– Моя дорогая, наивная Лили. Все будет у меня и моей команды, поэтому кто будет что выяснять. Все настолько просто и понятно. Скорее всего ты обнаружила след наркотиков, пришла сюда, чтобы передать мне информацию. Твой криминальный авторитет-муж последовал за тобой, завязалась перестрелка между ним, моим помощником и мной. Иден умер. К сожалению, ты, Стром, тоже. С честью, при исполнении служебных обязанностей. Настоящий полицейский героизм. Такая молодая и красивая – посмертные документы воздадут тебе все почести. Мы дадим тебе медаль "За выдающиеся заслуги" или что-то подобное. Твои родители будут гордиться. Общественность будет оплакивать смерть храброго офицера-женщины. Очевидно, я тоже всплакну на твоих похоронах, про Идена печально известного гангстера забудут очень быстро.
Я чувствую, как мой желудок скручивается, пока слушаю его настолько уверенный рассказ по поводу моего будущего. Но когда я открываю рот, мой голос полон презрения. По крайней мере я умру, зная, что Джек не гангстер. Его подставили.
– Вы, наверное, уверены, что будете отмечены наградами и выйдите в отставку с хорошей пенсией, и будете жить где-нибудь в сельской местности. Но после сегодняшнего дня единственное, что вы будете видеть, это вид изнутри камеры до скончания дней.
Он смеется.
– Так любезно с твоей стороны беспокоиться о моем благополучии, в то время, когда ты уже фактически встречаешься со своим создателем, – он смотрит на часы.
– Придет Робин?
– У меня от твоих вопросов уже голова болит, Стром. Я был бы признателен, чтобы ты помолчала, пока твой муж и мой напарник не прибудут.
Ты знаешь, что это правда
детка, я умру за тебя.
14. Джейк
Я чувствую, как вены на шее напрягаются, горло сжимается. Если, бл*дь, этот кусок собачьего дерьма причинит ей вред и, хотя бы один волос упадет с ее головы, я убью его голыми руками. Моя правая нога начинает дрожать от нервного напряжения.
– Боже, за что? Почему, Лили? Почему? – я со всего размаха ударяю кулаком по двери. – Почему бы тебе просто не предоставить все мне, чтобы я смог сам разобраться с ним один на один? – Кулак мертвеет от боли. Боль – это хорошо, она помогает сконцентрироваться. Мне нужно взять себя в руки. Моя секретарша вбегает ко мне в кабинет. Смотрит на меня дикими глазами, потому что она никогда не видела меня таким.
Я поднимаю ладони вверх.
– Хотите, чтобы я что-нибудь сделала? – спрашивает она, пребывая в полном шоке.
Я не могу вымолвить ни слова, потому что не доверяю своему голосу. Я отрицательно качаю головой и спокойно выхожу через открытую дверь. Я мчусь домой в состоянии полнейшего возбуждение, не снижая скорости даже на красный свет, сколько бы не попалось светофоров. Со всех сторон слышу гудки машин, только усиливающие мое чувство паники. На перекрестке я резко выворачиваю руль.
– Черт побери тебя, Лили, даешь обещания, но не сдерживаешь их.
Я распахиваю входную дверь и бегу к сейфу. Ледяная рука в груди, словно сжимает мне сердце. Я так зол, что могу убить кого-нибудь. Я достаю пистолет, именно тот, который я так надеялся, что больше не будет необходимости его вытаскивать на свет. Потому что прекрасно понимаю, если пистолет находится у меня в руке, значит вопрос касается жизни и смерти, и вот этот час настал. Я загружаю патроны, движения точные и уверенные. Это как езда на велосипеде, научившись раз, никогда уже не забудешь. Засовываю за пояс, и прикрепляю еще один, резервный 9-миллеметрровый, к правой лодыжке на липучке, выбегаю к своей машине.
Я ввожу адрес в навигационную систему. Двадцать три минуты! Слишком долго понадобиться мне времени, чтобы добраться до нее. Я приказываю себе успокоиться, но в результате веду машину, словно ненормальный, вдавливая полностью педаль газа, даже когда не стоит этого делать, но все равно я еду именно так. Я понимаю, что Лили заложница, причем на полном серьезе, но я также понимаю, что он нацеливается на меня. Она всего лишь приманка. И он не будет трогать заложника, до тех пор, пока не получит то, чего хочет.
В данном случае, меня.
Я сворачиваю на нужную улицу, адреналин пронизывает меня насквозь. Выключаю двигатель и быстро осматриваюсь по сторонам. Все кажется тихо. Выхожу из машины и быстро незамеченный никем поднимаюсь к парадному входу. Нажимаю на домофон согласно инструкции. Кто-то открывает мне дверь. Оказавшись в тускло освещенном фойе, передо мной – лестница, ведущая к квартире наверху. Я прислушиваюсь. Ничего. Вытаскиваю пистолет и поднимаюсь по лестнице. Сердце колотится так громко, что я слышу его гулкий стук в этой тишине лестничной площадки.
Я обнаруживаю ключ под ковриком, вставляю в замок и толкаю дверь. Она настежь открывается, и моему взору предстоет Лили, лежащая на полу и крупный мужчина, стоящий над ней. Его пистолет направлен ей в голову, ее лицо белое, как мел со следами крови. Я испытываю шок.
– Уходи. Не входи. Он убьет нас обоих, если ты войдешь, – кричит она.
Я пришел за тобой, и я бл*дь не уйду без тебя.
– Брось пистолет, Иден, или я клянусь, размозжу ей мозги прямо сейчас.
– Выстрелишь в нее, и ты труп.
– Но она тоже умрет. Ты хочешь рискнуть?
Я вижу, что у этого мужчины совершенно мертвые глаза, он – психопат. Он не будет задумываться дважды о выполнении своей угрозы. Но я не отдам пистолет, иначе Лили и я уж точно будем мертвы. У меня возникают две мысли. Он совершенно спокоен, но долго ли он будет находиться в таком состоянии. Похоже, что это мой единственный шанс. Мое самое большое желание, отвлечь угрожающего мудака, и заставить его выстрелить в меня, это рискованно, но мне необходимо получить возможность, когда он раскроется четкого выстрела, чтобы покончить с ним. Я ныряю вниз на пол и перекатываюсь, крутясь, и в конечном счете врезаюсь в торшер, который падает на пол. Я делаю стремительный выпад для защиты корпуса.
Я вижу его глаза, они горят лихорадочным бешенным огнем, лицо искажено. Он с яростью ревет, поворачиваясь ко мне и начинает палить. Выстрелы сыпятся один за другим, быстро. Я получаю пулю в грудь, раздирающую мои мышцы и сухожилия, отдавая ледяной болью в спину. Ледяная боль заполняет раненную грудь, а потом что-то ударяет меня по голове, заставляя сконцентрироваться. Господи... Я вытягиваю руку, все еще удерживающую пистолет, и нажимаю на курок.
Он даже не понял, что в него попала пуля в самое горло. Горло взрывается, разбрызгивая алую кровь на стены, он опускается на пол, пытаясь зажать свое истерзанное кровоточащее горло, издавая хрипы в агонии. Он весь покрыт брызгами крови и начинает дергаться. Потом наступает жуткая тишина. Он мертв. Я слышу всхлипы, перемешанные с воплем ужаса, шелест ткани. Лили подползает ко мне.
В груди какая-то леденящая пульсирующая боль, но я внезапно вдруг становлюсь совершенно спокойным и безмятежным, словно вхожу в транс. Словно я наблюдаю за происходящим со стороны, причем совершенно спокойно, я бы даже сказал, умиротворенно за происходящим хаосом. Я нахожусь в полном спокойствии с миром. Возможно, я умираю. Господи, это был бы полный облом. Но по крайней мере я сделал то, что хотел. Лили надо мной стоит на коленях и плачет, я чувствую, как ее слезы скатываются мне на лицо. Моя голова, словно объята огнем, и я ощущаю, как кровь выливается из меня причем очень быстро. Я стараюсь не обращать на это внимания, но чувствую слабость.
– Это все полностью моя вина. Прости. Мне так жаль. Я люблю тебя, – рыдает она. – Я так люблю тебя, Джек.
Какая-то часть меня начинает улыбаться ее словам. Да, я тоже, детка так люблю тебя, как безумный.
Я пытаюсь сказать ей это, но мои легкие заполнены жидкостью, и в этом состоянии на грани, я не могу ничего сказать. Я пытаюсь сжать ее руку, но у меня не хватает сил.
Она начинает трясти меня за плечо. Ох, черт побери, Лили, прояви хоть немного уважения. Я хочу пошутить и сказать ей все это, что умираю здесь, а она так себя ведет, но мои губы отказываются двигаться. Господи, я даже не в состоянии как следует сфокусировать на ней глаза. Меня обволакивает словно туман. Но я пытаюсь не сдаваться, я яростно пытаюсь бороться, чтобы он не смог поглотить меня.
– Ты не посмеешь умереть у меня на руках. Держись, пожалуйста, Джек, – она начинает рыться в карманах моего пиджака, находит мой мобильный и набирает номер. Я знаю, что не хочу умирать.
– Пожалуйста, поторопитесь, – жалобно всхлипывая, говорит она в трубку.
Потом я слышу, как Лили отбрасывает мобильный, не сказав даже адреса, куда выезжать и ползет к моим ногам.
Боже мой! Что-то явно не так. Она держит мой пистолет и направляет его на стоящего в дверях. Я не вижу, кто это, и ничем не могу ей помочь. "Пожалуйста... уходите", – хочу я прокричать. Я пытаюсь подняться, но меня словно пригвоздила неведомая сила к полу.
Я слышу голоса: один принадлежит Лили и другой, мужской, но я начинаю уплывать... мрак поглощает меня.
Лили
Я слышу, как кто-то поднимается по лестнице. Руки дрожат так сильно, что пистолет вибрирует в меня в пальцах. Я ненавижу оружие, поскольку у меня было только два часа на стрелковую подготовку в течение двухнедельного курса. В SO10 очень мало внимания уделялось оружию, так как в этом не было необходимости. Для этого есть совершенно другие люди, обученные люди, которые могут спокойной и мастерски обращаться с оружием на улице или в каком-нибудь другом месте, без ущерба для себя и своего имиджа оперативника. Я заставляю себя сделать глубокий вдох, и опускаю палец на спусковой крючок. Я выпрямляю руку и направляю пистолет в открытый дверной проем. Звук шагов приближается, я в упор смотрю на пустую открытую дверь.
Внезапно в дверном проеме появляется Билли Джо Пилкингтон. Он полностью заполняет его, он очень большой. И у него пистолет, направленный на меня.
– Не приближайся, или я пристрелю тебя, – громко говорю я.
15.
Билли Джо Пилкингтон
– Ого, – говорю я, опуская свой пистолет и поднимая открытые ладони вверх. Черт, какого хрена здесь произошло? Я не могу сказать, что ожидал увидеть, но точно не одного-мертвого-мужчину, и Джека всего в крови на полу, и его благоверную с сумасшедшими выпученными глазами, направляющую на меня пистолет.
– Привет, я пришел, чтобы помочь тебе.
– Лжец, – дико кричит она. – Я слышала, как Миллс звонил тебе, и я точно знаю, что он тебе сказал, поэтому не пытайся притворяться, что ты друг. Меня не интересуют твои войны за территорию. Убирайся, чтобы я смогла вызвать скорую и отвезти Джека в больницу. Если ты не уйдешь, клянусь, я выстрелю в тебя.
– Послушай, я не стукач. Джек рассказал мне обо всем. Это Томми. Мы вычислили его.
– Тогда, как ты узнал этот адрес? Его нигде нет, – спрашивает она подозрительно, все время поглядывая на Джека.
– Мы тщательно следили на ним последнее время. Когда ему сегодня позвонили, он так стал нервничать, я заподозрил что-то неладное. Мне пришлось поработать с ним, и он раскололся, сказав мне об этом месте, о тебе и его продажном чертовом дружке-полицейском. Я вскочил в свое средство передвижения и примчался прямо сюда, в полной экипировке, готовый для всего, но похоже, опоздал.
Вдруг она бросает пистолет на пол.
– Ты чист, поскольку не постучал три раза.
То, что она говорит, на самом деле не имеет никакого смысла, но, если она отложила пистолет, я заслужил ее доверие.
– Я вызову скорую, – паникуя выпаливает она, ее руки продолжают дрожать.
Я наклоняюсь над Джеком. Черт! Он в плохом состоянии. Он лежит в луже крови, и она продолжает течь у него из головы и груди. Мы не можем ждать скорую помощь. Он умрет, прежде чем они приедут. Ближайшая больница находится в десяти минутах езды, но мы и туда можем приехать тоже слишком поздно.
Я хватаю ее за запястье, она резкое вскидывает глаза на меня.
– Послушай, мы не можем ждать скорую помощь. Мы должны отвезти его сами. Ты понимаешь, о чем я?
Она быстро кивает.
– Мой автомобиль припаркован напротив. Голубой…
– Я знаю, – с нетерпением отвечает она.
– Отлично, я отнесу его. Ты должна пойти вперед и открыть заднюю дверь.
Я направляюсь к окну и отрываю длинную полоску ткани от занавесок, обвязываю ему голову и грудь. Почти тут же ткань становится мокрой от крови. Его дыхание пугающе поверхностное. Я не могу терять больше времени, поднимаю его с пола. Он большой мужчина, а в бессознательном состоянии его обмякшее тело становится вдвойне тяжелым, но у меня была отличная практика в боях, поскольку я поднимал мужчин и бросал их наземь с высоты своего роста. Я крехтя поднимаю его и начинаю спускаться по лестнице. Жена Джека открывает дверь автомобиля и оборачивается ко мне.
Как только она видит меня спускающимся, она открывает передо мной дверь подъезда. Я затаскиваю его в свою машину, и она укладывает его голову себе на колени, я несусь к месту водителя и вставляю ключи в зажигание.
– Готова?
– Поехали. Побыстрее, прошу тебя, – умоляет она.
Я резко надавливаю на педаль газа. Какой-то парень кричит мне: "Маньяк". При обычных обстоятельствах я бы вышел из машины, подошел к нему и заставил повторить мне в лицо. Но сейчас мне нужно позаботиться о Джеке.
Жена Джека глухо и хрипло тихо-тихо говорит:
– Держись, Джек. Я никогда не говорила о тебе плохое. Никому. Никогда. О тебе нельзя говорить плохо, нечего. И я никогда не предала ни одного важного твоего секрета. Я сохранила их все, все до единого твои секреты. Я никогда не скажу. Я твоя жена, и я так безумно люблю тебя. У нас вся жизнь впереди. Не оставляй меня, мой любимый. Мы переживем это. Ты просто держись.
Он молчит, и его молчание действует просто оглушительно.
Я бросаю взгляд в зеркало заднего вида, слезы льются у нее по щекам. Он лежит у нее на коленях с закрытыми глазами, белый, как полотно. И мне совсем не нравится его вид. Это именно тот мужчина, который не упал и не сдался, когда был со мной на ринге. Я чувствую, как холодная рука страха, сжимает мое сердце.
– Держись, Джек. Ох, Джек, Джек, Джек, – рыдает она, глядя на свои пальцы, перепачканные его кровью. Она смотрит на меня. Она похожа в бессознательном состоянии и выглядит полностью потерянной. Я знаю такой тип, она слишком зажата, но при этом может в пасть в ярость в любой момент. Я видел такой взгляд раньше.
– Его волосы на ощупь такие мягкие и так вкусно пахнут, но я чувствую, как он ускользает от меня. У него замедляется пульс. Мне кажется, что он умирает, Би Джей, – спокойной говорит она.
Черт меня побери, если это не самая странная вещь, которую я когда-либо слышал. Должно быть она под действием шока и даже не понимают, что говорит. Это совсем уже не хорошо, особенно, когда она вернется назад в происходящую реальность.
Я, бл*дь, вдавливаю ногу со всей силы в педаль.
Лили
Би Джей доставляет Джека в ближайший госпиталь. Я даже не регистрирую его, поскольку вся в его крови, врачи тут же забирают его от меня и увозят на каталке. Мне кажется, что они везут его слишком медленно. Я чувствую неосознанную ярость. Я хочу закричать на них, но не могу. Вместо этого они видят, что я совершенно спокойна. Даже я сама потрясена, насколько я спокойна, потому что ничего не чувствую.
– Поторопитесь, пожалуйста, – все-таки выкрикиваю я им, голос такой холодный, как лед.
И они забирают его от меня.
Кто-то дотрагивается до моей руки. Медленно я поднимаю глаза вверх, мне кажется, что я очень долго поднимаю глаза, это оказывается так тяжело. Ах, да.
– Мне нужно идти. Я не могу остаться, поскольку приедет полиция.
– Хорошо, спасибо.
– Я свяжусь с тобой позже.
Он поворачивается, чтобы уйти, я ловлю его за руку.
– Подожди.
Он удивленно разворачивается ко мне.
Я лезу в лифчик и достаю диктофон.
– Ты можешь это сохранить для меня? Ты единственный, кому я могу довериться сейчас.
– Что это?
– Это жизнь и безопасность Джека.
Он забирает, кивнув уходит.
Я звоню моему давнему предыдущему сержанту и называю адрес, кратко предупреждаю, что его люди могут там обнаружить. После этого делаю глубокий вдох и звоню Шейну. Как только я слышу его голос, странное облако спокойствия, которое окутывало меня все это время и сохраняло мой полный-контроль, внезапно испаряется.
Сердце начинает учащенно биться, грудь сдавливает, я не могу вздохнуть, на лбу выступает обильный пот. Я чувствую головокружение, словно сейчас грохнусь в обморок. Я задыхаюсь от ощущения, что могу умереть прямо здесь от чистого, неподдельного животного страха.
Страха потери Джека.
Кто-то (наверное, медсестра) забирает у меня телефон из одеревенелых, не слушающихся рук. Скорее всего она сообщит Шейну адрес больницы. Я, словно сквозь туман, наблюдаю как люди в халатах бегут ко мне. Я наблюдаю за ними со стороны, падаю на пол, что-то кричу, брыкаясь ногами, все с любопытством пялятся на меня. Мозг приказывает мне сказать им, удерживающим меня, что Джек сейчас больше всего нуждается в их помощи.
Вокруг меня происходит какая-то суета.
Какая-то рациональная часть моего мозга не исключает, что возможно я впала в истерику, продолжая им что-то кричать. На самом деле, мне кажется, что я только что ударила медсестру. И я видно не хотела этого делать, но дело в том, что я не в состоянии контролировать себя, свои руки и ноги. Они как будто не подчиняются мне и живут своей собственной жизнью. Один из медицинского персонала вкалывает мне какое-то лекарство.
Я кричу до хрипоты про Джека, пока не проваливаюсь в забытье.
16.Лили
Я не знаю сколько часов прошло, когда я открываю глаза. Я чувствую замешательство от того, где я? Что происходит? Где Джек? НЕТ! Как только я открываю еще раз глаза, я уже знаю внутри себя – я нахожусь в больнице, и Джека увезли от меня. Скорее всего ему делают операцию. Я сажусь и опускаю свои босые ноги на холодный пол. Вокруг моей кровати задернутые белые шторы, я отодвигаю одну в сторону и иду в направлении голосов. Останавливаюсь у стойки регистрации.
– Ах, вы очнулись, – говорит мне медсестра.
– Где Джек? – спрашиваю я.
– Успокойтесь.
– Я успокоюсь, когда вы скажете мне, где мой муж.
– Во-первых, вам необходимо обуться, – говорит она.
– Я просто хочу знать…
Но она уже идет назад к моей зашторенной кровати и возвращается с моими туфлями. Я стоя надеваю их.
– Отведите меня к моему мужу, пожалуйста.
– Он все еще в операционной, но я могу отвести вас к вашей семье.
Я хмурюсь.
– Моей семье?
– Да, они все ждут. Пойдемте.
Я следую за ней в комнату ожидания.
– Вот они, – бодро говорит она.
Первого человека, которого я вижу – мать Джека.
Медсестра уходит.