Глава 16
- Гляди, гляди! Тетушка Орабелла! Вон они! - закричал Бубба, указывая на дубовую рощу.
- Осел и фургон! Тот же самый фургон, в котором принцесса Пичи и ее принц-муж выехали за город. Помнишь, мы видели, как они покупали фургон, после того, как покинули корабль? Помнишь, тетушка Орабелла? Помнишь? - кричал Бубба.
- Заткнись, Бубба! - сказала ему Орабелла и ударила его по щеке.
Конечно же, им не нужно сейчас встречаться с Пичи, иначе она их узнает. Надо время, чтобы приготовить яд, прежде чем встретиться с Пичи с глазу на глаз. Боже, ее, Орабеллу, сейчас больше всего беспокоила эта девушка, чем пересохший золотоносный ручей.
Больше всего… Бубба свернул по дороге к дубовой роще. Он вытер слезу, скатившуюся по разбитому носу.
- Мы сможем пойти сейчас к кузине Пичи, тетушка Орабелла, - спросил Бубба. - Я бы хотел рассказать ей, что моя птица выздоровела, и я ее отпустил. Да, мне хотелось бы иметь еще одну птицу и большую белую собаку. Ну что, пойдем навестим кузину…
- Нет, - ответила Орабелла и, сойдя с дороги, села в клевер. Ее тело ныло. Да и чего ему не ныть? Ведь почти что целую неделю они безвылазно находились в каюте корабля. Она, Орабелла, была крайне ограничена в движениях, постоянно ругалась с Буббой… И все из-за того, что принц и принцесса решили посетить Англию. И если бы дворцовые сплетники не донесли до Орабеллы эту весть, то она никогда бы не узнала, что Пичи покинула остров. После того как она узнала это, ей с Буббой пришлось раздобыть себе продуктов и незаметно проникнуть на корабль перед отправлением Пичи. Орабелле казалось, что она ходит под Богом: ей удалось спастись от выстрела, она не испила отравленного сидра, она не принимала ее, Орабеллы, "подарки" с продуктами, когда она их постоянно посылала в замок.
- Ну, что ж? - подумала Орабелла. - Теперь ей недолго осталось. Теперь Пичи доступна: она не за высокими каменными стенами и широкими воротами дворца. У нее теперь нет стражи. С нею только один-единственный принц, и Орабелла была уверена, что он ей не помешает. Да к тому же, что может сделать принц? Этот человек привык к спокойной жизни. Он - баловень судьбы.
- Тетушка Орабелла! - прервал ее размышления Бубба. - Может быть у кузины Пичи два мужа?
Бубба сидел на песке и играл с зеленой гусеницей. - Я собираюсь жениться на кузине Пичи, когда возмужаю. Я попрошу, чтобы она подарила мне белую собаку. Она - самая хорошая кузина. Она называла меня "дорогой".
Он осторожно положил гусеницу на обочину дороги.
- Я спас гусеницу и положил ее на обочину дороги. Теперь ее никто не раздавит, посмотри, тетушка Орабелла! Гусеница спасена! Маленькая хорошенькая гусеница, до свидания! - сказал Бубба. - Никому только не рассказывай, - обратился он к гусенице и прикоснулся пальцем к ее спине.
Орабелла в душе удивлялась тому, что ее племянник привязался к Пичи. Непонятная любовь к ней озарила его и он мог, конечно, помешать ее, Орабеллы, коварным планам. Теперь Орабелле придется хорошенько подумать, как устранить Буббу от замысла. Ведь он может помешать и проболтаться. А он, боясь остаться один, следует за ней везде, как щенок.
Орабелла зло ухмыльнулась. "Она найдет время, чтобы отвязаться от Буббы и убить Пичи. Ей, Пичи, осталось совсем немного", - так думала тетушка Орабелла.
Пичи поставила кувшин с букетом шиповника на шаткий столик у маленькой кровати. Как и сказал мистер Уйэнрайт, коттедж был совсем маленьким. Но он еще и обещал, что домик будет уютным. И он не обманул.
Разноцветное одеяло из голубых, красных и желтых лоскутов лежало на кровати. На окне были лимонно-желтого цвета шторы, а у кровати, на полу лежал красный ковер с длинной бахромой. Напевая себе под нос, Пичи вальсировала в солнечной кухне.
Там она и обнаружила Сенеку, подметавшего грязь с ярко-зеленого ковра у камина.
- Сенека! - позвала она. Он обернулся к ней.
- Там была грязь, но я сам справился с этой работой, - сообщил он.
- Я не возражала бы, если бы только там была грязь. А ты не собираешься вообще вымести грязь из-под ковра? - спросила она.
Сенека вновь взялся за метлу.
- А это ты пришла, сварливая жена? Я же ведь не привык, как все обычные люди, выметать полы. Я ж ведь никогда во дворце этим не занимался. А вообще, я думал, что ты пришла сюда поиграть, ведь мы этим занимаемся постоянно с тех пор, как приехали сюда, - сказал принц.
- Нам придется здесь убирать, Сенека. А теперь, когда уже все закончено, оглянись, Сенека. Не правда ли, что все кругом стало уютным? - спросила Пичи.
Сенека огляделся. В комнате и вправду было хорошо: в воздухе пахло дикими розами, мылом и лимонным маслом. Посуда вся блестела. Но самым чистым был пол.
- Посмотрите, миссис Бриндиси! Я великолепно подмел пол! Вы не находите? - спросил он гордо. - Я не думаю, что кто-нибудь из обычных парней смог бы сделать это лучше меня.
- А где ты откопал это имя "Бриндиси", Сенека? Сенека ответил не сразу. Он поставил метлу у стены и сказал:
- Это моя фамилия, Пичи.
Пичи призадумалась, прежде чем ответить.
- Интересно, - сказала она. - Я никогда не знала, что члены королевской семьи имеют фамилии. Я просто думала, что их зовут король такой-то, королева такая-то. А здесь я узнала еще твою фамилию, которую я раньше и не слыхала. Значит, я - Пичи Макги Бриндиси, - сказала Пичи.
Рассуждая насчет своей новой фамилии, она сняла свой фартук и повесила его на одно из кресел, что стояло у небольшого стола.
- Ну, Вы готовы пойти за покупками сейчас, мистер Бриндиси? - спросила она Сенеку.
- У меня еще кое-что на уме, - произнес Сенека, и Пичи увидела, как его глаза вспыхнули страстным огнем желания.
- Простым людям нельзя поддаваться страсти, пока они не переделают все дела! - воскликнула Пичи.
Сенека прижал ее к столу и дотронулся нежно до ее упругой груди.
- Покупки могут подождать, а "копьеносец" - нет! - ответил Сенека.
Пичи засмеялась и попыталась высвободиться из его рук.
- "Копьеносец" может еще немного подремать. У нас же нет в доме пищи, Сенека! И если мы сейчас же не отправимся в деревню за продуктами, то магазины скоро закроются, - сказала Пичи. Тяжело вздохнув, он пошел за пальто, которое висело на гвозде у двери.
- Ну хорошо, - сказал Сенека. - Но я должен сказать тебе, что порой мне лучше нравится быть принцем, так как у принцев бывает много времени для более приятных дел.
Пичи улыбнулась. Сенека не имел понятия, какие приятные дела она собиралась устроить ему дальше.
Пичи наблюдала, как Сенека нес тяжелый мешок пшеничной муки к фургону. Она и впрямь залюбовалась им. Он выглядел прекрасно в своей белой облегающей рубашке и таких же облегающих брюках. Теперь она пожалела, что не осталась с ним в домике и не занялась тем, чего он хотел. От этих мыслей ее бедра сжались. Сенека уловил это. Учитывая то, что неподалеку были крестьяне и наблюдали за ними, Сенека, тщательно выбирая слова, сказал:
- Только не это и не сейчас, жена. Ты хорошо знаешь, что сейчас не время, да и не место, чтобы заниматься такими делами, как дразнить гусей!
Серебряный смех Пичи разнесся по всей округе.
- Сенека… Я… - вдруг неожиданно затрясла она головой… - Мои глаза… Они… дергаются…
- Ты устала, - произнес Сенека. У нас сегодня трудный день. Мы уже сделали покупки, а теперь поедем домой, - сказал он и подошел к ней, чтобы помочь сесть в фургон. Она отмахнулась от него.
- Сенека, ты не понял меня… Сенека сразу уловил тревожные нотки в ее голосе и понял все:
- Еще один признал ужасного "типинозиса"? - спросил он ее.
Пичи послушно кивнула головой.
- Не расстраивайся, Сенека. Но симптомы… Они все повторяются и повторяются, и взамен приходят новые. Нам нужно что-то предпринять… - произнесла она.
Сенека всеми силами старался не расхохотаться.
- Хорошо, - серьезным голосом сказал он. - Скажи мне, что с тобой произошло. Я не расстроюсь.
Она дотронулась до его руки.
- Послушай, Сенека! Мы должны заказать мне гроб. Когда я умру, ты будешь горевать… И поэтому гроб должен быть сделан заранее. Я так хочу.
Сенека чуть было не вышел из себя.
- А когда я закопаю тебя в землю, то я буду чувствовать себя хорошо, сознавая, что ты лежишь в ящике своих грез, - добавил с иронией он.
Его спокойствие потрясло ее.
- А теперь давай поедем к плотнику, - сказала Пичи.
Сенека внимательно осмотрел все село, пока они подъехали к лавке плотника. Он взял ее под руку, и они перешли через дорогу. По улице бегали ребятишки, под ногами попадались цыплята.
- Ну, мистер и миссис Бриндиси, мы встретились снова, - раздался внезапно громкий голос.
Сенека повернулся и увидел мистера Уэйнрайта. Его большая белая собака Мортон послушно сидела у его ног.
- Добрый день, сэр, - ответили молодожены. - Что привело вас к Джонаху? - спросил мистер Уэйнрайт.
- К Джонаху? - переспросил Сенека.
- Да, к Джонаху Миду, - сказал мистер Уэйнрайт. - Он плотник.
Сенека взял Пичи за руку и сказал:
- Мы приехали заказать гроб…
- Гроб? - переспросил мистер Уэйнрайт. - а кто умер?
Сенека сжал Пичи в объятиях и ответил:
- Моя жена.
У мистера Уэйнрайта расширились глаза.
- Ваша жена? - переспросил он.
- Ну, - пояснил Сенека, - как вы видите, она еще не умерла, но у нее дергались глаза, и это заставило нас безотлагательно заказать ей гроб, не мешкая ни минуты.
Мистер Уэйнрайт отошел в сторону.
- Дергать… Дергающиеся глаза? Я… Да, я вижу. Ох… до свидания, - сказал он и быстро ушел, рассуждая, что он обязательно проследит за этой странной супружеской парой.
Сенека никогда не ел цыплят, зажаренных в соусе, и клецок. Он никогда не ел кукурузных палочек и поросячьих щек, а также не пробовал пирога с зелеными помидорами. Ничего вкуснее в своей жизни Сенека еще не ел!
Пичи, уже поужинавшая, сидела у огня камина с ножом и поленом в руке. Белка расположилась у ее ног. Пичи взглянула на Сенеку: он уминал уже третий кусок пирога.
- Прекрати так есть! - сказала ему Пичи. - Растолстеешь так, что не вылезешь из этой комнаты.
Он не обратил на ее замечание внимания. Расправившись, наконец, с пирогом, Сенека похлопал себя по животу и подошел к огню.
- Что ты делаешь? - спросил он у Пита. Она подала ему свое творение.
- Это для тебя. Я сделала это сегодня, когда ты додметал полы, - сказала Пичи.
У Сенеки рот раскрылся от изумления, когда он увидел, что это было.
- Рогатка! - прошептал он.
Пичи улыбнулась.
- Как видишь. У тебя ведь была когда-то рогатка?
- Да, - ответил Сенека, рассматривая рогатку. - Была, но не настоящая, не такая, как эта.
- Хочешь ее испробовать? - спросила она и дала ему в руки мешочек с камушками.
- Сейчас слишком темно, чтобы по-настоящему прицелиться, но ты можешь пострелять ради удовольствия. Можно пойти к ручью и пострелять там много камней. Там я нашла и эти, - сказала она.
Они пошли к ручью, который протекал в дубовом лесу. Лунная дорожка бежала по воде и сверкала так ярко, будто бы вся была усеяна бриллиантами. У Сенеки не было проблем в поисках камешков, так как луна прекрасно освещала окрестности. Он собирал и стрелял, стрелял и собирал камешки, пока щекой не наткнулся на нечто непонятное. Он остановился. Перед его лицом болталась веревка. Взглянув вверх, он увидел, что веревка была привязана высоко-высоко на верху дуба. Он бросил все свои камешки и повернулся к Пичи. Она стояла в потоке лунного света у ручья, окуная свои босые ноги в холодную воду.
- Ты когда-нибудь раскачивался на веревке с дерева, Сенекерс?
Сенека поначалу даже не мог и слова произнести.
- Рогатка… Веревка на дереве… Откуда ты про все знаешь? - спросил он у нее.
А Пичи тем временем подняла подол юбки в вошла в ручей.
- Лучше не спрашивай ни о чем. Ты мечтал о рогатке? Ты хотел поболтаться на веревке среди деревьев? Так получи их! - воскликнула Пичи.
Он почувствовал, что ему нужно нечто большее, чем рогатка и веревка. Он рванулся к Пичи, сжал ее в своих объятиях и произнес:
- Я люблю тебя, Пичи! Я люблю тебя больше своей жизни. Ты задела что-то важное во мне, только что и где, мне не угадать!
Она обняла его руками за шею и прошептала:
- Докажи мне! Докажи прямо сейчас, что ты меня любишь и как меня любишь!
Он поднял ее на руки, вынес из ручья и опустил на мягкую листву под дубом. И мгновенья не прошло, как они оказались обнаженными… Они обнаженные… а вокруг лунный свет и больше ничего. Пичи гладила Сенеку руками по спине, ягодицам, восхищаясь его сильными, упругими мускулами.
- Полагаю, что ты еще ни разу в своей жизни не был раздетым на улице, а, Сенека? - спросила она его. - Тебе неплохо? Ночной ветерок обдувает тебя с головы до ног, а особенно в тех местах, куда в одежде никогда не может задуть, - поддразнивала она его. - Не жизнь, а рай быть раздетым на улице!
Он прижал ее ближе к себе.
- Встретив тебя, Пичи, я уже переделал столько всего, что за всю предыдущую жизнь и думать не мог, - сказал он и поцеловал ее в кончик носа.
Вдруг Пичи почувствовала, как растет и увеличивается его плоть и скользит ей по животу.
- Сенека? - удивленно спросила она.
- Чего бы ты хотела? - лукаво спросил он. Молча и ничего не отвечая, она опрокинула его на спину.
- Я хочу быть сверху. Мы никогда еще так не делали. И я думаю, что мне это должно понравиться, - сообщила Пичи.
Сенека не мог удержаться, чтобы не поддразнить ее.
- Пичи, я очень сожалею, но твое предложение невыполнимо.
- Почему?
Сенека чуть было не рассмеялся, но сохранил строгое выражение лица.
- Потому что он к этому не может приспособиться.
Пичи всплеснула руками.
- Неужели не может? - удивилась она таким образом, что Сенека больше уже не мог удержаться от смеха и расхохотался.
Только тогда Пичи поняла, что он дразнил ее и преуспел в этом. Но она была хитрее его.
- О, Боже! - завопила она. - Сенека! Змея! Он моментально вскочил на ноги. А Пичи пристально поглядела на то место, где он только что был.
- О, как мне стыдно. Это была просто ветка, я разглядела. Но она была похожа на змею. Надеюсь, что я тебя не напугала?
Очень осторожно он бросил в нее листьями.
- Не будь смешной. Я собирался убить змею, чтобы избавить тебя от опасности! - сказал Сенека.
- Ты собирался убить палку?
Они стояли и смотрели друг другу в глаза, понимая, что каждый из них лжет и хохотали. Сенека первым прекратил смеяться.
- Настало время стать серьезными. Наше дурачество зашло далеко, - сказал он и лег на листья, разгладив землю рядом с собой.
Она вытянулась рядом с ним.
- Ты прав, - сказала она. - Ухаживание - это серьезное дело. Я тебе сейчас кое-что расскажу.
- Что же? - спросил Сенека.
- Ну, когда я закричала "Змея!", ты сам, должно быть, испугался, а из твоего старины "копьеносца" и дух вон, - сказала она и посмотрела вниз.
Сенека еще пуше рассмеялся.
- Это - твоя вина, - сказал он. - Если бы ты не завопила "Змея!"…
- Беру вину на себя, - сказала она. - Я выйду из этого положения.
Сенека уже чуть было не спросил, как она собирается выйти из затруднительного положения, как она сама вдруг показала ему. Она вдруг начала ласкать его интимное место так, что он застонал.
- Пичи! - повторял он ее имя снова и снова. По его телу пробежала сильная дрожь и разлилась волна удовольствия. Он резко схватил ее, поднял и посадил поверх себя, а она сразу же начала двигать своими бедрами.
"Это было что-то чудесное, замечательное, неописуемое, - подумала она. - Быть сверху, контролировать момент, управлять чувствами, управлять Сенекой…"
- Ну, у кого теперь ключ от ворот. Ваше Королевское Величество? - спросила громко Пичи.
Она так энергично и высоко поднимала свои бедра, что он почти что выходил из нее, а затем вдруг ложилась на него, и все повторялось сначала.
- Медленнее, медленнее, - шептала она. - Помедленнее, как черепаха… медленнее… вот так, - повторяла она снова и снова.
Затем, опершись руками на его плечи, она села. Теперь, находясь в сидячей позиции, она чувствовала, как он глубоко проник в нее. Она чувствовала его всего, каждую частичку его тела. А он, в свою очередь, никогда не ощущал ее так хорошо, как сейчас.
- Сенека, глубже, так? - спрашивала она его. - Думаю, что если я войду еще глубже, то ты, наверное, доберешься до истины!
- Прекрати эту пытку, женщина! - потребовал он. - Двигайся быстрее! Двигайся!
Она сделала так, как просил ее он, только мягче, доставляя большое удовольстие. Улыбаясь, Пичи гладила его по груди, а затем нагнулась и поцеловала.
- Наверное, слишком быстро! - прошептала она. - Быстро, как машет кучер или летит пуля… Но я действительно хочу доставить удовольствие?..
С этими словами она вновь легла на него, опутывая его лицо своими мягкими, чарующими волосами.
- Жди, пока я не скажу тебе, что больше не могу, - прошептала она.
Сенека закрыл глаза. Его ощущения были необычны, и он как бы боялся их испугнуть.
- О, Боже! Больше не жди! - воскликнула она. Эти слова ворвались в его разум одновременно с начавшимся экстазом. Блаженство разлилось по всему телу и затронуло все частички его тела. Он понял, что раньше с ним такого не происходило.
- Пичи, - страстно повторял он ее имя. - Пичи, - шептал он ей на ухо.
- Сен… О… о… о… о. О, Боже! Сенека, …удовольствие вновь возвращается…
Она вновь легла на него, и ее тело еще раз вздрогнуло в истоме. Она затихла.
- Ты никогда не говорил мне, что это может повторяться дважды, - пробормотала она, уткнувшись своим лицом ему в плечо. - Но со мной произошло именно так. Блаженство вновь вернулось на меня как снег на голову… И я ничего не могла с собой поделать, только повиснуть на тебе, как голодный клещ на ухе у жирной собаки.
Сенека улыбнулся прямо в ее волосы, удивляясь тому, как его губы ощущают прикосновение к ее нежным, мягким волосам.
- С тобой это тоже случилось дважды, Сенекерс? - спросила Пичи.
Он вспомнил свое состояние экстаза и ответил:
- Одного раза было предостаточно.
Она медленно поднялась и улеглась рядом с ним на землю. Они лежали и смотрели на звезды, мерцающие через ветви деревьев.
- Мне так сегодня понравилась наша с тобою любовь. А тебе, мой дорогой? - спросила Пичи у Сенеки.
Он повернулся к ней и нежно поцеловал ее.
- Скажу определенно, - сказал он, - это был один из чудеснейших дней в моей жизни.
Дни шли своим чередом. Сенека их даже не считал. Он проводил каждый из них так, будто бы не существовало ни сегодня, ни завтра. Он жил, смеясь, играя и любя девушку, которая завладела его душой, сердцем и им самим.