– Договор?
– Я хочу... – Должно быть, совершенно очевидно, что она никогда раньше не снимала жилье самостоятельно. – Я хочу сказать, расписку или что-то вроде того?
– О господи, нет, просто платите вперед каждое субботнее утро, – ответила Белль, трогая перед зеркалом свои передние зубы. – Посмотрим-ка. Сегодня понедельник... Заплатите мне тридцать долларов, этого хватит на всю неделю. Вы планируете остаться здесь надолго?
– О, может быть, – сказала Делия нарочито легко и принялась деловито рыться в сумке. Белль теперь трогала подбородок, чтобы рассмотреть пухлую кожу под ним. Ее лицо было похоже на подушку, и вся она напоминала пышный, мягкий цветок, пион или большой ирис.
– Ну вот, – считала Делия. – Десять, двадцать... Только тогда Белль отвернулась от зеркала. Если она и была удивлена, увидев наличные, то не подала виду. Сложила купюры и положила их в нагрудный карман.
– Наверное, вам нужно перенести свои вещи, – сказала она. – А я пока положу ваш ключ на бюро, на случай если меня не будет, когда вы вернетесь. В четыре тридцать я показываю дом. Надеюсь, вы не станете приносить кучу хлама.
– Нет, я...
– Потому что в этой комнате вещи хранить особенно негде, а я ненавижу, когда они разбросаны. Вот так все и случилось с Ларри Уоттсом и Кэйти: его плащ оказался в шкафу внизу, и, естественно, он его забыл, когда съезжал.
– У меня очень мало вещей, – ответила Делия. Она собиралась вернуться в пять, когда хозяйки точно не будет. Так Белль действительно не увидит, что у нее ничего нет. Сейчас было... Она тайком посмотрела на часы. Три сорок пять. Белль вышла из комнаты, цокая высокими каблуками.
– Правила такие: первый этаж – мой, – сказала она, остановившись в коридоре, – и к кухне это тоже относится. На другой стороне улицы есть вполне приличное кафе "Рик Рак", на Ист-стрит – прачечная, а по пятницам миссис Оберн приходит делать уборку. Парадную дверь мы никогда не запираем, но этот ключ на связке – действующий, если вы из нервных. Все поняли?
– Да, спасибо.
– И я не думаю, что у вас будут гости, – продолжала Белль. Внезапно она окинула Делию оценивающим взглядом. – Мужского пола, я имею в виду.
– О! Нет, не будет.
– Ваша личная жизнь – это ваша личная жизнь, но эти сорок два доллара вносятся за одного. Простыни и полотенца тоже на одного.
– Я даже не знаю никого, кого я могла бы пригласить, – уверила ее Делия.
– А, так вы не из здешних?
– Нет.
– Я тоже. До того как я сюда приехала с приятелем, я никогда и не слышала про Бэй-Бороу, – бодро сказала Белль. – С парнем ничего не вышло, но я все равно осталась.
Делия понимала, что в ответ должна что-нибудь рассказать о себе, но произнесла только:
– Я бы помылась перед тем, как пойду забирать вещи.
– Пожалуйста. – Белль махнула на прощание и, цокая, стала спускаться по лестнице.
Делия из вежливости выждала полсекунды, прежде чем пойти в ванную. Она не была в туалете с десяти утра.
Обои в ванной с рисунком в виде морских коньков, выдыхающих серебристые пузырьки, загибались по швам, а металлические детали были старыми и покрытыми пятнами ржавчины, но в целом ванная оказалась чистой. Делия сперва воспользовалась туалетом, а потом побрызгала в лицо холодной водой и дала ему высохнуть, решив, что единственное полотенце принадлежало другому жильцу. Женщина избегала смотреть в зеркало, предпочитая сохранить в памяти свой образ из примерочной в магазине. Хотя и взглянула на платье, проверяя, достаточно ли оно опрятно для секретарши. И уже перед тем, как выйти, сняла обручальное кольцо и бросила его в сумку.
Затем Делия ненадолго вернулась в комнату. Она не стала входить, а просто постояла в дверях, таким образом окончательно уясняя для себя, что это теперь – ее комната.
Шлеп-шлеп обратно на улицу, глядя вперед, как будто Делия знала, куда направиться. Ну, более или менее знала. Маленький городок уже был полон знакомых местечек: выцветший красный автомат с газировкой у входа в продуктовый магазин "Наедайтесь", уцененные товары для отдыха в "Антиквариате Боба", уложенные штабелями пакеты с кормом для собак с излишним весом в "Пет Хевен". На углу она свернула вправо, и зеленая площадь вдалеке показалась такой уютной, такой знакомой и даже слегка скучной, как будто она все детство провела у подножия резного кресла мистера Бэя.
Жалюзи у Иезекиля Помфрета были по-прежнему приспущены, но когда Делия попробовала открыть дверь, та поддалась. Сразу же от входа начиналась крутая лестница, ведущая наверх. На матовом рифленом стекле двери справа на первом этаже еще раз значилось имя Иезекиля Помфрета, а также была надпись: "ЗАВЕЩАНИЯ И НАСЛЕДСТВО – ГРАЖДАНСКОЕ И УГОЛОВНОЕ ПРАВО". Эта дверь тоже открылась, когда Делия тронула ее. Она вошла в комнату с облицованными ореховыми панелями стенами и конторкой посередине. Ей понравилось, что за конторкой никого не было. Вообще нигде никого не было видно, но за следующей дверью, витиевато разукрашенной, слышался мужской голос. Он замолкал и начинал звучать снова; судя по паузам, мужчина говорил по телефону.
Делия подошла к конторке, на которой ничего не было, кроме телефона и пишущей машинки. Приподняла уголок серого резинового чехла машинки: та была механической, даже не электрической (она беспокоилась, что увидит компьютер). Затем тихонько покрутила кресло, стоявшее за конторкой.
"Добрый вечер, – скажет она. – Я хотела бы попросить..."
Нет, не попросить. Попросить – это слишком заискивающе.
Делия подняла руку, чтобы поправить волосы, которые казались сухими, как песок на пляже. (Пляж! Нет, гнать эту мысль прочь от себя.) Расправила юбку на бедрах и убедилась, что застежка на плетеной сумке – кричаще-розовая ленточка – спрятана у нее под рукой.
"Мне показалось, что это знак судьбы, мистер Помфрет, это показалось просто велением свыше, что я узнала о бедной мисс Перси как раз в тот момент, когда я..."
Голос за дверью стал громче и энергичнее. Мистер Помфрет, должно быть, заканчивал разговор.
"Будто что-то случайно прервало мое падение, понимаете? Будто целый день я падала, падала, а потом кто-то подцепил меня или поймал, и я оказалась здесь, поэтому я бы хотела узнать, не могу ли я..."
Клацанье положенной трубки, скрип колесиков кресла, тяжелые шаги по ковру. Панельная дверь распахнулась, и тучный мужчина среднего возраста в полотняном костюме посмотрел на нее поверх очков-половинок.
– Я думал – мне показалось, что кто-то вошел, – сказал мужчина.
– Мистер Помфрет, я – Делия Гринстед, – выпалила она. – Я пришла, чтобы стать вашей секретаршей.
В четыре пятнадцать она вернулась в мелочную лавку и купила белую хлопчатобумажную ночную рубашку и две пары колготок. В четыре двадцать пять перешла через улицу к обувному магазину братьев Бассетт и выбрала большую черную кожаную сумку. Сумка стоила пятьдесят семь долларов. Сначала, увидев цену, она решила взять виниловую, но потом подумала, что мисс Гринстед подойдет только натуральная кожа.
Мисс Гринстед была Делией – новой Делией, она родилась, когда мистер Помфрет первый раз назвал ее так во время беседы. Ей показалось верным решением пойти на этот компромисс – незамужний статус, но фамилия мужа. Разумеется, домохозяйское, самодовольное звучание слова "миссис" больше ей не шло, но Делия все же не могла снова стать молоденькой хохотушкой мисс Фелсон. К тому же на карточке социального страхования было написано "Гринстед". Она вытащила карточку из бумажника и назвала мистеру Помфрету номер (все эти годы она достаточно редко ею пользовалась, чтобы помнить его наизусть). Делия сказала юристу, что переехала сюда после смерти матери. Это вызывало в воображении целую нерассказанную историю: замкнутый женский мирок, дочерняя монашеская преданность. Объяснила, что всю свою взрослую жизнь работала в офисе у врача.
– Двадцать два года, – говорила она мистеру Помфрету, – и мне было так жаль уезжать, но я просто не могла оставаться в Балтиморе, где вокруг было столько воспоминаний.
Казалось, манера говорить под мисс Гринстед ее околдовала. В официальном разговоре сама Делия никогда бы не употребила слово "просто", а слово "воспоминания" в этом контексте имело отголосок некоторой детскости, которая была ей не свойственна.
Если бы потребовались рекомендации, Делия приготовилась сказать, что ее наймодатель тоже недавно скончался (она сегодня убивала направо и налево). Но мистер Помфрет не спросил о рекомендациях. Единственное, что его интересовало, – это список обязанностей. Приходилось ли ей печатать, подшивать бумаги, стенографировать? Делия отвечала честно, но чувство все равно было такое, будто она лгала.
– Я печатала все счета, и справки, и медицинские карты.
Перед ней предстало усталое лицо Сэма, и его заштопанный белый халат, и галстук, который он называл "галстуком парамедика". Она выпрямилась на стуле.
– Я подшивала бумаги, и отвечала на звонки, и вела книгу учета посещений, но, к сожалению, не занималась стенографией.
– Ну это не важно, – сказал мистер Помфрет. – Мисс Перси и мисс Как-Ее-Там тоже этого не делали. Я всегда мечтал о секретарше, которая умела бы стенографировать, но, думаю, в этом нет необходимости.
Возникла неловкая пауза, когда он попросил ее назвать свой адрес, а Делия понятия не имела, каков он. Но когда упомянула Белль Флинт, мистер Помфрет сказал:
– Ах да, на Джордж-стрит. – А потом добавил, как будто давал наставление: – Белль – действительно забавная личность.
Делия подумала, что в этом было преимущество маленького городка. Или, наоборот, его минус, как посмотреть.
Юрист сообщил ей, что она может приступить к работе завтра, с девяти до пяти. Оплата, к сожалению, минимальная, сказал он (поглядывая на нее краем глаза, чтобы уловить реакцию). Секретарь также должна варить кофе, он надеется, что ей это будет не трудно.
– Разумеется, нет, – живо сказала Делия и поднялась, тем самым закончив разговор. Мистер Помфрет произвел на нее впечатление человека без изюминки, добросердечного, но не особенно интересного, и ее это как раз устраивало. На самом деле, работодатель не слишком ей понравился, но это тоже было хорошо. Для той новой, лишенной личных отношений жизни, которую она создавала, мистер Помфрет был идеален.
Часы показывали без двадцати пять, а Делия с утра ничего не ела. Поэтому, прежде чем вернуться к себе в комнату, она отправилась в кафе, которое рекомендовала Белль. Оказалось, что оно расположено не совсем через дорогу, а несколько дальше к западу, рядом со складом. Тем не менее из его окон был виден пансион. Делия выбрала место, с которого было удобно наблюдать за ним, чтобы не пропустить Белль, когда та вернется. Может, стоило купить чемодан, чтобы въехать открыто. Но было как-то глупо тратить деньги просто напоказ. Пятьсот долларов уже сократились до... чего? Делия сосчитала в уме и поежилась. Когда подошла официантка, она заказала только тарелку овощного супа и стакан молока.
"Рик Рак" был одним из тех мест, где она могла бы обедать, будучи студенткой, – столовая, с линолеумом на полу и кафельными стенами, с шестью или восемью кабинками и рядом стульев у стойки. Рыженькая официантка обслуживала столики, а черноволосый мускулистый бритый молодой человек был поваром. Он разогревал чизбургер для единственного, кроме нее, посетителя – парнишки одних лет с Рамсэем. Запах жареной пищи заставил желудок заныть от голода, несмотря на то что Делия уже ела суп, но она напомнила себе, что суп – питательнее и экономичнее, и отказалась от домашнего пирога на десерт. Делия заплатила за еду. Повар, вытерев руки о передник, принял ее счет без единого слова. В следующий раз, решила она, нужно взять что-нибудь почитать. Она чувствовала себя неловко, оттого что просто ела и смотрела в окно.
Белль не было дома. Делия открыла входную дверь и ощутила вокруг звенящую тишину. Она поднималась по лестнице, думая: "Вот исполнительная секретарша возвращается в уединенное жилище после своей одинокой трапезы". Это было очень литературно.
Когда она открыла дверь своей комнаты, запах осиного гнезда показался ей еще сильнее, наверное, из-за вечерней жары, проникшей сквозь окна. Делия поставила сумку на бюро и открыла оба окна. Одно выходило на крошечный задний дворик и аллею. Из другого был виден козырек над крыльцом и дом напротив. Делия прижалась лбом к стеклу и увидела кафе (СОБСТВЕННОСТЬ БИ ДЖЕЙ РИК РАКЛИ), склад и коричневый панельный дом, в верхнем окне которого виднелась колыбелька или какая-то игрушка. Немногочисленные звуки – тихое шипение редких проезжавших машин – успокаивали.
Белль оставила на бюро старомодный витиеватый ключ. Делия вставила его в замок и заперла дверь. Потом срезала ценник с новой сумки, положила внутрь бумажник и повесила сумку на крючок. Разложила другие покупки на бюро (ящики, как и весь дом, были сделаны неаккуратно, их заедало, и выдвигались они со скрипом). Она повесила пляжную рубашку Сэма на вешалку. Положила в ящик свою косметичку. Плетеную сумку с лосьоном, купальником, резиновыми манжетами и прочим положила на полку в шкафу. Потом закрыла шкаф, подошла к постели и села.
Ну вот она и устроилась.
Делия оглядела комнату и не заметила ни единого признака, по которому можно было бы определить, кто здесь живет.
Белль вернулась, когда уже смеркалось. Делия слышала, как перед домом хлопнула дверца машины, а затем раздалось громкое цоканье каблуков на крыльце. Ни Делия, ни хозяйка не рванулись друг к другу, чтобы обменяться приветствиями. Делия, которая к этому времени уже просидела бог знает сколько, уставившись в пустоту, поднялась с кровати настолько бесшумно, насколько это было возможно, подошла к бюро, чтобы взять кое-какие вещи, и постаралась, чтобы ни одна половица не скрипнула, когда она шла по коридору в ванную.
Пока вода в душе нагревалась, Делия почистила зубы, разделась и замочила в раковине белье. На сушилке теперь висело второе полотенце и мочалка. Она взяла мочалку и закрыла душевую занавеску, потрескавшуюся от времени и слегка заплесневелую.
Вода смывала с ее тела песок, пот, загар, и подо всем этим оказалась совершенно новая кожа. Казалось, ее затвердевшие от хождения ступни пьют воду. Она подставила лицо под струю и намочила волосы. Наконец с сожалением закрыла краны и насухо вытерлась. Новая ночная рубашка легко касалась ее обгоревших плеч.
Делия решила не оставлять свою зубную щетку в подставке над раковиной. Она положила все в косметичку и отнесла в комнату. Мокрое белье можно повесить на одно из плечиков в шкафу. Значит, дверцу шкафа придется оставить на ночь открытой – пятно на стерильном облике комнаты. Но это все же лучше, чем развешивать белье в ванной. Она одобряла правила, заведенные Белль, и ей не хотелось ничего "разбрасывать".
Делия откинула одеяло и легла, укрывшись только простыней. Из-за ветерка от окна влажной голове было прохладно, но не настолько, чтобы спать под одеялом.
Снаружи играли дети. Еще не совсем стемнело. Делия лежала на спине с открытыми глазами, сознание у нее было такое же чистое, как потолок над ней. Хотя одна мысль все-таки посетила ее несколько часов спустя. "О господи, – подумала она, – как я из этого выберусь?" Но тут же закрыла глаза и заснула.
7
"Пропала женщина из Балтимора", – прочла Делия и внезапно почувствовала, как сжался желудок. "Женщина из Балтимора исчезла во время семейного отпуска".
Она каждый день проверяла балтиморские газеты, утром и вечером. Во вторник, в среду, в четверг утром в них ничего не было. Но в четверг вечером в газете, которую привез на площадь почтовый фургон вскоре после обеденного перерыва Делии, в рубрике "Городская жизнь" обнаружилась заметка: "Сегодня рано утром государственная полиция Делавэра объявила..."
Оглядевшись вокруг, она развернула газету. В парке на скамейке напротив молодая женщина открывала пакет с остатками хлеба, чтобы покормить голубей. На скамейке справа очень старый мужчина листал журнал. Казалось, никто не замечал присутствия Делии.
"Миссис Гринстед последний раз видели около полудня в понедельник, по пути на юг, на песчаном пляже..."
Наверное, в полиции существует правило, что должно пройти некоторое время, прежде чем человека признают пропавшим. Скорее всего, именно поэтому раньше не было никакого объявления. (Пролистывая газеты в прошедшие дни, Делия чувствовала облегчение и боль одновременно. Неужели никто не заметил, что ее нет? Или, может быть, она и не пропадала, а все происходящее – сон? Может быть, она по-прежнему живет, как жила, а Делия здесь, в Бэй-Бороу, просто каким-то образом отделилась от предыдущей?)
Читать описание своей внешности было особенно обидно: "русые или светло-каштановые волосы, глаза голубые, или серые, или, возможно, зеленые...". Бога ради, неужели никто из родственников никогда на нее не смотрел? И как мог Сэм так глупо описать ее одежду? "Нечто вроде детского платья"! Фыркнув, она сложила газету, а потом еще раз огляделась. Малыш в молчаливом негодовании топал ногами. Корм для голубей закончился. Старик послюнил палец, чтобы перевернуть страницу. Делия терпеть не могла, когда так делают. Он всегда приходил сюда в обед, приносил с собой журнал и все время слюнявил пальцы, пока его листал, и Делия надеялась только на то, что никто больше после старика не будет его читать.
Как пассажир, каждый раз покупающий билет на одно и то же место в поезде, как гость, который всегда садится на один и тот же стул в гостиной, Делия умудрилась за три дня выработать свой ритуал. Завтрак в "Рик Раке", чтение утренней газеты. Обед на площади – йогурт и свежие фрукты, которые она заранее покупала в продуктовом магазине "Наедайся". Всегда садилась на скамейку в южной части парка, всегда с вечерней газетой. Затем делала кое-какие покупки, чтобы убить час: во вторник – пара черных туфель на низком каблуке, потому что эспадрильи соскальзывали со ступней. В среду – лампа для чтения на длинной ножке. Сегодня она решила поискать кипятильник, чтобы по утрам заваривать чай. Но сейчас, прочитав газету, Делия не знала что делать, она сразу почувствовала себя совершенно опустошенной. Нет, надо просто дойти до офиса.
Делия опустила газету в проволочную мусорную корзину и засыпала ее остатками обеда. Как правило, она оставляла газету на скамейке, чтобы другие могли ее прочитать, но не сегодня.
Мамаша пыталась посадить малыша в коляску. Карапуз сопротивлялся, не желая сгибать ноги. Старик расправился с журналом и суетливо запихивал очки в футляр. Никто из них не посмотрел на Делию, когда она проходила мимо. Или все притворялись, даже малыш: может быть, им велели притворяться, чтобы она ничего не заподозрила. Ерунда. Делия пожала плечами. Возьми себя в руки. Она не совершила никакого преступления. Лучше вернуться к своему ритуалу – пойти в мелочную лавку, как и планировала.
Забавно, как жизнь заставляет человека обрастать вещами. Вот она уже обзавелась лампой, потому что света верхней лампочки было недостаточно, чтобы читать в постели. На полке в шкафу она хранила стопку разовых стаканчиков и коробку чая в пакетиках, до сегодняшнего дня используя горячую воду из-под крана в ванной, и становилось очевидным, что ей нужно второе платье. Прошлой ночью, первой по-настоящему теплой летней ночью, Делия подумала: "Надо бы купить вентилятор". А потом сказала себе: "Стоп. Остановись".