- Я учила ее правильно вести себя, общаться. Рассказывала, как правильно построить беседу. О чем можно говорить, о чем нельзя. Раскрывала тонкости речевого этикета. Это все не так просто, как вы думаете.
Однако ни о чем подобном майор даже и не думал. Об этикете и манерах он имел туманное и очень смутное представление.
- Она была способной ученицей? - задал вопрос Витька.
Амалия Федоровна взглянула на него своими светло-голубыми глазами.
- Не всегда. Что-то приходилось ей очень подолгу объяснять.
- Например? - заинтересовался майор.
- Например, я никак не смогла отучить ее от привычки разговаривать неестественно высоким голосом. Как разговаривают маленькие девочки. - Губарева бросило в жар. Он вспомнил слова секретарши Лактионова - о комплексе "маленькой девочки".
- А с ее тетей вы общались?
- Немного.
- Что вы можете сказать о ней?
Старушка подняла вверх тонкие, выщипанные брови.
- Я бы сказала, что это очень властная, умная и жесткая женщина. Лида целиком и полностью находилась под ее влиянием. Она и вбила Лиде в голову всякие глупости насчет красивой жизни. У девочки головка была забита не тем, чем надо.
- Например?
- Например, она непременно хотела выйти замуж за богатого человека. Иметь свою квартиру, загородный особняк, машину. Видела я на своем веку таких легкомысленных дурочек. Ветер в голове, никакой устойчивой основы.
- Почему дурочек? Наоборот, это хваткие девушки, которые знают, чего они хотят от жизни.
Ответом Губареву был легкий вздох.
- Этого добивается одна из сотни. У остальных - сломанные судьбы, разбитые жизни. У меня сложилось такое впечатление, что тетя поставила перед девочкой мини-программу: подцепить богатого кавалера. Она заставила ее ходить на танцы. Еще на какие-то занятия, я уже и не помню. Лида мне даже однажды пожаловалась на это.
- На что?
- Что тетя заставляет ее слишком много заниматься. Она пробовала брать уроки пения. Но не пошло. Музыкального слуха у Лиды - никакого. Ходила на уроки рисования - то же самое.
Подражание Дине Александровне, хмыкнул про себя майор. Решила сражаться с врагом его же оружием. Майор решил сменить тему:
- Лида работает, учится?
- Учится в каком-то колледже.
- А этого человека вы никогда у Лиды не видели? - Губарев достал фотографию Лактионова и протянул Амалии Федоровне.
Она взяла фотографию в руки.
- Видела. Но очень давно. Может, год или полтора назад.
- Вы не могли его с кем-то спутать? - уточнил майор.
- Молодой человек… - Губарев невольно почувствовал себя польщенным. К нему так давно никто не обращался. Он расправил плечи. - У меня профессиональная память. Я прекрасно помню все лица. Увидев человека однажды, я уже не могу его забыть.
- Где вы его видели?
- Он выходил от Лиды. Я спросила ее, кто это? Она ответила - знакомый. Я хотела сказать: староват для тебя, но передумала. Это ее дело, с кем встречаться. Зачем я буду вмешиваться в чужую жизнь?
- У Лиды был парень?
- Я никого не видела. Может, она и встречалась с кем-то на стороне.
- А друзья, подруги ходили к ней в гости? Амалия Федоровна отрицательно качнула головой.
- Нет. Она жила слишком замкнуто для молодой девушки. Я как-то сказала ей об этом. Но она не захотела говорить со мной на эту тему. "Моя жизнь меня устраивает", - сказала Лида.
Возникла пауза.
- Простите, я забыла про чай. У меня стоял на плите чай. Так недолго и до пожара довести, - разволновалась старушка. - Юноша, - обратилась она к Вите, - если вам несложно, сходите на кухню, снимите с плиты чайник и принесите его сюда. Мы будем пить чай.
Витька отправился по адресу.
- Нет, нет. Спасибо, - запротестовал майор. Ему не хотелось напрягать старушку.
- Не возражайте. Мне это нетрудно. - Она поднялась с кресла и подошла к серванту. Достала оттуда чашки. Сразу было видно, что фарфор тоже старинный. Как и все в этой комнате.
- Чай английский. Настоящий, - подчеркнула она. - Моя двоюродная племянница Жанна работает в Лондоне и присылает мне через своих знакомых маленькие подарки.
- Спасибо.
Появился Витька с чайником в руках.
- Подставку для чайника прихватить, надеюсь, догадались? Молодо-зелено, - снисходительно заметила Амалия Федоровна. - Впрочем, как сказал кто-то из великих писателей: "Молодость - это такой недостаток, который быстро проходит".
В промозглый день горячий чай был кстати. Тем более что Губарев толком и не позавтракал. На кухне спозаранку хозяйничала соседка, и толкаться с ней рядом у Губарева не было никакого желания. Он заметил, что если он с утра "встретил" Марью Степановну или Васильевну (она уже и не помнила, как ее отчество), то дела в этот день у него пойдут плохо. Видимо, соседка обладала некоторыми паранормальными способностями. В простонародье таких называют "ведьма старая". А так как Губарев очень хотел, чтобы сегодняшний день был удачным, то он, услышав голос соседки, нырнул обратно в свою комнату. И вышел оттуда только тогда, когда старая грымза заперлась в своей комнате. Но времени было уже много, и поэтому майор только успел схватить из холодильника бутерброд с колбасой. И слопал его на ходу в два счета. Вот и весь завтрак.
- Я думаю, вы не откажетесь от печенья с шоколадом. Настоящее английское качество.
Печенье таяло во рту. Чай тоже был восхитителен.
- Позвольте узнать, что все-таки произошло? - поинтересовалась Амалия Федоровна.
- Я не могу пока сказать вам этого. Попозже.
- Понимаю.
- Лида сейчас дома?
- Не знаю. Можно позвонить?
- Позвоните, пожалуйста. Телефон стоял на изящной тумбочке в углу. Амалия Федоровна позвонила.
- Никто не отвечает. Наверное, Лида на занятиях.
- Когда она обычно приходит после них?
- Где-то в два-три. Иногда раньше.
- Тетя часто навещает ее?
- Нет. Редко.
Амалия Федоровна оказалась гостеприимной хозяйкой. Она рассказывала о своей жизни и подливала им чай.
Через полчаса Губарев выразительно посмотрел на Витьку и незаметно кивнул головой: мол, пора уходить. Но тот сделал вид, что не замечает эти знаки. Кроме печенья с шоколадом, Амалия Федоровна поставила на стол еще апельсиновый джем, вишневый рулет. Так что оторваться от всех этих вкусностей было практически невозможно. Губарев его хорошо понимал. Он и сам пил уже третью чашку чая.
- Нет. Все. Огромное спасибо, но уже больше никак. Вы нас просто перекормили, - сказал наконец майор.
- На здоровье. Губарев встал.
- Мы уходим. - Он дернул Витьку за рукав.
- Сейчас, - откликнулся он с набитым ртом. Поэтому получилось "фесяс". Витька энергично задвигал челюстями. Потом встал и сделал последние глотательные движения. - Все. Спасибо! Все было очень вкусно.
- Пожалуйста.
В коридоре Губарев предупредил Амалию Федоровну:
- Не говорите, пожалуйста, Лиде о нашем разговоре.
- Хорошо.
На улице Витька недовольно проворчал:
- Какая вас муха укусила? Могли бы еще посидеть немного.
- Нет.
- Почему?
- Потому. Теперь мы должны дождаться Исакову и поговорить с ней.
- Сидели бы спокойно у Амалии Федоровны и ждали бы ее.
- Нет. Так не годится. Мы должны застать ее врасплох. Она может прийти домой и запереться. Никому не открывать.
- И где мы будем ждать ее?
Губарев окинул взглядом двор. Между двух машин сиротливо белела скамейка. Это был удобный наблюдательный пункт.
- Вот там, - показал он рукой.
- Какой холод! Б-рр.
- Уже согрелись. Теперь пора и поработать. Витька недовольно передернул плечами.
- Знал бы - оделся потеплее. Они зашли за скамейку и принялись ждать.
- Я был прав. Лазарева сделала племяннице пластическую операцию. А потом между девушкой и Лактионовым закрутился роман. Судя по всему, Лазарева сознательно готовила племянницу к этому. Уроки манер, танцы, - сказал майор.
- Для чего?
- Для того, чтобы Лактионов попал в ее сети.
- А ей-то, по большому счету, какой в этом смысл? Это же племянница стала его любовницей. Не она.
- Хотела прибрать Лактионова к рукам посредством своей Лиды. Для чего? Я еще в этом до конца не разобрался. Но обязательно разберусь, - пообещал Губарев. - Какая тут Лазаревой выгода… Сейчас у нас задача номер один - дождаться племянницы и переговорить с ней. Потом обратимся к Лазаревой.
- А если Исакова не придет?
- Куда же она денется?
- Задержится с подругами. Пойдет в кафе. В кино. По магазинам.
- Ты же слышал: живет она замкнуто.
- Просто к ней сюда никто не ходит. А на стороне Исакова, может, отрывается на полную катушку.
Губарев покачал головой:
- Не думаю. Она находилась под сильным влиянием тетки. И задачей племянницы было - заполучить Лактионова.
- Вы полагаете, Лазаревой хотелось, чтобы он женился на ней?
- Еще бы! Современные девушки зря времени не теряют. Тратят его только на объекты, достойные их внимания. Ты же сам слышал: ей хотелось красивой жизни. Квартира, загородный особняк, машина. Я думаю, что она видела Лактионова в качестве своего мужа. Не меньше.
Я считаю… - О чем он считает, Витька сказать не успел. Губарев схватил его за руку: - Вот она! Смотри!
Маленькая решительная фигурка в ярко-розовом пальто. В белых сапогах и белом берете. На боку - розовая сумочка. Длинные светлые волосы, отливающие золотистым блеском. Карамельная девочка. Куколка. Барби.
- Пошли.
Она шла быстрыми шагами, и они с трудом догнали ее у самого подъезда.
- Извините, вы Исакова Лидия Валентиновна?
Она подняла на них глаза, обрамленные длиннющими накрашенными ресницами, и в них майор увидел страх. Ошибиться здесь он не мог. В ее глазах плескались десятибалльные волны страха.
- Да. - Голос и вправду был тонким и высоким. Неестественным.
- Мы из милиции. И хотели бы побеседовать с вами.
Она вцепилась в ручку входной двери и стояла так, смотря на них большими испуганными глазами, словно ожидая поддержки.
- Может, это удобнее сделать у вас дома?
Она по-прежнему стояла, не двигаясь с места, как будто бы не понимала, о чем они говорят. Майор взял ее за руку и спросил:
- Какой у вас код?
- Код? - Похоже, она понемногу приходила в себя. - Сорок. Ноль-ноль. Пятьдесят два.
- Нажимать одновременно?
- Да.
Майор набрал код и распахнул перед ней дверь. Она пошла вперед, все время оборачиваясь на них.
- Какой у вас этаж? - Губарев не мог обнаружить перед племянницей Лазаревой тот факт, что они уже побывали на этаже, где располагалась ее квартира.
- Третий, - неуверенно сказала она.
Они поднялись по лестнице и остановились перед ее квартирой.
Она замерла как вкопанная.
- Открывайте, - сказал Губарев.
Она достала из сумки ключи и вставила их в замок, повернула, потом нажала на дверь. Та распахнулась. Спотыкающимися шагами Исакова вошла в переднюю. Нащупала выключатель. Зажегся свет. Как сомнамбула, девушка вошла в комнату и, не снимая пальто, села на краешек ярко-оранжевого дивана. Губарев огляделся. Если в одежде Исаковой преобладал розовый цвет, то в комнате доминировали оранжевый и терракотовый. Терракотовые стены, палас на полу. Шторы. Шкаф-купе. Оранжевая люстра, диван, кресла. Чистый детский сад, подумал Губарев. Яркие и броские цвета обычно любят дети.
Стульев в комнате не было. Не садиться же им с Витькой на диван!
- Посмотри на кухне табуретки, - тихо сказал ему майор. Через минуту Витька вырос в дверях с двумя табуретками.
Исакова смотрела прямо перед собой невидящим взглядом.
- Вы хорошо себя чувствуете? - спросил ее Губарев.
Она очнулась и посмотрела на него. Но ничего не сказала.
- Вы догадываетесь, в связи с чем мы пришли к вам?
Она молча кивнула головой.
- Ваш любовник Николай Дмитриевич Лактионов убит. Мы ведем расследование. Что вы можете сказать по этому поводу?
Она по-прежнему молчала.
- Вы поняли вопрос?
- Да.
- Что вы можете сказать по этому поводу? - повторил свой вопрос Губарев.
И тут она заплакала. По-детски, неумело. Всхлипывая и вытирая слезы тыльной стороной ладони.
- Я… я… ничего не знаю. Это случилось так… неожиданно.
- Кто вам сказал о смерти Лактионова?
- Ирина Владимировна. Моя тетя.
- Она была в курсе вашего романа?
- Да.
- Когда вы видели Лактионова в последний раз? - Губарев сыпал один вопрос за другим, не давая ей времени одуматься и прийти в себя.
Исакова сделала глубокий вздох.
- За неделю до убийства, - прошептала она.
- Где?
- У него на работе.
- Вы встречались там?
- Да.
- Как часто?
- По-разному. Иногда - раз в неделю. Иногда - реже.
- Сколько времени длиться ваш роман?
- Около двух лет.
- Вы все время встречались у него на работе?
- Нет. - Исакова запнулась. - Вначале он снимал квартиру. А потом отказался от этого.
- Почему?
- Николаю Дмитриевичу так было удобнее. Экономить время. Он был слишком занят на работе.
- Вы заговаривали с ним о женитьбе?
- Он сам хотел этого.
"Врет или нет?" - гадал майор.
- Он собирался уйти от жены? - спросил Губарев.
- Да. - Девушка отвечала на вопросы, не поднимая глаз. Светлые волосы свешивались прядями на ее руки. Но она не откидывала их назад.
- Почему?
Тут она вскинула на майора глаза. Ярко-голубые.
- Он говорил, что больше не любит ее.
- Вы думаете, он говорил это искренне? Не морочил вам голову?
- Николай Дмитриевич не морочил мне голову. - У нее был взгляд обиженной девочки. Ребенка, у которого внезапно отняли любимую игрушку. - Мы собирались пожениться. Если бы… если бы не эта… смерть.
Конечно, такой удар по планам. Без пяти минут - жена номер четыре. И вдруг…
- Он так и говорил вам, что хочет жениться на вас?
- Да. Он все время говорил мне: потерпи, малыш. Еще немного, и мы будем вместе. Это все она! - Исакова почти выкрикнула эти слова. - Она!
- Кто - "она"?
- Его жена! Она и убила его. Как только узнала, что он собирается уйти от нее. И жениться на мне.
- Каким образом она узнала это?
- Я сказала ей. И Коля говорил все время. А она - ни в какую. Не хотела его отпускать, и все.
- Вы? - Дело принимало совсем неожиданный оборот.
- Да.
- Как? Когда?
- Я позвонила ей по телефону и сказала, что Николай Дмитриевич больше не любит ее и хочет уйти ко мне. Просто он не знает, как сказать ей об этом.
- Когда был этот звонок?
- Три месяца назад.
- И как Дина Александровна отреагировала на ваши слова?
- Сказала, что не хочет со мной разговаривать. И повесила трубку.
- И все?
- Все! И после этого она убила его. Как же - лишиться таких денег! Что она умеет в жизни делать, кроме как рисовать картины!
- Это вам Лактионов сказал, что его жена - художница?
- Да.
- А ваша тетя как относилась ко всему этому?
На секунду в глазах Исаковой мелькнуло замешательство.
- Она говорила: поступай, как знаешь. Это - твоя жизнь.
- Ирина Владимировна и подтолкнула вас к Лактионову?
- Нет. Я… как увидела его, так и влюбилась.
- Где вы познакомились с Лактионовым?
- Он… делал мне пластическую операцию.
- Когда?
- Два года назад.
- И вскоре после этого между вами возникли любовные отношения?
- Да. Он влюбился в меня. Опекал. Заботился. Как о дочери. Дарил подарки.
- Сколько тогда вам было лет?
- Восемнадцать.
…Какой банальный и тривиальный сюжет. Врач влюбился в собственную пациентку. Прямо анекдот какой-то!
- Где вы были третьего ноября примерно с семи до десяти вечера?
Зрачки Исаковой расширились.
- Вы… подозреваете меня! Но это же смешно! Я… - Она приложила руку к горлу. - Извините. Я… любила его! Мы собирались пожениться!
- Вы не ответили на мой вопрос!
- Где я была? - Она задумалась. - Покупала продукты в магазине.
Складывалось впечатление, что все женщины, которые могли быть причастны к этому убийству, как сговорившись, отоваривались в магазинах. Дина Александровна, Кузьмина, Ванда Юрьевна, теперь Исакова…
- Лактионов содержал вас?
- Как вы могли подумать! - Она чуть не задохнулась от возмущения.
- Лидия Валентиновна, вы знали девушку по имени Арсеньева Надежда Алексеевна?
В ее глазах отразилось удивление:
- Кто это?
- Пациентка Лактионова. Как и вы. Но, в отличие от вас, ей сделали крайне неудачную операцию.
- Не знаю. А что?
- Неизвестная женщина позвонила Арсеньевой и предложила убить Лактионова за десять тысяч долларов. При этом половину аванса она дала ей сразу. Положила в ячейку в камеру хранения на Савеловском вокзале. Туда же она положила и пистолет, из которого Арсеньева должна была убить Николая Дмитриевича.
- Это - Лактионова! Она! Зачем ей убивать собственными руками, когда можно нанять? И никто ничего не узнает! Он жаловался на жену. Она была транжирка, тратила деньги. Устраивала какие-то выставки. Бедный Коля! Она пила из него кровь и портила нервы.
Губарев вспомнил взгляд Дины Александровны, когда она говорила о выставке. Хищный, застывший. Высокомерный. Эта женщина ни за что не упустит своего. И она вполне может пойти на крайние меры, если что-то угрожает ее жизненным интересам.
Губарев посмотрел на Витьку. А тот - на него.
- Что ж! Вас вызовут дать показания в письменном виде и возьмут подписку о невыезде. Я вас официально предупреждаю, что вы не имеете права покидать Москву.
- Хорошо. Я - подозреваемая? - горько усмехнулась она.
- Да.
Брови девушки взлетели вверх, но она ничего не сказала.
Губарев встал. За ним - Витька.
- И еще… Вы часто общались с Лазаревой?
- Нет. Не часто.
Они вышли из квартиры, при этом майор чувствовал на своей спине ее взгляд.
- Что скажешь? - спросил майор, когда они спустились по лестнице и вышли во двор.
- Что тут сказать? Девочка в трансе. Все планы полетели к чертям. Планировала красивую жизнь, а получился облом.
- Ты думаешь, она не врет? Лактионов и вправду собирался уйти от Дины Александровны и зажить с этой девчонкой?
- А кто теперь правду скажет? - проницательно заметил Витька. - Лактионов - мертв. И подтвердить или опровергнуть его слова некому.
- Ой, как же ты прав! Мы должны переговорить с Лактионовой. И немедленно. Поехали! Нет, поеду я один. Ситуация здесь щекотливая.
Дина Александровна была дома. В неизменной серой шали на плечах.
Губарев сразу ошарашил ее вопросом:
- Почему вы нам столько времени морочили голову и вводили в заблуждение? Что вы не знали о любовнице вашего мужа?
- Господи! - Лактионова прикрыла глаза.
- Вы скрывали от следствия важные улики! Она открыла глаза.
- Проходите в комнату! Здесь говорить неудобно.
- Да. Неудобно.