* * *
Когда Гвидо в условленное время зашел за Ванессой, она была в длинном белом платье - не просвечивающемся, но сделанном из такой тонкой ткани, что казалось прозрачным. В такси она подняла его до самого верха бедер, и Гвидо сказал, что одобряет ее стиль.
- Я задираю юбку не ради того, чтобы продемонстрировать тебе ножки, - заметила она. - Я это делаю по привычке. Хотя, наверное, всякая привычка - признак слабости.
- Нет, слабость - это то, что создает тебе неприятности. Разве у тебя что-нибудь болит?
- Нет, доктор. Но из-за моих привычек бывают неприятности у других. Мои школьные учительницы терпеть не могли, когда я задирала юбку. И мама тоже. Особенно когда я это делала в церкви. Совсем не обязательно быть верующим, чтобы восхищаться произведениями искусства, посвященными Богу, - Вана укоризненно посмотрела на него. - Храм Саграда Фамилиа - Святого Семейства, например… О, прости, я забыла, что от зданий в стиле барокко тебя тошнит.
- Они не в моем вкусе, только и всего. И меня удивляет, как они могут тебе нравиться.
- Моя мать научила меня видеть их особую красоту. К тому же не каждый день попадается церковь, в которую хочется зайти.
- Так ты заходила в Саграда Фамилиа?
- Да, всякий раз, когда видела вблизи головокружительные линии его свода, окруженного фаллическими группами наклонных колонн.
- А ты уже знала, что такое фаллос, когда была маленькой девочкой? - усмехнулся Гвидо.
- Чтобы узнать это, мне не нужен был практический опыт.
Их такси остановилось перед большим домом, к двери которого вела широкая каменная лестница - красивая, но не производящая впечатления претенциозности. Вана одернула платье и поцеловала Гвидо в щеку.
- Но я не грущу о своих детских привязанностях. Человеку нужно время от времени менять храмы.
Глаза Гвидо неотрывно следили за Незрином. Он пытался разгадать, чем живет этот человек. Итальянцу вспомнилась их первая встреча, когда египтянин прикидывался идиотом. Судя по результату, их тогдашнее соревнование в притворной тупости не прошло даром. Что ж, пропуск в Сивах, как и Париж, стоит мессы.
Незрин в тот вечер не казался ни скучным, ни скучающим. Он был даже весел и подстриг свою бороду, что ему очень шло. И белый смокинг сидел на нем не менее элегантно, чем вечерний костюм.
Возле больших ваз с цветами порхали модно одетые дамы, но ни одну из них не представили Гвидо как хозяйку дома.
Должно быть, Незрин был холост или прятал жену от посторонних глаз. Гвидо хотел было расспросить об этом Вану, но их разделил поток гостей. Судя по их количеству, у хозяина были довольно своеобразные представления об интимной вечеринке. В дом набилось уже несколько десятков любителей выпить шампанского и поскрипеть креслами.
Все проходило очень официально. Гвидо чувствовал себя так, словно его одурачили. Хотя чего еще можно было. ожидать. Он решил дать выход своему разочарованию.
- От этого дипломатического приема я чувствую себя совсем больным, - пожаловался он Незрину, перенимая беззастенчивую манеру египтянина. - Я не привык вращаться среди сильных мира сего.
- Согласен с вами, чернь более колоритна, - ответил Незрин. - Но мне тогда пришлось бы полностью изменить интерьер. Я должен следить, чтобы мои друзья соответствовали моим креслам. Гвидо с серьезным видом кивнул.
- Настоящий Людовик Пятнадцатый! Великолепная подделка.
- Как видите, я ничего не преувеличил, - скромно согласился Незрин.
- Значит, несмотря на обилие культурных связей, вы успеваете читать? - Гвидо с мрачным упорством продолжал изображать придурковатого увальня.
- Меня выручают знания, полученные в юности, - улыбнулся хозяин дома.
- А сколько вам лет? - спросил Гвидо, сознавая, что преступает грань приличий. И Незрин Адли не преминул указать ему на это.
- Как вы знаете, люди Востока предпочитают избегать этой темы. Давайте лучше я отведу вас к вашей возрастной группе.
Он взял итальянца под руку и подвел его к юной паре, методично поглощавшей содержимое буфета. Но Гвидо повернулся спиной к голодной парочке и пожал руку огромному человеку, втиснувшемуся рядом с тощей дамой.
- Синьор Андреотти, инженер, - с улыбкой представил его Незрин. - А это - достопочтенный Алистер Баррет и миссис Аврора Баррет.
Он поклонился и ушел искать Ванессу, а Гвидо принялся выяснять у англичанина, почему тот достопочтенный.
- Слушаю, босс! - насмешливо приветствовала Вана хозяина дома.
Незрин с дружеской укоризной потрепал ее по щеке.
- Пойдемте со мной.
Вслед за ним Вана прошла в небольшую комнату.
- Ваши бумаги, - Незрин достал из кармана небольшой конверт и передал его женщине.
Вспомнив о ее двусмысленном приветствии, хозяин дома сделал озабоченное лицо.
- Надеюсь, конверт поместится в вашу сумочку? Вана почувствовала иронию, скрытую в его вопросе.
- При дворе Людовика Пятнадцатого куртизанка, удостоенная столь щедрого дара, должна была бы спрятать его между 'грудей. К сожалению, моя грудь не такая большая и, боюсь, бумаги могут выпасть. Может быть, я лучше вручу их своему коллеге?
- В конверте лежит и чек, - сказал Незрин.
- Подразумевается, что я должна разделить его с компаньоном?
- Надеюсь, у вас есть другие потребности, кроме содержания своих поклонников, - укоризненно улыбнулся он. И добавил с вымученной любезностью, совершенно не соответствующей его обычной манере: - На некоторые вещи у меня отличная память. Она серьезно посмотрела на него.
- Незрин, вы не похожи на человека, который живет прошлым. Скажите, что у вас на уме? Я совершенно не понимаю, какая роль в ваших планах отводится мне.
- Поверьте, у меня нет никаких планов. Я привык жить сегодняшним днем.
Вана не стала продолжать этот разговор, и они вернулись в огромную гостиную. У Гвидо был довольно-таки унылый вид - он явно чувствовал себя не в своей тарелке. Когда Ванесса подошла к нему, он молча сунул конверт в карман и попытался отыскать глазами Незрина, чтобы поблагодарить его. Но хозяина уже не было в комнате.
- Забавный старикан, - пожал плечами итальянец. - Ты его не боишься? - повернулся он к Ванессе.
- Нет, конечно, - рассмеялась она.
- Что ж, положусь на твою интуицию, - заключил Гвидо. - Будем считать, что он не опасен.
Они присоединились к остальным гостям, которые ходили вокруг стола, пробовали разные блюда и пили бокал за бокалом. Время тянулось медленно и тоскливо.
- Какая невероятная скука, - заметил Гвидо. - Единственное, что нам остается, - это напиться.
- Правильно, - поддержала Вана.
Долговязый краснолицый парень с гладкими седеющими волосами, подстриженный под пажа эпохи Ренессанса, подошел к ним, протянул руку Гвидо и заговорил по-английски с довольно приятным немецким акцентом.
- Вернер Вейнер, - представился он. - Мы с вами коллеги.
- Неужели? - холодно спросил Гвидо.
- Ведь вы этнолог. Так же, как и я, неправда ли?
- А что вы здесь делаете? - спросил Гвидо уже помягче.
- Пью пиво, разумеется! - воскликнул немец. - Я имею в виду в Египте. Что вы исследуете?
- Я? Ничего. У меня отпуск. Стараюсь уезжать в отпуск как можно чаще. К тому же, разве можно открыть что-нибудь в этой стране? Базарные торговцы уже вычистили все, что можно было.
- А он ничего, да? - заметила Вана. Гвидо кивнул и в следующее мгновение почувствовал на своем плече чью-то руку. Он оглянулся и обнаружил улыбающегося Никоса.
- Снова вы? - процедил Гвидо.
- Дорогой мой, я просто счастлив, что у вас все так замечательно устроилось! - воскликнул грек, еще более экспансивный, чем обычно.
- Устроилось? Но ведь еще ничего даже не началось.
- Ай-ай-ай, - укоризненно покачал головой Никое и призвал себе на помощь Ванессу. - Милая девушка, объясните своему другу, что нужно доверять людям. У Гвидо закружилась голова.
- Может быть, пойдем отсюда? - предложил он Ванессе и обоим мужчинам. - Здесь и без нас хватает народу.
Вана взяла под руки Гвидо и Вернера, наклонилась к Никосу и поцеловала его в губы.
- Когда-нибудь, - торжественно провозгласила она, - ваши бюсты будут выставлены в музеях, а я буду почтительно сдувать с них пыль.
- Нас будут ваять потому, что мы такие красивые, или за наши выдающиеся заслуги? - поинтересовался немец.
- Ни за то, ни за другое, - ответила Вана. - Вас увековечат потому, что я вас любила.
На эстраде египетских музыкантов сменила турецкая группа.
- Уйдем позже, - объявила Ванесса. Она по очереди танцевала с тремя будущими статуями, безуспешно пытаясь возбудить их. А потом, обвинив мужчин в излишней умеренности, бросила их на произвол судьбы и подошла к высокой, невероятно худой нубийке с огромными жгучими глазами. Вана заговорила с женщиной на ее родном языке, и та взорвалась громким смехом.
- Что вас так забавляет? - спросил подошедший к ним Незрин.
- Мы сами, - ответила Вана. - Вам не кажется, что мы здесь совершенно неуместны?
- Может быть, вы и неуместны, но вам удалось произвести фурор, - улыбнулся Незрин. - Кое-кто из моих друзей готов начать кувыркаться, лишь бы завязать с вами разговор.
- Кому вы нас обещали? - Вана посмотрела на него насмешливо и дерзко.
- Я не избавляюсь от своих гостей подобным образом, - ответил Незрин тоном оскорбленного достоинства.
- Напрасно, - Ванесса повернулась к юной африканке. - Кеми, ты согласна, чтобы тебя отправили вместе со мной?
Смех девушки прозвучал, как любовная песня птицы. Незрин выразительно взглянул на Вану.
- Я предпочел бы, чтобы каждый оставался со своей парой.
Она спокойно встретила его взгляд, пожала плечами и повернулась к залу. Гвидо танцевал с женой посла - эффектной платиновой блондинкой. Вана указала на них египтянину и лукаво заметила:
- Дорогой сэр, неужели вы не могли предложить почтенному гостю что-нибудь более аппетитное?
- Я вижу, милая, что вы не всегда способны судить справедливо, - парировал тот с выражением сдержанной иронии.
* * *
Гости понемногу начинали расходиться и в дверях благодарили хозяина. Скоро осталась группа из пятнадцати человек, распространяющая вокруг себя аромат духов и дорогого табака.
- Нам пора? - с надеждой спросил Гвидо.
- Нет еще, - ответила Ванесса. - Как тебе Кеми? Знаешь, что означает ее имя? Черная Земля. Так в древности называли Египет, потому что он был черным и прекрасным. А ты слышал поговорку, что свобода всегда черная, и поэтому ее часто путают с сексуальной свободой, которая по какой-то таинственной причине тоже черная? Кто смог до такого додуматься? Но как бы то ни было, скажи мне сначала - тебе нравится моя черная сестра? Он осмотрел нубийку снизу доверху.
- Мне нравятся ее волосы, - ответил он наконец, потрогав одну из бесчисленных косичек, окружающих лицо юной женщины. - Остальное я не могу оценить - на ней слишком много одежды.
- Вы правы, - согласился неожиданно возникший рядом с ними Незрин. - Парная баня, или хаммам, как мы ее называем, украсит ее лучше, чем прекрасная парча. А нам это тоже не повредит, правда?
- Сейчас? - удивился Гвидо.
- Но где?
- Разумеется, здесь, дома. Сейчас как раз подходящее время, чтобы показать вам мой дом. Начнем с сада - насладимся целомудрием ночи, прежде чем перейти к чистым радостям хаммам.
Гвидо совсем не хотелось сейчас наслаждаться экзотическими ощущениями. Единственным его желанием было вернуться домой и заснуть. Однако Вана решительно последовала за хозяином, который вел под руку Кеми. За ними двинулись остальные гости: Никое Айдре, британская чета, томный Вернер и юный француз, жена посла, с которой танцевал Гвидо, ее муж и еще четыре-пять человек. Недовольный Гвидо раздраженно ворчал, пока Незрин демонстрировал им сад, перечисляя непроизносимые названия редких растений. Наконец обход клумб и лужаек закончился и все двинулись к зеленому зданию хаммам.
Все еще мрачный, итальянец побрел в душевую кабину. Он резко огрызнулся, когда рука. парня, который его намыливал, задержалась на его яичках. Смыв под душем мыло и растеревшись полотенцем, он натянул на себя крошечную набедренную повязку и вышел. Остальные гости были в таком же наряде, окутанные облаками плотного голубоватого пара, в котором все выглядели очень привлекательно. Даже достопочтенный британец в пелене пара казался стройным.
Не зная, что делать в такой ситуации, Гвидо присел на скамью. К нему тут же присоединился посол.
- Вот вам прекрасный пример мудрости мусульманства, - начал посол. - Я впервые понял эту культуру, когда был в Гренаде.
В ответ Гвидо ограничился вежливым кивком, и его собеседник продолжал:
- Снаружи ни един дом в Альгамбре не отличается от других зданий этого периода. Все они огорожены, построены со вкусом, но скромно. Только оказавшись внутри, можно оценить различия в стиле и масштабах, увидеть роскошь дворцов, их несравненный комфорт и особую элегантность…
К ним присоединился юный француз. Он перебил посла, пытаясь оживить беседу полемикой.
- Сейчас все также, как и тогда: богатые не в состоянии понять проблемы бедняков. И поскольку бедные никогда не бывали во дворцах, они наивно считают, что дома богачей похожи на их собственные убогие лачуги.
- Вы марксист? - проницательно спросил его посол. - Взгляды ислама на этот вопрос в чем-то сходны с коммунистическими.
- Это чрезвычайно интересно, - вздохнул Гвидо.
- Даже в Италии, скажем, в Ватикане…
Но Гвидо встал и ушел, оставив посла предаваться своим откровениям.
Женщины собрались в дальнем углу хаммам, и итальянец решительно направился к ним.
- Вы беседуете о политике? - спросил он Вану.
- О ней мы не говорим. Мы наслаждаемся ею.
- Какую линию поведения ты выбираешь?
- Активная борьба.
- Я поддерживаю, - заявил Гвидо.
Его приятно удивила Аврора Баррет. Он даже предположить не мог, что под складками ее вечернего платья скрывается такая пропорциональная фигурка. Гвидо отвел Вану в сторону.
- А у Незрина принято заканчивать прием оргией?
- К чему беспокоиться? Действуй, как тебе нравится. Гвидо погладил груди Ваны, но женщина оттолкнула его руку.
- Мне не хочется идти по проторенной дорожке. Мы с тобой уже привыкли заниматься любовью друг с другом. Давай сегодня попробуем что-нибудь новенькое.
Гвидо нахмурился от разочарования и обиды, и она добавила примирительно:
- В моей стране, если ты кого-то обидел, пусть даже невольно, то обязательно должен подарить ему что-нибудь, чтобы заслужить прощение. У меня есть для тебя отличный подарок. Не догадываешься? Ладно, я скажу… Хочешь переспать с Кеми?
- Нет, - упрямо проворчал он. Но Вана и не думала сдаваться.
- Почему нет?
- Потому что ты ее выбрала для меня. Если ты действительно хочешь вымолить прощение, предоставь мне выбирать самому.
- Ты настоящее сокровище, - восхищенно рассмеялась Вана. - Только мы с тобой развиваемся в противоположных направлениях. Ты злишься на меня, а я все больше в тебя влюбляюсь.
Она поцеловала Гвидо в губы, достаточно долго и умело, чтобы его плоть восстала. Почувствовав, что добилась этого, Вана неожиданно бросила итальянца, и убежала к остальным мужчинам.
Гвидо быстро подошел к мадам Баррет. Не говоря ни слова, женщина обвила его шею руками и прижалась животом к телу Гвидо. Он огляделся в поисках места, где им можно было бы устроиться. Рядом оказалась незанятая скамья. Молодая женщина сама сбросила клочок материи, прикрывавший ее грудь, стащила с Гвидо набедренную повязку, улеглась на скамью и потянула итальянца на себя.
Он почувствовал, что не в состоянии терять время на предварительную игру. Аврора поняла его состояние. Без лишних церемоний она обхватила его ключ и направила к своей дверце, одновременно пальцами другой руки приоткрыв замочную скважину…
Гвидо настроился кончать как эгоист, не заботясь о партнерше - быстро и без всякой лишней отделки. Но едва лишь он овладел Авророй, как ощутил, что она уже близка к оргазму. И долгих две минуты он наслаждался, чувствуя и видя вновь и вновь повторявшуюся кульминацию ее страсти. Аврора несказанно удивила итальянца своей сексуальностью и неиссякаемой энергией. Он не выходил из нее, пока не дождался последних судорог экстаза, во время которых тело Авроры содрогалось, словно в припадке. Поглощенный тем, чтобы дать женщине насладиться предельно долгим оргазмом, сам Гвидо так и не финишировал. Поэтому тут же отправился искать нового партнера, чтобы завершить неоконченное дело. Казалось, ему не повезло - все были заняты, разбившись строго по парам. Даже Ванесса, поступившись своими принципами, занималась любовью с одним-единственным мужчиной - как и ожидал Гвидо, немецким этнографом. Впрочем, Вана предупреждала, что ей необходимы перемены.
Кеми, независимо от того, проторила ли Вана дорожку к ней, была достойна постели короля. Но где же она спряталась? Гвидо обнаружил ее в углу, присосавшуюся к Никосу в позе "69".
Неподалеку от них предполагаемый французский марксист и посол слюняво целовались и услаждали друг друга взаимной мастурбацией. Гвидо подумал, что их поведение неприлично и вульгарно. Гораздо приятнее было посмотреть на жену посла, которая развлекалась в паре с юной блондинкой, грациозно изогнувшись в позе роденовской статуи. Она целовала сосок девушки и одновременно массировала пальцами ее клитор. Гвидо собрался было заняться любовью с кем-нибудь из них, ему казалось, что он вот-вот взорвется от распиравшего его заряда.
Однако прежде чем он осуществил эту идею, из облака пара появился чернокожий гигант. Он тоже сжимал рукой свой фаллос - огромный, пропорциональный богатырской фигуре негра и такой же напряженный и вздувшийся, как у самого Гвидо. Прибывший тут же уперся своим черным молотом в раскрасневшийся болт итальянца и обхватил его талию могучими руками. Не теряя ни секунды, он начал ритмично двигаться, причем проделывал это очень убедительно. Гвидо сознавал, что такое упражнение не сможет дать ему подлинного наслаждения, хотя в этом и была прелесть новизны. К его радости, покачивающийся черный брандспойт вскоре изверг свое содержимое, облив весь живот Гвидо. Освободившись, колосс ухмыльнулся, отпустил талию итальянца и исчез так же внезапно, как и появился.
- Вот человек, - восхищенно воскликнул Гвидо, - который знает, как разрешить проблемы человеческого общения!
- Что вы сказали? - переспросил озабоченный голос.
Это оказался Алистер Баррет, выглядевший еще более меланхоличным, чем в начале вечера.
- Ни одной свободной женщины! - простонал он.
- А что вы скажете об этой? - Гвидо указал англичанину на Аврору, которая блаженно вытянулась на скамье.
- Спасибо! - воскликнул Баррет и быстро зашагал к своей жене, распахнувшей навстречу ему руки и ноги.
- Видела бы Вана! - усмехнулся Гвидо. Эта сценка привела его в отличное расположение духа.
Оставив Барретов выполнять свои супружеские обязанности, итальянец двинулся дальше.
- Может быть, удастся хоть Никоса обработать? - пробормотал он.
Но кончал Гвидо, растянувшись на спине юной нубийки. Лаская плечи и бедра Кеми, он осторожно ввел свой палец между ее ягодиц. Она вздрогнула, напряглась и что-то протестующе промычала, так как рот ее был надежно закупорен поршнем Никоса.