня".
Достигнув вершины страсти, она охнула от удовольствия и застыла в его объятиях.
Все мысли Байрона были только об Эйми, поэтому собственный оргазм застиг его врасплох. Как только Эйми застыла в его объятиях, Байрон взорвался внутри ее с такой силой, что у него перед глазами засверкали искры. Он уткнулся головой в ее грудь. Тело его сотрясала дрожь.
Переведя дыхание, он поднял голову и различил очертания согнутой спины Эйми. Постепенно ее тело обмякло. Он откинулся назад, притянув ее к себе. Оба они дышали прерывисто.
Эйми охотно отдалась его объятиям. Она лежала, прижав ухо к его груди, и слушала биение его сердца. Раньше они еще никогда не занимались любовью с такой животной страстью. Эйми испытала легкий шок, но ей больше не хотелось плакать, боль и обида ушли, осталось лишь ощущение ее опустошенности.
Она чувствовала, как Гай нежно гладит ее спину и волосы. Всего минуту назад он прикасался к ней совсем иначе. Он поцеловал ее в лоб.
- Что бы ни произошло, - прошептан он, - никогда не сомневайся в моей любви.
Она подняла голову и взглянула в его лицо, скрытое тенью.
Неожиданно за ее спиной вспыхнул свет.
Гай выругался, схватил ее за голову и прижал лицом к своей груди. При следующей вспышке он разразился еще более страшными проклятиями.
- Что это? - спросила Эйми приглушенным голосом, так как он продолжал прижимать ее к себе. - Что происходит?
- Вы вторглись в частную собственность! - закричал он, прикрывая ее лицо рукой.
Эйми застыла. Он кричал не на нее, а на кого-то еще. Последовала третья вспышка. О Господи! Их кто-то снимает! Она свернулась клубочком, пытаясь скрыть свою наготу.
- Не поднимай головы, - приказал он ей и накинул на нее какую-то тряпку. Каким-то образом им удалось подняться. Он подтолкнул Эйми: - Беги внутрь! И не открывай лицо!
Лицо? А как же ее обнаженное тело? Она поступила так, как он приказывал, и бросилась вверх по лестнице в свою комнату. Она только-только начинала понимать весь ужас произошедшего. Кто-то только что сфотографировал ее и Гая голыми после того, как они занимались любовью. Интересно, как долго за ними наблюдали? Теперь она уже начала бояться за Гая. Они, наверное, сняли его, если он не успел отвернуться.
Наверно, не успел.
Господи! Ну кому это было нужно?
Она так сильно дрожала, что с трудом держалась на ногах. Гай все еще во дворе. Что он делает? Только тут она заметила, что он закрыл ей лицо ее же ночнушкой. Эйми натянула ее и принялась думать, что делать дальше. Может, выйти во двор, посмотреть, как там Гай?
Нет, он ведь очень переживал, что ее лицо попадет в кадр. Если она сейчас выйдет из комнаты, то все его труды пойдут прахом. Эйми расхаживала по комнате, кусала ногти и ждала.
Тут ее осенило: свет! Гай не войдет к ней, пока горит свет. Она выключила лампу и снова принялась расхаживать по комнате.
Наконец скрипнула дверь, ведущая на балкон, и в комнату скользнул темный силуэт. Эйми испугалась: а вдруг это неон?
- Гай?
- Это я. Не бойся.
- Ах, слава Богу! - Она бросилась к нему и ощупала его тело, чтобы убедиться, не ранен ли он. Он уже успел одеться. - Кто это был? Ты знаешь?
- Чертовы папарацци! Похоже, он был один. Я не смог его поймать.
- Что? - Эйми удивленно отпрянула от него. - Зачем папарацци нас фотографировать?
На минуту воцарилась тишина. Затем он тяжело вздохнул.
- Эйми, зажги свет.
Она застыла.
- Я бы отдал все на свете, чтобы этого не делать, - произнес он. - Но у меня только что отняли выбор. Уже через несколько дней эти фотографии появятся в таблоидах. Как только ты их увидишь, то сразу же поймешь… кто я такой. Что? В таблоидах появятся фотографии, на которых она обнажена? В таблоидах напечатают фотографии ее толстого голого тела на коленях у мужчины?
Уже потом до нее дошли остальные слова Гая. Он сказал зажечь свет, чтобы она могла его увидеть. Эйми несколько недель умоляла его об этом, но теперь ей стало страшно. Она вся тряслась, когда, обогнув кровать, подошла к тумбочке, на которой стояла лампа, и нажала выключатель. Теперь она видела Гая через москитную сетку, у двери стоял человек в черной рубашке с коротким рукавом и черных шортах. У него были короткие темные волосы. Но это она уже и так знала. Она обогнула постель, не сводя с Heго глаз, Затем набрала в легкие побольше воздуха и шагнула вперед. Теперь она его разглядела.
Ошеломленному мозгу Эйми потребовалось время, чтобы осознать, что она увидела. Он стоял и смотрел на нее. Лицо его было лишено всякого выражения. Он не был страшным.
И уродом он тоже не был.
Он был красив. До того красив, что дыхание захватывало.
Он был…
- Байрон Паркс, - прошептала Эйми, чувствуя, как земля уходит у нее из-под ног.
Он ответил почему-то голосом Ланса, с французским акцентом:
- Боюсь, все еще хуже.
Она охнула и прикрыла рот ладонью.
- Ланс?
- Да. - Он вскинул брови, словно бы хотел извиниться.
- О Боже! - Эйми отступила на шаг. В голове у нее все смешалось. - Ты и есть Гай?
- Никакого Гая нет, - ответил он голосом Гая. Потом упер руки в бока и уставился в пол. - И Ланса тоже нет. Есть только… я.
- О Господи!
Она уставилась на него. Без парика и бородки он был еще красивее. Бороду он, должно быть, наклеивал. И как она не заметила? Теперь было понятно, откуда у него такие темные ресницы и брови. Это знаменитое лицо с безупречными скулами, идеальной кожей и ярко-синими глазами… Его губы были достойны того, чтобы их увековечили в камне. А эта точеная челюсть с ямочкой на подбородке!
Она спала с Байроном Парксом, который назначал свидания самым красивым женщинам мира.
Папарацци сфотографировали толстую Эйми Бейкер из Богом забытого городка в штате Техас вместе с Байроном Парксом, международным плейбоем и самым сексуальным миллиардером в мире.
- О Боже!
- Теперь понимаешь, почему я не хотел, чтобы ты меня видела?
- Понимаю? Ничего я не понимаю!
- Ты считала меня страшным чудовищем, которое из-за своего уродства скрывается от мира. А я оказался всего лишь Байроном Парксом, у которого к тому же какой-то измученный вид. И прячусь я не от мира, а от таких вот, как недавний типчик. - При этих словах он указал во двор.
- Почему ты мне не сказал? Как ты мог спать со мной, зная, что я думаю? Зачем ты мне лгал?
Он бросил на нее умоляющий взор:
- Я пытался тебе намекнуть.
- Ах, этот таблоид! - вспомнила она. - Вот, значит, почему ты его купил.
- Да. Ты честно сказала все, что обо мне думаешь, и я тебя не виню. Я действительно такой.
- А я уже и не помню, что я сказала. - Эйми потерла виски.
- Зато я помню. Ты назвала меня бесчувственным, расточительным, неглубоким, каким-то измученным и сказала, что ни за какие деньги не согласилась бы со мной встречаться. Вот почему я хотел отправить тебя домой. Но ты отказалась уехать.
Эйми помнила тот день и дни, что за ним последовали. Она так старалась вытащить Гая на свет Божий, убедить его, что внешность не имеет значения, - оказывается, все это время она разговаривала с физически совершенным Байроном Парксом!
- Как ты, наверно, надо мной смеялся!
- Я не смеялся! - возразил он, шагнув к ней. - Что ты! Она отшатнулась от него.
- Сама виновата. - Она тряслась от истерического хохота, зажав рот рукой. - Теперь все понятно. Мужчины готовы спать со всем, что шевелится. Даже толстая домработница сгодится, лишь бы она была покладистой.
- Нет! - При ее словах Байрон пришел в ужас и снова шагнул к ней. - Нет, это не…
- Не прикасайся ко мне! - Она отпрянула. Глаза Эйми застилали слезы унижения.
- Господи, как у тебя легко получилось меня провести!
- Поверь, мне было совсем не легко тебя провести.
- А ты еще гримировался под Ланса, изображал французский акцент! Все дни проводил со мной, притворялся другом, и я тебе верила. И все это время ты знал, что это с тобой я сплю каждую ночь. Ты прекрасно это знал, а я даже не догадывалась, что разговариваю с тем мужчиной, с которым я сплю! А ты, наверно, все это время хихикал про себя?
- Эйми, нет…
Она схватила с кровати подушку и запустила в него.
- Как ты смел выставить меня дурой?! Как ты смел?! Он дернулся, когда в него попала подушка, и снова протянул к ней руки:
- Понимаю, ты расстроена…
- Да, расстроена! - Наконец-то из ее сведенного спазмом горла вырвался крик.
- Давай сядем и все спокойно обсудим.
- Не хочу ничего обсуждать. Я тебя не знаю! Мы с тобой совершенно не знакомы! Убирайся из моей комнаты!
- Пожалуйста, Эйми…
- Вон! - Она схватила другую подушку. - Убирайся' Вон!
- Ладно. - Он попятился к двери. - Мы поговорим утром, когда ты немного успокоишься.
- Вон!
Она швырнула в него подушку, но он успел выскользнуть из двери.
Когда он ушел, Эйми повалилась на пол, закрыла лицо ладонями и разрыдалась. Никакого Гая Гаспара не было. Это разрывало ей сердце даже еще больше, чем унижение. Потому что Гай никогда не был ей так нужен, как сейчас.
Глава 16
Жизнь требует смелости.
"Как сделать свою жизнь идеальной"
Эйми всю ночь глаз не сомкнула. Она хотела написать подругам, но рана была так свежа, что она не сумела бы выразить свою обиду словами. "Может, сбежать?" - думала она. Пока темно, спуститься в город, снять номер в гостинице, а потом купить билет до дома.
Но когда взошло солнце, она поняла, что ей нужно предстать перед лицом незнакомца, который ее обманывал. Взглянуть ему в глаза и спросить, почему он это делал.
Она встала и приняла душ, пытаясь отмыть со своей кожи его запах. Перед ее внутренним взором, совсем как кадры кино, проплывали воспоминания о прошлой ночи. Остановить их было не в ее власти.
Когда Эйми вытиралась, ее взгляд упал на отражение в зеркале. Мокрые волосы ниспадали на дряблое обнаженное тело. А он еще говорил, что она красивая.
Неужели он все это время врал? Как может такой физически совершенный мужчина испытывать желание, глядя на нее?
Она проворно заплела волосы в косу, как заплетала их в прежней жизни. Причесавшись, она взглянула в зеркало и в первый раз в жизни поняла, как не идет ей эта прическа. В ней неожиданно проснулась гордость. Да, Байрон ранил ее, использовал ее, но она не желала снова становиться мышкой Эйми.
У Эйми не хватило смелости уложить волосы так, как она обычно это делала, но она вытащила из прически несколько прядок, чтобы смягчить эффект от тугой косички. Наложила немного косметики, чтобы было не так заметно, как опухло от слез лицо. А теперь - как бы одеться для этого разговора, при мысли о котором ей становилось дурно?
"Одежда может быть как оружием, так и щитом".
Так он ей как-то сказал. Интересно, сам он тоже одевается, руководствуясь этим принципом? Сегодня Эйми не хотелось наряжаться. Ей просто хотелось, чтобы это утро как можно скорее закончилось и чтобы она оказалась дома. Эйми выбрала брюки капри наиболее приглушенного цвета и не стала надевать украшения.
Теперь женщина в зеркале представляла собой нечто среднее между тем, какой она была до прибытия на Сент-Бартс и какой стала после.
Она повернулась и вышла из комнаты.
Он сидел на кухне, на одном из высоких табуретов, рядом с конфорками. Эйми так и застыла. Она не ожидала его здесь увидеть.
Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Вид у него был изможденный. На нем была та же одежда, что и прошлой ночью: темная рубашка и черные шорты. Эйми вспомнила, что на всех фотографиях Байрон был одет в мрачные цвета. Значит, даже то, что носил Ланс, было ложью.
Неожиданно она вспомнила первый день, когда Ланс открыл дверь. Вспомнила его яркую рубашку, улыбчивость, смеющиеся глаза.
Как же странно видеть щеки, нос и выразительные брови Ланса на другом лице! Разница была поразительной. И дело даже не в отсутствии бородки, не в том, что волосы другого цвета. Это сдержанное выражение лица, несколько скованная осанка… Это был совершенно другой человек.