Берг и сюда притащился с камерой и деликатно, не особо привлекая внимание, поснимал девчонок на раздаче, посетителей - малочисленный командированный люд. Отдельно снял рисованное цветными карандашами меню на стенке, на котором неизвестный художник изобразил тарелку с чем-то красным и большую рыбину с губами бантиком и женским глазом с длинными ресницами - улетная красота!
К вечеру потеплело, ветер утих. Маша и Берг, разморенные дневным сном, решили погулять вдоль берега моря. Солнце садилось за морскую даль, заливая расплавленным золотом неподвижную воду, каплями дробясь о скалистый берег. По полосе отлива идти было нелегко - под ногами пружинил толстый слой мокрых водорослей.
Между камнями кое-где сохранялись лу жицы морской воды, в которых копошились какие-то мелкие существа. Чуть повыше лежала еще одна черная кайма - из уже высохших водорослей.
Но когда Маша, в надежде найти большую раковину морского гребешка, наклонилась и откинула пласт сухой ламинарии, в лицо ей брызнули мириады каких-то скакучих морских блошек. Берг, педантично повторявший все Машины действия, тоже получил порцию блошек в нос и испуганно отшатнулся. Маша захохотала, он тоже неуверенно захихикал.
Серые рубчатые скалы над пляжем становились все краснее от закатных лучей, кривые лиственницы, постоянным ветром ссутуленные в одну сторону, тоже стали из золотых красными. Маша и Берг шли все дальше вдоль берега, находя и показывая друг другу ракушки и камни, поднимая пласты водорослей. Берг то и дело щелкал камерами, то приникая к песку, то нацеливая объектив наверх, на скалы. Маша нашла красивый фарфоровый флакончик, занесенный песком, отмыла, Берг снял и его.
Какое счастье было в детстве найти в прибое что-то подобное - японскую пластмассовую куколку с полусмытым лицом, стеклянный шар-поплавок с рыбацких сетей, замысловатую бутылку…
Острый запах йода, рыбы, гниющих моллюсков не раздражал ее, наоборот, казался естественным. Привычная саднящая боль, которая все последние месяцы морозила и жгла изнутри, словно растаяла, осталось только детское ощущение соленой ямки от вырванного зуба. Хотелось даже полизать ее языком, чтобы скорее зажила. Маша запрокинула голову. В небе длинными алыми полотнами висели облака. Солнце совсем скрылось за морем, напоследок протянув по воде переливчатую темно-золотую дорожку. Резко стемнело, подул ветер.
- Пойдемте назад, Андреас, а то в тем ноте ноги собьем, - с сожалением предложила Маша.
- Да-да, я согласен, - закивал Берг.
Не прошли и пяти минут, как вдруг прямо в лицо им ударил мощный белый луч. Он словно дымился и жег глаза. Маша враз ослепла, споткнулась о валун.
- Внимание! Граждане на полосе прибоя, немедленно остановиться! Остановиться! - загремел усиленный мегафоном мужской голос.
Через секунду луч погас, но вечерние сумерки после него показались кромешной тьмой. Три тени - одна ближе, две чуть дальше - подошли. Ближняя взмахнула крылом:
- Старший пограничного наряда старший сержант Веденеев! - представилась юношеским баском. - Ваши документы, пожалуйста!
Маша вдруг с ужасом вспомнила, что свои паспорта они так в милиции и не получили.
Черт, теперь придется полночи объясняться с погранцами, доказывать, что ты не шпионка.
- Товарищ старший сержант, мы только вчера прибыли, сдали паспорта на регистрацию, - заискивающе проблеяла она. - Я - корреспондент журнала "Информ" из Москвы Мария Зотова. А это коллега из Германии, корреспондент журнала "Интернэшнл джиогрэфик" Андреас Берг… У нас есть служебные удостоверения… Мы просто гуляли…
- Иностранец? Из ФРГ? - с усмешкой спросил басок. - Интересно, граждане! Придется пройти с нами. Тут все-таки погранзона, а не парк Горького.
- Но у нас есть аккредитация пресс-службы губернатора, - обрела голос Маша. - Есть разрешение на съемки! Мы же не тайком сюда приехали, нас проверяли на теплоходе и по прибытии…
- А вот мы сейчас и проверим все ваши аккредитации и прочее. - Сержант качнул автоматом в сторону своих спутников, и те молча заняли места за спинами Берга и Маши. - Следуйте за мной!
- Не волнуйтесь, Андреас, сейчас все разъяснится, - прошептала Маша.
Сержант среагировал мгновенно:
- А вот разговорчики попрошу отставить!
- Да что такое, товарищ сержант, вы с нами как с преступниками не разговаривайте, пожалуйста! - не выдержала Маша.
- Вы не преступники, а задержанные на территории погранотряда до выяснения личностей, - веско припечатал старший.
Показалось Маше или нет, что за ее спиной пограничник слегка хохотнул?
- Не вольнуйтесь, Мария, - тихо проговорил Берг, - сейчас все выяснится, да-да.
Подворачивая ноги на камнях, оступаясь и шлепая в темноте по соленым лужам, они едва поспевали за сержантом, который ни разу не оступился и не разбрызгал воду. "В темноте он, что ли, видит, - со злостью думала Маша, - ведь по голосу слышно, что пацан, а как же ему нравится командовать. Тоже начальник!"
Поселок светился на склоне сопки разноцветными окнами, редкими фонарями. Но они миновали его под берегом, по крутой тропке выйдя прямо к зданиям погранзаставы. Сержант повел их не к длинному корпусу, где, как помнила Маша, находился кабинет командира, а к дальнему, такому же длинному зданию, в котором светились все окна и откуда, кажется, даже доносилась какая-то музыка.
Сержант обтер сапоги о железную решетку у крыльца и скрылся в доме. Через пару минут вышел не один. За ним на крыльце появился невысокий толстоватый человек в форменных брюках и офицерской рубашке, но без погон. Ворот был расстегнут, галстук снят с шеи и болтался на заколке. По всему было видно, что человек нетрезв и весел.
- Доставили? Ну, молодцы, свободны! - Он махнул рукой, и пограничный наряд тут же скрылся в темноте. - А вы, товарищи нарушители, следуйте за мной.
Маша поднялась по ступенькам и почувствовала, как Берг крепко сжал ее ладонь, успокаивая. Ей и правда от его теплой руки стало как-то спокойнее, она даже приготовилась сказать пару резких фраз.
Но тут распахнулась дверь, из которой на площадку вывалился шум-гам, ор какого-то певца, сигаретный дым - тут явно гуляли. В прихожей хозяин развернулся к ним лицом и крепко потер лоб растопыренной ладонью.
- Разрешите представиться: подполковник Зубенко Игорь Васильевич! - Круглое лицо, похожее на горсть мелочи, такое в нем все было маленькое и невыразительное, расплылось в улыбке. - Командир погранзаставы. Прошу ко мне в гости, простите, что пришлось так доставить! У супруги день рождения сегодня, очень просила вас найти, а вы пропали куда-то… Вот, пришлось наряд за вами высылать, уж не взыщите!
Маша уже набрала воздуха, чтобы высказать заготовленные фразы. Но тут из-за замызганной занавески, прикрывающей вход в комнаты, выскочила женщина, за ней теснились еще несколько, хохотали, что-то одновременно кричали. Женщина была высокая, яркая, как тропическая лиана. Всего в ней было с избытком: глаз, бюста, яркой косметики, волос в высокой прическе, украшений. И говорила она громко, быстро, не слушая никого:
- Ой, извиняюсь, проходите, пожалуйста! Я - Марина. Игорек, ты чего гостей не приглашаешь в дом? Проходите, не стойте, что же вы, ой, я так рада, ужас просто! - Она подхватила Машу под локоть, быстро сняла с нее куртку, растопырив пальчики, попыталась снять с Берга тяжеленную "разгрузку", но не смогла, отступила, продолжая громко и напористо что-то говорить. Пахло от нее водкой, крепкими духами, пoтом, она тянула Берга за рукав, одновременно подталкивая в спину Машу, пока не втащила их в большую комнату, полную народа, шума и дыма.
- Знакомьтесь, - рубанул рукой сизый воздух хозяин. - Тут все свои, друзья, так сказать, наша интеллигенция.
В дальнем углу Маша увидела долговязого Нефедова, рядом с ним смуглое лицо и яркоме довые глаза его жены, Лиры Исхаковой, помахала им приветливо.
- Я извиняюсь, что так все получилось, хоте ли вас заранее пригласить, да не нашли, - тараторила Марина, расталкивая народ и расчищая мес то за столом для Маши и Берга. - Садитесь, у меня рождение сегодня, так я и подумала, что надо вас пригласить, а то ж вы тут никого не знаете, тоска же в гостинице вечером! А вы посидите с людями, выпейте, закусите, и нам интересно с журналистами, да еще заграничными… Садитесь!
Машу и Андреаса затолкали за стол, стиснули, поставили перед ними тарелки, стопки. Со всех сторон тянули бутылки, блюда с наполовину съеденными закусками. Здесь тоже была рыба во всех видах, глубокая тарелка с икрой, какие-то салаты…
На лице Берга замешательство боролось с привычной вежливостью. Маша решительно стала накладывать на его тарелку закуски. Себе тоже насыпала всего - лишь бы остановить этот приступ гостеприимства.
- Тихо, тихо там! - застучал вилкой по стакану хозяин. - Налейте! Давайте выпьем за гостей, которые прибыли на наше торжество. Честь, так сказать, и тэ дэ. Марин! Давай скажи!
- А чего, - хихикнула Марина. - Ты ж все сказал, давайте выпьем за гостей из далекой Москвы и еще более далекой Германии. Вы к нам надолго? Фотографировать будете нас?
"А то ты не знаешь, - враждебно подумала Маша. - Раз уж твой муж нас с берега моря достал и под конвоем доставил, можно подумать, ему вся наша подноготная неизвестна". Но встала и, взяв в руку мокрую от переливающейся через край водки стопку, с любезной улыбкой произнесла:
- С днем рождения, Марина, желаем вам здоровья, благополучия и всеобщей любви, которую, как мы видим, к вам и так все питают!
- Ой, спасибо! - махнула рукой с устрашающе красными ногтями Марина и залпом выпила полстакана водки. Даже не изменившись в лице, заворковала: - Да вы кушайте, кушайте, мы уж и горячее ели, догоняйте! Полин, музыку давай!
Опять грянули какие-то шлягеры, модные в прошлом году, разгоряченные гости пустились в пляс.
Маша видела, как Берг потихоньку разглядывает разномастную публику, и ей опять стало отчего-то стыдно. Она рассердилась на себя за это чувство: "Подумаешь, если иностранец, так мы должны перед ним стелиться?"
Ей показалось, что Берг тут же все понял: и ее мгновенный стыд, и злость на саму себя, даже стыд за то, что стало стыдно. Он аккуратно ел, приветливо улыбался в ответ на взгляды, которые, не стесняясь, вперяли в него поддавшие гости.
По-настоящему Маша испугалась, когда из визжащей толпы к ним ринулась еще одна яркая дама. Тонкая, гибкая, гладкой темной головкой, узко подведенными глазами и блестящим зеленым платьем, видимо, не без расчета напоминающая какую-то экзотическую змею. Извиваясь всем телом и делая какие-то странные пассы длинными руками, она подошла вплотную к Бергу и хрипловатым голосом произнесла: "А позвольте вас пригласить на танец?" Берг, широко улыбаясь, встал, поклонился и учтиво подал "змее" руку. Она победно посмотрела на толпу и двинулась на середину.
- Как ваше имя? - великосветским тоном громко спросила она, вихляясь всем телом, вполне, впрочем, пластично, отметила Маша.
- Андреас Берг, к вашим услугам! - старомодно отрекомендовался немец. - А как зовут вас?
- А меня зовут Виктория! - еще громче и с вызовом вдруг сказала дива. - Знаете, почему?
Я родилась девятого мая! Это вам о чем-нибудь говорит?
- О, конечно! - Берг не выказал ни тени смущения. - В честь победы над гитлеровской Германией? Это имя вам подходит. Очень.
В комнате стало почти тихо. Некоторые танцующие даже остановились. "Так, похоже, девушка хочет скандалить, - с тоской подумала Маша. - Только этого еще не хватало - нарваться на неприятности, да еще в таком обществе".
- Викуся, ты что! - натужно засмеялась Марина. - Кончай!
- Да, мое имя многим у нас подходит, - не меняла пластинку Виктория. - Мы дети и внуки тех солдат, которые в сорок пятом показали вам, где раки зимуют. А вот вы мне скажите, почему вы, которых мы разбили вдребезги, живете лучше нас? Почему какие-то сраные япошки, которых отсюда вышвырнули за два месяца, весь мир своими машинами и телевизорами завалили, а мы нищенствуем?
Голос Виктории накалялся с каждой фразой, смуглая, с горящими глазами и щеками, она была бы хороша, если бы не злоба, которая кривила ее губы, искажала тонкое лицо.
Берг остановился. Его лицо теперь не выглядело ни добродушным, ни простоватым. Видно было, что Виктории удалось задеть его.
- Да-да, Виктория, я вас понимаю… - начал он.
- Да что ты там можешь понимать, немчик! Ты мою маму видел, которая всю жизнь в школе пахала, а пенсию получает тридцать евро? Ты посмотри, как тут народ живет, в какой дикости! Вот, гляди! - Она протянула Бергу узкие смуглые ладони, на которых были видны тонкие белые шрамы - следы от порезов. - Я на шкерке вкалывала, чтоб хоть на тряпки заработать, а у меня, между прочим, высшее образование! Понимает он!
Высокий плотный парень в расхристанной милицейской форме, с прилипшими ко лбу белыми волосами подошел к Вике. Лицо его удивляло контрастами: маленькие глазки - и тяжелый подбородок, толстые щеки - и тонкий вздернутый нос. В профиль оно отчетливо напоминало кукиш. Парень обхватил Викторию мускулистыми руками, в которых она просто потерялась.
- Да ты шо, Вик, сказилась, чи шо? - удивленно бубнил он. - Ты чого до його причепилась? На шо он тебе?
- Ничего, - устало обвисла на нем Виктория, и стало ясно, что она мертвецки пьяна. - Вот придут японцы, заживем. Тебя под зад коленкой из милиции, а я буду в борделе японском танцевать за иены…
Маша решила, что с нее достаточно. Быстро подошла к Бергу, потянула его за руку:
- Пойдемте, Андреас!
- Мария, надо уходить? Вы устали?
- А вы разве нет? - обозлилась Маша. - Вам приятно?
- Да-да, приятно, почему нет?
Маша с удивлением поняла, что недавняя выходка "змеи", как она про себя окрестила смуглую красотку, Берга не огорчила.
- Можно, мы побудем еще немного? Или это неудобно?
- Чего же неудобно? Очень даже удобно, - зашипела Маша. - Сидите, сколько хотите, они ж нас ради интереса зазвали - "специальные гости из Европы", как же!
- Мария, вам неприятно из-за меня? - догадался Берг. - Не стоит, я привык. В России это часто получается, я понимаю.
- Чего вы понимаете! - Маше стало стыдно до злых слез. - Хамство наше вам понятно? Плохое воспитание вам понятно?
- Нет-нет, Мария, - испугался Берг, от волнения в его безупречный русский полезли ошибки. - Не надо расстраивать. Понятно, что война еще… как это? - не умерла, незабываема, не забывается, - тут же поправил сам себя. - У нас тоже некоторые старые люди, совсем старые, не забывают. Это же понятно?
- Мне непонятно, - покривила душой Маша. - Вы-то тут при чем? Вы, что ли, блицкриг придумали?
- Мария, мой дед погиб в Польше, - спокойно сказал Берг. - Он был кадровый военный, гауптман. Он просто не дошел до русской границы. Мы в Германии этого не забываем, нам не дают забывать. Так правильно. Это нельзя забывать.
- Все равно, внуки за дедов не обязаны отвечать, - угрюмо пробормотала Маша. - У нас тоже у сотен тысяч, а может, и у миллионов были предки, которые доносы на соседей писали, или людей в подвалах расстреливали, пытали, или в лагерях охраняли. Только не заметно, что их внуки сильно страдают муками совести… Еще, поди, и гордятся геройскими дедушками.
- Это другое, Мария, - вдруг как-то устало проговорил Берг. - Они свой народ уничтожали, а не чужой. И не считали себя высшей расой.
- Неизвестно, что хуже… - начала Маша, но тут к ним подлетела Марина.
- Ой, вас так и не покормили как следует, - всплескивая полными руками и играя бровями, защебетала она. - Сейчас я вам пельмешков горяченьких…
- Давай-давай, корми гостей, - подошел и сильно нетрезвый подполковник. Присел рядом с Машей. - Так вы что, успели уже поснимать наш поселок, а? Еще что-то будете? Если помощь какая нужна, скажите мне, организуем.
- Господин Берг хотел бы побывать на серных речках, - не упустила момент Маша. - Нам бы проводника толкового, дня на три-четыре.
- Не вопрос! - Подполковник тщетно пытался собрать лицо. Оно не слушалось, расплывалось, мелкие черты жили каждая своей, автономной жизнью: брови стояли домиком, носик лоснился, полные щечки тряслись, губы растягивались в непроизвольной улыбке. - Если надо, мы наряд… "В ружье!" - и без вопросов! А?
- Маш, тут на сейсмостанции Поляков такой есть, Юрий Петрович, - подошел почти трезвый Нефедов. - Он сейсмолог и вулканолог в одном флаконе, остров как свои пять пальцев знает и как раз собирался по своим точкам пройтись. Если хочешь, я позвоню завтра, договорюсь.
- О! - поднял указательный палец подполковник. - Поляков - это да! Этот проведет как по тротуару. Годится, молоток! - И он с пьяной удалью хотел было ударить Нефедова по плечу, но промахнулся и едва не упал со стула.
Марина подхватила его за плечи и повела куда-то за занавеску. Маша смотрела им вслед: расслабленный полкан был на полголовы ниже дородной жены.
В гостиницу возвращались молча. Маше не хотелось говорить - она все еще пережевывала инцидент с Викторией, которая, по сути дела, оскорбила Берга. А он тоже был задумчив. Он не впервые сталкивался с людьми, которые в душе продолжали обвинять немцев за давным-давно законченную войну.
Он понимал их чувства: потери в их семьях продолжали оставаться потерями и через три поколения. Он помнил, как поджимала губы бабушка Анна-Мария, когда рассказывала о весне 1945 года. Русские вошли в Берлин, опьяненные победой, разгоряченные боями и сопротивлением немцев. На улицах еще стреляли, голод, страх, неизвестность…
Берг понимал, что эти чувства, выпущенные на волю войной, невозможно преодолеть, что эта информация уходит в подсознание поколений, но сам не испытывал ненависти или обиды. А когда приехал в Москву учиться, не ощущал и особой разницы между собой и своими русскими сверстниками. Они так же любили пить пиво, играть в футбол, так же обнимали девушек и выясняли отношения… Разве что одеты были иначе да спорили громче, разгоряченные выпитым.
С двумя однокурсниками, с которыми он жил в одной комнате общежития, они подружились на всю жизнь. Валерий и Михаил часто подшучивали над ним, смеялись над его пунктуальностью и аккуратностью, но он знал, что во всем может положиться на них, так же как и они на него. И дружба сохранилась до сих пор. Когда он приезжал в Москву или они оказывались в Германии, ощущение того, что ничего не изменилось для них, охватывало его - как будто они снова жили в одной комнате в сумрачном сталинском здании университета на Лен-горах.
- Спокойной ночи, Андреас! - прервала его мысли Маша. - Не придавайте значения болтовне пьяной женщины.
- Нет-нет, Мария, я не придаю значения, - покачал головой Берг. - Это все вполне объяснимо.
- Да? Ну, тогда до завтра? - с сомнением сказала она. - Подъем, как обычно, в семь?
Следующий день провели в поселке. Берг снимал, как казалось Маше, все подряд. Смеющихся от смущения женщин в отделении связи. Очередь в продуктовом магазине. Неказистые домики и еще более неказистые сараюшки на задах. Несколько белых "тойот", которые неизвестно по каким делам носились туда-сюда по поселку, вздымая тучи пыли. Высокие розовые мальвы, которые какая-то тоскующая по ма терику душа посадила в убогом палисаднике. Корову, задумчиво жующую траву на склоне сопки…