Несостоявшееся свидание
Мы бродим по краю небольшого болотца, по освободившемуся от воды солончаку. Неожиданно я замечаю, как по ровной поверхности земли носятся какие-то мелкие насекомые. Это ветвистоусые комарики с пушистыми усами, длинным тонким брюшком, небольшими узкими крыльями. Я рад встрече с ними, так как надежды на хорошую погоду нет и насекомых не видно. Серые облака медленно двинулись с запада и закрыли небо. Горизонт затянулся мглою, подул холодный ветер. Красные тюльпанчики сложили лепестки, розовые тамариксы перестали источать аромат цветов. Замолкли жаворонки, на такыре - озере тревожно закричали утки-отайки.
Комарики очень забавные. Расправив крылья, машут ими, будто в полете, и при этом бегут, быстро-быстро перебирая ногами. Никогда мне не приходилось видеть комариков, да и вообще насекомых, на бегу помогающих себе крыльями. Будто маленькие глиссеры, да к тому же еще и сухопутные. Если комарику надо повернуть направо, то левое крыло на секунду складывается над брюшком, правое же продолжает работать; повернуть налево, складывается крыло правое. Странные комарики - им бы так бегать по воде, а не по суше!
Крошечные комарики носятся без устали, что-то ищут, чего-то им надо. Иногда они сталкиваются друг с другом и, слегка постукав друг друга ногами, будто подравшись, разбегаются в разные стороны. Иногда один из них мчится за другим, но потом отскакивает в сторону, прекращая преследование. Некоторые комарики складывают крылья и идут медленно. Но ненадолго: крылья-пропеллеры вновь начинают работать с неимоверной быстротой и комарик опять несется по ровной земле, выписывая сложные повороты и зигзаги. Иногда это занятие будто надоедает, и комарик, взлетев, исчезает в неизвестном направлении. Наверное, перелетает на другую площадку к другому обществу мечущихся собратьев.
Для чего все это представление, какой оно имеет смысл?
Может быть, это брачный полет, вернее сказать, брачный бег? Но тогда почему не видно ни одной пары. Да и есть ли здесь самки? Ведь участники безумной гонки все с роскошными усиками, все самцы!
Чтобы убедиться, я вынимаю из полевой сумки эксгаустер и засасываю им комариков. Да, здесь одно сплошное мужское общество.
Может быть, самки комариков недоразвитые, сидят в мокрой земле, высунув кончики брюшка, как это бывает у насекомых в подобных случаях? Но комарики не обращают на землю никакого внимания.
Почему же они, как все другие ветвистоусые комарики, не образовали в воздухе роя, а мечутся на земле? Впрочем, в данной обстановке отклонение от существующих традиций кажется оправданным. В пустыне, особенно ранней весной, часты сильные ветры и нелегко совершать воздушные пляски. Чуть что - рой разметет по всем направлениям. И тогда - как собираться обратно! К тому же весной вечером воздух быстро остывает, а земля, наоборот, тепла. Вот и сейчас с каждой минутой усиливается холодный, предвещающий непогоду ветер, рука же, положенная на поверхность солончака, ощущает тепло, оставленное ласковым солнцем. Да и летом часто достается от ветра ветвистоусым комарикам, хотя они и избирают для своих брачных плясок тихие вечерние часы и подветренную сторону какого-либо выступающего предмета.
С каждой минутой тучи все гуще и темнее небо. Наступают сумерки. Постепенно комариков становится все меньше и меньше.
Так и не прилетели самки. То ли температура для них была низкой, то ли они еще не успели выплодиться и должны появиться через день-два. Как бы там ни было, свидание не состоялось.
Ветер подвывает в кустиках солянок. На землю падают первые капли дождя. Совсем стало темно. Ох уж эти комарики! Из-за них я потерял добрых два часа. Придется теперь тащиться до бивака в сумерках.
После катастрофы
Большая солончаковая низина близ станции Копа мне давно известна. Здесь безлюдно, просторно, кое-где столбиками стоят суслики, летает стая журавлей. Прежде я наведывался сюда ради солончакового сверчка, а также пустынных мокриц. И тех и других здесь было немало. Но солончакового сверчка постепенно уничтожили осы-сфексы, а мокрицы остались целы.
Очень здесь много мокриц, вся земля ими изрешечена, по пять - десять, а то и пятнадцать норок на один квадратный метр. От деятельности мокриц земля стала легко проницаемой для влаги, воздуха и, кроме того, старательно ими удобрена. Пустыня зависит от этих неторопливых созданий, и зеленый покров растений обязан их неугомонной деятельности.
Когда месяц назад мы проезжали эту низину, земля была сухой и жаждала влаги. Мокрицы уже успели разойтись со своих зимовочных норок, разбились на парочки, и каждая из них построила неглубокую вертикальную норку с суженным входом. Но пустынные рачки еще не перелиняли, все еще оставались неполовозрелыми.
Теперь я спешу узнать, каковы жизненные дела моих давних знакомых. Прежде всего новость! Мокрицы стали взрослыми. Самцы украсились зубчатыми гребнями и небольшим бугорком на голове, похожим на рожок. Самочки темнее, гладкие, чуть меньше размерами. Почтенные родители обзавелись детьми, крошечными, светлыми, даже слегка прозрачными. В каждой семье их от семи до двадцати штук. Сидят недалеко от входа, охраняемого самцом, и прогреваются.
Разрываю одну за другой норки подземных жителей - иного способа нет, чтобы узнать их дела, - и не могу понять, что случилось. Мокриц очень мало по сравнению с тем, что было прежде. Осталось не более одной четверти. Они сохранились только на возвышенностях. В норках нет того порядка, какой царил прежде. Часто встречаются норки, в которых или только один самец, или одна самка. Куда девались остальные? Вижу и такую норку, в которую набилось до десятка самцов и самок. Они - явные бродяги, нашли на день совместный приют в заброшенном убежище. Это сейчас, в конце мая! И еще загадка. В одной норке, кроме самца и самки, расположились две партии мокричек. Они хорошо различаются по размерам, те, кто крупнее, сидят в камере повыше, кто поменьше - в самой нижней камере. Не могла одна самка дважды принести потомство, нет такого обычая у пустынных мокриц. Скорее всего, хозяйка норки погибла и ее место заняла другая, еще не успевшая принести потомство. Но почему она бросила своего супруга и свое жилище?
Что же произошло в мире этих маленьких тружеников пустыни, почему нарушен уклад их точно отработанной системы развития?
После четырех лет изнурительной засухи май этого года выдался отменно хорошим. Теплый и насыщенный влагой воздух из Средиземного моря встретился над пустынями с холодным северным. По небу стали разгуливать облака, и с небольшими перерывами пролились дожди. Они оросили и солончаковую низину. Разжиженная и липкая глина проникла в норки мокриц, погубила их жителей. Не поэтому ли сейчас после такой катастрофы все тело самцов, особенно та часть спинки, которая украшена зубчиками, измазана прочно присохшей глиной? Бедные жители подземелий закупоривали собою вход в норку, спасая ее от затопления, точно так же, как они препятствовали вторжению в свою обитель различных незваных гостей.
К вечеру затих ветер, потеплело и на поверхность земли стали выползать мокрицы. Ночью зычно кричали журавли, со станции доносились протяжные гудки тепловозов.
Утром солнце засверкало над зеленой низиной и быстро согрело землю. По ней всюду ползали мокрицы. Наверх вышла одна женская половина населения. Самцы сидели во входах, накрепко закрыв их своими зубастыми спинками. Самки были очень заняты, искали еду. То одна, то другая волокли к своему дому всяческий мусор: сухие палочки, старые прошлогодние засохшие былинки, остатки колючих семян. Все это, если внимательно приглядеться, поросло черными грибками, они и были главной пищей многочисленного пустынного населения мокриц. Очень редко мокрицы тащили зеленые росточки, видимо разнообразя ими столь скромную диету. Так вот какие вы интересные создания! Нашли себе пропитание, никому другому не нужное, да еще и такое, которого всегда вдоволь в самую тяжелую пору жизни пустыни, и оказались тем самым вне конкуренции, царящей в мире животных.
Самки неторопливы, но очень деловиты. Едва подтащив добычу к норке, они спускали ее одним концом во вход, тотчас же отправляясь за очередной порцией провианта. В это время самец снизу затаскивал добытое в жилище. Запасаемая еда, наверное, предназначалась для родителей, детей же, пока они очень малы, полагалось кормить отрыжками, точно так же, как это делают общественные насекомые - муравьи, термиты, осы и пчелы.
Утром, пока солнце не поднялось высоко над землей, кое-где из норок показались и малыши. Каждый из них, побегав вблизи своего убежища и, видимо, приняв солнечную ванну, скрывался обратно.
Беспокойная ночь
Никто из нас не заметил, как на горизонте выросла темная туча. Потом она быстро увеличилась и заслонила солнце. Кончился жаркий день, теперь мы немного отдохнем от зноя!
Но туча не принесла облегчения. Жара сменилась духотой. Неподвижно застыл воздух, замерли тугаи, и запах цветущего лоха и чингиля стал, как никогда, густым и сильным. Прежде времени наступили сумерки. Их будто ожидали солончаковые сверчки, громким хором завели дружную песню. В небольшом болотце пробудились лягушки. Сперва нерешительно заквакали, потом закричали все сразу истошными голосами на все тугаи, солончаки и песчаную пустыню. Соловьи замолкли, не выдержали шума, поднятого лягушками.
Откуда-то появились уховертки. Где они такой массой раньше скрывались! Задрав кверху шипчики, они не спеша ползали во всех направлениях и, казалось, были очень озабочены. Нудно заныли комары.
Нас мучают сомнения. Что делать: устраиваться ли на ночь в палатке или, как всегда, расстилать тент на земле и над ним растягивать полога и спать под открытым небом? Палатка наша мала, и в ней душно.
Решили рискнуть, лечь спать как всегда, а палатку на всякий случай поставить. Не верится, чтобы в такую сушь летом в пустыне пролился дождь.
Стали быстро сгущаться сумерки. Загорелись звезды. Снаружи пологов бесновались комары, втыкая в тонкую ткань пологов острые хоботки. Громко рявкнула в темноте косуля, зачуяла нас, испугалась. Еще больше потемнело небо, звезды погасли. Потом сквозь сон я слышу, как шумят от ветра тугаи и о спальный мешок барабанят капли дождя.
Ночью неприятно выскакивать из постели, искать под дождем в темноте вещи, сворачивать спальный мешок и все это в охапке тащить в палатку. А дождь, как назло, все сильнее и сильнее, и, если не спешить, все промокнет.
Кое-как устраиваемся в тесной палатке. Капли дождя то забарабанят по ее крыше, то стихнут. Сверчки испугались непогоды. Как распевать нежными крыльями, если на них упадут капли дождя и повиснут бисеринками! Замолкли лягушки. Их пузыри-резонаторы, вздувающиеся по бокам головы, тоже чувствительны к падающим каплям. Зато в наступившей тишине запели соловьи. Им дождь не помеха.
Сна как не бывало. Надо заставить себя заснуть. Ведь завтра, как всегда, предстоит немало дел. Но как спать, если по спине проползла холодная уховертка и чувствительно ущипнула за кожу, на лоб упал сверчок, испугался и, оттолкнувшись сильными ногами, унесся в ночную темень. А комары! Нудно и долго звенит то один, то другой, прежде чем сесть на голову и всадить в кожу острую иголочку. Можно закутаться, оставить один нос, но ведь и он не железный!
И еще неприятности. Палатка заполнилась легкими шорохами крыльев. Большие ночные бабочки бьются о ее крышу, не могут найти выхода, садятся на потолок, падают на лицо, мечутся всюду. Что за наваждение, откуда их столько взялось!
Иногда на тело заползает крошечный муравей-тетрамориум и старательно втыкает в кожу иголочку-жало. Здесь недалеко от палатки находится жилище муравьев, и хозяева решительно отстаивают свою территорию.
Сколько неприятностей причиняют насекомые! Мы вздыхаем, ворочаемся с боку на бок. Ночь тянется томительно долго. Плохо спать в поле без полога - мешают комары, муравьи, уховертки, бабочки.
Кстати, откуда такое название - уховертки? Ведь и другие народы тоже так зовут этих насекомых. Наверное, не случайно. Любители темноты, они всю ночь ползают, а перед рассветом, готовясь к жаркому дню, заползают в различные убежища, в том числе и в уши спящего человека. От них здорово доставалось человеку в далекой древности, когда ему приходилось спать на голой земле и где попало…
Плохо без полога. Вчера на бивак приползла светлая в черных пятнах гадюка. Она недавно перелиняла и казалась очень нарядной в своем блестящем одеянии. Такой ничего не стоит пожаловать в гости в открытую палатку. Хорошо еще, что в тугаях не живут любители ночных путешествий - ядовитые пауки-каракурты, скорпионы и фаланги. Впрочем, каракуртам еще не пришло время бродяжничать, а фаланги неядовиты. Но все равно неприятные посетители.
В 1897 году врач В. П. Засимович описал случай, когда в степях Туркестана крестьянин, ночевавший в поле, был наутро найден мертвым. В его одежде нашли полураздавленного каракурта, а, кроме того, на теле сохранились еще и следы от укуса змеи-щитомордника. Бывает же такое!
Во всем виновны мы сами. Надо быть наблюдательным. Не зря еще с вечера так смело поползли уховертки - любители влажного воздуха. Следовало подвесить тент над пологами и постелями.
Мой товарищ помоложе и крепче нервами. Его давно одолел сои. Он счастливец: мирно похрапывает, ничего не чувствует.
Скорее бы кончилась ночь.
Но вот через открытую дверь палатки я вижу, как сквозь темные ветви деревьев посветлело небо. Подул ветер. Повеяло прохладой. Перестали ныть комары. Еще больше посветлело.
Утром просыпаюсь от яркого света. По крыше палатки скользит ажурная тень от лоха, веселые лучи солнца пробиваются сквозь заросли деревьев, освещают тугаи. На потолке палатки расселись красные от крови наши мучители - комары, всюду приютились большие коричневые бабочки - это темные земляные совки спелотис равида. Прошедшей ночью они справляли брачный полет и на день забились кто куда смог. В укромных уголках, в постели, под надувным матрасом, в ботинках, в одежде - всюду находим уховерток. Теперь они притихли, испугались жары, сухости и яркого солнца.
Когда мы, собравшись в путь, заводим мотор, из-под машины, изо всех всевозможных ее щелей, одна за другой вылетают испуганные бабочки и, ошеломленные, уносятся в разные стороны. Мы им тоже причинили неприятности…
Прошло десять лет. Десятого июля мы остановились возле речки Иссык вблизи Капчагайского водохранилища. Воды в ней было очень мало. По берегам речки росли ивы, несколько деревьев лоха, зеленел тростник. К вечеру жара спала, с запада поползли тучи, закрыли небо, стало прохладно. Потом неожиданно подул сильный ветер. Он бушевал почти час, разогнал нудных комаров.
Опасаясь дождя, я поставил палатку. Ночь выдалась душная. Под утро стал накрапывать дождик. Утром едва я завел машину, как из-под нее стали вылетать крупные бабочки. Я узнал их: это были мои старые знакомые - темные совки.
До дома я ехал несколько часов, и по пути то и дело из машины вылетали совки. Где они прятались - уму непостижимо! Но когда я поставил машину в темный гараж и стал ее разгружать, одна за другой стали вылетать совки. Первую же беглянку заметил воробей. Он тотчас же бросился за ней, изловил, сел на землю, стал расклевывать. Его успешную охоту сразу заметили другие воробьи. Слетелись стайкой. Ни одну совку они не пропустили. Еще бы! В городе нет таких бабочек: все давно вымерли.
Вспомнив о давно пережитой душной ночи, я стал рыться в своих дневниках. Интересно проверить, когда это было. Тогда в тугаях реки Или темные совки летали и досаждали нам тоже десятого июля. Удивительное совпадение!