Увидел и остановился как вкопанный - она как будто материализовалась из воздуха, потому что минуту назад, да что там минуту, несколько секунд, вот только что, ее и не было вовсе. А теперь появилась внезапно и шла прямо ему навстречу, в ярко-розовом джемпере, перекинув все ту же школьную сумку через плечо. Она шла и улыбалась, причем улыбалась явно не ему, а каким-то своим мыслям, и даже губами немного шевелила, как показалось Алексею. В общем, шла, разговаривала сама с собой и улыбалась самой себе. Все признаки налицо, подумал он, ценный кадр для психбольницы. Шла, неумолимо приближаясь. А он продолжал стоять, пытаясь подсчитать количество ее невесомых шагов, через которое она на него наткнется. Получилось пятнадцать - двадцать, но она увидела его раньше - посмотрела сначала вскользь, отвела равнодушный взгляд, потом снова посмотрела и, видимо, узнала. Перестала бормотать себе под нос, заулыбалась еще шире - теперь эта улыбка предназначалась уж точно ему, и он не смог не улыбнуться в ответ.
"Восемнадцать, - мысленно досчитал он, когда она наконец подошла и остановилась, - почти точно".
- Привет, - сказала она, остановившись.
- Привет, - ответил он, разглядывая ее лицо, которое показалось каким-то не таким, и только позже он догадался, что она накрасилась, наложила на свою физиономию приличное количество штукатурки, которое ее, возможно, не сильно портило, но определенно делало взрослее. И прическа была какой-то не такой, приглаженной, что тоже казалось немного странным.
- Как хорошо, что я тебя встретила. Ты торопишься?
- Вообще-то… Вообще-то нет, не тороплюсь, - ответил он, заинтригованный все еще не разгаданными изменениями в ее лице, подумав, что было бы глупо торопиться, если до начала спектакля еще целых сорок минут осталось. В принципе, если прибавить шагу, минут за десять можно дойти. Ну если не дойти, то добежать по крайней мере можно. - Слушай, что у тебя с лицом?
- А что у меня с лицом? - Она испуганно прижала обе ладони к щекам, как будто боялась, что лицо у нее могло совсем исчезнуть.
- Да нет, лицо на месте, что ты пугаешься. - Она снова улыбнулась.
- Просто оно у тебя какое-то другое. Как будто… Да ты накрасилась, что ли? - наконец догадался он.
- Ну да, накрасилась, Привела себя в божеский вид. А что?
"Зачем, интересно, бесу божеский вид?" - вспомнилась прочитанная где-то фраза.
- Нет, ничего. Просто как-то непривычно видеть тебя… такую, - ответил с заминкой Алексей. "Когда это ты успел привыкнуть?" - тут же промелькнула мысль, оставшаяся, впрочем, без ответа.
- Так ты, значит, не торопишься… Ну надо же, я и не думала, что тебя встречу.
- Я тоже, - искренне ответил он, - тоже не думал тебя встретить. Но последнее время мне на тебя исключительно везет.
- Ну да, - торопливо ответила она, - это хорошо.
- Что хорошо?
- Что я тебя встретила, потому что мне, правда, так скучно было.
- Скучно? - Он усмехнулся. - Глядя на тебя, не скажешь, что тебе было скучно. Ты, между прочим, улыбалась, и даже, кажется, извини, конечно, разговаривала.
- Да я не разговаривала. Я так, песенку напевала.
- Песенку напевала, - повторил Алексей. - Нуда, как же я сразу не догадался.
- Ну пойдем. - Она вдруг вцепилась в его рукав и потянула за собой.
- Эй, отцепись. - Он, коснувшись и почувствовав холод пальцев, убрал ее руку. - Порвешь единственный приличный костюм. Ты замерзла, что ли?
- Да вроде нет, с чего ты решил, что я замерзла?
- Руки холодные, - сказал он почему-то тихо.
- Да, руки. - Она приподняла обе ладони, растопырила пальцы и некоторое время рассматривала их. Рассматривала так, как будто это были не ее, а какие-то чужие и незнакомые руки. - Да, замерзли немножко.
- Ну давай их сюда, если замерзли.
Он взял ее ладони в свои, большие, слегка притянул к себе. Она послушно, как кукла-марионетка, которую потянули за ниточку, сделала шаг вперед, приблизившись, коснувшись его своим дыханием.
- Ты что, молоко пила?
От нее на самом деле пахло молоком - теплым, горячим даже, дымящимся, только что с плиты снятым.
- Вот еще. Терпеть не могу молоко, с чего это ты взял, что я его пила?
- От тебя молоком пахнет.
- Не придумывай.
Он продолжал сжимать в руках ее ладони, удивляясь тому, что было так естественно - какие же они маленькие, крошечные совсем, утонули в его ручищах, и чувствовал блестящие ноготки, представляя их розовый блеск.
- Ну, согрелись немножко?
- Согрелись, - покорно согласилась она, он выпустил ее руки. - Пойдем?
- Пойдем. А куда, если не секрет?
- Не знаю. - Она пожала плечами. - Пойдем куда-нибудь, посидим. Может, в кафе, - ты какое-нибудь кафе знаешь?
- Знаю, - ответил он, подумав о том, что от судьбы, наверное, не убежишь. - Здесь неподалеку есть кафе, "Вавилон" называется.
В сознании промелькнул и тут же исчез образ Людочки, стоящей возле входа в театр и нетерпеливо поглядывающей на часы. Самое печальное - что билеты лежали у него в кармане, и об этом лучше было совсем не думать.
- Ну вот и отлично, - ответила она, просунула как ни в чем не бывало тонкую руку ему под локоть и повисла. Отшвырнула носком ботинка пивную банку, попавшуюся на пути, - та загромыхала, заставив обернуться идущего впереди пожилого мужчину. Недовольно сдвинув брови, он что-то пробормотал себе под нос, касающееся, вероятно, нравов современной молодежи.
- А ты ведь, кажется, в другую сторону шел? - напомнила она о наболевшем.
- Я же тебе сказал, что не тороплюсь. Еще успею, - сказал он, нахмурившись, понимая, что теперь-то уж точно никуда не успеет. Представилось лицо Людмилы - холодный взгляд, как бы говорящий, что она все может понять, но ведь можно же было, в конце концов, предупредить. Просто позвонить и предупредить. Внутренне поежившись от этого воображаемого взгляда, он даже поискал глазами телефонную кабинку, но ее поблизости не оказалось. Да если бы и оказалась, все равно было поздно звонить, потому что пунктуальная его подружка уже наверняка вышла из дома. Так что единственным выходом из ситуации было примириться с ее неизбежностью, что Алексей и сделал, запретив себе даже вспоминать о Людмиле. К тому же это было не так уж и сложно - учитывая то, что он получает взамен. А с Людмилой он как-нибудь разберется.
Некоторое время они шли молча - Алексей помимо воли прислушивался к своим ощущениям, вызванным присутствием ее руки под его локтем, - он скосил взгляд и увидел коротко подстриженные ноготки, поблескивающие розовым лаком на фоне его черного рукава. Тут же подумал почему-то о том, что пиджак ему тесноват и не надо было его надевать, в кафе можно было бы посидеть и в джемпере. Если бы он, конечно, знал, что пойдет в кафе, непременно надел бы джемпер, а не пиджак - только ведь не мог же он этого знать, и черт бы побрал эту Людочку с ее настойчивым пожеланием видеть его в театре непременно в черном классическом костюме.
- Ну вот. Кажется, в моей жизни наступила черная полоса. - Она вздохнула, ее рука выскользнула из-под его локтя, и накопившееся тепло быстро стало улетучиваться.
Они стояли возле входа в бар "Вавилон", на дверях красовалась вывеска "Извините, у нас банкет". У кого-то черная полоса, а у кого-то банкет, и нет никому до этого дела. Кто-то отмечает радостное событие, а кому-то и приткнуться негде, вздохнув, подумал Алексей. Он посмотрел на нее - лицо было безнадежно грустным.
- Да брось ты. - Он взял ее руку и снова просунул ее себе под локоть, на прежнее место, не почувствовав сопротивления. - Ты просто еще не знаешь, что такое черная полоса. Черную полосу никакая хлорка не возьмет, если она настоящая. А это так, пустяки. Единственное кафе в городе, что ли? Сейчас мы твою черную полосу быстренько разукрасим всеми цветами радуги. Пошли!
- Пошли. - Она покорно потянулась за ним, снова пристроила свою руку так, чтобы ей было уютно.
Теоретически Алексей знал, что в городе существует не один десяток кафе, баров и ресторанов, а вот практически, как оказалось, кроме пресловутого закрытого на банкет "Вавилона", больше ничего вспомнить не мог. Но своего отчаяния не обнаруживал, продолжая идти прямо по улице, справедливо рассудив, что рано или поздно на их пути встретится хоть какое-нибудь питейное заведение. И не ошибся - оказалось, что совсем неподалеку от "Вавилона" существовало кафе "Голубая лагуна", гостеприимно подмигивающее прохожим неоновыми огоньками. Название не вызвало в душе никакого отклика - по большому счету ему на самом деле было без разницы, где сидеть, главное сейчас было успокоить, прогнать грусть с этого лица, которое так приятно было видеть веселым и умиротворенным. А поскольку аванс в нетронутом виде лежал в кармане, это значило, что в этот вечер ему любое, даже самое дорогое кафе по плечу. "По карману, - поправил он себя и решительно распахнул дверь, звякнувшую колокольчиком. - В крайнем случае - и это уж самое страшное, что может случиться, - пропью всю зарплату. Так это ж ничего, через две недели будет получка".
В баре было темно и уютно, в небольшом зале стояло всего несколько, пять или шесть, столиков, застеленных белоснежными кружевными скатертями. Официантка с длинными ногами, в голубом коротеньком платье плавно шествовала по залу с голубым опять же подносом, на котором стояли бутылка шампанского и два фужера. Людей было не много - три столика совсем пустовали, за другими сидели по два человека. Алексей приметил один, расположенный в дальнем конце зала, - место показалось ему уютным, а главное, почти недосягаемым для взглядов большинства посетителей, что особенно пришлось по душе.
Она нерешительно замялась на пороге.
-Да пойдем же, чего ты? Вон тот, дальний столик - по-моему, в самый раз?
- Ну да.
Алексей почувствовал, как она схватила его за мизинец, вцепилась крепко, как маленький ребенок, который боится потеряться. Он потянул ее за собой - она так и шла, держась за его палец. Подойдя к столику, свободной рукой отодвинул для нее стул и только собирался сказать "садись", как с противоположной стороны вдруг послышалось:
- Машка!
Она обернулась - рука разжалась, освобождая мизинец от плена, взметнулась вверх.
Там, за дальним столиком, сидели двое парней.
- Я сейчас. - Она снова легонько коснулась все того же мизинца, словно прося у него прощения за то, что покинула так внезапно. - Ты меня подожди.
Ничего не оставалось, как сесть на тот самый стул, который он только что отодвинул для нее. Она быстро и плавно прошла по залу, остановилась. Уселась за столик как-то странно, поджав под себя одну ногу.
"Впрочем, нечему удивляться, этот человек, наверное, ничего в жизни не может делать нормально, как все люди, - отстраненно подумал Алексей, - ей же обязательно выпендриваться нужно, везде и всегда. Подумала бы сначала…"
О чем она должна была подумать сначала, он так и не решил - в ту же минуту подлетела официантка в голубом, поздоровалась, представилась - ее звали Валерией - и положила перед ним меню, напечатанное, как можно было заранее догадаться, на голубой бумаге. "Странно, почему это место до сих пор не облюбовали голубые, тут для них прямо-таки рай", - усмехнулся Алексей, обводя взглядом соседние столики, за которыми сидели пары исключительно традиционной ориентации, стараясь почему-то не смотреть на тот, дальний угол. Но, даже стараясь не смотреть, все же увидел, как она откинула голову назад и чему-то громко рассмеялась. Этот смех прямо-таки обжег его, ион вдруг снова подумал и о своем костюме, который был тесноват в плечах, и о Людочке, которая, наверное, все еще ждет его возле входа в театр. Все еще ждет.
Опустив взгляд, он принялся рассматривать меню: салат крабовый, салат грибной, "Оливье", мясо по-французски, рулет из курицы… Вполне понятные русские слова казались абсолютно бессмысленными, он снова и снова пробегал по строчкам вверх и вниз, возвращался назад, не в силах избавиться от ощущения, что читает какую-то тарабарщину, написанную на непонятном языке. Потом снова посмотрел в ту сторону, откуда доносился хохот.
Она сидела, по-прежнему поджав под себя ногу, с дымящейся уже в руке сигаретой. Ярко накрашенные губы, тени на веках и полоски искусственного румянца на щеках - вся эта боевая раскраска, которая с первого взгляда вызвала только удивление, теперь показалась ему ужасно вульгарной. Ярко-розовый пушистый джемпер, обтягивающий фигуру, - вещичкой из гардероба уличной шлюхи.
"Господи, да это что же за прикид такой, что за имидж, ошалеть можно! И над чем же, интересно, можно вот так заливисто смеяться?"
- Что-нибудь желаете? - услышал он голос, поднял глаза и едва сдержался, чтобы не нагрубить официантке. Она, конечно, ни в чем не была виновата, она вообще была здесь совершенно ни при чем.
- Желаю, - ответил он, мысленно продолжив: желаю надрать вон той девице за дальним столиком задницу, да так крепко, чтобы на всю жизнь запомнила. Но все же сдержался, снова нырнул взглядом в меню, прочитал первое попавшееся на глаза - "рулет из курицы" - и озвучил.
- Все?
- Нет, еще пиво… Семерку, "Балтику".
"Какая уж тут Эммочка, тут сама Лолита отдыхает, - думал он с нарастающей почему-то яростью, снова разозлившись на себя, потому что слишком уж сильные чувства вызвали у него последние события. - В самом деле зрелище, иначе не скажешь. Она, интересно, сама себя в зеркале-то видела? Или глядя в отражение стекла себя так размалевала? Вот подойти сейчас и в самом деле надавать по заднице, и эти сидят, два павлина, такими маслеными глазками оба смотрят, знают они, интересно, сколько ей лет?"
Алексей поморщился от собственных мыслей. Чужая жизнь - она и есть чужая жизнь, и нет у него никакого права распускать руки, учить ее, воспитывать - у нее, в конце концов, родители есть, вот они пусть этим и занимаются, ему-то какое дело? Он знать ее не знает, видел пару раз. Просто не надо было дурью маяться, идти на поводу у собственной меланхолии - сидел бы сейчас в театре, рядом с Людочкой, которая, он был в этом уверен, накрашена была бы безупречно и одета совсем не вульгарно, а со вкусом. Не в пример некоторым…
Наконец принесли пиво и рулет, он смотрел на этот рулет и не понимал, с чего ему вздумалось его заказывать, он с детства терпеть не мог курицу. Очередная насмешка злой судьбы, которая, похоже, решила окончательно доконать его этим рулетом. Он ткнул вилкой в розоватое мясо - не отдавать же его обратно, вряд ли кто поймет. Щедро залил холодным пивом, при этом почти не почувствовав вкуса курицы, зато почувствовал прилив затаенного торжества, как будто на самом деле сейчас вступил в поединок с судьбой и этим щедрым глотком пива умудрился-таки одержать маленькую победу. "И очень даже ничего. Отличная, надо сказать, курочка. Пожалуй, надо будет заказать еще одну порцию!" Алексей, дав себе твердое обещание, что больше ни взгляда не кинет в ту сторону, принялся сосредоточенно рассматривать куриный рулет - розоватое мясо, внутри оранжевые полоски моркови и белые - чеснока.
- А ты мне ничего не заказал?
Она отодвинула соседний стул, уселась рядом, локоть к локтю.
"Явилась", - чуть не сорвалось с языка.
- Я откуда знал, что ты придешь, - ответил он не глядя и отхлебнул остатки пива из кружки.
- Я же тебе сказала, что приду.
- Мало ли что ты сказала.
- Сказала приду, значит, приду, - ответила она спокойно, равнодушно, как показалось ему, в своей привычной манере. Затушила принесенную с собой сигарету в пепельнице, нырнула пальцами в тарелку с рулетом, подцепила один кусок.
- Вилкой вообще-то едят, - буркнул он, уже не понимая, на кого злится больше - на нее или на самого себя за эту неутихающую, а главное, не желающую скрываться злость.
Но она его злости, кажется, совсем не замечала, жевала курицу с аппетитом, и он уже начинал злиться на этот ее аппетит. Равнодушно пожала плечами в ответ на его замечание, что едят вилкой:
- У нас же одна вилка. Ей ешь ты.
- О Господи, - вздохнул он, - ну так подожди, пока принесут вторую.
Подозвав официантку, он снова попросил меню. Подвинул голубой листок немного вправо:
- Чего тебе заказать?
- Курица такая вкусная.
- Еще один рулет, девушка.
- Крабовый салат обожаю.
- Крабовый салат, пожалуйста.
- Мясо по-французски…
Он не чувствовал подвоха - она называла все пункты меню по порядку, просто читала вслух, а он все повторял за ней, каждый раз добавляя "пожалуйста" или "пожалуйста, девушка". Он, собственно, вообще не задумывался над смыслом и, только услышав ее громкий смех, внезапно очнулся. Она смеялась, а официантка в голубом платье, терпеливо переписывающая или делающая вид, что переписывает все меню с первого до последнего пункта в свой блокнот, еле сдерживалась, чтобы не рассмеяться вместе с ней.
- Ты что… Ты что, на самом деле подумал, что я все это съем?
Он провалиться был готов, даже собирался встать из-за стола, уйти подальше от этой ненормальной девицы, которая находит для себя такие странные забавы. Но в последний момент удержался, поняв, что поставит себя в совсем уж глупое положение.
- Откуда я знаю. Может, у тебя дома есть нечего, вот ты и решила затариться продуктами на ближайшую неделю, - ответил он и через силу улыбнулся.
- Девушка, вы, пожалуйста, все там вычеркните, кроме… Рулет, наверное, оставьте и салат крабовый. Пока все.
- И пива еще принесите, - добавил Алексей. Официантка улыбнулась и ушла выполнять заказ.
Алексей смотрел исподлобья.
- Ну, что ты на меня уставился? Уж и пошутить нельзя. Обиделся?
Она прикоснулась к его руке, легонько погладила, и это было уже совсем невыносимо, потому что Алексей почувствовал себя маленьким ребенком, которому в мире взрослых многое объяснить просто невозможно. Вот уж чего он в жизни больше всего терпеть не мог, так это снисходительности.
- Можно мне еще кусочек? - Она, как будто прочитав его мысли, убрала руку и не стала возвращаться к уже исчерпанной теме.
- Да ешь, пожалуйста. Я курицу вообще терпеть не могу.
- Да? А зачем же заказывал?
- Для тебя заказывал.
- Для меня? - Она почти удивилась, что было ей не свойственно. - А откуда ты знаешь…
- Да ладно тебе, какая разница. Ешь, если хочешь. - Она взяла еще один кусок, снова руками. - Приятели твои, что ли? - спросил Алексей с видимым равнодушием, бросив короткий взгляд на парней за дальним столиком. Те сидели, не обращая на них никакого внимания.
- Ага, - проговорила она с набитым ртом, - приятели. Бывшие.
- То есть как это - бывшие? - не понял он.
- Ну так, бывшие. Я с ними встречалась.
- Встречалась? С двумя сразу, что ли? - Он прямо-таки ошалел от ее невозмутимого тона.
- Ну нет, не сразу, конечно. Сначала с одним, потом с другим.
- Господи, да тебе лет-то сколько? - не сдержался он.
Снова появилась официантка, плавными движениями рук поставила на стол вторую порцию рулета, крошечную вазочку с салатом и пиво.
- Пятнадцать, я же тебе говорила. Скоро шестнадцать будет… Да ты ревнуешь, что ли? - поинтересовалась она, пододвинув салат.
- Ревную? - опешил Алексей, подумав: неужели и правда? - Да я тебя знать не знаю, с чего это я стану ревновать?
- Вот именно. - Она кивнула в знак согласия. - А салат вкусный. Вообще неплохое местечко, уютное, правда же?