"Старость не страшна, страшна немощность", - думал он, прохаживаясь по кабинету и разглядывая корешки книг: И. Тургенев - "Записки охотника", Э. Хемингуэй - "Зеленые холмы Африки", С. Аксаков - "Записки ружейного охотника" и восемнадцать томов "Махабхараты", "Воспоминания" Д. Неру…
Вот уже более десятка лет он в Кении, владеет двумя фабриками по изготовлению кашмирских шалей, трикотажа, шелка… Наиболее ценны шали ручной работы - амли. В такую шаль, которая легко пропускается сквозь кольцо, человек может закутаться с головы до ног. Они очень хорошо расходятся, и проблем их сбыта не существует.
В такие минуты он мысленным взором видел Малабарское побережье, Матхуру, Пуну, Бомбей с изящными и необыкновенно высокими арековыми пальмами на желтом песке… Затем - Кашмир, его Сринагар, Симлу, стада горных коз пашли шоколадного цвета, спускающихся в Кашмирскую долину, самую прекрасную в мире, со склонами Пир-Панджала - горного хребта, части Гималаев. Сринагар! Город красоты…
- Господин! - вежливо окликнул его Дараян, приложив руку к голубой чалме. - Пожалуйста, чай или каву?
- Дараян, дорогой, лучше каву! Эту таинственную смесь чая с орехами я люблю с детства. Ты же знаешь, это - любимый напиток кашмирцев, ответил он слуге и другу на пенджаби.
Дараян широко улыбнулся, и улыбка блеснула, словно молодой месяц среди темных туч, в его курчавой бороде. Он принес Джавару каву, а затем Мумба разжег хукку и подал своему господину.
Джавару представлялся Сринагар - город его детства и отрочества, озеро Дал, на берегу которого стоят, раскинув ветви, четыре грациозные чинары; белоснежная мечеть с тонким минаретом вдали; древний форт на холме, окруженный домами, гигантские террасы садов, разбитые могольскими правителями - навабами. Затем Нишат-Багх - сад удовольствий, поднимающийся от озера в гору десятью огромными партерами-ступенями, каскад водопадов, уложенных в каменные русла, сбегающие по террасам в озеро Дал. Поляны алых цветов… Там "на заре туманной юности" он познакомился с Индирой, своей будущей женой… Он вздрогнул и, спустившись с небес на землю, увидел Мумбу и Дараяна, сидящих в стороне от него. Они пили чай и тихо беседовали о чем-то на ломаном английском языке.
Мумбу он нанял еще в Момбасе, где когда-то останавливался жестокий Васко да Гама, - Мумба работал там портовым грузчиком. Их объединяли любовь к природе, страсть к охоте, храбрость и острое чувство справедливости.
- Мои соплеменники работают поденщиками на кофейных и чайных плантациях за гроши! - донесся до уха Джавара угрюмый гортанный голос Мумбы - Что осталось от воинственного народа!
- А ты отточи свое копье получше! - крикнул Джавар в сторону своих слуг.
- Буйвола нельзя ранить, говорят у нас охотники, господин, его необходимо убить, иначе он убьет тебя.
- Верно говорят охотники! - бросил ему в ответ хозяин. Идите сюда, садитесь, пейте чай, а я покурю. Ты прав, Мумба, многие знатоки охоты считают, что из "великолепной африканской пятерки" - слон, носорог, буйвол, лев и леопард, - буйвол - самый яростный и опасный. Это животное природа наделила, - Джавар сделал затяжку и выпустил дым в потолок, - огромными, раскинутыми на метр рогами, которые, утолщаясь и расплющиваясь на лбу, образуют сплошную "броню". Действуя ею, как тараном, буйвол в случае опасности, сметает не только охотника, а если тот сидит в "лендровере", то и машину.
- Да, господин, это очень коварное и сильное животное, - согласился Мумба. - Однажды мы первой пулей не уложили одного из этих гигантов весом около полутора тонн, и он устремился в заросли. Затаившись неподалеку от того места, где был подстрелен, он ждал нас. Мы шли по его следу. И вдруг, ломая кусты, на нас, словно снаряд, вылетел буйвол и поддел на рога моего друга. Я отскочил в сторону и упал. Друга нельзя было спасти. Буйвол стал топтать его. Я кое-как добрался до ружья и выстрелил три раза подряд.
- Сочетание неукротимой мощи с тупостью - суть этого животного. У него на редкость тупой взгляд, вы заметили? - добавил Джавар, оживившись.
- Еще бы! - подтвердил Мумба.
- Мумба! Возьми этот чертов кальян и почисти его. И вообще, убери его с глаз долой! - Джавар поднялся, подошел к оттоманке и прилег.
Слуга взял мудреную снасть для курения: щипцы, угли, кочергу, - и направился к двери.
- Подожди минутку, великий охотник и потомок египтян! - крикнул Джавар вслед Мумбе. - Завтра я хотел бы поохотиться, порыбачить.
- Если завтра, то сегодня надо готовиться, - ответил уроженец Африки, и его массивное гибко тело, выросшее на молоке с кровью, заслонило закатное солнце.
- Знаю. Через час все обсудим, потолкуем.
- А на кого будем охотиться?
- На дьявола! - пошутил хозяин.
- Хорошо! - в тон ему ответил слуга с улыбкой и, мягко ступая босыми ногами, удалился, освещаемый последними лучами уходящего дня. В комнате стало свободно и пусто.
Мумба наполнил вином бурдюк из шкуры жирафа, натерся верблюжьим жиром.
- Итак, завтра - сафари! - восторженно сказал он на суахили.
- Касадьян, Мумба! - поприветствовал его Дараян, что означало: как поживает ваш скот?
- Мой скот пасется мирно в саванне, - с достоинством ответил масай из нилотских племен.
Раннее тихое утро. Лучи солнца, словно красные стрелы, позолотили небо.
Джавар поднялся и сообщил Мумбе, что на охоту лучше выехать на ночь.
- Постарайся, дорогой Мумба, все подготовить к вечеру. "Джип-лендровер" я заказал. Просмотри три ружья и рыболовные снасти.
- Обижаете, господин! - проворчал слуга и оруженосец, друг и телохранитель Джавара и, сев в "фиат", тут же умчался.
Дня три назад Джавар послал Ананду в Бомбей письмо и приложил к нему фотографию юной девушки, дочери его коллеги, деды которого, приехав из Индии, работали на прокладке железной дороги из Момбасы в Кисуму, в результате чего и был основан город Найроби.
Джавар панически боялся, что его род может пресечься, поэтому жаждал скорей женить Ананда. С другой стороны, он обеспокоился, что племянник, не дай бог, предастся разврату и цинизму, как иные нувориши или могольский наваб. Или же, наоборот, закоснеет в делах, станет закоренелым бизнесменом, "компьютером".
Он заехал в "Маунт-Кения сафари клаб", который находился недалеко от города. Джавар не любил обстановку снобизма, царящего в сафари-клубе, где богатые туристы и местные нувориши коротают время, купаясь в бассейне с подогретой водой, играя в гольф и теннис и гуляя среди прудов с экзотическими рыбками. Здесь у него были назначены две деловые встречи, а третья - дружеская, с "будущим тестем" Ананда. После этого он завтракал в ресторане отеля "Нью-Стенли", куда еще с 1950 года был запрещен вход "собакам, неграм и азиатам". Но сейчас не 50-е годы! Кения - независимая республика, но "душок" сохранился. Джавар ходил туда, когда было время, "специально", чтобы показать, что он "азиат".
Встретившись в офисе с куратором магазинов, он сразу же отправился домой.
Больше всего Джавар любил Кению за то, что здесь можно остаться наедине с природой, сохранившейся в ее первозданном виде.
"Джип-лендровер" медленно ехал по грунтовой дороге, слегка поднимая коричневую пыль. Дорогу перешли два огромных слона, покрытые красной пылью. Саванна утопала в желто-зеленой траве. Редкие баобабы создавали причудливо-экзотический пейзаж этой местности. Слоновая трава, высотой в два метра, полностью скрывала "джип" зеленого цвета.
Джавар испытывал необычайный подъем. Глаза его жили в этой природе помимо его сознания, словно сами по себе.
Мумба сидел на заднем сидении и внимательно следил за аккуратно уложенной охотничьей амуницией и оружием. Копье и щит, два острых ножа были, как всегда, при нем. Большие глаза блестели в предчувствии охоты.
- Сколько травы здесь можно накосить! - протяжно и мечтательно произнес Джавар.
- Кочевники не привыкли, господин, запасать корм для скота, - в тон ему сказал Мумба на суахили.
На желтом травянистом поле показался вытянутый клин ветвистых рогов удаляющегося стада антилоп.
Джавар, Мумба и водитель обменялись понимающими взглядами. В данный момент они были не на природе, а в природе, которая пребывала в них.
- Это и есть одна из форм человеческого счастья! - безадресно, словно самому себе, промолвил Джавар и погладил свою небольшую пепельную бороду.
Он, как и многие - сыны гор Индии, был от природы рослым. Волосы - русые с проседью, серые большие глаза с длинными ресницами. Его можно было принять за европейца, но мягкие черты лица, тяжеловатые веки, да само осознание себя в мире, вековые религиозно-философские воззрения индийца отражались в его манере держаться, разговаривать и совершать поступки.
- Счастье - это когда хорошо? Да, господин? - спросил Мумба, пригнув голову под набегавшую на него ветку медоносной акации.
Водитель усмехнулся, не отрывая спокойного и довольного взгляда от узкой дороги.
- Верно, дорогой Мумба. Но счастье никогда не бывает всеобъемлющим. Как бы тебе это сказать… - Джавар вздрогнул от неожиданности: машина вильнула, пропуская стадо буйволов, которое галопом пронеслось мимо них с оглушительным топотом, расталкивая и сминая попадающихся им на пути газелей.
- Недалеко находится илистое озерцо. Видимо, там они и отлеживаются, - заметил водитель.
- Да, шерсти у буйволов маловато, и, чтобы уберечься хоть немного от слепней и оводов, они старательно вымазываются грязью, - дополнил замечание водителя Джавар. Вообще-то он сочувствовал любой живой твари на земле. Трудно всем жить и выживать, давать потомство и растить его. И снова ему вспомнился Ананд.
"Завтра же позвоню! Письмо и фотографию он уже, видимо, получил", - думал Джавар.
- Хозяин, так почему оно не бывает полным, это счастье? - возобновил прерванный буйволами разговор африканский Аполлон по имени Мумба.
- Видишь ли, счастье не может быть всеобъемлющим… пока. В будущем - не знаю. Оно предусматривает обязательное самоограничение. Например, как ты можешь быть счастлив, если кто-то из твоего племени страдает, болеет, умирает в нищете? Поэтому всеобщее счастье - это пока мечта человечества.
- А когда наши племена: скотоводы, кочевники и охотники, - жили своими законами, у нас было "всеобщее", как вы выразились, полное счастье. Пока не было европейцев.
- Да, никто не заставлял Адама есть яблоко добра и зла. Съел он это яблоко - и потерял рай. Счастье - это когда твое сознание, твои дела и обстоятельства согласованны, но обязательно в определенном круге, замкнутом, не выходящим за мир локальный. Стоит выйти в мир, "лежащий во зле", - и прощай твое счастье, Мумба! Вот пока мы здесь втроем в природе, среди нее, и она, ожившая в нас, соединилась с окружающим, мы счастливы все трое и любим друг друга, отсюда счастье - любовь, брат мой Мумба!
- Я - твой "брат"? - мягко улыбнулся Мумба.
- Конечно. Все люди братья перед Богом. И тогда, когда они счастливы, они чувствуют Бога в себе и любят друг друга, ибо Бог един, Мумба.
Вдали, пылая в закатных лучах солнца, высилась гора Кения, или Белая гора. Ее снежная вершина ослепительно сияла на фоне голубого неба.
- Останови, пожалуйста, на минуту, Джойс, - попросил шофера Джавар, - полюбуемся!
- Километров сто будет до горы? - спросил Мумба, задрав голову.
- Конечно, - ответил Джойс и почесал затылок, - красота-то какая!
Несколько минут охотники молчали.
- Когда человек человеку - враг, он никогда не бывает счастлив. Я это знаю, - сказал Мумба.
По нему было видно, что слова его хозяина, его брата и друга, глубоко затронули то потаенное, чего не может осознать и выразить человек.
Машина снова тронулась в путь. Солнце уже закатилось, и лишь Белая гора сияла в его уходящих на другую сторону планеты лучах, только она видела сейчас солнце.
"Джип" с ревом въехал в густую прохладу леса, наполненного криками зверей и птиц. Широкая река Тана неподвижно застыла среди могучих зарослей. На красноватом зеркале воды расходились круги от всплесков бегемотов и крупных рыб.
Охотники разбили брезентовое бунгало и вынесли из машины необходимые для ночлега вещи, ружья и продукты.
Протяжно ухали и фырчали бегемоты, разевая свои огромные пасти. На эти звуки откликались обезьяны, и лес, медленно тонущий в надвигающейся ночи, оглашался их недовольными криками.
Бесшумными тенями вышли из зарослей слоны. Они попили, облили друг друга водой из хоботов, полюбовались собственными отражениями в реке и снова бесшумно скрылись в лесу.
Джавар бросил огромную шкуру зебры на траву и сел на нее, довольно покрякивая.
Мумба приволок огромный бурдюк из шкуры жирафа.
- Да здравствует сафари! Даст Бог удачу!
- У нас три лицензии на отстрел крупных животных: газелей или антилоп, - напомнил Джавар, - смотрите у меня! Не нарушайте правил охоты, - и растянулся на полосатой, мягкой словно ковер, шкуре.
Сумерки мгновенно сменились кромешной тьмой, и над рекой воцарилась тишина. На темном бархате неба появились звезды. Ясно обозначилось созвездие Южного Креста. Сквозь ажурные ветви пальм и баобабов звезды казались яркими елочными украшениями.
Джавар раскурил трубку.
Джойс и Мумба расстелили дастархан и выложили съестные припасы, затем наполнили кружки вином, и все дружно принялись ужинать.
- Джойс и Мумба! - обратился к своим коллегам слегка повеселевший, но все еще задумчивый Джавар. - Что бы вы хотели увидеть здесь, скажем условно, через сотню лет? Лабиринты бетонных строений, ничем не отличающихся от американских "городских джунглей", или…
- Я бы хотел, господин, чтобы в Африке не было нищеты и чтобы наша страна сохранила свое богатство, свою природу, - начал Мумба.
- И чтобы природа вечно была вот такой хотя бы, как сейчас, для наших детей и внуков. Чтобы были слоны, бегемоты, обезьяны, буйволы, тигры, все, все, кому Бог дал жизнь! - вдохновенно подхватил разгоряченный Джойс.
- Все верно! - поддержал их Джавар. А теперь выпьем за это, и давайте ставить сеть. Я хочу ухи, прекрасной африканской похлебки!
С правого берега доносилась песня рыбаков. Горячий ветер из пустыни уносил ее вдаль. Мумба подхватил слова песни, и они вместе с Джойсом спели ее протяжно и с таким проникновением и любовью, словно каждый из них был и певцом, и композитором, и поэтом.
"О Тана! Великая наша река Тана!" - приглушенно доносилось с противоположного берега.
А здесь, рядом, Джойс из племени кикуйю и Мумба из племени масаев - подлинные сыны Африки - пели эту песню так самозабвенно, что у Джавара выступили на глаза слезы от этой песни, похожей на молитву:
Ты течешь долгие века по нашей земле.
Изменчивы твои воды, Тана!
И все меняется вокруг: земля, и время, и нравы.
Изменяемся и мы, о Тана!
И все же мы остаемся самими собой в этом мире.
Мы остаемся африканцами, Тана!
Верными тебе, Тана, и земле нашей - земле отцов.
О Тана! Великая Тана!
Джойс и Мумба дотянули медленно песню и смолкли.
- Пойду, посмотрю сеть, - как ни в чем не бывало сказал Мумба.
Глава вторая
Жизнь - это распространение света, который для блага людей сошел в них с неба.
Конфуций
Голубое небо Бомбея прорезали высокие белые небоскребы, роскошные беломраморные храмы с яркими стягами наверху.
Недалеко от Красного форта, "Ворот Индии", рядом с прямоугольной высокой гостиницей "Тадж-Махал" с фигурными окнами в мусульманском стиле шла веселая, почти что праздничная торговля товарами на передвижных лотках. Эти пестро украшенные лотки с матерчатыми тентами-навесами были установлены на велосипедных колесах. Высокие худые парни катали их в ритме звучания дюжины барабанов, которое разносилось далеко вокруг. Головы этих парней и барабанщиков были повязаны вместо тюрбанов разноцветными хлопчатобумажными ангочхами - своеобразными шарфами размером с полотенце.
Лотки с подвешенными к ним бумажными фонариками, гирляндами цветов и разноцветными лентами из фольги, двигались пестрым прямоугольником. Флейты и ситары разносили чарующие звуки мелодий, барабанная дробь и синкопированный бой основных барабанов "держателей ритма" - все это вместе взятое вовлекало исполнителей и покупателей в радостные движения танца.
В центре этого оживленного, пестрого и движущегося прямоугольника - молодая девушка в цветастой, широкой и длинной, по щиколотку, юбке, босая, в переливающейся на солнце зеркальными блестками курти - кофточке-лифчике, с огромными янтарными серьгами в ушах, с серебряными браслетами на руках. Ее длинная черная и тугая коса с вплетенными в нее белыми розами, извивалась по спине, как змея. Юное овальное лицо озаряли большие искристые глаза. На мраморном лбу красавицы, между бровей, сияла знаменитая красно-коричневая тика - кастовый знак и украшение каждой индийской женщины, фокусируя собой все прекрасные черты ее лица. Девушка пела и танцевала, определяя ритм и смысл всего происходящего. Она была как бы мотором этой миниярмарки, похожей на праздник, ее сердце, ее цвет…
На лотках в изобилии были развешаны блузки, сари, платья, юбки, свитеры… Стопками лежали шали, платки, полотенца, белье. Здесь были недорогие украшения в коробках, деревянные и бронзовые фигурки Кришны, Шивы, резиновые куклы и хвосты бурундучков, которыми бомбейские водители любят украшать свои автомобили, а также всевозможные пряности, которыми так богата Индия.
Торговля шла довольно бойко. Собравшаяся толпа зрителей любовалась танцовщицей, не отрывая от нее глаз. Некоторые из них время от времени, подхваченные водоворотом мелодии, уснащенной барабанным сердцебиением, пускались в пляс.
Жители Бомбея, да и вообще индийцы - народ доверчивый, с душой ребенка и философа - легко увлекаются любым истинным проявлением жизни, если в нем проглядывает главное: добро, любовь и красота.
Барабаны в форме узких бочонков, висящие на шеях бойких и подвижных музыкантов, гремели под хлесткими ударами узких смуглых кистей.
У лотков, подняв руки, пританцовывал полный седовласый мужчина в гандистской шапочке и длинном белом муслиновом ширвани доверху застегнутом сюртуке. Он то и дело улыбается и от наслаждения прикрывает тяжелые, похожие на верблюжьи веки.
Танцовщица, изгибаясь в танце и обходя зрителей, пела:
…Покупайте мой товар!
Хоть кругом дороговизна,
Я недорогу возьму!
К ней подходят покупатели и с улыбкой вручают ей деньги. Она же грациозным движением взамен выдает им товар. Молодой сикх с длинными волосами с улыбкой юного месяца среди курчавой черной бороды, получив великолепную шаль из Кашмира, кланяется ей и мягкими движениями, танцуя в ритме музыки, отходит в ряды зрителей. Тибетская девушка, небольшого росточка, в красочном монисто, купила шелковую блузку и вместе с танцовщицей несколько минут танцевала катхак, и браслеты ее звенели в такт движениям.
Танцовщица, вновь обходя зрителей, припевала:
Если грустно в вашем доме,
Если вы с женою в ссоре,
Выберите ей подарок!
Покупайте - деньги ваши.
Нет товаров наших краше!
Выбирайте - ваша воля.
Будет счастье в вашем доме!
Эти припевки танцовщица вплетала в свои изящные и необыкновенно гибкие и ритмичные движения.