У самого же Василия Кирилловича уже не было никаких сил, чтобы отвечать на все эти выпады многочисленных злопыхателей. Все силы и разум свой он положил на алтарь своего последнего труда. Метроном отбивал последние годы, месяцы, недели, дни и часы этой многотрудной, но в то же время счастливой жизни. Жизни полностью, без остатка отданной на благо любимой России, о процветании которой он думал до последнего вдоха. Умер Василий Кириллович Тредиаковский 6 августа 1768 года. По одним сведениям похоронен в Петербурге, по другим – в Москве, на Лубянке, в древней Гребенской церкви, позже снесенной. Могилы его до наших дней не сохранилось. Нам представляется, что похоронен он был на погосте Черниговского Троицко-Ильинского монастыря.
Недописанная рукопись "Слова о полку Игореве" оказалась в руках Иоиля Быковского, пообещавшего умирающему В. К. Тредиаковскому завершить его работу и опубликовать по мере готовности. Дальнейшая судьба протографа нам уже известна из вышеизложенного.
Таким образом, к автору в лице В. К. Тредиаковского невольно подключились еще два соавтора. Во-первых, Иоиль Быковский, дописавший последнюю главу – "Возвращение князя Игоря из плена", где впервые появляются атрибуты православного христианства: храм Святой Богородицы Пирогощей и традиционное окончание церковно-славянских произведений "Аминь". Можно даже "вычислить", с какого момента побега Игоря из плена начал дописывать поэму И. Быковский: "Солнце свѣтится на небесѣ – Игорь князь вѣ Руской земли", поскольку далее до самого конца Песни нет ни одной энклитики. Кроме того, он переписал протограф древнеславянским письмом (полууставом).
Во-вторых, сопричастным к написанию "Слова" оказался граф Мусин-Пушкин, самостоятельно, а возможно с помощью И. П. Елагина и И. Н. Болтина, "затемнивший" текст "Слова" для придания ему древнего происхождения. С этой же целью в текст поэмы были введены многочисленные гапаксы и сделаны перестановки. Нужно отдать должное этим, мастерски встроенным конъектурам, природа которых не нашла полного объяснения до сегодняшнего дня. На этом же этапе в ткань Песни был "вплетен" фрагмент из жизни Всеслава Полоцкого.
Итак, "авторов" трое, но оставили ли они некий знак о своем авторстве в самой поэме, как это было принято в древне– и среднеславянской литературной традиции? Авторы летописных сводов и отдельных летописей, как правило, оставляли свое имя в зашифрованном виде в конце летописного труда. Соавторы "Слова о полку Игореве" уже по традиции нового времени оставили свое имя в начале повествования: "Боянъ бо вѣщіи, аще кому хотяше пѣснь творити, то растѣкашется мыслію по древу, сѣрымъ вълком по земли, шизымъ орломъ подъ облакы?". Итак, автор повести коллективный, и имя ему "Троян" в составе: соловья, что "мыслію растекашется" <генеалогическому, то есть историческому> древу – поэт и историк В. К. Тредиаковский; сизого орла, парящего под облаками, т. е. духовного лица Иоиля Быковского; наконец, серого волка, рыскающего "по земли", иными словами менеджера – графа Мусина-Пушкина, поистине "серого кардинала", обеспечившего реализацию проекта за счет своих и государственных средств (волка ноги кормят).
По существу, мистификацию протографа "Слова о полку Игореве" осуществил именно Мусин-Пушкин. Похоже, что к концу своей жизни он совершил акт покаяния за содеянное прегрешение.
Если провести историческую параллель, то А. И. МусинПушкин и сотоварищисделали из рукописи В. К. Тредиаковского нечто похожее на то, что всю свою сознательную жизнь делал Петр Павлович Ершов (1815-1889 годы), "усовершенствуя" сказку "Конек-Горбунок", написанную в 1834 году А. С. Пушкиным. Из цензурных соображений Пушкин пошел на мистификацию, памятуя, что в противном случае произведение не могло быть опубликованным.
Версия пушкинского авторства сказки "Конек-Горбунок" была впервые выдвинута Александром Лацисом в 1993 году, а в 1996 году в виде статьи "Верните Лошадь!" опубликована в пушкинской газете "Автограф". В последующем статья А. Лациса неоднократно издавалась в различных СМИ, в том числе в книге "Верните Лошадь!", вышедшей в 2003 году в издательстве "Московские учебники и Картолитография" и переизданной в 2013 году издательством "Алгоритм" под названием "Почему плакал Пушкин".
Большую работу по восстановлению первоначального текста "Конька-Горбунка" проделал известный журналистпушкинист В. А. Козаровецкий, опубликовав в 2009 году восстановленный текст сказки в издательстве ООО НПЦ ПРАКСИС, предпослав изданию обстоятельную, информационнонасыщенную вступительную статью: "Сказка – ложь, да в ней намек". В книге впервые опубликована первоначальная пушкинская редакция сказки, включающая цензурные изъятия 1834 года. Учтена также пушкинская правка сказки, не вошедшая в издание 1834 года.
Итак, Троян – коллективный автор "Слова о полку Игореве" – многое объясняет в загадке появления в повести многочисленных "троянизмов", не нашедших разумного объяснения до сегодняшнего дня.
Первые издатели "Слова…" отказались прокомментировать имя Трояна, указав: "Кто сей Троян, догадаться ни по чему невозможно".
Одной из первых версий была версия мифологического направления, согласно которой:
Троян – не историческая, а мифическая личность, славянское языческое божество. Эта точка зрения основывается на упоминании двумя древнерусскими памятниками языческого бога Трояна и на сказаниях южных славян о царе Трояне, погибшем от солнечных лучей. Возражения против этого мифологического направления состоят в том, что Троян не считается главным, верховным богом славян, а следовательно, он никак не может олицетворять ни язычество в целом, ни последний век язычества.
Известный историк XIX века Костомаров выдвинул гипотезу, согласно которой Трояны – это три полянских князя, основатели Киева: Кий, Щек и Хорив, "Земля Трояня" – земля Киевской Руси (Троя или Троянь), основанная Троянами, то есть тремя братьями, на трех горах. "Века Трояна" Костомаров объясняет как древнюю священную старину народных преданий, воспетую Бояном. "Тропа Трояна" – это путь полян из степей на Киевские горы под предводительством трех братьев "Троянов".
Любознательный читатель:
– Однако в Запеве "Слова о полку Игореве" говорится не о Трояне, а о "вѣщем Боянѣ"?
– Это так, но уже через одну строфу этот первый Боян дезавуирован настоящим Бояном, который "…не 10 соколовъ на стадо лебедѣй пущаше, нъ своя вѣщiа персты на живая струны въскладаше; они же сами княземъ славу рокотаху". "Трояны" поостереглись напрямую "высветить" свое имя, посчитав, что мистификация быстро раскроется. И не ошиблись: более 200 лет "Трояны" под именем "Бояна" не были расшифрованы.
Историк И. Е. Забелин поддержал идею Костомарова о трех братьях-киевлянах, обобщив ее на все времена зарождения государственности на русской земле. В книге "История русской жизни с древнейших времен" он высказал мысль о том, что Трояном в "Слове" назван весь русский княжеский род. При этом он ссылается на "идею трехбратного рода у славян", указывая на легенды о трех братьях-скифах, трех братьях – основателях Киева, о трех братьях – основателях русской государственности (Рюрик, Трувор, Синеус).
Эпилог
На седьмомъ вѣцѣТрояни
връже Всеславъ жребей
о дѣвицю себѣ любу."Слово о полку Игореве"
Мысль И. Е. Забелина о "трехбратнем роде у славян" весьма плодотворна в том плане, что "трехбратство" свойственно было не только легендарным князьям – основателям первых государственных образований Древней Руси (Азово-Черноморская Русь, Новгород-Балтийская Русь и Днепровская (Киевская) Русь), но оно проходит красной нитью и вовсех формах устного народного творчества (эпосы, былины,сказания, думы, сказки, наконец). Число "три" в результатеприобрело некий магический оттенок: "Три богатыря" в лице Ильи Муромца, Добрыни Никитича и Алеши Поповича воплощают собой пограничную стражу на рубежах, особо подверженных нападениям степняков, возглавляемых, как правило, трехглавыми Соловьями-Разбойниками. Обратим внимание и на то, что эта троица богатырей имеет характерное для своего времени социальное происхождение: князь – Добрыня Никитич; представитель крестьянства – Илья Муромец и священнослужитель – Алеша Попович. Случилось так, что и коллективный автор "Слова о полку Игореве" имеет аналогичную сословную принадлежность: В. К. Тредиаковский – выходец из простого народа; Иоиль Быковский – священнослужитель; А. И. Мусин-Пушкин – граф, особа, приближенная к трону, своеобразные "три богатыря".
Любая крестьянская семья мечтала и, как правило, воплощала эту мечту в реальную действительность – иметь трех сыновей: одного для Бога (частая смертность младенцев); другого для Царя (долгосрочная служба в армии); третьего для себя, то есть фактически для продления рода. А ежели выживали все трое, то они становились героями народного эпоса, каждый из них наделялся характерными поведенческими качествами, например, как у А. С. Пушкина в "Коньке-Горбунке":
У крестьянина три сына:
Старший умный был детина,
Средний сын и так и сяк,
Младший вовсе был дурак.
Какими высокими чувствами любви к своим детям, оптимизма об их будущем и неиссякаемым юмором обладал русский народ, называя "дураком" самого умного и удачливого по жизни младшего сына?
Вполне закономерно, что притчи о трех братьях, трех героях (или антигероях), "Троице" и "Трое" из народного эпоса переместились в литературу. Вот уже княгиня Ярославна в "Слове о полку Игореве" в своем плаче взывает к трем стихиям: ветру, Днепру и Солнцу. А вот уже у А. С. Пушкина: "Три девицы под окном // пряли поздно вечерком" в "Сказке о Царе Салтане…". У него же в "Руслане и Людмиле" на свадьбе Руслана и Людмилы:
Сидят три витязя младыя;
Безмолвны за ковшом пустым,
……………………………………
Не слышат вещего Бояна;
Потупили смущенный взгляд;
То три соперника Руслана;
В душе несчастные таят
Любви и ненависти яд.
(Рогдай – воитель смелый, Фарлаф – крикун надменный, хазарский хан Ратмир. – А. К.)
Все трое бледны и угрюмы,
И пир веселый им не в пир.
Удивительно, но случилось так, что также как над созданием "Слова о полку Игореве", так и над доработкой его первоначального текста "под древность", а также над подготовкой к печати его окончательного текста "трудились" всякий раз "Три богатыря", соответственно: В. К. Тредиаковский, И. Быковский, А. И. Мусин-Пушкин; А. И. Мусин-Пушкин, И. Н. Болтин, И. П. Елагин; А. И. Мусин-Пушкин, А. Ф. Малиновский, Н. Н. Бантыш-Каменский. Во всех трех "троицах" ("Троянах") участвует "серый волк", поистине "серый кардинал" – граф Алексей Иванович Мусин-Пушкин. Недаром великий "скептик" Андре Мазон интуитивно "угадал" в нем одного из соавторов "Слова о полку Игореве". Еще ближе к истине подошел великий советский ученый-историк Александр Александрович Зимин, можно сказать, чисто математически "вычисливший" второго члена "Троицы" ("Трояна") – "сизого орла" – Иоиля Быковского. Справедливости ради мы просто обязаны назвать имя "пророка в своем отечестве", впервые "вычислившего" "соловья старого времени" – Владимира Михайловича Богданова, который уму непостижимым методом впервые за всю более чем 200-летнюю историю "словистики" назвал имя автора "Слова о полку Игореве" Василия Кирилловича Тредиаковского. Таким образом, сформирована еще одна "троица" – первооткрывателей "Трояна": Андре Мазон, А. А. Зимин и В. М. Богданов.
Но не только цифра 3 занимает в русской народной речи особое место, столь же эпический оттенок несет на себе цифра "семь", видимо, со времен сотворения мира Создателем, завершившим свою работу за семь дней. Цифра "семь" прочно вошла в многочисленный арсенал русских пословиц, поговорок ("Семь пятниц на неделе", "Семь раз отмерь – один раз отрежь"; "У семи нянек дитя без глазу" и т. д. – нам удалось насчитать свыше двадцати подобных искорок народного творчества). Как и следовало ожидать, и эта цифра "перекочевала" из фольклора в литературу, прежде всего в сказки: "Сказка о мертвой царевне и семи богатырях" (А. С. Пушкин, куда же без него?); "Волк и семеро козлят"; отразилось в названиях советских фильмов: "Семеро смелых"; "На семи ветрах", "Семь невест ефрейтора Збруева" и т. п. Цифрой семь, как несмываемым клеймом, помечены самые мрачные периоды "смутных времен": "Семибоярщина" – начало 17го века; "Семибанкирщина" – начало 90-х годов 20-го века.
В "Слове о полку Игореве" семерка просто обязана была появиться, она и появилась в нужное время и в нужном месте. Речь идет о мятежном полоцком князе Всеславе Брячиславиче – внуке Изяслава Владимировича, сына Владимира Святославича ("Крестителя") и Рогнеды. Этому персонажу в "Слове" посвящен довольно пространный фрагмент, который некоторые исследователи считали самостоятельным произведением, – "Песнь о Всеславе", – лишь впоследствии включенным в состав "Слова". После братоубийственной битвы на р. Немиге "…Немизѣ кровави брезѣ не бологомъ бяхуть посѣяни, посѣян и костьми Рускихъ сыновь", Всеслав оказался вместе с двумя своими сыновьями в плену у киевского князя Изяслава Ярославича, будучи посаженным в "поруб" (темницу). Когда в 1068 году в Киеве вспыхнул мятеж горожан против князя Изяслава, Всеслав Брячеславич был освобожден мятежниками и "посажен" на киевский престол 15 сентября 1068 года. Прокняжив 7 месяцев, Всеслав был свергнут в апреле 1069 года и вновь возвратился в Полоцк. Именно с овладения киевским столом начинается в "Слове" пассаж о Всеславе Брячиславиче: "На седьмомъ вѣцѣ Трояни, връже Всеслав жребій о дѣвицю себѣ любу. Тъй клюками подпръся о кони, и скочи къ граду Кыеву, и дотчеся стружіемъ злата стола кіевскаго".
Безусловно, интересный экскурс к событиям столетней давности о деятельности мятежного князя-оборотня, тем не менее он не имеет никакого отношения к событиям, воспетым в "Слове о полку Игореве". Поэтому украинский поэт И. Франко и белорусский поэт М. Богданович посчитали этот фрагмент инородным вкраплением в сюжет "Слова", а Богданович даже перевел его на белорусский язык как самостоятельное произведение под названием "Песнь про князя Всеслава Полоцкого".
Мы также считаем, что фрагмент о князе Всеславе Полоцком внесен в текст "Слова" уже на стадии "затемнения" первоначального текста, и на то есть веские основания. А причиной тому этот самый "седьмой век Трояна", с датировкой которого у исследователей до сегодняшнего дня не сложилось единого мнения. Отсчитываем шесть веков назад с даты воскняжения Всеслава на Киевском престоле (1068 год) и попадаем в середину V века (468 год), с которого прошло ровно шесть веков. Однако события, происходившие раньше 468 года, относятся уже к началу седьмого века, например, согласно легенде, закладка Киева в 430 году братьями Кием, Щеком и Хоривом. Действительно, если V век считать "Трояновым веком", то все вроде бы сходится. Кроме одного: зачем всю эту 600-летней давности легенду встраивать в текст "Слова"? Видимо, у авторов была своя сверхзадача по поводу "седьмого Троянова" века.
Отсчитаем шесть с лишним веков от воскняжения Всеслава Полоцкого в Киеве не назад, а вперед, и мы попадаем… в век восемнадцатый, а если конкретно, то в 1768 год, год смерти автора "Слова" Василия Кирилловича Тредиаковского. А все события, предшествовавшие этой дате, происходили именно на "седьмом веке" от исходной даты (1068 год), "носитель" которой в данном случае просто случайно "подвернулся" под руку. Таким образом, XVIII век можно по праву считать "веком Трояновым". В этом веке родились и творили авторы "Слова о полку Игореве" – "Трояне" (В. К. Тредиаковский, И. Быковский, А. И. Мусин-Пушкин), а также все соучастники процесса стилизации протографа "под древность" (А. И. Мусин-Пушкин, И. П. Елагин, И. Н. Болтин) и участники подготовки стилизованного "Слова" к первому изданию (А. И. Мусин-Пушкин, Н. Н. Бантыш-Каменский, А. Ф. Малиновский). Наконец, в этом "Трояновом веке" родились и творили три корифея русской литературы, науки и культуры: В. К. Тредиаковский, М. В. Ломоносов и А. П. Сумароков, не говоря уже о такой "великолепной троице", как Г. Р. Державин (1743-1816 годы), Д. И. Фонвизин (1744-1792 годы) и Н. М. Карамзин (1766-1826 годы).
К "Троянову веку" по рождению (1799 год) относится и Александр Сергеевич Пушкин.
Спрашивается, зачем потребовалось "Троянам" вставлять в текст "Слова о полку Игореве" легенду о Всеславе Полоцком, жившем семь веков тому назад? Напомним, что вначале "Запева" повести они уже отметились в качестве коллективного автора: "Троянъ бо вѣщiй, аще кому хотяше пѣснь творити, то растѣкашется мыслію по древу, сѣрымъ вълкомъ по земли, шизымъ орломъ подъ облакы". Для вящей убедительности напомнили о себе еще раз перед самым началом похода Игоря в Половецкую степь: "О Трояне, соловію, старого времени! Абы ты сіа плъкы ущекоталъ, скача, славію, по мыслену древу, летая умом подъ облакы, свивая славы оба полы сего времени, рища въ тропу Трояню чресъ поля на горы. Пѣти было пѣснь Игореви…".
Но и этого оказалось мало: бог любит "троицу"! И вот в середину текста "Слова" вставляется чужеродный фрагмент о "подвигах" Всеслава Полоцкого с одной лишь целью, чтобы акцентировать внимание читателей на новой трактовке "Троянового века" – века создания бессмертного литературного шедевра – "Слова о полку Игореве" – "На седьмомъ вѣцѣ Трояни…". Этим самым был подан знак потомкам, где искать авторов "Слова"
Выше мы уже задавались вопросом, почему изученный вдоль и поперек текст протографа "Слова" за десять лет стилизованный "под древность" и практически подготовленный к изданию, не был издан ранее 1800-го года. Причиной тому, на наш взгляд, были жесткие условия, поставленные Иоилем Быковским перед "стилизаторами" и "издателями", а именно: