Студент: Меня зовут Владимир, я по образованию математик. Это значит, что я могу, во-первых, считать, а во-вторых, мыслить логически. Описанные вами процессы в Треблинке - полный абсурд, этого просто не могло быть.
Ф. Брукнер: Почему?
Студент: Если второе здание было построено только в начале октября 1942 года, это значит, что все 491 000 евреев, убитых в Треблинке до конца сентября, должны были обрести смерть в первом здании. С 23 июля по 30 сентября прошло ровно 70 дней; в итоге мы получаем (491 000: 70) = 7014, или округленно 7000 убийств в день. В первом здании было три камеры по 16 м2, т. е. их общая площадь равнялась 48 м2.
Если исходить из того, что среди жертв было много детей, можно рассчитать теоретический максимум десять человек на квадратный метр, так что три газовые камеры вместе могли вместить максимум 480 человек. При таких условиях в день требовалось бы 14–15 циклов (7000: 480). При круглосуточной работе газовых камер это означало бы, что на один цикл отводилось бы лишь немногим более полутора часов. За это время жертвы, которые, разумеется, отчаянно защищались, надо было загнать в здание, распределить по трем камерам (деление на камеры было столь же бессмысленным, как и в Белжеце, оно уменьшало полезную площадь и усложняло процесс), потом впустить в камеры выхлопные газы дизельного мотора, а после смерти всех жертв освободить камеры, вытащить трупы из здания, после каждого второго или третьего цикла очистить камеры от кала, мочи и рвотных масс - и так все 70 дней без перерыва. Разумеется, дизельный мотор никогда не должен был ломаться и при этом работать с сильной нагрузкой, так как при малой нагрузке он вообще не смог бы выработать нужное количество моноокиси углерода. Требовать от рационально мыслящего человека, чтобы он поверил в это, - просто наглость.
Ф. Брукнер: Согласно приговору дюссельдорфского суда на процессе бывшего лагерного персонала Треблинки в 1964–1965 годах, число жертв, погибших в газовых камерах первого здания, составляло 200–350 на цикл, т. е. эти камеры могли вмещать в общей сложности 1050 человек и в день требовалось всего семь циклов. Что касается камер второго здания, то суд исходил из числа 400–700 жертв на один цикл [191].
Студент: Позвольте, я сейчас подсчитаю… У этих горе-юристов получается, что на одном квадратном метре умещались в среднем 17, а часто даже 22 человека?
Ф. Брукнер: Да; это показывает, что дюссельдорфских судей Бог явно обделил мозгами. Но перейдем к следующему пункту. Согласно приговору дюссельдорфского суда, который, разумеется, опирался только на показания свидетелей, газовые камеры первого здания имели высоту "около 2,6 м", а второго - "вероятно" 2 м [192]. По показаниям свидетелей произошла герметизация этих камер, чтобы могла подействовать моноокись углерода от дизельного мотора.
Карло Маттоньо совместно с Юргеном Графом в книге о Треблинке подсчитал, сколько времени при таких условиях должно было пройти в герметичной камере, чтобы жертвы задохнулись [193]. Если согласиться с нереальным числом в среднем 17 человек, которые, согласно дюссельдорфскому приговору, набивались на один квадратный метр, то в камерах первого здания все люди задыхались бы примерно через 32 минуты, второго - примерно через 21 минуту, так как к этому моменту достигалась бы смертельная концентрация двуокиси углерода 10 % параллельно со снижением содержания кислорода в воздухе до 8,5 %. Если же исходить из максимально возможного числа 10 жертв на квадратный метр, то это время увеличивается на 70 %, в первом здании оно составило бы 54, во втором - 36 минут.
Согласно показаниям свидетелей, при убийстве газом один цикл обычно длился 30–40 минут, но здесь есть много несоответствий. Польская еврейка Рахель Ауэрбах утверждала, что борьба со смертью в новых газовых камерах "часто длилась более часа", так как мотор от советского танка, который подавал выхлопной газ в камеру, не давал достаточного количества газа, чтобы заполнить помещение [194].
Главный свидетель по Треблинке Янкель Верник писал в 1944 году:
"Мотор в новых газовых камерах был с дефектами, и несчастные жертвы вынуждены были ждать смерти часами. Сам Сатана не смог бы выдумать такую дьявольскую пытку" [195].
Парадоксальным образом подача выхлопных газов дизельного мотора не укорачивала, а продлевала жизнь жертвам, поскольку эти газы, как известно, содержат много кислорода. Короче: зачем нужен был дизель, если и без него жертвы могли задохнуться максимум через 54 минуты? Зачем надо было возиться с мотором? Слушаю вас, Анатолий?
Студент: Дизельный мотор работает как компрессор. Я считаю, что стены газовых камер под давлением подаваемых выхлопных газов не выдержали бы и рухнули.
Ф. Брукнер: На эту возможность указывал и дипломированный инженер Арнульф Ноймайер. Он писал:
"Согласно показаниям свидетелей моторами, которые заполняли камеры газом, были тяжелые дизельные моторы советских танков, мощность которых достигала 550 л. с. Так как дизельные моторы имеют высокий уровень компрессии, можно предположить, что они могли еще продолжать действовать, когда давление выхлопных газов после выхода из цилиндра составляло 0,5 атмосферы. Когда эти газы подавались в герметично закрытое помещение, давление там тоже повышалось на 0,5 атмосферы (что соответствует нагрузке 500 г/см 2 )" [196].
В первом здании давление на стены достигало силы, которая соответствует весу в 52 тонны. Каменная кладка не могла долго выдерживать столь сильное давление, и газовые камеры должны были рухнуть. Это приводило бы к нужному результату - смерти узников, но с тем маленьким недостатком, что здание после каждого цикла приходилось бы отстраивать заново, если только мотор не останавливали заранее.
Студентка: Скорее под давлением слетели бы с петель двери и жертвы сразу вырвались бы на свободу.
Студент: Однако, несмотря на все эти технические проблемы, нацистам удалось за 70 дней убить 491 000 евреев в трех небольших камерах первого здания. Зачем тогда, собственно, понадобилось строить второе здание? Ведь с октября 1942 по август 1943 года в Треблинку поступили еще "только" 390 000 евреев.
Студентка: Может быть, нацисты не знали заранее, сколько жертв еще прибудет.
Студент: Ты шутишь? Если действительно существовала программа систематического уничтожения евреев, то она должна была проводиться по рациональному плану. Следовало бы исходить из того, что немцы сначала определили, сколько евреев живет в занятых ими областях. Если они построили в Польше ряд лагерей уничтожения, можно предположить, что они заранее рассчитали, сколько евреев из каких областей и за какое время надо будет депортировать в каждый из этих лагерей. Но в свете вышесказанного у меня все больше создается впечатление, что не было никакой организации и все было предоставлено на волю случая.
Ф. Брукнер: Прекрасное наблюдение! Когда мы перейдем к вопросу, каким образом избавлялись от трупов почти 900 000 жертв Треблинки согласно официальной исторической версии, это впечатление станет еще сильней.
Треблинка: массовые захоронения и сжигание трупов
Ф. Брукнер: Рабочий лагерь Треблинка I, который находился примерно в двух километрах от т. н. лагеря уничтожения Треблинка II и в котором большей частью не евреи, а поляки работали в большом карьере, добывая гравий, не имеет никакого отношения к Холокосту, но дает нам представление о том, что официальное изображение событий в Треблинке II не соответствует истине. В августе 1944 года советские власти нашли вблизи Треблинки I три массовых захоронения и приказали провести судебное расследование, о результатах которого было доложено 23 августа. Первая могила имела объем 100 м3, вторая - 95 м3 и третья - 125 м3; в первой находились 105 трупов, во второй - 97 и в третьей - 103 [197]. На территории лагеря могил обнаружено не было. Как вы думаете, почему немцы не хоронили умерших в самом лагере?
Студент: Разумеется, из гигиенических соображений. Как известно, трупы загрязняют почву и воду. Кроме того, возбудители болезней в земле гораздо меньше подвергаются атмосферным воздействиям.
Ф. Брукнер: Совершенно верно. Но в Треблинке II массовые могилы, в которые закапывались трупы до их сожжения, находились, согласно единогласным показаниям свидетелей, на территории самого лагеря.
Охрана и заключенные "лагеря уничтожения" добывали воду из колодцев. На плане, который нарисовали заключенные Мошек Лаке и Манек Платкевич, отмечены четыре таких колодца [198]. Если бы там действительно были захоронены сотни тысяч трупов, эти четыре колодца через короткое время, несомненно, были бы совершенно отравлены. Таким образом массовые захоронения, как и в Треблинке I, должны были располагаться вне лагеря, а утверждения свидетелей, отрицающих это, не заслуживают никакого доверия. То же самое относится, разумеется, и к Белжецу.
Перейдем к сжиганию трупов. Как мы уже видели, было бы чистым безрассудством не построить крематорий в лагере, предназначенном исключительно для уничтожения людей. Даже в таком небольшом рабочем лагере, как Травники, лагере-спутнике Майданека, отсутствие крематория порождало проблемы. В августе 1943 года начальник строительства этого лагеря писал:
"Крематория в здешнем лагере нет. На этот недостаток уже не раз указывалось. Постройка крематория является насущной потребностью" [199].
Насколько же нужней был крематорий в "лагере уничтожения", где планировалось убить сотни тысяч людей.
Студент: Господин Брукнер, могу я вас поправить? Если бы планировалось массовое убийство людей, то вряд ли построили бы обычный крематорий, так как его муфельная печь предназначена для сжигания лишь одного трупа, чтобы потом отдать пепел родственникам. Было бы гораздо эффективней построить установку для массового сожжения, какие используются для уничтожения трупов животных. При помощи нее от трупов можно было бы избавляться гораздо быстрей, чем в крематории.
Ф. Брукнер: То, что вы говорите, вполне логично. Я вижу, и мне, лектору, есть чему у вас поучиться.
Согласно официальной версии Холокоста, в феврале 1943 года Треблинку посетил Генрих Гиммлер, который к своему удивлению обнаружил, что здесь и не приступали к сожжению 700 000 трупов, уже лежавших в гигантских массовых захоронениях на территории лагеря. Правда, этот мнимый визит Гиммлера не подтверждается ни одним документом и, по-видимому, является чистой выдумкой "свидетелей". Американская еврейка Коннилин Фейг, историк Холокоста, пишет:
"Даже если бы сжигали ежедневно по 1000 трупов, понадобилось бы 700 дней, чтобы выполнить приказ Гиммлера. Франц (якобы комендант лагеря) и Лалька рассмотрели несколько возможностей решения проблемы. Они выливали ведрами бензин на трупы в одной из ям; получалось большое пламя, но трупы лишь слегка опалялись. Они уложили сотни трупов в широкие ямы меньшей глубины и снова залили их бензином. И опять огонь не смог сжечь трупы (…) К концу первого этапа опытов они пришли к выводу, что понадобится 140 лет, чтобы выполнить указание Гиммлера" [200].
Студент: А нельзя было придумать что-нибудь еще глупей? Если бензин вылить на слой трупов и зажечь, сгорят лишь самые верхние трупы, и то лишь в том случае, если бензина будет много, нижние же только обуглятся.
Ф. Брукнер: Это первое. Второе: поверит ли кто-нибудь, у кого в порядке с головой, что немцы будут расходовать огромное количество бензина, необходимого им для танков и грузовиков, в то время как в Польше много лесов? И третье: можно ли представить, чтобы Г. Гиммлер оставил поиск наиболее эффективного метода сожжения 700 000 трупов, к которым добавились еще трупы евреев, убитых до августа 1943 года, на усмотрение лагерного начальства, которое потом с помощью примитивных ремесленных экспериментов пыталось определить, как лучше всего решить эту задачу?
Если верить свидетелям, эсэсовцы Треблинки решили эту проблему, обнаружив, что многие трупы горят сами. В своем заявлении, сделанном в 1947 году в Вене, наш старый знакомый Элиас Розенберг утверждал:
"Для этой цели (т. е. для сожжения трупов) укладывали на землю параллельно друг другу два рельса и поленья. При этом бывало так, что трупы, особенно только что умерших, горели плохо, и их приходилось заливать бензином" [201].
Студент: Выходит, многие трупы, особенно старые, горели и без бензина, т. е. сами? Но человек на 70 % состоит из воды, трупы не могут гореть сами!
Ф. Брукнер: Похоже, в Треблинке не действовали законы природы. Четыре десятилетия спустя, на процессе над И. Демьянюком, Э. Розенберг еще больше разукрасил эту бессмыслицу:
"В Треблинке мы узнали, что маленькие дети сгорают быстрей, чем мужчины. Их можно поджечь одной спичкой. Поэтому немцы, будь они прокляты, приказывали нам сначала укладывать в яму для сожжения детей" [202].
Янкель Верник, важнейший свидетель по Треблинке, писал в 1944 году:
"Оказалось, что женские трупы горят лучше мужских, поэтому женские трупы использовались для разжигания огня" [203].
Кроме детских и женских трупов в Треблинке, по словам свидетелей, в качестве горючего использовалась и кровь. Польская еврейка Рахель Ауэрбах, которая сама не была в Треблинке, рассказывает, ссылаясь на показания свидетелей:
"Мужчины не горят без женщин (…) Женские трупы использовались для разжигания огня в куче трупов (…) И кровь оказалась первоклассным горючим материалом" [204].
Студентка: Вы нас разыгрываете!
Ф. Брукнер: Ничего подобного. Это свидетельства, на которые десятилетиями ссылается официальная литература по Холокосту при доказательстве массовых убийств в Треблинке!
Перейдем теперь к вопросу, сколько нужно дров, чтобы сжечь 870 000 трупов. Карло Маттоньо в результате собственных опытов по сжиганию трупов животных пришел к выводу, что для сжигания трупа весом 45 кг нужно 160 кг дров [205]. Он исходил из такого сравнительно малого среднего веса трупов, потому что если были массовые убийства, то среди жертв должно было находиться много детей, а также с учетом частичного обезвоживания многих трупов после долгого пребывания в земле. Для сжигания 870 000 трупов, исходя из названной цифры (870 000 × 160) требовалось 139 200 000 кг дров.
На аэрофотоснимках, сделанных в мае и ноябре 1944 года, виден густой лес площадью около 100 га с северной и восточной стороны лагеря, небольшая часть которого находится на территории самого лагеря. Так откуда могло лагерное руководство взять эти 139 200 тонн дров?
Перейдем к вопросу о пепле. При кремировании трупа остается пепел, вес которого составляет примерно 5 % от веса тела [206]. От 870 000 трупов средним весом 45 кг должно было остаться (870 000 × 45 × 0,05) примерно 1950 тонн пепла. При сжигании древесины остается зола, вес которой - около 8 % веса древесины. При расходе 139 200 тонн дров должно было остаться (139 200: 0,08) около 11 100 тонн золы. Следовательно, по завершении сжигания вместе с пеплом трупов на территории лагеря должно было остаться (11 100 + 1950) около 13 000 тонн золы и пепла плюс огромное количество осколков костей и зубов. Согласно показаниям свидетелей, пепел ссыпали в пустые общие могилы. Даже не принимая во внимание, что, по расчетам Маттоньо, после этого еще должны были остаться около 48 000 кубометров пепла, советская и польская стороны могли по окончании войны произвести раскопки и представить миру неопровержимые доказательства массовых убийств. Ничего этого сделано не было.
Студентка: Значит, после войны в Треблинке не было никаких раскопок?
Ф. Брукнер: Были, но они дали совсем не тот результат, какого ожидали. Мы еще вернемся к этому вопросу, но предварительно я хотел бы еще сказать о самом безумном аспекте всей этой истории, а именно: о способе сжигания.
Согласно докладу советской комиссии от 24 августа 1944 года, свидетели Абе Кон, Самули Райзман и Енох Бреннер показали, что с помощью экскаватора была вырыта яма длиной 250–300 м, шириной 20–25 м и глубиной 5–6 м и в дно этой ямы были вбиты три ряда железобетонных свай высотой по полтора метра. Эти сваи были соединены друг с другом поперечинами, а на поперечины с промежутком 5–7 см были уложены рельсы, на которых сжигали трупы. К краям ямы была подведена узкоколейка [207].
В более поздних показаниях свидетелей размеры этой решетки значительно уменьшились, и она удивительным образом переместилась со дна ямы на ее поверхность. В 1965 году дюссельдорфский суд написал в своем приговоре и по делу персонала Треблинки:
"После того, как (…) были поставлены самые различные опыты с сожжением, была наконец построена большая установка для сожжения. Она состояла из бетонных цоколей высотой около 70 см, на которых с небольшими промежутками были уложены 5–6 железнодорожных рельсов длиной 25–30 м. Под этими рельсами горел огонь, в то время как трупы убитых в газовых камерах евреев в количестве от двух до трех тысяч укладывались на решетку и сжигались. Когда увидели, что эта система себя оправдывает, то трупы, захороненные в течение предыдущих месяцев, снова вырыли с помощью большого экскаватора и также сожгли описанным способом" [208].
Вскоре после этого якобы была установлена вторая решетка такой же конструкции; на этих двух решетках с начала апреля до конца июля 1943 года якобы сожгли 870 000 трупов, т. е. 435 000 трупов на решетку, в течение 122 дней, т. е. примерно 3600 трупов в день. Кто из вас мог бы сказать, насколько это технически осуществимо? Вы, Анатолий?
Студент: Я хотел бы сначала узнать, какой ширины была решетка.
Ф. Брукнер: Об этом в дюссельдорфском приговоре не говорится. Свидетель Шия Варшавский указал ширину 4 м, но длину не 20–25 м, а всего 10 м [209].
Студент: По Ш. Варшавскому выходит, что решетка имела площадь 40 м2. Если мы схематически представим себе труп в форме прямоугольника размером 1,75 м × 0,5 м, т. е. площадью 0,875 м2, то на решетке мог уместиться слой из (40: 0,875) = 46 трупов. Если же, как утверждает дюссельдорфский суд, ежедневно сжигали 2000–3000, т. е. в среднем 2500 трупов, надо было нагромоздить (2500: 46) = 54 слоя; при средней высоте слоя 0,3 м эта гора трупов имела бы высоту около 16 метров! Даже если бы эсэсовцы попытались сделать это, например, с помощью кранов, рельсы прогнулись бы под тяжестью трупов задолго до достижения этой высоты, и гора трупов обрушилась бы.
Примем теперь длину решетки за 25 м, как уверяют дюссельдорфские судьи, а ширину за 4 м, по Ш. Варшавскому, тогда ее площадь была 100 м2…
Ф. Брукнер: Стоп! Нельзя объединять два противоречивых свидетельских показания.