– Неуверенность необъявленной любви? Вы это имеете в виду?
– Да, - решительно подтвердила она.
– И вы верите в то, что когда любовь открыта, объявлена, больше нет неуверенности и сомнений?
– Если есть полное доверие, то нет.
– Никогда не может быть полного доверия между мужчиной и женщиной.
Это был подходящий момент, чтобы вернуться к работе, подумала Энн и, наклонив голову к странице, положила пальцы на клавиши. Она как раз вынула один лист из машинки и вставляла другой, когда он заговорил:
– Что вы делаете в эти выходные?
– Еще не знаю.
– Не хотите ли поехать к Риисам? Мы там сможем немного поработать.
Энн подумала и осторожно поинтересовалась.
– Вы меня приглашаете или просите как наниматель?
– А в зависимости от этого у вас есть разные ответы?
– Да.
– По крайней мере честно, - сухо заметил он. - Можете считать, что я предлагаю это как ваш наниматель.
– Тогда я поеду. - Энн передвинула каретку. - Хотите, чтобы я взяла с собой машинку?
– Хватит блокнота. За сверхурочные я вам заплачу то, что полагается.
– В этом нет нужды.
– Дорогая моя девочка, я рассматриваю это как чисто деловую договоренность. Вы же сами этого хотели. Не правда ли?
– Да, но вы пригласили меня не совсем из-за этого. В пьесе сейчас почти ничего не нужно доделывать. Мне осталось только перепечатать ее целиком, а это я легко могу делать одна.
– Тогда почему же, по-вашему, я пригласил вас на уик-энд к Риисам?
– Чтобы уесть Сирину.
– Однако вы сегодня язвительны. - Он поднялся на ноги. - Лучше идите-ка домой и уложите чемоданчик. Я заеду за вами в пять.
Точно в назначенный час автомобиль Пола прогудел под окнами ее дома, и Энн поспешила выйти с чемоданом в руках.
Во время поездки они почти не разговаривали, потому "то движение было напряженным, и им потребовался почти час, чтобы выехать на фулхэмскую дорогу через мост Патни. На пустом шоссе машина рванула, и они полетели мимо Чессингтонского зоопарка, где верблюды пытались жевать проволочный забор, принимая его, видимо, за колючки, и вверх, через Бокс Хилл. Затем они резко повернули направо и поехали по узкой аллее.
– Еще пятнадцать миль, и мы там, - сказал он. - Вы знаете эту местность?
– Нет, но тут очень красиво.
Он не ответил, и она продолжала смотреть в окно. Медленно обогнули они несколько тесно поставленных каменных коттеджей и проехали сквозь бревенчатые арочные ворота на изогнутую дугой дорогу. Она пролегала через два поля и сворачивала затем влево к низкому зданию, окруженному аккуратно подстриженной живой изгородью и обсаженному цветущей алой геранью. Машина остановилась у подножия крыльца, и Пол помог Энн выйти. Дверь была приоткрыта, и он, распахнув ее настежь, прошел, ведя за собой Энн, через холл в гостиную.
При их появлении с дивана встала пухленькая женщина, и с ее колен посыпалась груда разноцветных книжек и яркий мячик, подкатившийся по ковру к ногам Энн.
Пол прошагал по ковру к женщине и, склонив голову, поцеловал ее в темно-рыжие волосы.
– Кора, дорогая, как поживаешь? Я надеюсь, ты не будешь возражать, я привез с собой Энн Лестер. Сирина в последнюю минуту не смогла поехать.
Кора улыбнулась и протянула руку.
– Рада видеть вас. Извините за беспорядок, но когда мои дети знают, что я дома, они категорически не хотят играть в детской.
– Потому что ты их балуешь, - рассмеялся Пол. - Они вырастут маленькими разбойниками. Мальчик и девочка, которые стояли у дивана и разглядывали Энн, бросились вперед и обняли Пола за ноги.
– Эй вы, маленькие чудовища, вы меня опрокинете! - Пол свалился в кресло, а дети, явные близнецы прыгнули на него сверху.
Кора улыбнулась.
– Джек и Джилл любят его, - обратилась она к Энн. - Единственная угроза, которая способна их образумить, это сказать, что не подпущу их к Полу, когда он приедет.
– Какие очаровательные имена вы для них выбрали, - заметила Энн.
– Это была идея Эдмунда, а не моя. Вы уже видели моего мужа?
– Нет.
– Ну, увидите за обедом. Вы знаете, что он ставит пьесу Пола?
– Обязана знать, - улыбнулась Энн. - Я его секретарь.
Кора была несколько ошеломлена.
– Я понятия не имела. - Она обернулась к Полу. - Где ты нашел такую обворожительную секретаршу?
– Она хотела выйти за меня замуж, - ехидно сказал Пол. - Как-то однажды она заявилась ко мне на дом с предложением.
– Я в это не верю. - Кора засмеялась и повернулась к Энн. - Пойдемте, дорогая. Я покажу вам вашу комнату.
Энн последовала за хозяйкой дома на второй этаж в спальню с кроватью под балдахином и мраморным умывальником. Разрисованные вручную занавески на окнах сочетались с цветом стен, а большая ваза была заполнена летними цветами, осыпавших лепестки на узор ковра.
– Мы обходимся без церемоний, если у нас в гостях только Пол, - объяснила Кора. - Когда будете готовы - спуститесь.
Дверь за ней закрылась, и Энн села на край кровати.
Она вспомнила, как Кора Риис играла роль Герды в "В тисках". Боже, насколько изменилась эта женщина за последние четыре года! Вообще, как же много всего случилось за эти четыре последних года! Брачный побег Сирины и ее возвращение, цинизм Пола и его неохотное оттаивание, ее собственная любовь… Она вздохнула и начала распаковывать чемодан.
Быстро переодевшись в легкое платье цвета лютиков, она спустилась в гостиную. Кора уже была там с мужем. Эдмунд Риис, еще более полный, чем его жена, сидел на диване с бокалом в руке.
– Как приятно, что вы к нам приехали. - Он поднялся на ноги, астматическое свистящее дыхание затрудняло его речь. - Особенно, когда мы ожидали увидеть Сирину!
– Ну, ну! - одернула его Кора. - Не ехидничай, это привилегия женщин.
– Не проси меня сдерживаться в моем собственном доме, - возразил ее муж. - Только Господь знает, как я переживу репетиции!
Кора вздохнула и, посмотрев на Энн, похлопала по дивану рядом с собой, приглашая ее сесть.
– Пол читает детям сказку на ночь. Он скоро освободится. Идите ко мне, посидите.
Энн так и сделала, доброта хозяйки дома согревала душу.
– У вас чудесный дом, миссис Риис, но вы никогда не жалеете, что оставили сцену?
– Никогда. Или почти никогда. - Кора склонила голову набок. - Только когда иду с Эдмундом на премьеру, я могу немножко пожалеть себя, но тут же вспоминаю свой дом, своих детей и, довольная, успокаиваюсь.
– А вы не могли сочетать карьеру и дом?
– Эдмунд не хотел, чтобы я была тут и там, и это для меня решило вопрос.
Энн на мгновение закрыла глаза. Счастливая Кора, у которой так счастливо устроилась жизнь!
За дверью послышались шаги, и она открыла глаза как раз, когда в комнату вошел Пол.
– Я разделался с Золушкой вдвое быстрее, чем обычно, - сказал он. - Умираю, хочу выпить. Эдмунд помахал своим бокалом в воздухе.
– Наливай себе сам, старина.
– Спасибо, сейчас.
Держа в руке бокал с виски, Пол подошел к дивану и сел напротив Энн.
– Вы очень эффектно выглядите. Это новое платье?
– Оно у меня много лет.
– Подарок мачехи?
На минуту Энн растерялась, не сообразив, что он имеет в виду, но так как он продолжал смотреть на нее, залилась густой краской.
– О нет, моя.., мачеха не покупала его. Я сама его купила.
Эдмунд Риис поднялся на ноги.
– Оно очень милое. Но давайте поговорим об этом за столом. Я умираю с голоду!
Столовая, как и весь дом, была очень удобной, свободной от мебели, хотя повсюду стояли - довольно беспорядочно - вазы с цветами. Во время обеда Энн почти не принимала участия в разговоре, она была довольна тем, что слушала троих своих сотрапезников. Только за кофе она обратилась прямо к Полу и спросила его, будет ли он сегодня вечером работать.
Кора в изумлении уставилась на обоих.
– Вы что, действительно собираетесь работать во время уик-энда?
Пол слегка улыбнулся в ответ.
– По крайней мере, мы намеревались это сделать.
– Тогда вы сошли с ума. - Кора наклонилась вперед, свет свечей серебрил легкую седину в ее красивых рыжевато-каштановых волосах. - Побездельничайте немного, пока вы здесь. Я уверена, что тебе стоит немного отдохнуть.., и Энн тоже! - Алые губы улыбнулись. - Если я знаю Пола, то он эксплуатирует вас нещадно до полусмерти!
Энн улыбнулась ей в ответ.
– Я не возражаю. Я люблю работу.
– А как вам нравится его новая пьеса? Пол наклонился вперед.
– Она считает ее дрянной!
Наступила неловкая пауза, Энн почувствовала, что краснеет. Легкий ветерок веял в открытое окно и колебал пламя свечей, отбрасывая на стены прыгающие странные тени.
– Всем не угодишь, - тихо проговорила Кора. - Пожалуй, Полу полезно столкнуться с оппозицией.
Пол задвинул стул под стол.
– Последние четыре года я только тем и был занят, что сталкивался с оппозицией. Как будто на меня наложили какое-то заклятие.
– На тебе и было заклятие, - ответила Кора. - Вся беда в том, что оно вернулось. Сирина - не…
– Кора! - Эдмунд говорил таким приказным тоном, что Энн вскочила со стула. - Не твое дело говорить Полу, что ему делать со своей жизнью.
– Я могу как друг…
– Как друг не вмешивайся не в свое дело.
Наступило напряженное молчание. Щеки Коры то вспыхивали, то бледнели, и она прикрыла глаза, чтобы сдержать слезы. Когда она снова открыла их, то уже взяла себя в руки. Она тронула мужа за руку и посмотрела на Пола.
– Прости меня. Эдмунд прав. Это не мое дело.
Пол глядел на своих друзей и разглаживал на столе смятую салфетку.
– Вы ведь знаете, что можете говорить мне все, что посчитаете нужным, но, по-моему, Энн умрет от скуки, если мы начнем ворошить прошлое.
– Если бы это было прошлым! - пробормотала Кора и, увидев, как снова нахмурился ее муж, быстро встала из-за стола и взяла обоих мужчин под руки.
– Как мне везет, что у меня рядом двое таких мужчин!
Они вышли из столовой, Энн за ними, чувствуя себя удивительно одинокой. Во время этой перебранки проявились характеры: Эдмунд, такой полный, добродушный, казавшийся нетребовательным, вдруг заявил о себе как о личности: стало ясно, что силу свою Кора черпает в нем. Энн медленно перешла холл. Кора обернулась, выражение ее лица смягчилось, когда она увидела, как выглядела девушка на фоне темной деревянной обшивки.
– Вы, дорогая моя, совсем как лютик. Я никогда не видела таких изумительных белокурых волос. Вам надо быть на сцене.
– Ради Бога, не забивайте вы ей голову! - яростно проговорил Пол. - Мне до смерти надоели эти бредящие театром женщины!
– И однако, обе женщины, которые нравились тебе больше других, были актрисами!
– Ты и Сирина совсем разные, - лукаво сказал Эдмунд. - По крайней мере, так думает твой муж о своей собственной женщине.
Кора рассмеялась и поманила Энн:
– Пойдите-ка сюда и поговорите со мной. Я просто не хочу позволять Полу заставить вас сегодня работать.
Остаток вечера они провели на террасе. Последний свет летнего дня погас, и небо из розового стало серым, а потом темно-синим. Новорожденный месяц тонко просвечивал сквозь листву. Пол зашевелился и вытянул ноги.
– Здесь так чертовски тихо и мирно! Не понимаю, почему я не живу в деревне.
– Деревня хороша для детей, - ответил Эдмунд. - Подожди, пока заведешь себе жену, а потом перебирайся сюда.
Пол не ответил, а Энн, сдержав зевок, улыбнулась хозяину дома:
– Извините меня, я хочу пойти спать. От свежего воздуха я чувствую себя какой-то усталой.
– По вашему виду этого не скажешь. Наверное, потому, что вы так молоды.
– Не переходи на личности, Эдмунд, - запротестовала Кора. - Энн это может не понравиться.
– Тогда она дура, - довольно решительно провозгласил коренастый постановщик. - Все умные женщины обожают комплименты!
Продолжая улыбаться, Энн ушла в свою комнату, но еще долго лежала без сна, слушая доносившиеся с террасы голоса. Как может Сирина вторгаться в жизнь, которую так резко нарушила четыре года назад? Только женщина очень решительная и бесчувственная будет стараться возобновить грубо разорванные отношения, чтобы продолжить с того момента, где все закончилось тогда.
Энн зашевелилась, взбила подушку и подумала, насколько все-таки верна житейская мудрость, что люди всю жизнь повторяют одни и те же ошибки. Только когда очень хорошо разберешься в себе, появится возможность не возвращаться в свое прошлое.
Она заснула беспокойным сном и проснулась раньше обычного. К восьми часам она уже оделась и спустилась вниз, позавтракала на террасе и пошла побродить по саду.
Большая его часть была неухоженной и за исключением лужаек сохраняла естественный вид. По крайней мере так это выглядело. Голубые и розово-лиловые шапки гортензий виднелись тут и там, а прямо около террасы стояли высокие кустики белого табака. Цветы закрылись от солнца и берегли свою красоту до ночи. С тыльной стороны дом казался гораздо больше, и вдоль всей его длины шла вымощенная плитами дорожка. Она полюбилась вьюнкам, покрывавшим стены и деревья, росшие живописными группами вокруг дома. Неудивительно, что Кора оставила сцену, чтобы поселиться здесь со своей семьей.
Энн села на траву, размышляя о том, сделала бы это она сама, если бы достигла успеха. С детства она росла с сознанием того, что ее отец великая фигура в театре, и ее всегда немного тянуло на сцену, но только после его исчезновения и предполагаемой смерти это желание стало достаточно сильным. А теперь, когда он вернулся домой, как велико было ее желание добиться успеха?
– О чем вы задумались? - раздался глубокий низкий голос, и, оглянувшись, она увидела Пола.
Глядя на него снизу вверх, она получила ответ на свой вопрос. Все, что она хотела от жизни, - это провести ее рядом с ним. Она вздохнула и поднялась на ноги.
– Я думала о том, какое это прелестное место и как я завидую миссис Риис.
– Здесь действительно прелестно, - согласился он. - Даже лучше, чем в Хэмпстед Мьюз.
– Почему вы не переедете сюда?
– Три провала подряд оставили меня почти без денег. Почиваю на своих лаврах, Энн, но они высохли и стали колкими. - Он рассеянно закурил. - Я думаю, мы сегодня устроим пикник. Это предложила Кора вчера, после того как вы ушли спать. В этом доме работать невозможно. Джек и Джилл прилипают насмерть, как пиявки. Если мы возьмем с собой сандвичи и фляжку с кофе, то по крайней мере побудем в тишине и покое.
– Звучит заманчиво.
Окрыленная перспективой провести несколько часов наедине с ним, хотя бы и в работе, Энн бегом помчалась собирать все необходимое. Когда она спустилась вниз. Пол уже ждал ее, держа в руках корзинку с едой. Они прошли через сад, в дальнем конце его перелезли через ограждение и очутились на ячменном поле.
– Нам надо пройти еще немножко, - сказал он. - Надеюсь, вы не возражаете?
– Нет, мне здесь все так нравится. "Еще немножко" оказалось классическим преуменьшением, потому что только спустя час они вышли наконец из леса и оказались на берегу маленького озерка. Оно было тихим и спокойным, по темной воде плавала стайка диких уток, солнце золотило их перья.
Энн буквально упала на колени.
– Какое красивейшее место! Вы бывали здесь раньше?
– Да. - Пол сел на землю, спиной прислонившись к дереву. - Несколько раз в хорошую погоду я тут ночевал. Здесь особенно хорошо ранним утром.
– Проводить здесь целую ночь мне что-то не хочется. Я люблю комфорт.
– Ну, вы у нас тепличное растение, - начал поддразнивать ее Пол, - Такой нежный цветочек, я буду вас называть Дэйзи-Белл, Маргаритка-Колокольчик.
– По-моему, в диснеевских фильмах так зовут корову!
– Виноват! Тогда выкинем Маргаритку, оставим Белл или лучше с французским прононсом:
"Белль" - Красавица!
– Джингл-Белл - "Звени колокольчик" будет веселее.
– Нет, - мягко поправил он. - Я же говорю "Belle", и не надо краснеть, потому что это ведь правда. Вы действительно очень красивы. У вас, Энн, изумительно красивое сочетание цвета волос, глаз, кожи.
– Спасибо, - она опустила глаза.
– И к тому же длинные ресницы. Понять не могу, почему для вас оказалось проблемой найти мужа.
– Наверное, я хочу слишком много.
– По-видимому, - сухо произнес он. - Машины, меха и драгоценности, если я правильно запомнил. Я искренне надеюсь, что вы не совершите глупости и не влюбитесь в бедняка.
Ругнув себя за тщетную надежду, что он забыл ее ранние высказывания, Энн достала из сумочки блокнот.
– Я готова начать работать, как только скажете.
– Я вижу, вы хотите, чтобы я сменил тему разговора.
– Мы пришли сюда побыть в тишине и покое.
– Именно для этого. И теперь, когда вы поставили меня на место, я вас не подведу. Мне надо разделаться по крайней мере с дюжиной писем, так что, как видите, я привел вас сюда под не совсем надуманным предлогом.
Он поудобнее прислонился спиной к дереву и с закрытыми глазами начал диктовать. Он кончил в час дня. Открыв глаза, потянулся.
– Надеюсь, ваше чувство долга удовлетворено, Дэйзи-Белл. Я собираюсь искупаться.
– Замечательная мысль. Жалко, что я не взяла с собой купальника.
– Я тоже, - ухмыльнулся он. - Но меня это не остановит! Если вы закроете глаза, когда я буду входить в воду, обещаю, что охотно отвечу вам тем же.
– Нет, спасибо, - поторопилась сказать она. - Но вы купайтесь. А я полежу, отдохну.
Она вытянулась на траве и закрыла глаза. Напевая что-то себе под нос, Пол разделся. С легким шорохом упала на траву рубашка, послышался звон мелочи в карманах - это он снимал брюки. Затем все стихло, и немного погодя со стороны озерка раздался всплеск.
– Изумительная вода! - прокричал он. Энн села. Пол находился в середине озерка, и, говоря это, подплыл к берегу и встал. Энн крепко зажмурила глаза, потом снова открыла их, когда он расхохотался.
– Я вполне пристоен, - крикнул он. - Мне тут по пояс!
Чувствуя, что краснеет, Энн снова улеглась на траву и решила больше глаз не открывать. Она услышала, как Пол вылез из воды и прошлепал сзади нее к деревьям, услышала, как он весело насвистывал, а затем чертыхнулся, наступив на сучок.
– Теперь можете сесть и открыть глаза, - услышала она прямо за спиной его голос. - Я снова приличен, хотя и несколько сыроват.
Энн села.
– А как вам удалось вытереться?
– Носовым платком.
Она поглядела на него. Лицо его раскраснелось, волосы от воды казались угольно-черными. Они все время лезли ему в глаза, и он их отбрасывал рукой.
– И гребешка я тоже не взял.
– В этом я могу вам помочь, - она достала из сумочки гребешок, он причесался и с улыбкой вернул ей.