Девочка медленно вошла в беседку, прислонилась к одному из столбиков и посмотрела на Джоанну.
- Вы помните мое имя?
- Конечно, помню. А ты мое?
- Джоанна. Я думала, вы придете раньше, Джоанна.
В ее голосе Джоанне послышался укор.
- Извини, я считала, что тебе будет легче, если я буду держаться подальше, - тихо ответила она.
- Почему?
- Потому что я только похожа на твою маму.
Риген немного подумала, ее большие темно-голубые глаза были печальны. Потом кивнула.
- Не волнуйтесь, Джоанна. Я понимаю, что маму уже не вернуть.
Девочка сунула руки в карманы джинсов и опустила плечи - кажется, это была ее любимая поза.
- Ты тоскуешь по ней, Риген, - это естественно.
- А папа нет, - неожиданно произнесла девочка.
- Некоторые люди просто стесняются показывать свои чувства, - сказала Джоанна. - Но это не значит, что они ничего не чувствуют. Может быть, и твой папа такой.
Риген пожала плечами.
- Может быть. Но я однажды слышала, мама сказала ему, что у него нет сердца. Это как у Железного Дровосека, да? А как же чувствовать без сердца?
- Сердце есть у всех. - Джоанна не боялась говорить банальности, лишь бы разубедить Риген. - Просто некоторые люди не умеют его открыть другим.
- Я думаю, мой папа меня не любит. - Голос Риген вдруг задрожал.
- Разумеется, любит, малышка.
- Откуда вы знаете? - сердито спросила она.
- Папы всегда любят своих дочек. Так же, как и мамы.
- Даже если дочки плохие?
Джоанне захотелось подойти и обнять эту девочку - она с трудом удержала себя от этого.
- На самом деле они совсем не такие плохие, как им кажется, - ласково уговаривала она девочку, поняв, что Риген почему-то винит себя в смерти матери и очевидной холодности отца.
- Я плохая, Джоанна. Я ужасно плохая.
- Милая, да ты просто не в силах сделать ничего настолько плохого, чтобы папа и мама перестали тебя любить. Клянусь тебе!
Правда это или нет, но ты должна в это верить, черт возьми!
Риген слушала, затаив дыхание, лицо ее просветлело, и Джоанна похвалила себя за то, что сказала это. А еще за то, что не стала выяснять, что же такого ужасного совершил бедный ребенок. Скорее всего, ничего серьезного - что можно натворить в восемь лет! - и чем скорее Риген преодолеет это, тем лучше.
Что же до других вопросов, то, как ни сильно было искушение, единственный человек в Клиффсайде, которого Джоанна ни в коем случае не собиралась расспрашивать о Кэролайн, была эта девочка. И Джоанна сменила тему.
- А не слишком ли позднее время для прогулки?
- Иногда я прихожу сюда посмотреть на закат. Красиво, правда?
Отсюда действительно хорошо было видно, как горизонт на западе наливается багровым светом. Джоанна кивнула, соглашаясь.
- Очень! И вода гладкая, как стекло.
- Да. Мама говорила…
- Риген.
Обе вздрогнули, услышав этот голос. Джоанна увидела, что к беседке приближается красивый темноволосый мужчина. Его лицо ничего не выражало, только брови были чуть сдвинуты. Он в упор, изучающе посмотрел на Джоанну - если его и поразило сходство с Кэролайн, то он ничем не выдал этого, - затем перевел спокойный взгляд на Риген.
- Миссис Эймс зовет ужинать, Риген. Пора домой.
Риген посмотрела на этого человека, который не мог быть не кем иным, как только ее отцом, без тени страха, и это успокоило Джоанну. Девочка была его точной копией, но в женском варианте - только глаза темнее и брови тоньше.
Она больше похожа на него, чем на Кэролайн, - даже выражением лица, не говоря уже о чертах.
- Мне нужно идти, Джоанна. - Риген вдруг улыбнулась ей.
- Тогда до свидания, Риген.
- Ладно. До свидания. - Снова сделавшись серьезной, Риген вышла из беседки и скрылась среди деревьев. Проходя мимо отца, она даже не взглянула в его сторону.
- Удивительное сходство, - наконец отметил Скотт Маккенна.
Джоанна уже заранее составила о нем мнение, и мнение отрицательное. Возможно, предвзятое. Так что когда он снова пристально посмотрел на нее, она впервые после приезда в Клиффсайд почувствовала настоящую враждебность.
- Различий больше, нежели сходства, - сухо сказала она.
Скотт прищурился.
- Да, я вижу.
- В самом деле?
Он кивнул.
- Кэролайн почти всегда была сдержанной и очень редко обнаруживала свои чувства, что о вас никак не скажешь. В ваших глазах отражается все, что вы думаете.
Джоанна решила не уточнять, что же именно видит он в ее глазах, и, предвидя необходимость объяснения, облокотилась о карусельную лошадку.
- Позавчера я познакомилась здесь с Риген. Надеюсь, вы не возражаете против моих вторжений.
- А если возражаю?
- Я учту это. В следующий раз, когда приду сюда.
- Я могу вызвать шерифа.
- Да, конечно. Он уже предупреждал меня, что проникновение в частные владения запрещено.
- Стало быть, - спросил Скотт, - вы пренебрегли его предупреждением?
- Да.
Его лицо осветилось внезапной улыбкой - точь-в-точь как у Риген.
- Я вам не очень нравлюсь, Джоанна, не правда ли? Интересно, почему - ведь мы знакомы от силы десять минут.
- Боюсь, я склонна к поспешным суждениям.
- Ну-ну… - все еще улыбаясь, сказал Скотт. - Постороннему взгляду, знаете ли, трудно проникнуть в суть некоторых вещей - особенно если это касается брака.
Джоанна не могла не согласиться - она и сама недавно говорила кому-то нечто очень похожее. Но спросить-то она могла.
- Разве я пытаюсь во что-то проникнуть?
- По-моему, да. Вы слышали, что Кэролайн была несчастна, ибо я… холоден. Вы видели, что Риген смотрит мимо меня, как будто я не существую. На ваш взгляд, я безразличен к несчастному ребенку. Из всего этого вы и сделали вывод, что я виноват бог знает в чем. Я монстр! Чудовище из сказки.
- А вы не чудовище? - прервала она его довольно темпераментное высказывание.
Улыбка Скотта Маккенны стала еще шире.
- Отчего же? Чудовище. Если все вокруг говорят, что я жестокий негодяй, это ведь не значит, что все говорят не правду.
Едва ли не в первый раз в жизни Джоанна не нашла, что ответить.
Скотт посмотрел на заходящее солнце.
- Скоро стемнеет. В темноте скалы особенно опасны. Вам пора возвращаться в "Гостиницу". Рад был познакомиться. - Он повернулся и ушел.
Воскресенье выдалось ветреным и дождливым, и Джоанне некуда было деться от томительного беспокойства. На улице невозможно было находиться больше десяти минут; комната казалась маленькой и невыносимо тесной, стены давили, нервы были натянуты до предела. Мало этого. Звуки ее сна обретали нестерпимую реальность.
Тик-так. Тик-так. Тик-так. Часы из сна теперь тикали у нее в голове - постоянное напоминание о том, что время уходит. И ей казалось, что они тикают быстрее, чем вчера и позавчера, - призывая ее, заставляя ее… что-то делать.
Непонимание, что именно делать, сводило с ума.
Наконец она вышла из комнаты посмотреть, не играет ли в покер с постояльцами отеля кто-нибудь из незнакомых ей жителей города, как это часто бывало. Это дало бы ей возможность поговорить с новыми людьми, порасспросить о Кэролайн. Наверное, это самое лучшее, что можно сделать в такой ситуации.
Ей не повезло - если иметь в виду новые сведения о Кэролайн. Она выиграла довольно-таки впечатляющую сумму, но чрезвычайно приятные люди, с которыми она заговаривала, так и не сообщили ей нужных сведений. Причем с явной преднамеренностью - они умело обходили тему Кэролайн, как только Джоанна ее затрагивала. Широкие улыбки - и настороженные глаза, и предложение взять еще карту.
Джоанна поймала себя на том, что опять грызет ногти.
Никогда в жизни еще Амбер не было так скучно. В этом богом забытом месте было совсем нечего делать. Она поерзала в кресле и тяжело вздохнула.
Ее мать оторвалась от книги и терпеливо сказала:
- Радость моя, пойди займись чем-нибудь.
- Чем, например? Утопиться? Если ты заметила, здесь хорошо живется только уткам.
- Амбер, я же не предлагаю тебе пойти прогуляться. Уже восемь, выходить поздновато. Но игровая комната, я думаю, работает, гимнастический зал тоже. Кстати, есть же еще бассейн. Дома ты очень любила плавать.
- Исключительно из-за спасателей, - язвительно заметил отец, не отрываясь от телевизора. - А здесь никто не пялится на ее формы, едва прикрытые этим, с позволения сказать, купальником.
Амбер вспыхнула: он был прав. В закрытом бассейне гостиницы был только один спасатель, лет тридцати-сорока, и он следил за порядком из окошка своего кабинета. Это было отвратительно, дома гораздо лучше: там в бассейне спасателями работают мальчики из колледжа.
- Ну, тогда почему бы не сходить в игровую комнату? - чуть плаксиво настаивала мать. - Там много интересного, Амбер. Паззлы, настольный теннис, компьютерные игры. Можно…
Амбер вскочила, всячески показывая, что пойдет куда угодно, лишь бы не слышать этой изрядно надоевшей ей ноты в материнском голосе.
- О, ладно! Ухожу, ухожу.
И подумала, что разыграла все как по нотам.
- Возвращайся не позже одиннадцати, - напутствовала мать.
Из гостиной их номера с двумя спальнями Амбер прошла в свою и хлопнула дверью. Взяла с туалетного столика ключи и опустила в карман, размышляя, зайдут ли к ней родители, перед тем как ровно в одиннадцать лечь спать.
Да, конечно, мама непременно заглянет.
Выходя из номера, Амбер мечтательно улыбнулась. О'кей, значит, она будет в своей комнате, как велено, к одиннадцати. Чиста, как свежевыпавший снег. Она примет ванну и надушится, чтобы все нужные места хорошо пахли. А когда родители заснут, она наденет прелестное платьице, которое купила вчера, прозрачное, с короткой юбочкой, и незаметно выскользнет в двери террасы. Ее никто не увидит. И она уйдет. И никогда не вернется! Никогда!
А пока она и вправду пошла в игровую комнату. Она пребывала в таком возбуждении, что сама не знала, засмеется или заплачет в следующую секунду. Она была взвинчена до предела. В этот вечер весь мир для нее изменился; она приветливо поздоровалась с несколькими соседями по отелю, забавляясь их удивлением - они не привыкли к подобному дружелюбию с ее стороны.
Они не знают! Никто не знает!
Как замечательно иметь такую сладкую тайну! Она с высокомерной жалостью смотрела на этих скучных, обыкновенных людей - ведь у них никогда, никогда не было таких чувств, как у нее! Что они понимают в жизни, что они знают!
Загрохотал гром. Ей нравилось, что разыгралась непогода, но к полуночи шторм, конечно, утихнет. Должен утихнуть. Это ее ночь, а ее ночь должна быть прекрасна!
Она сыграла в пинг-понг с какой-то женщиной средних лет, причем позволила той обыграть себя. Щедро предложила еще одну игру и опять проиграла. Посидела за столом, где кто-то не закончил складывать паззл. Полчасика поиграла на компьютере. Но ей никак не сиделось на месте.
Она бесцельно слонялась из угла в угол, наблюдала, как за карточными столами играют в покер, часто подходя к двери террасы и вглядываясь в темноту, где ревел и грохотал шторм. Потом взяла коктейль и продолжала бродить, прихлебывая из бокала.
В одиннадцатом часу она наконец отправилась к себе в комнату. Потому что в одиннадцать мама должна увидеть, что она невинно спит в своей постели. Амбер хихикнула про себя.
В вестибюле она оглянулась еще раз на этих невозможно скучных людей - оглянулась с презрением и жалостью к их серой и невзрачной жизни. И попутно увидела нечто незапланированное. Возможно, она бы и не обратила внимания, не будь в этот вечер ее чувства особенно обострены, - но она заметила.
- Интересно, зачем это ему понадобилось? - пробормотала она и, пожав плечами, пошла к своему номеру. Наплевать! Гораздо интереснее было думать о том, которые из трех любимых духов лучше подойдут сегодня.
Поздно вечером, когда дождь вовсю хлестал в окна, гром грохотал почти непрерывно, а ноготь большого пальца был изгрызен до основания, Джоанна наконец легла спать.
В эту ночь сон немного изменился. Все символы, из которых он состоял, остались, но в преувеличенном и искаженном виде - как в комнате смеха. Отражение большого дома дробилось бушующими волнами океана, с роз облетели лепестки, картина - теперь было окончательно ясно, что это картина Кейна с девочкой среди поля цветов, - покосилась на мольберте. Громко тикали часы, жалобно плакал ребенок. Раскрашенная карусельная лошадка бешено крутилась на штыре, бумажный самолетик промок и упал. А еще в этот раз кричала чайка, кричала громко, надсадно, и этот мучительный звук повторялся снова и снова, как эхо…
Джоанна проснулась. За окном брезжил серенький свет пасмурного утра, но, хотя часы показывали чуть больше семи, она не стала даже пытаться заснуть опять - сна не было ни в одном глазу, и всегдашнее напряжение и беспокойство достигли такой силы, что она поймала себя на том, что подбирается к следующему ногтю. Она потянулась, откинула одеяло и встала. Лучше все, что угодно, чем вот так лежать в постели и чувствовать себя раздавленной.
Пусть она и чувствует себя точно так же, но хотя бы в вертикальном положении.
Она решила не заказывать завтрак в номер, а спуститься пить кофе вниз. Горячий душ никак не повлиял на ее нервозное состояние; она стала сушить волосы феном, решив сегодня оставить их распущенными, в основном потому, что она была слишком издергана, чтобы заниматься еще и прической. В громком гудении фена ей пару раз послышался ночной крик чайки. Вдруг ей пришло в голову, что, возможно, на самом деле это был звук сирены.
В Атланте такой звук был привычен, но здесь эта мысль показалась ей исключительно странной и даже нелепой. Пожар? "Скорая помощь"? "Блейзер" Гриффина?
Выйдя из ванной, она прислушалась, но было тихо. Джоанна все же оделась очень быстро. Джинсы и свитер с высоким воротом, а поверх - свободная фланелевая рубашка; кроссовки, потому что после завтрака она твердо решила пойти гулять, даже если придется гулять под дождем.
Одевшись, она вышла на балкон. Дождь кончился, но небо было пасмурным. С океана дул сильный ветер, пропитанный влагой и солью. И, если не считать всегдашнего яростного грохота прибоя, было по-прежнему странно тихо. На веранде не было ни души, но зато вдалеке зачем-то собралась целая толпа. Кроме того, там стояло множество машин: спасательная, пожарная, "Скорая помощь". "Блейзер" Гриффина!
Ни в коридоре, ни в лифте - никого, и вестибюль тоже был пустынен. Джоанна поспешила на веранду. Там под крышей пили кофе гости отеля и обслуживающий персонал: они встали еще раньше и, вероятно, уже знали, что произошло.
Среди них Джоанна заметила Холли и ее помощницу Дану - обе выглядели подавленными. Собственно, как и все остальные. Одна женщина даже плакала. Джоанна направилась было к ним, но вдруг поймала взгляд Гриффина, устремленный на нее из-за гостиничного газона.
Должно быть, всех уже предупредили, что проход запрещен, но Джоанна, не задумываясь, спустилась с веранды и побежала по мокрой траве газона, прямо к Гриффину. В это утро он был в длинном черном дождевике, с непокрытой головой - в отличие от своих помощников, которые работали ближе к краю обрыва в таких же дождевиках и широкополых покрытых пластиком шляпах. Холодный ветер ерошил его волосы; и только подойдя ближе, Джоанна поняла, насколько он устал.
- Гриффин?
Он обернулся. И хотя его лицо осталось мрачным, при виде Джоанны темные глаза, казалось, чуть просветлели. Он не шагнул к ней навстречу, но крепко взял ее за руку, когда она оказалась рядом.
- Что случилось? - спросила она.
- Джоанна, здесь находиться запрещено, - сказал он как-то вскользь. - Мы просим всех уйти отсюда. - Но при этом руки ее не отпускал.
- Но что…
- Грифф! - От края обрыва к ним шел высокий худощавый мужчина с мокрыми темными волосами; длинные полы дождевика хлопали его по ногам. Джоанна не сразу поняла, что спасатели только что подняли его снизу на тросе.
- Ну что, док? - спросил его Гриффин.
Врач чуть удивленно посмотрел на Джоанну усталыми голубыми глазами и потряс головой.
- Ты видел то же, что и я. Что я должен тебе сказать?
- Не была ли она пьяна?
"Она"? Джоанна похолодела.
- Грифф, ты же понимаешь, ее нашли в воде. Она настолько вымокла, что, выпей она до этого хоть галлон, запаха все равно бы не осталось. Я не могу ответить без лабораторных анализов.
- От чего она умерла?
Врач снова посмотрел на Джоанну и сухо сказал:
- От падения с такой высоты - если только потом я не найду чего-нибудь неожиданного, что маловероятно. Господи, Грифф, она летела с высоты сто тридцать футов!
- Ее столкнули? - спросил Гриффин почти равнодушно.
- Не знаю, - ответил врач. - Даже если и так, будет трудно это доказать. Но я посмотрю, может, удастся что-нибудь обнаружить.
- Спасибо, док.
Высокий мужчина прощально поднял руку и снова направился к краю обрыва, где спасатели в очередной раз поднимали трос.
- Гриффин, кто это? - спросила Джоанна.
- Сначала я подумал, что это вы, - ответил он тем же лишенным выражения голосом и чуть сильнее стиснул ее руку. - Но это оказалась Амбер Уэйд.
Джоанна потрясенно оглянулась на обрыв - в этот самый момент наверх вытащили спасательную корзину с телом. Тело было завернуто в ярко-оранжевое одеяло, из-под которого выбилась только одна прядь длинных светлых волос.
Глава 7
- Ты шутишь? - Кейн усмехнулся. Гриффин вздохнул, произнося в ответ привычную фразу:
- Такова моя работа, Кейн, - задавать вопросы.
Взглянув на Холли, сидевшую рядом за столиком на веранде "Гостиницы", Кейн вновь перевел глаза на шерифа, который расположился напротив.
- Ты спрашиваешь, не я ли столкнул с обрыва этого ребенка?
- Не преувеличивай. Я спрашиваю, где ты был вчера с одиннадцати вечера и до сегодняшнего утра, часов до семи, - повторил Гриффин. - Послушай, всем известно, что она за тобой бегала как собачонка. Ее отец сказал, что она, вероятно, улизнула после того, как родители пожелали ей спокойной ночи, убедившись, что она уже в постели. У ее комнаты, к сожалению, имелся отдельный выход прямо на веранду, - вероятно, она им и воспользовалась.
- Она не приходила ко мне, - мрачно сказал Кейн. - Ни в прошлую ночь, ни в какую другую. Ради бога, Грифф, неужели ты серьезно думаешь, что я флиртовал с бедняжкой? И что, договорившись с ней о встрече, - позволь тебе напомнить, вчера лило как из ведра, - убил ее?
- Где ты был, Кейн? - настаивал шериф.
- Я был дома. - Тон художника был весьма резок. - В своем коттедже. Всю ночь.
- Один?
- Да, один, черт побери!
Холли подалась вперед.
- Грифф, это точно несчастный случай?
Он посмотрел на нее и отрицательно покачал головой.
- Не думаю. Если бы она просто сорвалась, то летела бы прямо вниз, а мы нашли тело так далеко, что, очевидно, ее толкнули, и с немалой силой.
- Может быть, она прыгнула?