– Я не умею плавать с аквалангом.
– Я вас научу, – пообещал он, и Гвен обомлела.
– Это мое последнее задание, – продолжал Форд. – Я ухожу на покой и навсегда уезжаю на юг. Поведу яхту на Арубу. Можете присоединиться.
– Акваланг. – Гвен пыталась зацепиться за что-то конкретное. – Разве это не опасно? Много людей гибнет…
– Множество людей умирают в своих постелях, но это не значит, что они боятся лечь на простыни. Кстати, у меня большая яхта. Много места. А сейчас я пойду за стеклом.
– Спасибо, – с трудом выговорила Гвен и, дождавшись, когда он уйдет, села за стойку, посмотрела на девять разноцветных зонтиков и подумала, что больше всего на свете она хочет уплыть с ним.
Нет, это глупость несусветная! Она не может оставить семью, у нее никогда не было ни малейшей склонности к подводному плаванию, и о Форде ей известно только то, что он наемный убийца, который приносил ей коктейли и чинил потолок. Правда, он решил отойти от дел, и она готова забыть прошлое, особенно свое. Но его последним заданием был заказ убить Дэви, а перешагнуть через это почти невозможно. Вошла Тильда с банкой голубой краски. Волосы на ее голове стояли дыбом.
– Что с тобой? – встревожилась она. – Выглядишь так, словно тебя пыльным мешком огрели!
– Нет, ничего, – рассеянно пробормотала Гвен. – И перестань запускать пальцы в волосы! На кого ты похожа! – Тильда безуспешно попыталась пригладить волосы, а Гвен спросила: – Тебе никогда не хотелось остаться дома и принять у меня галерею?
– Нет.
Тильда посмотрелась в стекло двери офиса и снова пригладила волосы.
– Понятно, – протянула Гвен, ощущая невероятное разочарование, хотя знала ответ заранее.
– Потому что у меня заказов на десять лет вперед и я должна рисовать эти чертовы фрески. А почему ты спрашиваешь? Хочешь, чтобы я занялась галереей?
– Нет. Просто не хочу стоять у тебя на пути.
– Никто не стоит на моем пути, – провозгласила Тильда и понесла куда-то свою банку с краской.
"Как я хотела бы сказать то же самое!" – подумала Гвен и представила, как объявляет Форду: "Никто не стоит на моем пути!"
Хотя почему именно Форду? Странно. Скорее уж Мейсону!
– Мейсон, ты хороший человек, но я не хочу, чтобы ты управлял галереей.
Однако если он вытащит их из долгов, семья будет свободна! Пусть получает галерею, если заплатит долги. Мало того, на этих условиях пусть получает и ее!
Дэви, насвистывая, прошел через галерею и исчез в офисе.
Конечно, тогда можно навсегда забыть о подводном плавании. Зато семья будет спасена.
В этом-то и проблема. Как только даешь жизнь ребенку, больше не имеешь права думать и говорить "я" или "мне". Только "мы". Что лучше для "нас". Хотя то, что лучше для "нас", часто невыносимо для "меня". У нее две прелестные дочери и такая же прелестная внучка. Все здоровы, относительно счастливы, любят и поддерживают друг друга. Ей не приходится каждый день ходить на жуткую работу, она может разгадывать кроссворды, когда только заблагорассудится. И никто больше не приказывает ей: "Гвенни, сделай то, Гвенни, сделай это". По крайней мере, последние пять лет. Так что все прекрасно.
Ну, в основном. И хотя, нужно признать, Тони был человеком властным, в нем было и много хорошего. Взять хотя бы секс. Это большая потеря. Она легко переносила целомудренную жизнь, но последние дни на галерею прямо-таки валились мужчины, и неожиданно ее то и дело стали приглашать на ленч. И "Пина колада"! Может, следует хорошенько подумать? Составить план? Ей всего пятьдесят четыре. Мейсон явно ею интересуется. Хороший, порядочный человек, который разбирается в финансах и любит галерею. Не так уж это и глупо!
Гвен закрыла глаза и попыталась представить свою жизнь с Мейсоном.
"Подводное плавание. С аквалангом. То есть дайвинг", – вспомнилось Гвен, и перед глазами возникла голубовато-зеленая вода, яркие рыбки, как на одной из картин Гомера, только настоящие, теплое солнце – и Форд…
О, ради всего святого!
Гвен встала и принялась переносить стулья в офис. Нужно бы пол подмести. Это не требует инструментов. Или особых размышлений.
Из офиса выглянула Тильда с малярной кистью:
– Ты в порядке?
– Сколько можно? Говорю же, в полном! Лучше не бывает.
– Дэви хочет сегодня покрасить фасад. – Тильда кивком показала на офис, где Дэви с сомнением озирал открытую банку с краской, а Надин с хмурым видом заглядывала ему через плечо. – Придется закрыть входные двери.
– Какая проблема? Что, к нам валом валят посетители? – удивилась Гвен. – Не пони…
Входная дверь распахнулась, и на пороге появился пожилой мужчина с темно-рыжими волосами и карими глазами, по казавшийся Гвен странно знакомым.
– Здравствуйте, – нерешительно сказала, она, пытало, вспомнить, где его видела.
– Здравствуй, дорогая, – кивнул мужчина, и на какой-то кошмарный момент Гвен взбрело в голову, что это один из тех, с кем она спала до Тони и кого благополучно успела позабыть. Ему где-то между пятьюдесятью и восемьюдесятью, как раз подходящий возрастной диапазон.
– Я вас знаю? – осведомилась она и поспешно скрестили пальцы, молясь, чтобы он оказался незнакомцем.
– Зови меня Майклом, любимая, – ответил он с таким невинным видом, что Гвен настороженно прищурилась. – Я ищу Дэви Демпси. Такой высокий, волосы темные. Он здесь.
– Дэви? Он в… – И осеклась, потому что мужчина тепло улыбнулся, обошел ее, как неодушевленный предмет, и открыл дверь офиса. – Э… погодите! – крикнула Гвен.
Дэви поднял глаза и окаменел. Гвен тихо ахнула: "Неужели очередной киллер? Да сколько же людей ненавидит этого парня?!"
– Мне следовало бы догадаться, – весело заметил мужчина. – Я в бегах, спасаю собственную шкуру, а ты здесь, в цветнике. Ну и взятка тебе досталась!
– Цветник? – переспросила Гвен.
– Три королевы, – мрачно пояснил Дэви. – Привет, папа.
Глава 15
– Как, черт возьми, ты меня нашел? – прорычал Дэви, сидя напротив отца в комнате Саймона. Непривычно было видеть пустую поверхность стола. Он все время ожидал, что Майкл вытащит колоду и начнет сдавать.
– Этот твой дружок, Саймон. Я звонил ему в Майами пару недель назад. Спрашивал, где ты.
– И он меня выдал, – уточнил Дэви, решив разобраться с Саймоном позднее.
– Пришлось его убедить.
Дэви вздохнул, Это же Майкл. У Саймона не было ни единого шанса.
– А потом пришлось довольно долго добираться сюда, – продолжал Майкл. – У меня были кое-какие обязательства. И "Грейхаунд" – не "Конкорд".
– Ты ехал на автобусе? – поразился Дэви. – На тебя не похоже.
– Временный недостаток в средствах, – признался Майкл с бледной улыбкой.
– Я готов купить тебе гамбургер на бедность. Мой папаша, Уимпи!
– Мне нужно залечь на дно, – продолжал Майкл. – Понимаешь, власти выдали ордер на мой арест.
– И это на тебя не похоже, – отозвался Дэви без особого сочувствия – Обычно ты не попадаешься.
– Все дело в женщине, – угрюмо бросил Майкл.
– Как всегда.
– Кто бы говорил! Я вхожу и застаю тебя с тремя. Яблочко от яблони, парень. Ты моя копия.
– Ошибаешься. Я ничего общего с тобой не имею, – заявил Дэви.
Майкл рассмеялся:
– Ты прав. Ничего общего. Потому что ты и есть я. Из всех моих детей, мальчик, наследник ты один.
– Ну конечно, мне всегда хотелось завладеть двумя колодами крапленых карт и свистулькой.
– Возьми хоть Софи, – разглагольствовал отец, словно не слыша. – У нее прямо-таки врожденный талант. Посмотрит на тебя своими огромными карими глазами – и может делать с тобой все что угодно. Но у нее никогда не лежало сердце к таким делам.
– Потому что она порядочный человек.
"И потому что она безмерно доверчива, о чем тебе, конечно, хорошо известно".
– А вот малышка Эми, наоборот, обожает такие штучки. Да только способностей ей Господь не дал. Зато ты… ты просто рожден для этого! И талант, и характер, да что там, ты мог бы перещеголять меня…
– Не утруждай себя, – бесцеремонно оборвал его Дэви. – Взгляни на себя, ты, великий! В шестьдесят лет не иметь ни дома, ни семьи, бегать от закона, воровать по мелочам, чтобы заплатить за мотель… Это твое представление о величии?
– Зато не скучно. Я живу, а не загниваю. Действие, дорогой, действие, как говорил Ник Грек.
– Ну да, именно так он и сказал, когда окончательно разорился, состарился, упустил все шансы и существовал игрой в покер на грошовые ставки, – отрезал Дэви. – Перед тем как умереть в нищете. Ты так хочешь жить? Валяй.
– Все-таки это жизнь. И это лучше, чем сидеть на собственной заднице, завидуя тем, кто живет как надо, зарывать в землю свой талант да лизать задницу гребаному ФБР. Признайся, ты скучаешь по настоящему делу. И не говори мне, что это не так. Интересно, как ты развлекаешься в последнее время, Дэви, мальчик мой? Собираешь ромашки?
– Не твое дело. И убери руки от Гуднайтов. Отдельно предупреждаю тебя насчет Гвен. У нее есть порядочный приятель с деньгами и серьезными намерениями. Держись от нее подальше.
– Ах, это не для нее, – покачал головой Майкл. – Женщины вроде Гвен Гуднайт не слишком ценят порядочных.
– Она достойна такого, на которого можно положиться. И это не ты.
– Она достойна такого, с кем можно хорошо провести время. А для этого лучше меня не найти. Кроме того, она не может ни на кого положиться. Никто не может. Ты рождаешься один и умираешь в одиночестве. Так что тебе следует познать себя, Дэви, потому что кроме тебя это никому не удастся сделать.
– Я знаю себя, – мрачно объявил Дэви, – и поэтому счастлив.
– И это после всего того, чему я тебя учил! – грустно вздохнул Майкл. – Сколько раз тебе было говорено: за карточным столом легко разорить того, кто не понимает своей силы и своей слабости. Взгляни на себя: притворяешься невесть кем, губишь свой дар. Хорошо еще, что я вовремя появился.
– Ну как же, – взорвался Дэви, – мы все на седьмом небе от твоего появления! У меня для тебя хорошие новости: мы с Софи и Эми вышли из игры, так что на нас не рассчитывай.
– Значит, вы больше не живете, – упорствовал Майкл. – Я не слишком беспокоюсь, потому что хорошо тебя знаю. Тебе нужен риск.
– Интересно, зачем ты приехал? С какой-то целью? Или просто вывести меня из терпения?
– Заглянул к тебе по пути к Софи. Очень хочется увидеть внука, – сообщил Майкл, развалясь на стуле.
Дэви представил, в какой ад превратит отец жизнь Софи: утраченный покой, скандалы в семье, навеки погубленная репутация, полный крах жизни в маленьком городке, где люди никогда ничего не забывают… и все это, не говоря о финансовом ущербе, который непременно нанесет Майкл.
– Только через мой труп.
– Каждый человек имеет право видеть своего внука! – вознегодовал Майкл. – Софи будет мне рада. Я слышал, она назвала его в мою честь.
– Она назвала его "Демпси", и это совсем не обязательно в твою честь. И последуй моему примеру, держись от нее подальше. Она ведет порядочную, тихую, законопослушную жизнь, и не хватало только, чтобы мы все испортили. Все, спектакль окончен. Ты немедленно уберешься отсюда.
– А я думал поехать вместе с тобой, – бросил Майкл, не вставая. – В этот уик-энд. Воссоединение семьи. Заодно сможешь удерживать меня в рамках.
– Ты не знаешь, где она живет, – внезапно успокоился Дэви.
– А вот и знаю! Здесь, в Огайо.
– Это большой штат. Вряд ли ты это понимаешь, но так оно и есть. Желаю приятно провести время.
– Я найду, – пообещал Майкл. – Господи Боже, мальчик, неужели ты думаешь, что я желаю ей зла? Любимой дочери? Она – живой портрет своей матери. И родила мне первого внука! Я хочу увидеть малыша, я хочу познакомиться с теми мужчинами, за которых вышли мои девочки.
Он казался таким искренним, что Дэви даже головой покачал:
– Лжешь не краснея и при этом чертовски убедителен. Настоящий киногерой! Поразительно, как еще власти сумели накопать на тебя столько, чтобы упечь под замок!
– Собственно говоря, у них почти ничего и нет. Только косвенные улики. И я говорю правду. Я очень хочу увидеть мальчика.
– Этот мальчик родился год назад, – объявил Дэви тоном обличителя. – Твои девочки вышли замуж три года назад. Сейчас тебе нужны наличные денежки, теплая постель и горячий обед в таком местечке, куда полиция не догадается сунуть нос, но как только ты там окажешься, не преминешь кого-нибудь облапошить, а это маленький городок, где все друг друга знают, и Софи будет опозорена. Кстати, еще одна новость, которая, должно быть, не успела до тебя дойти: Эми вышла за копа. Я этого типа знаю. В нем ни капли сентиментальности. Он не посчитает тебя трогательным старым дедушкой. И если на тебя выписан ордер, он не моргнув глазом упечет тебя в каталажку.
– Какой циничный взгляд на человеческую натуру, – задумчиво протянул Майкл.
– Действительно! Почему бы это? – хмыкнул Дэви, вдруг почувствовав себя тринадцатилетним юнцом.
– Это все та женщина! Предупреждал же я тебя!
– Какая еще женщина? – удивился Дэви.
– Та блондиночка, Клеопатра! Которая у тебя была в Лос-Анджелесе. Она так тебя стреножила, что ты не смог бы облапошить и воскресную школу! Самое худшее, что ты мог выбрать из всех тамошних дамочек. Все твои беды от нее.
– Не думаю, – покачал головой Дэви, – имелись воздействия и посильнее.
– Где она сейчас? Вышла за того малого, ради которого послала тебя подальше?
– Нет. Она убила его. А вышла за другого и прикончила его тоже.
– Ничуть не удивлен. Так где же она сейчас?
– Здесь. Охотится на третьего.
– Так я и знал! – взволновался Майкл. – Ты все еще гоняешься за ней.
– Вот уж нет. Я гоняюсь за своими деньгами. Ей удалось их заполучить.
– Крайне легкомысленно с твоей стороны, – вздохнул Майкл. – Оставь ее в покое. Сделай новые деньги.
– Спасибо, предпочитаю вернуть свою ставку, – отрезал Дэви. – Это…
– Знаешь, неплохое место эта галерея, – заметил Майкл, оценивающе оглядывая комнату. – Уютное. Здесь можно проворачивать дела.
– Нет, – коротко бросил Дэви, стараясь забыть, что только недавно думал о том же. – Это приличное место. И запомни: Гуднайты – семья, которую я не позволю тебе разрушить.
– В таком случае что ты тут делаешь?
– Они – мой способ подобраться к Клеа. Она в них нуждается, и я могу использовать их, чтобы подобраться к ней.
– Ну молодец! – оживился Майкл. – Такс кем же ты проводишь ночи? Девочка слишком юна, а Гвенни водит компанию с постоянным приятелем. Значит, остается брюнетка в очках. Что же, поздравляю. Полагаю, она не глупа и тебя не продаст. И попка у нее симпатичная.
– Недаром я ни когда тебя не любил, – зло процедил Дэви.
Плечи Майкла затряслись, что, по-видимому, должно было означать раскатистый хохот.
– До чего же я по тебе соскучился, мальчик!
– А вот я по тебе – нисколько. – Дэви поднялся и широко распахнул дверь. – А теперь ты уйдешь.
– Я так не думаю, – объявил Майкл, оглядываясь. – Хорошая комната.
– Здесь живет Саймон. И она ему самому нужна.
– А где же спишь ты? – удивился Майкл и, догадавшись, кивнул. – А, верно. С очками. А у Гвенни – постоянный друг.
– И это означает, что мест в гостинице нет, – заключил Дэви, показывая на лестницу. – Проваливай.
Майкл нерешительно двинулся к двери.
– Думаю, мы поедем к Софи в следующий уик-энд, – проговорил он, протискиваясь мимо Дэви. – Думаю…
Из комнаты напротив показалась Доркас.
– Нельзя ли потише? – возмутилась она яростно озирая Дэви. – Я работаю над новой картиной.
– Художница! – ахнул Майкл, восхищенно покачивая головой. – Мы помешали творческому процессу. Тысяча извинений.
– Одного достаточно. И еще тишины, если не возражаете.
– Артистический темперамент, – понимающе кивнул Майкл. – Очаровательно. Не мог бы я посмотреть ваши работы?
Доркас недоуменно подняла брови.
– Доркас, это мой отец, – представил Дэви, – Лгун, обманщик, шулер, соблазнитель женщин. К тому же негде жить. Бегите от него, как от чумы.
– Майкл Демпси, – объявил Майкл, взяв ее руку. – Доркас. Прелестное имя. Означает "лилия" на гэльском.
– И "газель" на греческом, – добавила Доркас, не отнимая у него руки. И Дэви даже показалось, что на ее желтоватых щеках проступил румянец.
– Он правду говорит о вас? – спросила она у Майкла, кивнув на Дэви.
– Как ни печально, да, – заулыбался Майкл. – Я совершенно неисправим.
Доркас улыбнулась в ответ.
– Но мне действительно хочется увидеть ваши работы, – продолжал Майкл. – Мне редко приходилось встречать художников, и уж никогда – художников за мольбертом. Можно?
Дэви с замирающим сердцем ждал ответа Доркас.
– Пожалуйста, – кивнула она.
– Не делайте этого, Доркас! – взмолился Дэви.
– О, кто бы говорил! Можно подумать, вы – чистое золото! – фыркнула Доркас, отступив и давая Майклу войти.
– Иисусе, – прошептал Дэви и стал спускаться вниз, торопясь предостеречь Гуднайтов.
Остаток недели Дэви провел, двигая мебель, окрашивая стены и орлиным глазом следя за Майклом. В то же время он командовал Надин и Итаном, которые ловили каждое его слово. Гвен составляла подробный план открытия выставки, достаточно дотошно, хотя без особого удовольствия, она следила за своевременным появлением рекламы и даже сообщила репортеру день предварительного показа. Саймон трудился над сигнализацией, по-прежнему тоскуя по Луизе. Во вторник он недосчитался кое-чего из своего гардероба.
– Твой отец позаимствовал у меня рубашку, – сообщил он. – Что отец, что сын – даже собраться как следует не умеете.
Тильда целыми днями работала над фреской, но, приезжая домой, тоже брала в руки кисть, повторяя:
– По-моему, я никогда не устану красить стены.
– Тебе незачем этим заниматься, – возражал Дэви, – ты и так целый день не разгибаешь спины.
– Это самое малое, чем я могу тебе помочь. Ты из кожи вон лезешь ради нас.
– Собственно, чем ты действительно могла бы мне помочь… – начал Дэви, но мигом прикусил язык, когда Тильда взглянула на него поверх очков. Он не желал ничего слышать о чертовом вибраторе! – Ладно, не важно.
Тильда кивнула и принялась орудовать кистью.
– Просто поверить не могу, что твой отец поселился у Доркас ровно через час после своего появления здесь.
– А ты поверь. У него моральных принципов не больше, чем у бродячего кота.
– Зато он мастер своего дела. Тебе понадобились сутки, чтобы забраться в постель ко мне.
– Ну, знаешь! Если бы я захотел…
Тильда снова посмотрела на него поверх очков.
– Ты права, – покорно пробормотал он и окунул кисть в банку.