- У меня есть человек, который видел все это собственными глазами. Он работал в то время в клинике "Ваш шанс" и ассистировал Лактионову во время операции.
- И где же этот человек? - майор старался скрыть свое волнение.
- Он теперь работает у меня. Лактионов вышвырнул его на улицу, свалив на этого беднягу собственную ошибку. Вот вам и талантливый хирург! Светило в области медицины, - сказал Крутиков, растягивая слова, словно передразнивая кого-то.
- Я могу побеседовать с этим хирургом? Как его, кстати, зовут?
- Беликов Валерий Михайлович. Я его приглашу сюда. Позвать? - Крутиков уже встал из-за своего стола и вопросительно смотрел на Губарева.
- Да.
Дело обещало дать новый неожиданный поворот!
Бывает такой тип людей, на котором написано крупными буквами - "неудачник". Стоявший перед Губаревым мужчина принадлежал к их числу. Тусклый взгляд, поникшие плечи, во всей фигуре читались растерянность и уныние. Единственным достоинством Беликова были пышные усы, которые он поминутно трогал, как бы желая удостовериться, что они еще на месте.
- Беликов Валерий Михайлович? - спросил Губарев.
- Да. - Голос у Беликова был низким, хриплым. Он сел на стул напротив Губарева и сложил руки на коленях.
- Вы работали с Лактионовым?
- Да.
- Сколько времени?
- Два года.
- Когда вас уволили?
- В мае.
- Что вы можете сказать о Лактионове? Беликов бросил быстрый взгляд на Крутикова.
- Жесткий, твердый человек. Безжалостный.
- В чем выражалась его безжалостность?
- В том, как он поступил со мной, - выпалил Беликов.
- А как он поступил с вами?
- Я вам только что рассказывал об этом, - вмешался в разговор Крутиков. - Лактионов неудачно провел операцию и свалил все на Валерия Михайловича.
- Я разговариваю не с вами, - одернул его Губарев.
- Да, конечно. Извините.
- Вышвырнул меня на улицу, - повторил Беликов за Крутиковым. Губарев мог поспорить, что "инструктаж" от своего начальника он уже получил.
- Расскажите поподробнее об этой операции. Когда она была?
- В конце мая.
- Что там было?
- Пришла к нам пациентка, - кашлянул Беликов, - молодая девушка. Лактионов ее проконсультировал и направил на операцию. Я ему ассистировал. Ну и…
- Что?
- Операция была сделана крайне неудачно. Лактионов изуродовал пациентку. Исковеркал, - старательно выговаривал Беликов.
- … сломал ей жизнь, - закончил майор. Эти слова он уже слышал от Крутикова. - Почему, по-вашему, это случилось?
Ну… ошибся он. Провалил операцию. Сделал ее на очень низком профессиональном уровне. - Беликов говорил медленно, размеренно, как будто читал лекцию в аудитории.
- Как звали эту пациентку?
- Не знаю. Не запомнил. Я не имел дела с документами. Это оформляла Юлия Константиновна.
Ага! Значит, Юлька-пулька должна знать эту пациентку. Ее данные наверняка сохранились в компьютерной базе данных.
- И после этой неудачной операции Лактионов уволил вас?
- Да. На другой же день.
- Это просто чудовищно! - встрял Крутиков. - Так обойтись со своим сотрудником только потому, что сам оплошал! Этот поступок лежит вне сферы профессиональной этики.
- И теперь вы работаете здесь?
- Да.
- Кем? Хирургом? Беликов обменялся взглядом с Крутиковым.
- Нет. Помощником главного администратора.
- Почему?
- Ну… тот случай сильно повлиял на меня. Я так и не смог от него оправиться.
- Понятно. Спасибо за информацию. Оставьте ваш телефон. Если мне понадобится что-то уточнить, я свяжусь с вами.
Крутиков вырвал из блокнота, лежавшего на столе, маленький желтый листок и протянул его Беликову. Тот нацарапал на бумаге телефон и отдал листок Губареву.
- И еще один вопрос: кто-нибудь из вас знает такую медицинскую фирму "Велан"?
Крутиков посмотрел на Беликова. Беликов - на Крутикова. И почти одновременно они отрицательно покачали головами и сказали в одни голос:
- Нет. Покинув кабинет Крутикова, майор посмотрел на наручные часы. Половина пятого. Он еще успеет подъехать в "Ваш шанс".
Первой, кого он увидел в клинике, была Ирина Владимировна. Измученный взгляд, горькие складки у рта. Нелегко ей приходится сейчас, подумал Губарев. Вся клиника на ней. Одно дело - быть правой рукой и заместителем. Другое - возглавлять и руководить. Большая разница. Наткнувшись на Губарева, Лазарева остановилась как вкопанная.
- Здравствуйте, - сказал Губарев.
- Добрый вечер. Вы к кому?
- К вам. И к Юлии Константиновне.
- Надолго? Извините, у меня дела… Работа.
- Я думаю, что не займу у вас много времени.
Ни слова не говоря, Лазарева пошла вперед, майор - за ней. Они пришли в кабинет к Лазаревой. Она села за стол. Губарев напротив. Он решил сразу приступить к делу:
- Я только что узнал, что Лактионов примерно полгода назад, в конце мая, сделал одну неудачную пластическую операцию. Мне нужны координаты этой пациентки.
С минуту-другую Ирина Владимировна смотрела на Губарева.
- Кто вам сказал эту чушь?
- У меня существуют свои источники информации.
- Мне нечего сказать по этому поводу.
- В самом деле? Ирина Владимировна, вы же неглупая женщина. Зачем отпираться от очевидных вещей? Что было, то было. И у выдающихся людей бывают свои проколы. Это нормально. Поэтому я прошу вас рассказать все как было. Без утайки.
Ирина Владимировна достала из кармана халата сигареты и закурила.
- Это слишком неприятная история… - Она замолчала.
- Лактионов совершил профессиональную ошибку?
Если бы… Во всем был виноват ассистент. Горький пьяница! Зачем его Николай Дмитриевич взял к себе, ума не приложу. Как же - однокашник. Вместе учились! Старая дружба! Вот и поплатился за это. " Я ему столько раз говорила, что надо расстаться с этим алкашом. Но он - ни в какую. Валера - способный хирург. В свое время ему прочили большое будущее. Просто до поры до времени все обходилось. Честно говоря, Валера вообще редко допускался до операционного стола. Можно сказать, Николай Дмитриевич ему просто выплачивал зарплату. У того жена больная, двое детей. А в тот день Валера допустил грубейшую ошибку. Операция была очень сложной, трудоемкой. Я, к сожалению, не могла присутствовать в клинике по семейным обстоятельствам. Потом Лактионов казнил себя за то, что доверился Валере. Но толку-то! Сделанного не воротишь! После операции они долго говорили в его кабинете. Я поинтересовалась потом, о чем. Николай Дмитриевич сказал, что она просила вторично "подправить" лицо. Но там должно было пройти определенное количество времени. Не меньше полугода. А то и год. Такие вещи сразу не делаются. Она, естественно, впала в отчаяние. Молодая девушка, мне было жаль ее. Из-за идиота Валеры она влипла в такую, извините за выражение, хреновую ситуацию.
- И где сейчас эта пациентка?
- Не знаю. Пару раз она приходила к Лактионову с угрозами. Но это мы быстро пресекли. У нас были посетители, и такого рода шумиха нам, сами понимаете, ни к чему. - Лазарева стряхнула пепел с сигареты в темно-зеленую пепельницу. - Вот и вся история. Еще вопросы есть?
- Есть. Мне нужны данные этой пациентки.
- Ничем не могу помочь. Дело в том, что Николай Дмитриевич сам лично изъял все документы, связанные с этой операцией. Может быть, они хранились у него дома? Правда, это всего лишь мое предположение…
- Зачем он это сделал?
- Мы боялись, что она подаст на нас в суд. Могло быть и такое.
- Но этого не случилось.
- Не случилось, - подтвердила Лазарева. - И слава богу!
- Как же мне найти эту девушку?
- Вы думаете, это она убила Николая Дмитриевича?
- Я ничего не думаю, я веду расследование. И в мою задачу входит собрать все факты и улики, имеющие отношение к следствию. Как ее зовут, вы не помните?
Лазарева покачала головой.
- Нет. Такая темноволосая. Молодая. Среднего роста. Не толстая и не худая. Вот и все, что я могу сказать о ней.
- Н-да… А Юлия Константиновна может помочь мне?
- Не знаю.
- Она у себя? В приемной?
- Да.
- Ну, если вы мне больше ничего не можете сказать о той пациентке, тогда я хотел бы поговорить с Юлией Константиновной.
Когда Губарев уже встал, Лазарева спросила его:
- Откуда вы узнали об этой истории?
- От Беликова.
- От Беликова? Где он сейчас? Неужели по-прежнему работает хирургом?
- Работает. Но не хирургом. А помощником администратора. У Крутикова. Вам знакома эта фамилия?
- Ес-тест-вен-но! Это же сволочь натуральная! При каждом удобном случае ставил подножки Николаю Дмитриевичу. Ненавидел его люто. Потому что завидовал. У Лактионова клиентура была круче. Известности - больше. Вот Крутиков и задыхался от зависти. Немудрено, что он приютил Беликова. Наверное, рассказывает всем, что Лактионов сделал халтурную операцию, а все свалил на Беликова. Да еще выгнал несчастного, ни в чем не повинного человека. Правда? Ведь все было именно так?
- Не отрицаю.
Ирина Владимировна кратко рассмеялась:
- Ход его мыслей известен. Побольше нагадить. Я еще удивляюсь, как он клинику свою открыл… Наверное, заместитель талантлив. И все вывозит на себе. Один бы Крутиков точно не справился. Дуб дубом! Простите, я все время срываюсь. Просто очень устала.
- Ладно, не буду вас больше задерживать. Может быть, у Юлии Константиновны мне повезет больше, - сказал майор.
Юлия Константиновна разговаривала по телефону. Она поздоровалась с Губаревым и кивком головы указала ему на диван для посетителей. Больше всего на свете майору хотелось размазать эту заносчивую соплюшку по стенке. Но это была нелегкая задача!
Освободившись, Юлия Константиновна встала из-за секретарской стойки и спросила:
- Чай, кофе?
- Ни того ни другого, - пробурчал Губарев. - Идите сюда. Мне надо с вами поговорить.
Она подошла и, взяв стул, стоявший у стенки, села рядом. Сегодня на ней был серый костюм. Юбка и жакет. И ослепительно белая блузка.
- Вы знали о неудачной операции, которую сделал Лактионов в этом году в конце мая?
- Да, знала.
- Почему же вы мне ничего не сказали? - рассердился Губарев. - Я еще в первый раз, когда с вами беседовал, спросил: "Были ли у Лактионова провалы в работе, неудачные операции?" А вы мне ответили: он - гений. Талант!
- Корпоративная солидарность, - лаконично ответила секретарь.
- Ах, корпоративная солидарность! Вы знаете, что я могу вас подвести под статью о сокрытии от следствия важных улик? Что вы со мной в молчанку-то играете?
Его гневный выпад Юлия Константиновна попросту проигнорировала.
- Мне нужны данные этой пациентки, - заявил майор.
- Их нет.
- Почему? - Губарев чувствовал, как в нем закипает глухое раздражение.
- Николай Дмитриевич их уничтожил.
- Уничтожил или изъял?
- В фирме их нет.
- И что мне теперь делать? - задал вопрос Губарев. - Как выглядела эта девушка? Вы ее помните?
- Помню. Она пыталась ворваться в кабинет Николая Дмитриевича. Я ее не пустила. Она порвала мне рукав блузки. И мне пришлось применить прием карате, чтобы ее утихомирить. А потом вызвать охранника. Девушка была темноволосой… рост, пожалуй, средний, глаза - серые.
- Как же вы цвет глаз запомнили?
- Человека, который осмелился порвать мне блузку, я запомню хорошо. На всю жизнь.
- А фамилию? Может, вы и фамилию запомнили?
- Может быть, - загадочно сказала секретарша.
- И какая у нее фамилия? - встрепенулся майор.
- Она может всплыть в самый неожиданный момент. Я изучаю мнемонику. Науку о памяти. Чтобы что-то лучше запомнить, надо пользоваться методом ассоциативного мышления.
Для майора все это было несколько туманно и сложновато.
- И вы им воспользовались?
- Мне же не нужно было запоминать ее фамилию. Но я могла в тот момент что-то печатать на компьютере или читать бумаги. И какая-то строчка или название могли прочно "приклеиться" к имени и фамилии девушки, которую вы разыскиваете.
- Ну?
- Вопрос только за тем, как снова наткнуться на тот текст или строчку.
- Ясно, - разочарованно протянул майор. - Это все написано вилами на воде.
Он почувствовал невольное раздражение, и ему захотелось поддеть секретаршу.
- Юлия Константиновна, откуда у вас деньги на джип? Зарплаты секретаря вряд ли хватило бы на такую машину?
- Отец помогает.
- И кем же он у вас работает?
- По коммерческой части.
- А где конкретно?
- В закрытой нефтяной корпорации.
"Я даже не буду пытать, где, чтобы не вспугнуть тебя, - злорадно подумал Губарев. - Я перепроверю твои слова. Если наврала - берегись! Живого места не оставлю".
Зазвонил телефон.
- Извините, - бросила ему секретарша и поднялась со стула. Она продефилировала к секретарской стойке и, изящно перегнувшись через нее, сняла телефонную трубку. - Алло! - раздался ее звонкий голос. - Добрый день! Вы позвонили в клинику "Ваш шанс", и мы рады выслушать вас…
Губарев поднялся со стула и размашистыми шагами прошествовал к выходу. Он был твердо намерен нокаутировать Юлию Константиновну и не откладывать это дело в долгий ящик. Надо было еще позвонить Лактионовой и спросить: знала ли она о неудачной операции своего мужа? Не может быть, чтобы он не поделился с ней своим промахом. Если бы возникла огласка, то неизвестно, чем могло кончиться это дело. Не случайно какое-то время все в клинике тряслись, что пациентка подаст в суд. Она могла бы это сделать. Но почему-то не захотела… Почему?
С работы Губарев позвонил Дине Александровне. Она была дома.
- Губарев, - кратко представился майор. - Почему вы мне ничего не рассказали об операции, которую ваш муж сделал одной девушке в конце мая этого года? И в результате которой ее состояние резко ухудшилось? Она еще несколько раз потом приходила в клинику. Я вас спрашивал: были ли у Николая Дмитриевича неудачные операции, а вы мне ничего не сказали.
В трубке молчали.
- Алло! Вы слышите меня?
- Да. Слышу.
- А почему молчите?
- А что я могу сказать? - почти сердито сказала Дина Александровна.
Если лучшая тактика - это нападение, то сейчас вдова Лактионова с успехом применяла этот распространенный и безотказно действующий метод.
- Правду. Все, как было.
- Это могло бросить тень на репутацию Николая Дмитриевича.
Майор хотел сказать, что хирург уже мертв. Его убили, а он, Губарев, занимается расследованием этого убийства, и говорить сейчас о репутации мертвого человека, по крайней мере, нелепо.
- В данный момент это не имеет никакого значения, - сказал майор.
- Имеет, - упрямо возразили ему. - Зачем посмертно ворошить грязное белье? Николай Дмитриевич был выдающимся профессионалом своего дела. Это - общепризнанный факт.
- Не спорю. Но один-единственный провал не может загубить репутацию, создававшуюся годами.
- Может. В области, где работал мой муж, у него были конкуренты, завистники. Они с радостью ухватились бы за этот случай и раздули его. Сейчас это делается очень просто. Пара заказных статеек, привлечение внимания общественности, запрос в соответствующую комиссию при Госдуме или мэрии. И все. Можно удаляться на покой!
- Какую мрачную картину вы нарисовали! А вам не приходит в голову, что эта девушка могла убить Лактионова?
В трубке вторично воцарилось молчание.
- Поэтому скрывать нелицеприятные факты из биографии Лактионова нет смысла. Этим вы только покрываете убийцу. Мне нужно знать, кто эта девушка. Что говорил о ней Николай Дмитриевич?
До майора донесся легкий вздох.
- Ну… хорошо… я расскажу. В тот день Николай Дмитриевич пришел сам не свой. Я, естественно, спросила его: что случилось? Он ответил: крупная неприятность. Неудачная операция. Я задала вопрос: почему это произошло? Виноват только я, ответил он. И никто больше. Доверился этому халтурщику. Больше ноги его не будет в моей клинике. Я спросила: какому халтурщику? Беликову. Это твой старый друг, спросила я, о котором ты мне рассказывал? Да, ответил муж. А пациент кто? Девушка. Жалко ее. Пострадала ни за что. Больше он ничего не сказал. Кто она, откуда. Ее данные, наверное, сохранились в компьютерной базе клиники. Спросите у Юлии Константиновны.
- В том-то и дело, что их там нет. Мне сказали, что, возможно, они хранятся у вас дома. После Николая Дмитриевича остались какие-нибудь бумаги? У него был домашний компьютер?
- Нет. Он все хранил на работе. Если было нужно, он приносил ноутбук домой.
Губарев распрощался, чувствуя, как его душит злость. Единственная ниточка, которая могла распутать клубок расследования, была, похоже, безвозвратно утеряна.
Люди делятся не на мужчин и женщин. И не на умных и глупых. Люди четко делятся на три категории: тех, кто отоваривается на рынках, в дорогих универмагах и бутиках. Это истину Надя поняла, когда стала получать зарплату на новой работе. Она перестала ездить на продовольственные и вещевые рынки, где были вечная толчея, гам и все время приходилось увиливать от покупателей с тележками на колесиках. Они так и норовили проехаться по твоим ногам. Нет, прелесть шопинга можно в полной мере ощутить только в хороших магазинах с просторными светлыми залами. Где тебе не отдавят ноги и не пихнут в бок. Ты можешь не спеша катить тележку вдоль лотков и выбирать то, что тебе нужно. Присмотреться к товару, взять его в руки. Какой кайф: примерять одежду в центральных универмагах с яркими неоновыми вывесками. Зайдя в кабинку, ты можешь рассмотреть себя в зеркале со всех сторон. И пробыть там столько, сколько тебе надо. Ты не услышишь назойливых голосов рыночных продавщиц: "Как вам это идет!" и "Эта вещь создана специально для вас!"
Прошли осень, зима, наступила весна. Надя лежала на кровати в выходной день и листала журнал "Стиль и красота". Анна Семеновна ушла в магазин: купить стиральные порошки и другие хозяйственные мелочи. Надя была одна и наслаждалась одиночеством и тишиной.