- Да… - протяжно произнес дядя, глядя на великолепную мебель и игрушки. - Здесь воистину детский рай и мир…
На столике стояли подарки внуку от деда. Слезы выступили на глазах Джавара.
Затем они поднялись в спальню Ананда и Деваки и несколько минут посидели там и поговорили по душам. Джавар умышленно привел сюда племянника, ибо знал по себе, как в таком положении трудно и страшно заходить в святая святых, где нет того, кто был твоей судьбой, жизнью, любовью…
- Ананд, повторяй про себя всю жизнь, что бы ни случилось, и это не эгоизм, а щедрость природы: "На черный день береги деньги, пуще денег береги жену, пуще жены и пуще денег береги самого себя".
- А вот я не сберег жену, - сказал Ананд и отвел глаза.
- Это не твоя вина. Погибли сотни людей в этой катастрофе. А сколько мрут от болезней и голода?! Ты знаешь?! - перешел Джавар на крик.
Ананд встрепенулся.
- Да, да, конечно, дядя. Я веду себя не совсем нормально. Но это, я надеюсь, пройдет.
- Пройдет, конечно, пройдет! Нужно время. И первое лекарство от несчастья - это не думать о нем. Ясно? Все! Я пошел к себе в комнату. Как все упакуешь, выходи в сад - погуляем, хорошо?
- Да, дядя, - ответил Ананд.
Джавар вышел. Ананд остался один. Посидев минут пять на постели, вдыхая ароматный запах подушки Деваки, он заплакал, как ребенок, слезы просто душили его. Через полчаса, немного успокоившись, он позвал слугу, чтобы тот помог ему начать сборы в дорогу.
"Самое трудное и важное - это начать, взять чемодан и открыть его", - сказал он себе и принялся искать чемодан. Наконец обнаружив и раскрыв, он бросил его на пол. Вошел слуга, и они неспеша стали укладывать вещи. Ананд взял два костюма, несколько хлопчатобумажных и трикотажных рубашек, свитер и обувь, несессер и всевозможные принадлежности туалета и, конечно же, фотографию Деваки и ее серебряный браслет, тот, который она уронила, когда в первый раз "упала" на его машину.
Вошел Джавар.
- Ты готов, Ананд?
- Почти что, дядя!
- Возьми шкуру антилопы, - напомнил тот, - хотя не надо! Лишний груз. Ты же будешь приезжать в отпуск. Там мы добудем еще одну.
- В Агре стоит прекрасный мавзолей Тадж-Махал. Какие памятники строили императоры, Великие Моголы, и их навабы своим женам! - сказал Ананд.
- Да, они строили памятники женам, а на поверку выходит, что это памятники искусства нашего народа, памятники нашим предкам. Ты и твоя душа - лучший памятник твоей жене, дорогой Ананд, - со вздохом закончил Джавар.
Когда вещи были собраны и уложены, Джавар с племянником долго гуляли по саду. Гудели пчелы и всевозможные насекомые. Джавар бросал зерна павлинам - птицам бога Кришны.
- Попьем чаю, Ананд, - и спать. Завтра рано утром за нами заедет Раджа, чтобы отвезти в аэропорт.
После чая они отправились спать. Впервые после жуткой трагедии Ананд уснул в своей постели, вторая половина которой была пуста…
Вещи быстро погрузили в машину. Ананд обнял слугу. Старик прослезился.
- Я буду звонить, Раму. Следи за домом. Пригласи автомеханика, пусть смажет автомобиль и поставит на колодки.
- А почему ты ее не продашь? - спросил дядя.
- Нет, нет, я мог бы подарить ее Радже, но с этой машиной у меня связано слишком много воспоминаний.
- Все понятно! - воскликнул Джавар.
- Раджа, купи себе новую машину, - обратился к другу Ананд. - "Премьер" пусть ждет хозяина, а не дождется…
- Некогда разговоры разговаривать! - прервал дядя племянника. - Садимся и едем!
Джавар тоже попрощался со слугой. Раджа сел за руль нового "джипа", взятого им напрокат, разумеется, за счет фирмы. Мотор заработал, и машина быстро скрылась за поворотом.
Добрый Раму еще долго стоял один у раскрытых ворот и смотрел перед собой невидящими от слез глазами…
Зарегистрировав билеты и сдав багаж, Ананд с дядей оставили при себе лишь ручную кладь. До отлета оставалось всего несколько минут, и они стали прощаться с Раджой.
- Я надеюсь на тебя, молодой человек! - серьезно сказал Джавар.
- Раджа! Можно тебя на одну минуточку? - спросил Ананд. - Извини, дядя.
Молодые люди отошли в сторону.
- Раджа!.. - начал Ананд и помолчал.
- Да, Ананд, я тебя слушаю!
- Ты мне друг?!
- О чем ты, Ананд?! Ты просто обижаешь меня.
- Так вот, друг мой Раджа, я открою тебе одну тайну. Но ты, надеюсь, понимаешь, что не должен говорить об этом никому ни слова.
- Клянусь!
- Мой сын жив! - резко сказал Ананд, оглянувшись. - Я не буду сейчас рассказывать все подробности, на это у меня не хватит душевных сил и времени.
- Как жив!? - явно оторопев, воскликнул Раджа.
- Да тихо, ты! - прикрикнул на него Ананд. - Я отдал его женщине, у которой ребенок умер от этой же катастрофы. Она родила мертвого ребенка преждевременно. Мужа она потеряла, как и я Деваки. Для нее ребенок был последним шансом, чтобы выжить. И я отдал ей своего. Она ничего не заподозрила. Из газет ты знаешь, что это случилось под Агрой, в большом поселке строителей. - Ананд перевел дыхание. - Это все, что я могу тебе сказать. Ты меня не осуждай, все это очень сложно. Пройдет время, и мы с тобой поговорим обо всем. Но у меня к тебе просьба. Родители погибшего мужа Ешоды живут здесь, в Бомбее. Я не знаю, где именно. Ее мужа звали Викас, он был пилотом вертолета, служил в аэропорту в Сринагаре, что в восьми милях от города. Ты, пожалуйста, позвони Али Шаху. Пусть он найдет адрес родителей погибшего летчика Викаса. Запомнил?
- Да, Ананд!
- Когда ты узнаешь адрес, выбери время и понаблюдай. Это, я думаю, несложно. Ее родители имеют собственный дом, значит, есть и сад, веранды, террасы… Посмотри, как воспитывается мой сын. Короче говоря, мне нужно будет знать все обстоятельства, связанные с ним. Мало ли что может случиться!
- Мне более, чем понятно, Ананд. Я сделаю все, о чем ты просишь и даже больше.
- Спасибо, дружище. Только - никому! Ясно?
- Могила.
На лице Ананда появилась гримаса, напоминающая улыбку.
Подошел дядя.
- Ананд, нам уже пора. Объявили Посадку.
- Ананд! - воскликнул Раджа. - А ты вернешься?
- Не знаю, друг, - сухо ответил Ананд.
Раджа бросился ему на шею.
- Прощай, Ананд. Пиши, звони. Мне будет очень плохо без тебя. Я… я… я люблю тебя, Ананд. Крепись и будь здоров! Все еще образуется! Ты не переживай! - отрывисто говорил Раджа, его руки дрожали от волнения. Затем он попрощался с Джаваром.
Миновав таможню, Ананд и его дядя прошли на посадку.
Раджа впервые на собственном опыте ощутил, что означает фраза, так часто встречающаяся в художественной литературе: "он ощутил слабость в коленях".
"Тоже мне, писатели! Слишком мягко сказано!" - подумал Раджа, так как ему показалось, что он вообще без ног, что он отделился от тела и что душа его, как невинное облако, стоит посреди огромного зала аэропорта.
Прошло несколько минут, прежде чем душа Раджа вернулась в свое временное, бренное тело. Он оглянулся вокруг себя и увидел пеструю, шумящую, движущуюся толпу людей, услышал крики носильщиков, продавцов прохладительных напитков и фруктов, словно кто-то внезапно включил телевизор и на полную мощность врубил звук. Вдруг он ощутил себя совершенно одиноким в этом мире, где жил уже тридцать три года, и медленно побрел к стоянке автомашин, где припарковал "джип-лендровер". Включив зажигание, он увидел, как в небо взмывает белый реактивный лайнер. Из его черных, продолговатых, как ракеты, сопел винтообразно вырывались дорожки дыма. Рев турбин со свистом наконец медленно угас, и небо за аэропортом "облегченно вздохнуло".
Раджа тоже вздохнул и осмотрелся. Затем отпустил сцепление и нажал на газ.
Через сорок минут он был уже в офисе. Его помощник - "крепыш" сидел за рабочим столом.
Глава третья
Как только наступает новолуние, слоны идут к реке, чистятся там и торжественно купаются.
Плиний
Самолет из Бомбея мягко приземлился в аэропорту Эмбакаси.
Туристы шумно направились к выходу. Было утро, а для туристов это время "сафари" - этим суахилийским словом в Восточной Африке называют любую поездку. Если турист поедет на запад, в глубь горной Кении, он увидит наиболее экономически развитые районы. Изумрудные чайные плантации чередуются здесь с бархатистой зеленью кофейных ферм, огромные животноводческие ранчо - с пестрыми коврами огородов. Мимо них тянутся прекрасные дороги, вдоль которых расположены уютные чистые городки, где африканцы к воскресной заутрене надевают галстук и шляпу.
Джавар и Ананд взяли свои чемоданы и вышли из здания аэропорта, миновав таможенный досмотр. Воздух был прозрачным и синим. Видно было далеко вокруг. Перед зданием аэропорта под огромнейшим баобабом пестрели шумные закусочные.
Дядя и племянник сели в такси, и через полчаса их уже встречал Дараян. За его спиной возвышался с неизменным острым копьем в руке сын Африки - Мумба.
Встреча была шумной. Мумба был чрезвычайно обрадован тем обстоятельством, что сюда, в Найроби, приехал племянник его хозяина.
- Он будет моим заместителем, - громко сообщил Джавар, представляя слугам племянника, - по всем вопросам. Вам ясно?
- Как этот день, господин, - ответил Дараян на пенджаби и, погладив бороду, поклонился Ананду.
- Добрый день! Здравствуйте! - сказал Ананд, сразу определив, что Дараян - сикх.
Мумба, восторженно сверкая глазами, пожал руку, протянутую ему племянником Джавара.
- Будем ходить на охоту, сафари, - сказал он, блеснув белозубой улыбкой и ударяя копьем по щиту.
Потом племянник и дядя поплавали в бассейне, отдохнули немного и расположились на террасе пить кофе.
- Завтра, я думаю, съездим в контору, и я познакомлю тебя со служащими, а потом покажу Найроби, заедем в несколько знаменитых клубов и так далее, - отпивая кофе, сказал Джавар.
- От тебя, дядя, я давно уже слышал о клубе "Маунт-Кения сафари клаб" - клубе для богатых туристов и местных бизнесменов.
- Посетим и это заведение! А потом мы с тобой будем охотиться. Это главное. Через охоту ты мгновенно постигнешь африканскую природу, - вдохновенно заговорил дядя, зажигая сигару. - Это постижение почему-то происходит в состоянии полной мобилизации нервов, психики, душевных и физических сил. - Он выпустил дым в потолок и закончил, подчеркнув свои слова жестом левой руки: А это бывает только на охоте.
Когда, гуляя по саду, они остались вдвоем, Ананд спросил:
- Дядя, откуда у тебя великан Мумба? Кто он?
- Это масай! Нилоты и масаи - самые свободолюбивые племена. Они скотоводы. А при наличии такого животного мира поневоле станешь охотником и воином. Защищаться от хищного зверя всегда было необходимостью и обязанностью мужчин масаев. - Джавар взглянул на притихшего и внимательно слушающего племянника и продолжал: - Их основная пища - молоко, смешанное с кровью. Натренированной рукой они вонзают в вену коровы или быка стрелу или нож и нацеживают в сосуд из тыквы строго определенное, как у донора, количество крови, чтобы животное не ослабло. Ранку замазывают глиной. Масаи подолгу кочуют в безводных районах, и такая своеобразная смесь служит им напитком, утоляющим жажду и восстанавливающим физические силы.
- А откуда они? - с интересом спросил Ананд.
- Этнографы говорят, что их предки пришли то ли из Саудовской Аравии, то ли из Египта. Это самые высокие люди на Земле. Постепенно, дорогой Ананд, ты все узнаешь и увидишь сам.
Джавар выделил для племянника самую большую комнату на втором этаже с видом на город и саванну с белеющей вдали горой Найроби.
И Ананд удобно расположился в ней. Портрет Деваки он повесил у изголовья своей кровати, на стене.
Красный луч солнца упал на портрет, задрожав на красивом лице Деваки.
"В нашем сыне ее красота, натура, характер и моя память", - подумалось ему, и он снова ощутил тяжесть на душе. О жене у него остались только светлые мысли и воспоминания. И как только хотя бы на мгновение его мятущееся сознание представляло, что ее нет и никогда не будет рядом с ним, что ее нет на Земле, в этом мире, Ананд вновь погружался в ту же самую "реку" - поток, обреченный на движение в одном направлении, в направлении отрешения от жизни, ухода от нее, отказа от сознания, ибо в нем - вся беда. Да и если бы только в нем, сознании. Беда в создании человеческом, в его развитии, как особи, в его общении с окружающим миром и себе подобными.
Ананду пришли на ум строки поэта, имя которого он не запомнил. Когда-то давно он читал его в переводе на хинди:
Нет ничего во мне светлее, чем мысли,
И ничего страшнее, чем они…
Отказаться от сознания - обычного, такого, какое вложили в него мать, дядя, люди, книги… Это трудно. Это подобно полному отказу от себя нынешнего во имя другого человека.
Стукнули в дверь. Ананд вздрогнул и резко обернулся. Никого не было. Он вышел из комнаты. Никого. Спустился вниз, вышел в сад. Джавар, смеясь, играл с Мумбой в гольф.
- Ну и ловок же ты, сукин сын! Но я тебе сейчас задам! - приговаривал вспотевший Джавар.
Мумба, слегка ссутулившись, ухмыльнулся.
- Дядя! - позвал Ананд.
- А! Племянник! Дорогой, иди к нам!
- Дядя, в мою дверь кто-то постучал, - сообщил бледный Ананд, - а когда я вышел посмотреть, никого не было.
- Значит, скоро кто-то к тебе придет! - весело отозвался дядя. - Ладно, Мумба, сегодня победа твоя! Пойдем, получишь деньги. А пока я схожу за ними, скажи Дараяну - пусть накрывает на стол.
- Сегодня прекрасная дичь, бвана, то есть господин, - вкрадчиво сообщил Мумба.
- Это прекрасно! Я хочу, чтобы так было всегда! Мой племянник любит все свежее, и с кровью, - смеясь сказал Джавар. - Дараян! Слушай, дорогой друг, мой племянник любит все свежее. Когда мы не ходим на охоту, покупай у охотников свежее мясо птицы и животных, кроме слонов и буйволов. Верно, Ананд? - обратился он к племяннику и похлопал его по плечу. - Не откажется он и от яиц фламинго, черепах и страусов! - добавил он, улыбаясь и поглаживая бороду.
Ананд попробовал улыбнуться.
Время, остававшееся до обеда, Ананд провел среди этих смелых, простодушных в обращении, живых и оптимистичных мужчин. Это отвлекло его от горестных размышлений. Его душа понемногу начинала находить потерянную опору.
После очень необычного для Ананда обеда, который состоял из просто приготовленного мяса на вертеле, печеной рыбы, фруктов и зелени, прекрасного белого вина, кислого молока буйволиц, которым особенно любил запивать мясо Джавар, он поднялся к себе и впервые после жуткой трагедии, которая произошла с ним, крепко уснул, свалившись на постель, как подкошенный.
Проснулся он от стука в дверь. Ананд поспешно встал и вышел из комнаты. Никого не было.
"Значит, кто-то придет", - повторил он про себя слова дяди и вернулся в комнату. Вершина горы Найроби прекрасно фокусировала дальнее зрение, позволяя мыслям таять и парить безмятежно у самой ее вершины. Ананду захотелось поехать к этой горе, захотелось посмотреть город, поближе познакомиться с этой замечательной страной, о которой он много читал и слышал. Ведь когда-то он завидовал тому, что дядя живет здесь.
Он спустился вниз. В холле, на аджине сидел Джавар и пробовал курить хукку.
- Добрый вечер, Ананд! - воскликнул он, завидев племянника.
- Добрый вечер, дядя! Вы, как истый наваб! А где же ваш человек, отвечающий за хукку? - несколько оживившись, спросил Ананд.
Джавар заметил это и ласково посмотрел на племянника.
- Дядя, - сказал Ананд, не дождавшись ответа на свой вопрос, - я хочу познакомиться с городом и хочу посмотреть Кению.
- О, это прекрасно, Ананд! Тебе хочется! У тебя появились желания! Значит, ты хочешь жить! - обрадовался он, вскочил и, схватив Ананда за плечи, почти закричал:
- Завтра же, мой друг, завтра же! - Он легкими шагами пересек холл и крикнул: - Дараян! Мумба!
Тотчас же две фигуры: одна с бородой, а другая - с копьем выросли в дверях.
- Черный Аполлон! - обратился он к Мумбе. - Послезавтра едем на охоту!
От радости Мумба высоко подпрыгнул на месте. Ожерелье из когтей льва глухо звякнуло, ударившись о его крепкую грудь. Туника отливала багрецом в ярком закатном солнце.
- Я сегодня же начинаю готовиться, бвана! Все будет как обычно? А на кого будем охотиться?
- Завтра я тебе скажу точнее. Нас пятеро. Несколько лицензий на крупных животных у меня будет. Дараян! Скажи Джойсу, чтобы готовил "джип". Это все! Вы свободны до ужина! - и Джавар буквально рухнул в кресло. - Да, Дараян! Забери эту снасть! - он указал на хукку. - И принеси из моего стола сигары…
Поблескивающий под утренними лучами солнца "форд" легко нес Ананда и Джавара по чистому и словно умытому Найроби.
- Климат в Кении необычайно разнообразен, как и ее ландшафт, но микроклимат в Найроби очень благоприятный, редкий для экваториальных широт, - заговорил Джавар после недолгого молчания, - температура обычно не поднимается выше плюс двадцати семи и не опускается ниже плюс семи градусов по Цельсию в любое время года. Правда, иногда бывает жарко. Но стоит отъехать десять-пятнадцать километров, и ты попадаешь в такой зной, что сразу вспоминаешь Мадрас.
В офисе Ананд был представлен секретарше Сите, статс-секретарю и двум инженерам.
- Твой кабинет, дорогой Ананд, будет здесь, - сказал Джавар и открыл небольшую комнату, которая находилась рядом с его кабинетом. - Если тебе не нравится эта мебель, ты можешь поменять ее!
- Нет! Зачем же? Здесь вполне удобно.
- Итак, господа! Ананд, мой племянник, будет моим заместителем по всем вопросам. Бомбейское производство находится под его контролем. Вопросы - к нему! - и Джавар зашагал по приемной, раздумывая. - Все! - вдруг сказал он коротко. - Через неделю или дней через десять он приступит к своим обязанностям. А эти дни уйдут на знакомство с деловым миром Кении, посольствами, ее народом и, конечно, природой!
Сита заулыбалась.
- Сита! Я надеюсь, что Ананд, как человек дела, тебе понравится.
- Он мне уже понравился! - зардевшись, ответила она.
- Ну и ну! Ананд! Я и не думал, что ты можешь производить такое положительное впечатление на людей! - Он погладил бороду.
Служащие, дотронувшись до тугих узлов галстуков, улыбнулись.
- Вот и отлично! Мы ушли! Если что, вечером я дома. Можете звонить! - и Джавар с легким поклоном направился к двери.
Ананд пожал руки двум европейского вида африканским интеллигентам, поклонился Сите и вышел вслед за своим шефом - дядей Джавахарлалом.
Потом они посетили "Маунт-Кения сафари клаб", располагавшийся недалеко от Найроби. Там они пообедали, погуляли среди прудов. Джавар представил своего племянника "белым" и "черным" влиятельным людям и торговцам.
- Вон тот толстяк в костюме в крупную клетку, - указал глазами Джавар, - в прошлом году сбыл в Америку и Европу двести тысяч зебровых шкур.
- Еще несколько лет, и в Африке не останется зебр, - заметил Ананд.
- Вполне возможно. Хищничество здесь процветает.
- Это и понятно. Чужое не жалко. Лишь бы обогатиться. Вообще, как я понял, здесь не так уж трудно сколотить первоначальный капитал.