Загадка Куликова поля, или Битва, которой не было - Егоров Владимир Александрович

Мы с детства знаем историю о том, как князь Дмитрий Донской побе­дил хана Мамая на Куликовом поле. Однако мало кто обращал внимание на то, что описание этой битвы в летописях и в древнерусской поэме "Задонщина" вызывает много вопросов, на которые у официальных историков нет от­ветов. Или ответы есть, но их скрывают?

Содержание:

• Загадка Куликова поля, или Битва, которой не было 1

• ОТ АВТОРА 1

• ЧастьI СЦЕНАРИИ 1

  • Сценарий первый "РУСИ ЗАЩИТНИК" 1

  • Сценарий второй "ХАНСКИЙ САТРАП" 3

  • Сценарий третий "ЯГАЙЛОВ ВАССАЛ" 4

  • Сценарий четвертый "КОСТРОМСКОЙ ХАН" 7

  • Сценарий пятый "ТАЮЩИЙ АЙСБЕРГ" 9

  • Сценарий шестой "МОКРОЕ МЕСТО" 11

• Часть II СЦЕНКИ 13

  • АВАНСЦЕНА 13

  • Сценка первая "ДВА "СЛОВА"" 14

  • Сценка вторая "ДВЕ ПОВЕСТИ" 18

  • Сценка третья "ЕЩЕ ОДНО "СЛОВО" 21

  • Сценка четвертая "ЕЩЕ ОДНА "ПОВЕСТЬ" 22

• ЧастьIII ОЦЕНКИ 26

  • Негатив ЧЕГО БЫТЬ НЕ МОГЛО 26

  • Позитив ЧТО БЫТЬ МОГЛО 31

• Примечания 36

Загадка Куликова поля, или Битва, которой не было

ОТ АВТОРА

Как-то мельче и мельче становится наша исто­рия. В обоих смыслах: измельчается и мелеет. Да и как не измельчиться, если умельчилась сама страна после того как осыпались с нее "союзные" республи­ки, словно плохо закрепленные кули с перегружен­ного воза на проселочном ухабе. И как не обмелеть, если, глядишь, в истоках ее уже не полноводный ове­янный легендами Дунай, не могучий назначенный ис­ториками "путем из варяг в греки" Славутич или хотя бы мелкая и промозглая, но привольно безбрежная Ладога, а сухие обглоданные конскими табунами мон­гольские степи. И Россия уже не Русь-матушка, "Тре­тий Рим", собирательница земель русских, а злокоз­ненная Московская Орда, поработившая пол-Евро­пы и до самого упора не пускавшая эту полу-Европу в распростертые объятия чадолюбивого НАТО. И уже Александр Невский не великий полководец, спас­ший Отчизну от полчищ позарившихся на ее несмет­ные богатства алчных папских приспешников, а тать в нощи, воровски отнявший добычу у ватаги шведских озорников; не святой воитель, отстоявший исконную веру отцов, а беспринципный интриган, торговавший родиной оптом и в розницу. Вот и Дмитрий Донской вовсе не благословленный на ратный подвиг святым радонежским старцем защитник Русской земли, а ис­торгнутый из лона православной церкви ханский сат­рап, на совести которого десятки тысяч христианских душ, погубленных ради того, чтобы не подверглась сомнению его лояльность хозяину-чингизиду.

Плюрализм, господа, плюрализм. Плюралистов развелось – плюнуть некуда. А прочтешь очередное плюралистическое творение – так ведь хочется, ох, как хочется! Однако ничего, запьешь пивком и за дру­гого плюралиста садишься. Потому как нет альтерна­тивы. Ибо всякого нормального человека время от времени вдруг возьмет да посетит неуемное желание прознать, что же все-таки у нас на самом деле в про­шлом – то, черт возьми, творилось. А где прознаешь? Не в учебниках же, не в энциклопедиях советских. Вот и приходиться, плюясь, читать их, плюралистов. А они и рады. Строчат себе – ничего у них святого. На саму Куликовскую битву, едва ли не единственное светлое пятно в нашем непроглядном татарско-империали­стическом прошлом, можно сказать, покушаются!

Вот и славненько, вот и почитаем...

Часть I СЦЕНАРИИ

Сценарий первый "РУСИ ЗАЩИТНИК"

Очень может быть, нынешним младшим поко­лениям не довелось познать классику представле­ний советского периода о Куликовской битве. Мо­жет быть, склероз и сквозняки перестройки выветри­ли эту классику из дальних закоулков памяти старших поколений, когда-то запихнутую туда школьной про­граммой и пролежавшую мертвым грузом в силу не­востребованности истории, как и прочих школьных предметов, в буднях советской действительности. По­этому уместно будет хотя бы вкратце напомнить и ста­рым и малым классический сценарий советского вре­мени: "Руси защитник".

В свете марксистской исторической науки ко времени Мамаева побоища – последней четверти XIV столетия – уже полтора века стонал народ мно­гострадальной Руси под тяжким татаро-монгольским гнетом, а многочисленные удельные князья вместо того, чтобы объединиться и совместными усилиями сбросить ненавистное иго, продолжали раздирать Русь княжескими междоусобицами и грызться за яр­лыки на великие княжения. Самое великое из вели­ких княжений и самый желанный ярлык – уже не Киев, разоренный в княжеских распрях и окончатель­но добитый Батыем. Прежняя столица Киевской Руси потеряла всякое политическое и духовное значение, а ведущую роль на северо-востоке бывшей Киевской Руси давно перехватил Владимир-на-Клязьме – офи­циальная столица самого сильного в прошлом из Залесских княжеств. Но и Владимир уже далеко не пуп Русской земли. В великом княжестве Владимирском на законном основании обладателя ханского ярлыка заправлял московский князь Дмитрий Иванович и с успехом делал это из своей вотчины, Москвы, превра­тив ее де-факто в столицу великого княжения. Надо полагать, богаты, многолюдны и притягательны ста­ли новые стольные грады на Клязьме и Москве-реке, судя по тому, что даже назначенные Константинопо­лем русские митрополиты не засиживались на своей захолустной и бедной киевской кафедре, а норовили перебраться во Владимир, а там и в Москву, где кипе­ла настоящая жизнь, где сформировался новый рус­ский политический и экономический центр и обре­тался столичный бомонд.

В борьбе за великокняжение и соответствующие ему привилегии с Московским постоянно соперни­чали другие великие княжения северо-восточной Руси: Тверское, Суздальское, Рязанское и Смолен­ское. В этой шедшей с переменным успехом борьбе без правил ко времени Куликовской битвы обозначи­лось преимущество Москвы и личное первенство ее великого князя Дмитрия Ивановича. Однако эти пре­имущество и первенство не распространялось на ос­новного соперника Москвы в "собирании русских зе­мель" – великое княжество Литовское и, соответст­венно, главного противника верховного московского владыки – великого литовского князя Ольгерда Гедиминовича. В долгой истории их противоборства, вошедшего в историю как первый период московско-литовских войн или попросту Литовщины, Ольгерд трижды ходил на Москву в 1368, 1370 и 1372 годах, в то время как московские князья о походах на литов­скую столицу Вильню, современный Вильнюс, даже не помышляли. Результатом этих войн, в целом не вы­явивших явного победителя, стал договор о "вечном мире". Мир оказался не таким уж вечным, и сразу по­сле смерти Ольгерда в 1377 году, непосредственно накануне Мамаева побоища, Москва начала приби­рать к рукам так называемые Верховские княжест­ва на Брянщине – захваченные Литвой остатки быв­шего великого Черниговского княжения. В 1379 го­ду московское войско совершило поход к Стародубу Брянскому и Трубчевску, в результате чего тамошний князь Дмитрий Ольгердович пошел в услужение к своему московскому тезке и наряду с другими брян­скими князьями да боярами через год оказался дей­ствующим лицом Куликовской битвы.

У самой этой битвы имелась некоторая предысто­рия. Татары устраивали набеги на Русь практически ежегодно, поскольку даней им, как водится, не хва­тало. Те выплачивались по разным причинам нерегу­лярно и, как водится, в гораздо меньших объемах, чем хотелось бы ордынским правителям. Потому ханы и мурзы вместо того чтобы делиться своими "скромны­ми" доходами с рядовыми нукерами, посылали тех на "подножный корм" на русские земли. Нукеры непло­хо подкармливались, а заодно поддерживалась бое­вая форма их военачальников. За три предшествовав­ших Куликовской битве года летописи фиксируют три крупных ордынских вторжения.

В 1376 году татары разграбили одно из Верховских княжеств, Новосильское, по современной гео­графии где-то на северо-востоке Орловской области. Весьма вероятно, что в то время Новосиль находил­ся в вассальной зависимости от Москвы. По крайней мере, достоверно известно, что московский князь Си­меон Гордый в конце 40-х годов XIV в. купил у своего тезки, новосильского князя, некую волость Забере­гу, а в конце 60-х годов Дмитрий Иванович "поменял" неудобного ему новосильского князя Ивана Семено­вича, слишком явно ориентировавшегося на Литву, на лояльного Москве его брата Романа. Так что защищать Москве в Новосиле было чего. Потому на защиту Но­восильцев от татар вроде бы даже вышло московское войско, но до столкновения однако дело не дошло, та­тары успели ретироваться раньше. А может быть мо­сквичи не слишком-то спешили. Факт сам по себе ин­тересный, так как Куликово поле находится в общем и целом по дороге из Москвы в Новосиль. Впрочем, принадлежало ли само легендарное поле Новосильскому, Пронскому или какому другому княжеству, ска­зать нелегко. Плоховато в те времена было с карто­графией. Границы княжеств явно не маркировались, "государственная" принадлежность определялась ис­ключительно иерархией вассалитета – штукой весь­ма капризной. В соответствии с этой иерархией вели­кое княжество Московское состояло из нескольких не всегда смежных лоскутов, одним из которых, возмож­но, был Новосиль. Другой лоскут – эксклав – Белозерское княжение, превосходящее по размеру собствен­но московскую метрополию в несколько раз, – был отделен от Московского Ярославским, Ростовским и Суздальским княжествами. При такой политической географии стоило, например, удельному князю Ка­шинскому объявить себя вассалом не тверского, а московского князя, как незримая граница между ве­ликими княжествами Тверским и Владимирским тут же сдвигалась на сотню километров к востоку. И на­оборот. А метания смоленских князей между Литвой и Москвой мгновенно перемещали виртуальную ли­товско-московскую границу туда-сюда на пару-трой­ку сотен километров.

Однако вернемся к татарским набегам. В следую­щем 1377 году ордынцы полностью разорили Ниже­городское и Рязанское княжества. Еще через год, в 1378-м, вновь вторжение в рязанские пределы. На сей раз объединенная рать Московского и Пронского княжеств под общим руководством Дмитрия Ива­новича наголову расколошматила татар на реке Воже, правом притоке Оки, то есть на исконно рязанской земле. Здесь тоже есть пара любопытных моментов в увязке с будущим Мамаевым побоищем. Во-пер­вых, москвичи и рязанцы выступили союзниками, а не врагами, как полагалось бы по сценарию "Руси за­щитник". Во-вторых, победоносное сражение имело место при впадении в Вожу ее притока Мечи, тезки другой Мечи (ныне Красивой Мечи), притока Дона, те­кущей по соседству с Куликовым полем.

Наконец после двухгодичного затишья, понадо­бившегося для латания прорех и сбора всех бывших в его распоряжении сил, вплоть до генуэзских наемни­ков, рассвирепевший Мамай лично повел на Москву всю Орду. Мало того, он еще сговорился с двумя вели­кими князьями, рязанским Олегом и литовским Ягайлом. Встреча союзников "антимосковской коалиции" должна была произойти в верховьях Дона, куда Ма­май и пришел в конце лета 1380 года. Узнав об этом, Дмитрий Иванович тут же объявил срочную всеоб­щую мобилизацию и, собрав в Коломне ко дню Успе­ния Богородицы войска всех вассально зависимых от него княжеств, без промедления с огромным войском (по разным оценкам, от ста десяти тысяч до полумил­лиона штыков, то бишь копий), двинулся навстречу Мамаю, успев получить от Сергия Радонежского бла­гословение на битву и в придачу двух иноков: Пере­света и Ослябю. Подойдя к Дону, Дмитрий Иванович, вопреки советам малодушных, решительно форсиро­вал водную преграду, и туманным утром на Рождество Богородицы его войско построилось в боевые поряд­ки на Куликовом поле при впадении в Дон его право­го притока, речки Непрядвы. Перед битвой были при­няты два важных тактических решения: уничтожить за собой переправы и оставить в ближайшей роще кон­ный засадный полк под командованием Владимира Андреевича Серпуховского и служилого волынского князя Дмитрия Боброка. Между прочим, еще два ли­товских князя, Андрей и Дмитрий Ольгердовичи, бра­тья неторопливо поспешавшему на помощь Мамаю Ягайлу, командовали соответственно правым флан­гом и резервным полком московского войска.

Перед самым сражением главнокомандующий, великий князь Московский Дмитрий, почему-то по­менялся доспехами с неким Михаилом Бренком и по­шел в бой простым воином. Битва началась поедин­ком монаха Пересвета с татарином Челубеем, в ко­тором оба богатыря пали мертвыми, одновременно пронзив друг друга копьями. По ходу сражения насту­пающие татары уничтожили московский передовой полк, но не смогли ни прорвать центр, ни потеснить правый фланг русских войск. Зато им удалось опро­кинуть фланг левый, и они зашли в тыл основным рус­ским силам, но были остановлены резервным полком и, неожиданно для себя попав под стремительную атаку засадного, дружно ударились в бегство. Свежая засадная конница преследовала удирающего врага пятьдесят километров до самой Мечи. Разгром вра­га был полным, но и собственные потери огромны­ми. Восемь дней московское войско "стояло на кос­тях", хороня погибших. Сам Дмитрий Иванович храб­ро бился в первых рядах, был тяжело ранен, с трудом отыскан среди трупов, но остался жив, а вместо него погиб облаченный в княжеские доспехи и оставлен­ный при знамени Михаил Бренок.

Быстрый сбор войск, решительный марш-бро­сок к Дону и немедленное вступление в бой позволи­ли московскому войску опередить союзников Мамая. Ягайло совсем чуть-чуть не успел к Мамаеву побоищу и, узнав о победе Дмитрия, в страхе повернул назад всего в одном переходе от Куликова поля. О рязан­ском войске толком ничего не известно, однако быту­ет мнение, что оно тоже было при деле: то ли совме­стно с литовцами, то ли само по себе грабило обозы победителей на их обратном пути в Москву.

Куликовская победа положила начало освобожде­нию Руси от татаро-монгольского ига и стала важной вехой в исторически прогрессивном процессе объ­единения русских земель вокруг Москвы. Благодар­ный русский народ дал князю Московскому и вели­кому князю Владимирскому Дмитрию Ивановичу по­четное прозвище Донской, а его двоюродному брату Владимиру Андреевичу Серпуховскому – уважитель­ное Храбрый.

Эта вкратце пересказанная российско-советская классика складывалась в русской дореволюционной исторической, а затем развивалась в советской акаде­мической науке и в целом выглядит довольно строй­но. Еще бы, столько маститых историков трудилось. Тем не менее есть в ней несколько очевидных прорех и остающихся без ответа вопросов.

Во-первых, какова все-таки была численность мо­сковского войска и, другой связанный с этим вопрос, какие княжества внесли в него свой мобилизацион­ный вклад? Академическая наука эти вопросы так и не решила: слишком противоречивы и несопостави­мы по этим вопросам летописные данные. Но даже наименьшая и наиболее ходовая в учебниках числен­ность войск – сто десять тысяч – более чем сомнительна. Великое княжество Московское вместе с боль­шим, но слабозаселенным Белозерским и прочими зависимыми и союзными княжествами, даже включая те, участие которых в Куликовской битве маловероят­но, вряд ли могло наскрести, да еще в пожарном по­рядке, такие силы. И вряд ли можно обеспечить сто­тысячному войску переправу через приличную реку за один день. Однако все московское войско форси­ровало Дон за одну ночь, да еще успело к утру унич­тожить переправы и построиться в боевые порядки. Еще хуже ситуация с войском Мамая, тут вообще ни­каких данных, только домыслы и обычные страшилки о "несметной татарской рати".

Во-вторых, как понять тактику обеих сторон? Ладно, допустим, что войско Дмитрия действитель­но было очень большим, что заранее предвидевше­му нападение Дмитрию удалось быстро собрать все находившиеся под его рукой в полной боеготовности силы. И тогда тем более нереальным выглядит поход всего наличного войска к черту на кулички, то бишь Куликово поле, с полным оголением тылов. Если ве­рить летописям, Дмитрий Иванович в 1380 году уже имел немалый собственный боевой опыт и весьма ис­кушенных в стратегии и тактике военачальников. Как могли они, зная о сговоре Мамая с Олегом и Ягайлом, увести все боевые силы далеко на Дон и тем самым оставить совершенно беззащитной свою родную зем­лю перед литовцами и рязанцами? А с другой сторо­ны, столь же необъяснимым выглядит бездействие последних в столь удобный момент. Ягайло вместо того, чтобы безнаказанно разгуляться и поживиться в оставленных без присмотра московских пределах, в которые, кстати говоря, трижды успешно проходил его отец, неспешно ведет свое войско к Дону, а дру­гой Мамаев союзник, Олег Рязанский, и вовсе в кри­тический момент откровенно бьет баклуши.

В-третьих, как понять Мамая? Он договорился о совместных действиях с Олегом и Ягайлом, он поч­ти месяц болтался в верховьях Дона, ожидая подхо­да союзников и вдруг, когда как минимум Ягайло уже был на подходе, когда после месячного ожидания ждать осталось всего-то один день, вдруг сломя голо­ву в одиночку бросился в бой с громадным москов­ским войском. Не считать же, право, идиотом челове­ка, сумевшего своим умом, своей хитростью добиться верховодства в Орде, человека, под дудку которого долгие годы плясали многие монгольские ханы.