Он ушел, хлопнув дверью, а я продолжал лежать и думать, о том, почему я собственно вообще должен слушать его и бегать, как пес, по первому его зову. Меня охватил безумный приступ ярости, захотелось разбить что-нибудь, но под рукой оказался только будильник. Я его швырнул вслед закрывшей двери и он, ударившись о стену, пронзительно зазвонил. Затем он затих. Наступила полная тишина, я чувствовал, что не могу заставить себя воспринять необходимость как необходимость, я воспринимал ее как досадную помеху, поскольку все мои мысли заняты предстоящей встречей. Я помнил (и как я мог бы забыть об этом!), что сегодня вечером должен встретиться с Крисом. А мне этого делать не хотелось. У меня перед глазами вставал облик этого странного представителя мира массовой культуры, и меня удручала необходимость выполнить обещание. Зачем я согласился на эту встречу? На мой взгляд, то, с чем я столкнулся при нашем знакомстве, предлагало мне поставить аккуратный крест на том, чтобы идти прямым путем. Идти было некуда, стена была непробиваема, я отдавал себе отчет в том, что этот Харди неуправляем, да я и не умею манипулировать людьми даже в целях их собственной безопасности. И все же я знал, что приду, я знал это также свято, как и то, что Генри в данный момент отсчитывает последние минуты, прежде чем подняться ко мне и устроить скандал.
Я встал, оделся, сошел вниз и застал его сидящим за столом с какими-то бумагами, он даже не повернулся, а только махнул рукой в сторону полки, где лежали материалы, которым мне следовало придать внушительный вид. Мне на память пришло высказывание одного моего приятеля из академии: "Ты и представить себе не можешь, как опустился Х, он дизайнерит какую-то газетенку христианско-демократической партии!". Теперь я мог с полной уверенностью сказать, что я опустился значительно ниже.
- Не копайся, - повелительным тоном сказал Генри, следя за моими вялыми движениями, - быстрее делай, быстрее.
Я принялся за работу и на какое-то время забыл обо всем, кроме моей вожделенной графики. Генри встал со своего места, подошел ко мне и стал из-за моей спины наблюдать за происходящим. Я никогда не мог спокойно выносить эту ситуацию, но на этот раз даже не попросил его отойти. Мне было все равно, не знаю только, уже или еще.
- Ты должен сделать сегодня еще кое-что, - произнес он, положив мне руку на плечо. - Но считать будешь сам, я не успеваю.
- Ты же знаешь, я в этом плохо разбираюсь, - ответил я.
- Ничего посмотришь образец, он не сильно отличается. В библиотеке на S*** есть книга "Аспекты северных узлов", где-то у меня телефон был. Там свободный доступ.
- Он отошел к столу поискать записную книжку.
- Нет, нету, - отозвался он, - значит, закажешь на месте.
Затем он вышел из комнаты и вернулся через некоторое время с двумя бокалами коньяка.
- За удачу, Тэн, - сказал он, поставив бокал передо мной и похлопав меня по плечу.
- Это что-то очень крупное, - довольно равнодушно поинтересовался я, имея ввиду его нынешнее предприятие.
- Крупнее не бывает.
- Я пить не буду, - пояснил я, - рука потеряет твердость.
- Ничего, ничего, - Генри выпил свой коньяк и добавил, - но выпей обязательно.
- Выпью, - ответил я с той миролюбивой покорностью, которая возникает у человека в минуты глубочайшей апатии по отношению ко всем раздражителям, кроме одного, формирующего поле параноидальной идеи.
Моей параноидальной идеей был Крис, его глаза сфинкса и нездоровое пристрастие к шампанскому. У меня возник неприятный вопрос, скорее адресованный саму себе, нежели требующий фактического ответа - почему он не смущается присутствием шофера? Бобби, конечно, немало повидал на своем веку, но в этом я находил небольшое утешение. Впрочем, он наверное ему действительно предан, если так рванул к нам на дороге, интересно, за деньги или просто ради искусства? Я попытался представить себе телохранителя-меломана и невольно улыбнулся.
- Генри, - сказал я, подавая ему рисунок, - я пойду в библиотеку вечером.
Генри свернул схему и положил ее в футляр.
- Не забудь, в десять они закрываются, - напомнил он, уже на пороге комнаты - имя - Грегори Адамс, на букву Г в каталоге. Выпей коньяк.
Он удалился в приподнятом настроении, и я остался в полном одиночестве. До прихода Хелен оставалось еще пять часов и я решил немного поспать. Но спать не хотелось. Я приготовил коктейль, смешав коньяк с шоколадным ликером, и выпил, не раздумывая. Впервые в жизни я испытал безумное искушение порыться в бумагах Генри. Я знал, что никогда себе этого не позволю, но сейчас желание было настолько велико, что я едва мог ему сопротивляться. Я вошел в его комнату и направился к столу и тут обратил внимание на висевший в изголовье рисунок - копию, сделанную мною полгода назад. Я приблизился, чтобы рассмотреть ее получше, у меня появилось странное чувство, что я не чувствую связи с собственной рукой, как будто не я ее делал. Я видел в графической сетке рисунка настолько отвратительные формы жизни, что их даже невозможно было описать словами. Это был мир кошмарных паразитов, мои ощущения прекрасно понял бы ребенок, ибо я чувствовал абсолютное бессилие перед тем, что созерцал. Но самое страшное ощущение было связано не с этим, а с тем, что при взгляде на рисунок в моем сознании всплывала пылающая комната. Я не мог понять, каким образом связаны все эти разрозненные вещи - копия, деньги на карточке Генри, Виола, Томас, но я знал, что все они были связаны. Я не хочу, я не должен об этом думать - сказал я себе и с трудом оторвавшись от созерцания рисунка вышел из комнаты. Желание навести ревизию у меня пропало. Возможно, это был страх, а возможно, я догадывался, что этот шаг мне ничего не даст.
Хелен пришла без опоздания. Она приготовила мне завтрак и спросила, что купить в магазине. Я ответил, что мне все равно и что она может брать все, что угодно, на свое усмотрение, поскольку я ужинать сегодня не буду.
Она посмотрела на меня с подозрением, но задавать вопросы не решилась. Около шести вечера я ушел из дома. Мне не терпелось попасть в центр. С лихорадочным азартом я побродил по улицам в течение двух часов, зашел в библиотеку и обсерваторию. В обсерватории было пусто. Сотрудница заведения, пожилая дама спросила меня, не угодно ли мне посмотреть новый фильм о смещении орбит астероидов, я поблагодарил ее за предложение и попросил разрешения подняться к телескопу. Она проводила меня и принесла календарь, с указанием видимости планет на сегодняшний день.
- Это для посетителей, - объяснила она, - здесь есть отклонения, но очень незначительные, вот сегодняшнее число.
- Спасибо, - ответил я и уставился в объектив.
- Боюсь, вы ничего не увидите, - оправдывалась она, - оборудование у нас старое, а видимость сегодня очень плохая.
Я действительно ничего не увидел, кроме серого тумана.
- Обсерваторию должны скоро закрыть, - печально добавила она, - вы, наверное знаете.
Я покачал головой. Время неумолимо приближалось к десяти.
- Вы потеряете работу? - спросил я ее.
- Мне бы не хотелось так говорить, но, наверное, так и будет. - Она поправила брошку, которой был заколот ее зеленовато-серебряный шарф.
- Вот вам мой телефон, - сказал я, достав визитку Генри, - если возникнут проблемы, позвоните. У моего родственника есть возможность вам помочь.
Она смущенно взяла у меня визитку. И горячо поблагодарила меня.
- Можно узнать, как вас зовут? - спросила она робко, провожая меня до самого выхода.
- Марлоу, - коротко ответил я. - Звоните обязательно, я постараюсь вам помочь.
Я вышел на улицу. Было уже совсем темно. Недалеко от ворот обсерватории стоял лимузин Харди. С минуту я колебался. Мне страшно захотелось проскользнуть незамеченным и исчезнуть в толпе, беспрерывно курсировавшей по окружающим улицам. Но было поздно - из машины вылез Бобби и, облокотившись на крышу машины, закурил сигарету. Пройти мимо него было уже невозможно. Я глубоко вздохнул и бодро направился к машине. Крис заметил меня в окно и распахнул дверь. Я сел, поздоровавшись вежливо, но с плохо скрытым напряжением. Бобби сел за руль и мы тронулись. Крис как и в первую нашу "прогулку" сидел, вальяжно закинув руку мне на плечи. Минут десять мы ехали молча. Затем он спросил:
- Хочешь выпить?
- Нет, - ответил я, набравшись смелости.
- А я хочу, - заявил он и достал бутылку джина. Открыл ее и стал пить из горла.
- Хочешь? - он протянул мне бутылку.
- Нет, - упрямо ответил я.
- У тебя проблемы? - поинтересовался он, вероятно, недовольный моим молчанием.
- Нет, - повторил я, опасаясь, что в третий раз все же выведу его из себя.
- Ну и круто. Курить будешь? - он полез за своими любимыми сигарами.
Я согласился и затянулся пару раз. Меня не тошнило. Вероятно, тошнота была связана с шампанским.
В этот момент я заметил на сидении журнал. Я взял его и посмотрел на страницу, на которой он был открыт. На странице была фотография Криса с ослепительной блондинкой, а внизу была надпись "Хрупкое счастье Мерелин Харди".
- Это моя жена, сучка, - прокомментировал Крис, заметив, что я взял журнал. - Нравится?
- Почему ты называешь ее сучкой? - неожиданно раздраженно спросил я.
Он задумался и не отвечал минуты две, а затем вдруг громко заорал:
- Бобби, скажи ты, Мерелин сучка или нет?
- Без комментариев, - отозвался шофер, не поворачивая головы.
- Вот видишь, - он развел руками, - значит, сучка.
Он продолжал спокойно потягивать джин и курить.
- Так нравится она тебе, скажи, - вернулся он с упорством зациклившегося неудачника к вопросу о своей жене.
- Нравится, - подтвердил я, хотя по чести мне было плевать на нее более, чем на кого-либо. Но мне несказанно сильно хотелось его взбесить.
Он посмотрел на меня с интересом, его глаза изучали меня с редким по своей наглости упрямством.
- Да ты гонишь, - сказал он наконец с удовлетворением, - кому такая дрянь понравится?
- Ну, тебе же понравилось. - возразил я.
- Да откуда ты знаешь, что мне понравилось а? - воскликнул он с негодованием, неизвестно, чем вызванным.
- Не знаю, - согласился я.
- Выпей, - он, вероятно, в знак расположения опять протянул мне джин. Я выпил и постепенно начал выходить из себя.
- Ты с блондинками спишь? - последовал очередной вопрос со стороны Харди.
- Это мое дело, - возразил я.
- А я тебе скажу, я с ними со всеми перетрахался и что толку, одни стервы, это им не так, то не эдак, работать мешают, я за полгода с ней три песни написал, да пусть она подавиться этими миллионами, лишь бы убралась и заткнулась. Ты чего молчишь? Не согласен?
- Я их не знаю, - ответил я.
- Да ну, неужели, ты баб не знаешь?
- Я не специалист.
Он снова погрузился в размышления или мне это только казалось, а на самом деле это был всего лишь краткосрочный наркотический транс. Довольно долго мы катались по городу, а затем выехали на окраины.
- Ладно, Бобби, сворачивай, - приказал он внезапно.
- Куда мы едем? - вмешался я.
- В лес, - коротко ответил Харди, - давно в лесу не был?
Мне показалось, что он уже дошел до той стадии одурения, когда особенно явно выказывать ему свое недовольство было опасно. И в то же время у меня появилось нехорошее подозрение, что он больше притворяется, чем действительно сходит с катушек. Идея поездки в лес меня не вдохновляла, но, по счастью, лес, как я понял, был северным парком города, правда, достаточно диким.
- Я везу тебя на пикник, - пояснил он, - Бобби, ты не хочешь присоединиться?
- Нет, спасибо, - вежливо, но твердо отозвался Бобби.
- Ну, так мы вдвоем будем, - сделал Харди законный вывод и достал сзади ящик пятью бутылками шампанского и коробку со всякой снедью.
Мы въехали в парк и покатили по широкой асфальтированной дороге, по обеим сторонам которой вставал самый настоящий лес. Проехали еще немного в глубь и остановились.
Крис вышел из машины, я последовал его примеру. Затем он вытащил коробку и сунул ее мне в руки, а сам взял ящик. Я с ужасом подумал о полном идиотизме происходящего, но его это явно нисколько не трогало.
- Пошли, - скомандовал он и кивнул направо, где в чащу уходила маленькая тропинка.
Мы двинулись в лес. Апрельская лунная ночь наводила меня на мысли о кошмарных снах. Мне было трудно поверить, что я тащусь по лесу за рок-звездой с коробкой в руках и даже не могу объяснить себе толком, куда и зачем я иду. Мы прошли довольно далеко вглубь и наконец вышли на поляну с озером посередине, впрочем, это было не озеро, а небольшой пруд с беседкой на берегу. Мы вошли в беседку и поставили свою ношу на скамейку.
- Люблю сюда прикатить ночью, - заметил Харди, - это очень спокойное местечко.
- Да, - согласился я без энтузиазма. Он сел прямо на пол беседки и открыл шампанское, причем так, что оно окатило его с головы до ног, - черт, нагрелось в машине, - выругался он и поставил бутылку на пол. Я смотрел на него в полном недоумении.
- Садись, - велел он, и я счел, за благо последовать его приглашению, чтобы у него не возникло подозрения, что я шокирован его действиями.
- Ты сегодня будешь пить, - продолжал он с неистребимой настойчивостью, - за то, как ты мне жизнь спас, тогда на шоссе.
- Ты еще помнишь? - удивился я.
Его это замечание явно оскорбило.
- Я такое не забываю, не в моих правилах.
- Я бы и поесть не отказался, - я действительно внезапно почувствовал, насколько сильно хочу есть.
Крис открыл коробку и достал что-то запечатанное в вакуумную упаковку, это оказался копченый угорь, затем последовал французский сыр, языки и уже остывшие креветки, все это съедалось с крошечными, но невероятно аппетитными булочками и обильно запивалось шампанским, а после еще выкуривались две сигары. Я не чувствовал, что пьянею. Я вспомнил, что мне рассказывала Виола о жизни Харди, о том, как он вырос в рабочих кварталах в многодетной семье, как с удовольствием журнальные хроники переписывали друг у друга рассказы его тогдашних друзей об их драках, бродяжничестве и безграничной нищете. Было понятно, почему его понесло в лес и почему он сидел на полу. Я как-то освоился с ситуацией и стал с любопытством разглядывать моего компаньона в тусклом лунном свете. Он курил, глядя на меня пристально, и в тоже время в его глазах временами появлялось что-то отсутствующее.
- Крис, это правда, что твоя мать была правнучкой какого-то индейского вождя?
Он отчаянно засмеялся на мой вопрос, и протянул мне сигару, за которую только что принялся.
- Нет, это легенда, - ответил он, - но она была индианкой.
- Ты ее помнишь? - снова спросил я.
- Очень смутно, помню, она болела, а я все время хотел найти лекарство, чтобы ее вылечить.
- А твои братья и сестры, ты с ними видишься?
- Нет, а зачем? - холодно спросил он, и меня мороз пробрал от этого тона.
- Я так просто спросил, - ответил я в оправдание своего любопытства.
- Тебе действительно нравится моя жена? - спросил он с тревогой, свидетельствующей о том, что открытым он этот вопрос не отставит.
- Мне как-то все равно, - ответил я искренне.
- Я могу тебя с кем-нибудь познакомить - предложил он.
- Нет, не надо, - поспешно отказался я.
Мы сидели на полу беседки друг напротив друга, и я чувствовал какую-то пугающую ирреальность всего происходящего. Стояла сырая апрельская ночь, на удивление тихая. Деревья вокруг были блестящие и мокрые.
- Почему ты не говоришь о моих песнях? - спросил Харди то ли с обидой, то ли с претензией.
- Я хотел спросить об одной - "Змеелов". Это твоя?
- Да, - ответил он с гордой улыбкой, - ну, кое-что Грэмм добавил, - сознался он неохотно.
- Мне очень нравится, - сказал я, затягиваясь в очередной раз от его сигары, - ты бы мог весь альбом сделать в этом стиле?
- Наверное, - он пожал плечами, - но лучше, когда все разное, а что еще тебе нравится?
- Много чего, но "Змеелов" больше всего, - настаивал я.
- Я что-нибудь сделаю похожее специально для тебя, - сказал он, и я почувствовал, что мне его обещание польстило.
- Я хочу тебя спросить, - заговорил я после паузы, - почему ты приехал тогда, после концерта?
Он посмотрел на меня пронзительно, почти мрачно, и нахмурился.
- Да так, просто захотелось поболтать, - небрежно ответил он, - а ты?
- Я вообще-то по делу, - нашел я хороший предлог сменить тему, - хотел предупредить тебя быть поосторожнее.
- Это тоже из гороскопов? - он усмехнулся и глотнул шампанского.
- Может и так, но это значения не имеет, - ответил я, понимая, что мои слова он всерьез не воспринимает. Меня охватила досада на самого себя.
- Я никого не боюсь, мне плевать, что там они думают и пишут, - заговорил Харди, повысив голос, - я всегда бил морду тем, кто мне не нравился, а почему я не должен этого делать, если хотят, пусть попробуют ответить, а я посмотрю, что получится, я вообще люблю драки, а ты, небось, нет? - он посмотрел на меня с некоторым, как мне показалось, презрением.
- Ненавижу, - подтвердил я, искренне и без смущения, - пошлое занятие, особенно, на публике.
- Ну, этого требует имидж, как говорит Элис, мои фанаты это любят, и они не ошибаются, - наш спор набирал обороты, я понимал, что мы потихоньку скатываемся не к тому, ради чего я собственно затеял все это.
- Бог с ними, с драками, - согласился я, - но осторожность тебе бы не помешала.
- Честно говоря, я думал ты, так, паинька-мальчик у этого твоего дяди, но когда ты там, на дороге меня из под колес вытащил, я передумал.
"Вот тупица, - с досадой подумал я, - все только по прямой"
- Да ты забудь, Крис, - попросил я умоляюще, - не надо мне напоминать о моем героизме по десять раз, я от этого чувствую себя кретином.
- Почему? - с искреннем удивлением спросил он.
- Ну, потому что случайно все получилось, и это сделал бы любой на моем месте и гораздо лучше, чем я, вот, хотя бы Бобби.
- Да, Бобби это бы тоже сделал, - мечтательно произнес Харди, вероятно, вызывая в памяти фигуру шофера. - Я ему и плачу за это как следует.
- Ты считаешь, что вообще все дело в деньгах?
- А ты нет? Ладно, не прикидывайся, я знаю, что такое без денег жить, а ты живешь без них, как все.
- Мне хватает, - почти злобно возразил я.
- Не ври, - императивно заявил он, - ни фига тебе не хватает. И мне тоже.
- Чего же тебе не хватает? - спросил я и подумал, что в любом журнале мне неплохо заплатили бы, пожелай я им продать его откровения, хотя в чем их ценность для публики я как-то понять не мог.
- Всего, - с широким жестом ответил Крис, - поедем на дискотеку?
- Зачем? - спросил я, опешив от неожиданного предложения.
- Потанцуем, я танцевать люблю, да ты не думай, там мало народу, все свои ребята. Это закрытое заведение "Black Cage".
- Я не умею танцевать, - пояснил я, - не взыщи.
- Ну, и к черту, посидишь, выпьешь, музыку послушаешь - настаивал он.
- Поехали.
Мы встали, прихватили коробку с собой и пустой ящик и отправились назад к Бобби. Бобби терпеливо ждал сидя в машине. Мы сели, и Харди сказал:
- Трогай в клетку.