- У нас очень мало времени, и незачем его тратить на изложение того, о чем я и сам знаю.
Дейзи ухмыльнулась.
- Но я действительно этого боялась, Тиг. Может быть, потому что единственная в семье носила такое заурядное имя. Но я помню, как стояла на своем, еще когда играла в песочнице. Мне хотелось отличаться от остальных. Мне хотелось увидеть мир. Жить необыкновенной жизнью. Делать экзотические, романтичные, удивительные вещи.
- Итак?
- Итак, я подумала, что нашла все это в Жан-Люке. Я считала его экзотичным, романтичным и удивительным.
- И он таким был?
- О да. Я помню, как Жан-Люк в первый раз продал картину за большие деньги. Он взял напрокат яхту. С экипажем. Мы отправились в плаванье, захватив с собой нескольких друзей, пировали четыре дня. Он купил мне сумку от Гермеса.
- Не знаю, как насчет сумки, но остальное было романтичным и щедрым.
- Да. Вот только когда мы вернулись домой, выяснилось, что он истратил все до сантима. У нас не было денег даже на комнату, не говоря уже о продуктах. Машину изъяли за неплатеж. - Она повернула голову. - Что-то ты замолчал. Понимаешь ситуацию? Но это только верхушка айсберга.
- Нехорошо.
- Нехорошо, - сухо повторила Дейзи. - Я привезла домой чемоданы, полные вещей. Но только вряд ли можно перепродать лифчик от известного дизайнера. И у меня еще осталось несколько капель увлажняющего лосьона, который идет по тысяче за унцию, но это тоже не продать. Я ношу хорошую одежду, так как это все, что у меня есть, а не потому, что пытаюсь произвести на кого-то впечатление.
- Но тебе важно, чтобы все считали, будто ты добилась успеха, - тихо сказал Тиг.
Дейзи не ответила. Он уже знал, что гордости у нее больше, чем мозгов. И ему хотелось услышать всю историю, а Дейзи мечтала с ней покончить.
- Я многое продала за время брака. Рассталась с желтыми бриллиантами, черными жемчужинами из Полинезии. И еще я мыла посуду в баре, чтобы внести арендную плату, и убирала после вечеринок такую грязь, что ты просто представить себе не можешь. Когда у Жан-Люка были деньги, он любил ими делиться со всем миром.
Его все считали щедрым.
- Похоже, у него практичности столько же, сколько у пня.
Она снова не удержалась от улыбки.
- Да, я тоже никогда не была практичной. Я хотела быть дикой, порывистой.
- Ты дикая, детка.
Дейзи закрыла глаза.
- Жан-Люк действительно творческий человек, талантливый художник, который достоин своей славы. Но для заботы о нем нужен целый гарем. По крайней мере три служанки, и еще кто-нибудь должен зарабатывать деньги. И телохранитель, чтобы не подпускать к нему посетителей.
- Похоже, ты жила с ним как в аду.
Она прошептала:
- Так оно и было. - Дейзи захотелось одеться.
Захотелось вернуться в реальность. И по какой-то глупой причине захотелось заплакать.
- Ты оставалась с ним так долго, потому что любила его?
- Нет. Конечно, сначала я потеряла голову. Но, по-моему, любовь начала умирать в первый же день, когда я проснулась голодной. Голодной по-настоящему. К сожалению, мы столько разъезжали, что я не могла работать. Мы все время ездили.
То жили у друзей, то снимали коттедж или виллу там, где им овладевал прилив творчества. Так что…
- Так что? - подсказал Тиг, когда она не закончила свою мысль.
- Так что… как-то он подарил мне желтый бриллиант, а на следующий день нам пришлось его заложить. С этого момента для меня все изменилось. Я наконец поняла, что Жан-Люк не порывистый, рассеянный и бесшабашный художник.
Он знал, что мы не могли позволить себе такие грандиозные жесты. Он знал, что отключат электричество. Он думал лишь о том, как меня потрясти. Точно так же он любил. То очень сильно, то на следующий день был готов заложить меня. - Она начала одеваться. Тиг по-прежнему лежал в постели.
- Но ты долго с ним прожила.
- Да. Из идиотской гордости. Мне просто было стыдно кому-то об этом рассказывать. Моя семья думала, что у меня богатая, потрясающая жизнь. Сестры считали, что всегда могут обратиться ко мне за советом. Я была знакома с известными людьми. Одевалась в костюмы от лучших модельеров. Путешествовала, видела мир. Тиг!..
- Что?
- Однажды я украла булку. Я хотела есть. И до сих пор представляю, как было бы стыдно моим маме и папе, если бы они знали.
- Черт возьми, давай найдем веревку и сейчас же тебя повесим. - Тиг только что был спокоен и вдруг одним быстрым движением вскочил с кровати, пересек комнату и, прежде чем она успела вдохнуть, поцеловал ее в губы. - Ты должна забыть о своей вине, - прошептал он.
- Тебе легко говорить. Возможно, дело было не только в булке. Но меня воспитали так, чтобы я ни у кого ничего не брала. Я до сих пор не понимаю, почему это сделала.
- Это потому, что ты жила в отчаянии. Не зная, где в следующий раз взять деньги. Иногда испуганные люди делают что-нибудь подобное.
- Это не оправдание. - Дейзи пыталась встретиться с ним взглядом в темноте и по-прежнему чувствовала тепло его поцелуя, его тела, всего, что они разделили недавно. - Я не знаю, зачем все тебе рассказываю. По-моему, просто пытаюсь объяснить, почему скрывала правду от моей семьи.
- Ты хотела, чтобы они не сомневались - у тебя романтичная, волнующая жизнь.
- Это звучит слишком легко… Просто мне не хотелось вернуться домой, поджав хвост. Не хотелось, чтобы меня считали неудачницей. Чтобы думали, что я всегда была дикой, безответственной и такая судьба - расплата за это…
Тиг еще долго стоял у окна после того, как Дейзи уехала, забрав его драгоценную машину.
Он и представить не мог, что ее бывший муж был таким эгоистичным ублюдком.
Все это время он думал, что Дейзи не хочет жить в Уайт-Хиллз. Теперь же засомневался. Она была смелая. Она справилась с метелью, справилась с безденежьем, несколько лет справлялась с таким человеком, как Жан-Люк. Она засучила рукава и стала поваром. А потом превратила тот ужасный чердак во что-то художественное, личное, приятное.
Он понял. Понял, чего добивалась Дейзи. Чтобы ее не считали практичной и ответственной.
Она хотела остаться экзотичной, веселой, романтичной и дикой. Ему это претило, но одно он знал твердо - Дейзи очень гордая женщина.
И за последние годы пострадала именно ее гордость. Теперь ей нужно снова стать самой собой и вернуть душевное спокойствие.
Тиг сообразил, что Дейзи может уехать, как только заплатит взнос за машину и накопит денег на дорожные расходы. Значит, он должен действовать быстро. Если уже не опоздал.
Мужчина редко в жизни испытывает такую сильную любовь, и Тиг не собирался швыряться сокровищем. Он сумеет показать ей, что она уникальная, чудесная и любящая.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Раньше Дейзи никогда долго не раздумывала о Валентиновом дне, но теперь ей хотелось сделать Тигу особенный подарок. У нее мало денег, но для того, что она собиралась ему подарить, цена не имела значения.
И вдруг, незадолго до праздника, ее захлестнула паника. Когда это: случилось? Как же, черт возьми, она могла сделать такую глупость - по уши в него влюбиться?
Сегодня днем Дейзи должна была работать с Тигом, поэтому спустилась в кафе еще до рассвета, надеясь, что успеет закончить готовку и выпечку.
Она повернулась и полезла в холодильник за увесистым пакетом с мясным фаршем, и вдруг где-то в глубине ее сознания вновь возникло слово "любовь". Хорошо, хорошо. Заниматься любовью с Тигом было колоссально. Ей безумно легко с ним разговаривать и делиться вещами, о которых она больше никому не рассказывала. Ей очень нравилось с ним работать.
Но совсем не следовало думать, что у них может быть будущее. Он счастлив в Уайт-Хиллз, как кот на солнышке, а она не может здесь остаться.
Но каждый раз, когда Дейзи думала о Тиге, она делала глупости. Громко пела. Изобретала, как с ним пошутить. Находила великолепным пасмурный февральский день, который никому не мог понравиться.
Она должна взять себя в руки.
- О боже! Что ты творишь? - Гарри всегда появлялся в кафе до восхода солнца, варил кофе и сразу после этого исчезал, забрав газету. Но обычно он не обращал внимания на то, что делает Дейзи.
- Я готовлю bitoque со специями, cher. Я же тебе говорила, что добавлю в меню ланча пару новых блюд. Они будут иметь успех.
- Я знаю, что все любят пирожные. Но никто не захочет брать затейливые блюда.
- А Джейсон решил, что это отличная мысль.
- Он так сказал? - спросил Гарри. Очевидно, его успокоило одобрение брата.
- Конечно, сказал. - Вообще-то, Джейсон произнес только: "Валяй". За десять лет никто из них не догадался хоть чуть-чуть изменить меню. - Я открою тебе секрет, Гарри. Bitoque - это тот же гамбургер, но во французском стиле. Туда просто добавлено немного сметаны, немного консоме и немного секретов.
- Хорошо, но тогда объясни, что означает вот это? - Гарри все еще в чем-то ее подозревал.
- Обычная курица.
- Это не обычная курица. У курицы - пара окорочков, грудка, и потом, ее бросают на гриль.
- Джейсон и собирается бросить ее на гриль. Я добавила немного маринада, она должна полежать в нем. Это всем очень понравится. Не волнуйся.
- Я волнуюсь. Из-за тебя. Ты молода. Ты красива. Одета… - он указал на ее шелковую блузку от Версаче и темно-синие брюки, - на миллион долларов. Но все-таки ты работаешь в моем кафе.
Я не понимаю, что происходит.
- Но я же тебе сказала, что происходит, Гарри.
Я готовлю у тебя, потому что мне это очень нравится. Это всегда было моим хобби, а у меня несколько лет не было возможности заняться кулинарией.
- Да, да, я слышал твою болтовню. - Вдалеке, в кабинете, зазвонил телефон. Гарри наклонил голову, прислушиваясь. - Иди. Я знаю, что это звонят тебе.
Дейзи быстро вытерла руки и бросилась к телефону. Тиг, конечно, звонил ей сюда, но обычно он звонил на сотовый. Гарри просто захотелось, чтобы она подошла к телефону, если это нежелательный звонок - например, звонок его бывшей жены.
Она схватила трубку и сказала:
- Кафе "Мраморный мост".
Но сестра перебила ее:
- Дейзи? Это я. Я собиралась позвонить попозже, но мне не терпится поделиться. Я сделала ультразвук. Это девочка.
- О, детка. - Дейзи улыбнулась. Прижав трубку к уху, она пошла обратно на кухню. - Я так рада за тебя. Ты по-прежнему чувствуешь себя хорошо?
- Лучше, чем хорошо. Я толстая, как свинка, но мне все равно. Я так счастлива. Мне даже страшно.
- Не бойся. Ты заслуживаешь счастья. - Дейзи слышала, как сопит Вайолет. Несколько лет ее сестра считала себя бесплодной. - Ты соблюдаешь режим?
- Эй, это же я! Я правильно питаюсь. Как твоя готовка?
- Потрясающе. Использую твою лаванду направо и налево. Приготовила блюда по всем рецептам, которым нас учила мама. Слушай, мы должны обсудить, кто когда купает ребенка…
- Да, я согласна. Но еще рано. - Вайолет прокашлялась. - Слушай, Дейзи…
- О-о, когда говорят: "Слушай, Дейзи", дальше не последует ничего хорошего.
- Ты всем заявила, что после развода у тебя все в порядке, но на всякий случай, если понадобится помощь, просто скажи. Мама и папа никогда не узнают. Никто никогда не узнает, я обещаю.
- Мне ничего не нужно, дорогая. Но с твоей стороны очень мило предложить это. Как назовете ребенка?
- Ну, мы с Камероном до сих пор из-за этого ссоримся. Ему очень хочется назвать девочку Роуз, а я возражаю. Скажи-ка, а у тебя есть мужчины на горизонте?
Сердце Дейзи дрогнуло при мысли о Тиге. Она уронила кухонное полотенце. Потом свою любимую деревянную ложку.
- Я не сумасшедшая, чтобы с кем-то связываться, пока моя жизнь не вошла в нормальное русло, верно?
- Ну, да. Но ужасно думать, что ты одинока.
- Я не боюсь одиночества. - По крайней мере это было чистой правдой. - С неподходящим человеком ты становишься более одинокой, чем с самой собой.
- Да. Я это испытала, мне не понравилось.
- Сейчас я пишу резюме. Продолжаю жить.
- Здорово. О какой работе ты мечтаешь?
Дейзи еще не думала над рассылкой резюме и не сделала ничего, чтобы уехать из Уайт-Хиллз.
Она не изобрела ни одного плана, с тех пор как встретила Тига. Но теперь она почувствовала ком в горле. Не потому, что лгала сестре, а потому, что все это надо было сделать.
- Какое-то время я была счастлива, что вернулась домой, - призналась она Вайолет. - Это здорово - приехать в Уайт-Хиллз, снова встать на ноги, но в конце концов… ты же знаешь, какая я неугомонная. Я подумываю о работе, связанной с путешествиями. Менеджер по туризму, например.
Может быть, я могла бы стать курьером у ювелира. Или работать в области страхования недвижимости. Должно же быть что-нибудь, чем может заниматься избалованная женщина.
Ее сестра рассмеялась.
Когда Дейзи повесила трубку, то обнаружила, что Гарри до сих пор сидит в своей любимой кабинке и читает одну и ту же страницу газеты.
- Надо же, - пробормотал он, взглянув на нее, с кем бы ты сейчас ни болтала, больше с ним не разговаривай.
- Почему?
- Потому что выглядишь так, будто потеряла лучшего друга.
- Нет, нет. Звонила моя сестра. Замечательные новости! Она ждет ребенка… - Дейзи указала на газету. - Когда прочтешь, оставь мне раздел с объявлениями.
- Тебе мало работы у меня и с теми проектами, которые ты делаешь с Ларсоном?
- Я не ищу работу, Гарри! Мне нужен раздел о потерях и находках.
- Что ты потеряла?
Весь свой ум, мрачно подумала Дейзи.
Она нашла в газете именно тот подарок, который хотела сделать Тигу. Но, добившись своего, поняла, что ей придется проанализировать свои чувства к Тигу.
Дейзи боялась его полюбить. И у нее были причины для этих страхов, учитывая ее прошлое.
Она очень боялась, что из их отношений ничего не выйдет. Но, выехав в его драгоценном "гольфе" на подъездную аллею, Дейзи сказала себе, что до зубов вооружена осторожностью. Чувство любви оказалось слишком новым, слишком чудесным, чтобы его игнорировать. Просто надо быть осторожнее. И умнее.
Она прошла по покрытой снегом дорожке и постучала в дверь. На этот раз речь не шла о внутренней отделке. Тиг попросил ее помочь ему закончить работу с деревом, потому что вместе дело пойдет быстрее, а у него очень плотное рабочее расписание.
Когда Тиг выбежал к ней, она немедленно забыла обо всех своих страхах. Забыла о том, что надо быть осторожной. Забыла уроки, которые она получила, выбирая неподходящих мужчин.
Его улыбка была заразительнее ветрянки. Он промчался по коридору и бросился к ней, целуя так, словно она была завтраком, а он голодал несколько недель. Потом улыбнулся и спросил:
- Где ты была?
- Сейчас без десяти час. Разве не ты сказал, чтобы я приехала в час?
- Ну, да. Но я ждал тебя со вчерашнего дня.
Увидев ее костюм, он закатил глаза.
- Широкие брюки, шелковая блузка - по-твоему, в этой одежде можно работать с лаком?
- Я понимаю, но вещи старые, и более подходящих у меня просто нет.
- Придумаем что-нибудь получше.
Его обещание придумать что-нибудь получше заключалось в следующем: раздеть ее догола, заняться с ней любовью на бледно-розовом ковре в чужом коридоре, а потом одолжить ей для работы свою рубашку. Через час в руке Дейзи оказался кусок замши.
- Тебе нужна еще одна тряпка? - спросил Тиг.
- Ты! Не подходи ко мне! Если мне понадобится что-нибудь, я сама возьму.
- Эй!
- Не говори "эй". Каждый раз, когда ты ко мне приближаешься, мы надолго отвлекаемся. С такой скоростью мы закончим работу к десятому февраля 2020 года.
- И это проблема?.. - Он ухитрился принять удивленный вид. Очевидно, поэтому Дейзи направилась к нему и крепко поцеловала. В пупок. В плечо. В шею. И один раз, быстро, ниже талии.
Потом бегом вернулась на свое место.
- Я люблю, когда у тебя начинают косить глаза в мою сторону, - заметила она.
- Ты злая, злая женщина.
- Не пытайся делать мне комплименты. Тебе все равно придется накормить меня обедом.
- Интересно, у тебя сегодня зарплата, а обед готовлю я. Как это получается?
- Прекрасно получается, с точки зрения женщины.
- Я понимаю. Но никак не могу взять в толк, каким образом меня одурачили и я на это согласился.
Их разговор был таким чепуховым. Глупым. И она не могла понять, как за пустой болтовней могли пройти три часа. Тиг объяснил ей процесс полировки. Красное дерево было отшлифовано полностью. Дейзи должна была только обмакнуть кусок замши в миску со специальным составом и "бережно тереть", как он выразился.
Они неторопливо разговаривали друг с другом. У Тига были не правильные политические взгляды, но она его переубедила. Дейзи рассказала ему истории о своем детстве в Вермонте, о зимах, о том, как она каталась на коньках с соседскими мальчиками, как ее папа ехал по полям на санях, запряженных першероном, а в санях сидели все три сестры, укутанные в пятьдесят одежек.
Тиг рассказал ей о своих маме и папе. Его мама считалась в семье упрямой женщиной, и именно ее гены он унаследовал.
- У папы было терпение, как у святого, он мирился с ней, мирился со мной. Моя сестра Райли была безупречным ребенком. Я рос нахалом.
- Ты? - недоверчиво спросила Дейзи.
- Я знаю, знаю. В это трудно поверить. Но, кажется, меня всегда исключали за то, что я грубил учителям. А на самом деле я просто поправлял их, когда они были не правы.
- А ты всегда знал, как должно быть правильно?
- Да. Знал. И моя мама тоже знала. Иногда мы с ней ссорились. - Он подумал. - И ссоримся до сих пор. Когда мы начинаем ругаться, все выбегают из комнаты.
- Ты кричишь? На свою маму?
- Она кричит на меня. Чем громче спор, тем больше он ей нравится.
- А папа пытался вас останавливать?
- Нет. Мои родители на редкость бесхарактерны. Никакой дисциплины. Поощряли Райли и меня, когда мы увлекались бог знает чем. Папа даже одобрял споры, он говорил, что они учат думать.
А мама… она действительно меня баловала.
- Да?
- Она всегда готовила меня к полной независимости. Если меня выгоняли из класса за то, что я высказал свое мнение, она только смеялась. Когда я ссорился с папой, потому что тот не пускал меня попутешествовать в одиночку, мама была на моей стороне. Да, на каждую мою ошибку меня подбивала мама.
- Ты считаешь, что она виновата в твоих неприятностях?
- Ну, я бы так не сказал. Ей просто доставляет радость ставить себе что-то в заслугу, хотя некоторые достижения - только мои. Но что поделаешь? Она - моя мама. Я должен ей уступать.
Дейзи очень нравилось его слушать. Он так мило рассказывал о своих родителях, о том, как его семья праздновала Рождество, какие они совершали походы.
Тиг мог без конца о чем-то говорить. В большинстве историй он выступал в роли злодея. Он все время смешил Дейзи и болтал. Только потом она сообразила - он ни разу не упомянул о своих подружках. Она собиралась спросить его об этом, но он вдруг подошел к ней, подбоченился и покачал головой:
- Надо же, какая ты грязная.
Тиг сказал это с таким восхищением, что Дейзи моргнула.