С Бингхэмом я встретился в лифте. - Привет, старина, - ухмыльнулся мерзавец. - Жаль, что ты так и не стал ассистентом. - Да, мне тоже жаль.
- Здорово тебе влетело, да, старина? Я имею в виду этого психа. Тебе следовало сделать ему рентген, прежде чем будить профа. Или узнать место работы и должность. Я всегда это в первую очередь спрашиваю. Я бы на твоем месте поступил именно так.
- Не сомневаюсь.
- Теперь тебе придется искать работу в каком-нибудь захолустье, - с притворным сочувствием произнес этот негодяй. - Впрочем, мне говорили, что в Англии еще остались приличные клиники. Не такие, разумеется, как больница Святого Суизина, но и не сельские лечебницы. Попрощаться от твоего имени с профом? Ты ведь, наверное, не захочешь встречаться с ним после этой истории?
- Нет, я только что заходил к нему. Рекомендательное письмо забрать.
- Если могу тебе чем-то помочь, старина, - всегда к твоим услугам.
- Спасибо.
Мы спустились на первый этаж, и я вышел из лифта.
- А мне в цоколь нужно, - пояснил Бингхэм. - В лаб. Хочу кое-какие анализы просмотреть. Теперь, став наконец старшим ассистентом профа, я хочу поднажать на патол и микробиол.
Я захлопнул дверь.
- Наверное, мы больше не увидимся, старина. Покуха! - И он нажал кнопку.
Лифт опустился дюймов на шесть и вдруг замер как вкопанный. Бингхэм поочередно надавил все кнопки. Никакого результата. Он загремел ручкой двери. Та не шевельнулась.
- Послушай, старина! - взволнованно позвал он. - Я тут застрял.
- Да, я заметил, - сдержанно произнес я.
- Черт знает что, - добавил он и трусливо хихикнул. Затем, вцепившись в решетку, осторожно потряс ее. Рядом начала собираться толпа: санитары, медсестры, пациенты. В больничном лифте нередко кто-то застревал, что приятно оживляло серое больничное однообразие.
- Проклятие! - Голос Бингхэма предательски дрогнул. - Помоги мне выбраться, будь другом.
Я развел руками:
- Каким образом? Я ведь не механик. - Вокруг загоготали. - Может, пожарных вызвать? Или полицию?
- Нет, черт побери! Послушай, старина, мне не до шуток. - Бингхэм нервно затряс металлическую решетку, опасаясь, что может уронить свое достоинство. - Помоги, дружище! - взмолился он. - Вызволи меня отсюда. Не бросишь же ты коллегу и друга в беде!
- Что ж, попробую, - вздохнул я. В конце концов, выражение "права человека" относилось даже к Бингхэму. Хотя и с натяжкой. - Подожди минутку.
- Спасибо, старина, - обрадовался он. - Я знал, что могу на тебя рассчитывать.
Я как можно медленнее побрел по коридору, высматривая кого-нибудь из техников, и вдруг заметил груженую тележку, на которой развозили обед для больных. Среди прочей снеди я разглядел бананы. И тут меня осенило.
Вернувшись к лифту, я с удовлетворением увидел, что толпа удвоилась, а Бингхэм остервенело трясет решетку.
- Наконец-то! - оживился он, узрев меня. - Ты очень шустро… Эй, что ты делаешь?
Я медленно оторвал от грозди несколько бананов и принялся один за другим совать их ему сквозь прутья решетки. Моя нехитрая пантомима вызвала взрыв восторга среди собравшихся зевак, к которым присоединились ребятишки из разместившегося по соседству детского отделения. Радостно улюлюкая, они подбадривали меня:
- Дайте ему палку! Пусть сам достанет!
Бингхэм побагровел и затрясся от бешенства.
- Этого я тебе никогда не забуду! - прошипел он. - Погоди, вот только выйду - я с тобой разделаюсь! - И для пущей убедительности подпрыгнул.
В толпе застонали.
- Хвост не прищеми! - задорно выкрикнул кто-то.
Вытирая слезы, я пошел прочь. Впервые за всю свою врачебную карьеру я был доволен.
Уже сидя в автобусе, я развернул рекомендательное письмо профессора. Его краткости можно было позавидовать:
Всем заинтересованным лицам.
Доктор Гордон в течение последних трех месяцев был моим младшим ассистентом в травматологическом отделении. Со своими обязанностями справлялся разве что к собственному удовлетворению.
Глава 3
Я приобрел привычку открывать "Британский медицинский журнал" по-китайски, с конца: последние двадцать страниц пестрят объявлениями с предложениями работы, а собственное благополучие - точнее даже, возможность заработать на кусок хлеба с маслом - озаботило меня вдруг куда более, чем прогресс мировой медицины.
Провинциальных клиник, приглашающих начинающих хирургов, было в журнале предостаточно, хоть пруд пруди, и я, накупив марок, состряпал весьма элегантные заявления, которые разослал по дюжине адресов. Поскольку на проезд к местам собеседования мне полагался бесплатный билет третьего класса, я решил, что по крайней мере смогу посмотреть страну за счет Национальной службы здравоохранения.
Очень скоро выяснилось, что сногсшибательным успехом я не пользуюсь. Во-первых, меня угнетала сама обстановка, царившая на собеседованиях. Если перед устным экзаменом группу студентов объединяет дух товарищества, как у заключенных, приговоренных к расстрелу, то приемная возможного работодателя походит скорее на спасательную шлюпку, в которой иссякают запасы провизии и пресной воды. Во-вторых, в присутствии членов комиссии я почему-то всегда садился на единственный пустующий стул с чувством собственной вины. Кончалось это обычно тем, что я дергал себя за галстук, ломал карандаши, отвечал невпопад, нес околесицу и вообще держался как полный идиот.
Я побывал уже на нескольких собеседованиях, ставших в моем представлении столь же неразличимыми, как визиты к зубному врачу. Все они состоялись в каминных залах, украшенных портретами разъевшихся краснолицых деятелей в белых халатах, дипломами, неизменным бюстом Гиппократа в углу и списками жертвователей. Посредине зала возвышался массивный стол красного дерева, который мог бы, по-моему, выдержать танк, а вокруг сидело около дюжины самых устрашающих людей, что я когда-либо видел.
Самым важным было, войдя, сразу определить, кто из сидящих врачи, а кто непрофессионалы: деятели из муниципалитета и обычные члены правления. Это было необходимо, чтобы соответствующим образом корректировать ответы на вопросы; к чему, например, сыпать медицинскими формулировками перед оптовым торговцем обувью. Так, на одном из моих первых собеседований член комиссии в клерикальном облачении спросил меня торжественным тоном:
- Как вы поступите, доктор, оперируя ночью в полном одиночестве, если у больного начнется неостанавливаемое кровотечение?
На что я уверенно ответил:
- Вознесу молитву Господу, сэр.
И тогда сидевший по правую руку от меня тщедушный человечек проснулся и спросил:
- А не кажется ли вам, молодой человек, что вы могли бы сначала позвонить своему главному хирургу и посоветоваться с ним?
Работу я там так и не получил.
В одних комиссиях интересовались, играю ли я в крикет или на пианино, в других спрашивали, женат ли я, в третьих занимали мои политические взгляды и моральные убеждения. Что бы я ни отвечал, все почему-то неизменно вызывало у вопрошающих разочарование, а то и вовсе повергало в недоумение. После короткого молчания следовал разочарованный вздох, а затем председательствующий благодарил меня за приезд и обещал известить о принятом решении.
Словом, я с большим опозданием убедился, что обучение в больнице Святого Суизина вовсе не гарантировало мне теплое местечко по специальности. Все мы были свято уверены, что выпускники любых других заведений должны взирать на нас с не меньшим почтением, чем доктор Ватсон на Шерлока Холмса, поэтому столкнуться с людьми, даже не подозревающими о существовании больницы Святого Суизина, было чрезвычайно болезненным щелчком по моему самолюбию.
- Где вы учились, дружок? - спросил меня как-то раз один лощеный хирург из какой-то Богом забытой дыры.
- В больнице Святого Суизина, сэр, - ответил я, пыжась от гордости.
И тогда этот прегнусный паразит пожал плечами и сочувственно произнес:
- Ничего, сынок, это еще не самое страшное в жизни.
А остальные так и покатились от смеха. Мерзавцы.
Надеюсь, не нужно объяснять, что в том месте меня тоже не приняли.
После месяца безуспешных поездок в холодных вагонах, успев исколесить едва ли не половину Англии, я был полностью обескуражен. Меня уже не столько обуревали мечты заполучить место хирурга, как заботило желание заработать себе на хлеб. На моем банковском счете хранилось четыре фунта и десять шиллингов, а из всех пожитков оставались один костюм, сумка с клюшками для гольфа, набор медицинских инструментов и небольшой гипсовый бюст лорда Листера. Жил я в дешевой меблирашке в Масвелл-Хилле, погода стояла прескверная, а мои ботинки срочно нуждались в ремонте. Вдобавок меня мучил хронический голод, а постоянные неудачи вынуждали посещать пивные вдвое чаще обычного. Микроскоп я давно продал, а мой драгоценный скелет пылился неподалеку от больницы Святого Суизина в лавке ростовщика, напоминающей, должно быть, катакомбы после эпидемии чумы.
Из всего мало-мальски ценного у меня остались только учебники. С неделю я пялился на их золоченые корешки, сопротивляясь соблазну, после чего решил, что начинающий хирург на первых порах вполне способен обойтись без справочника по здравоохранению и пособия по биохимии. Один за другим я оттащил томики в магазинчик подержанной медицинской литературы на Гауэр-стрит, вознося затем мысленную хвалу его владельцу за каждой трапезой. "Нарушений кровообращения" Уитби и Бриттона, правда, хватило только на бекон с яйцами и чашечку кофе, зато "Учебник по практической медицине" Прайса оказался куда более питательным: на вырученные за него деньги я досыта наелся томатным супом, бифштексом с жареным картофелем и яблочным пирогом, запив все это изобилие пинтой пива. "Анатомию" Грея я решил сохранить на собственный день рождения, а избавившись от "Энциклопедии хирурга", заказал даже столик в "Скотте".
Вскоре из всей моей библиотеки уцелели лишь несколько брошюрок из серии "В помощь студенту", тонюсенький справочник "Что делать при отравлениях" и "Таблицы калорийности пищевых продуктов". Все это, вместе взятое, с трудом потянуло бы на чашку чая с сандвичами. В итоге я стал усердно готовиться к предстоящему собеседованию в Нортумберленде, преисполненный решимости во что бы то ни стало устроиться на работу. Когда настал долгожданный день, я шел в зал заседаний как в последний бой. Члены комитета сидели за длиннющим столом напротив меня, тогда как на своей стороне стола я был один, что почему-то показалось мне хорошим предзнаменованием. На вопросы я отвечал четко, как полицейский в суде. Высокий хирург в углу то и дело согласно кивал, а затем произнес:
- Что ж, все это вполне приемлемо. Скажите, вас и в самом деле так привлекает профессия хирурга?
- Да, сэр, - искренне ответил я. - Даже несмотря на все сопряженные с ней трудности. Это моя давнишняя мечта.
- Замечательно, - расцвел он. - Вот бы все мои ассистенты были такими. Не так ли, джентльмены?
Все согласно загалдели.
- Очень хорошо, - закончил хирург. - Теперь доктор Брайс-Дерри, наш председатель, задаст вам несколько формальных вопросов.
Председатель, сидевший прямо напротив меня, был приятным моложавым человеком в твидовом костюме, клетчатой рубашке и домотканом галстуке.
- Итак, доктор Гордон, - с улыбкой заговорил он, - вы уверены, что и в самом деле хотите работать в нашей клинике?
- Да, сэр.
Улыбка исчезла с его лица.
- Вы, кажется, получили врачебный диплом четыре месяца назад. Это так?
- Да, сэр.
Председатель приумолк. Взгляд стал откровенно недружелюбным.
- И вы состоите в профсоюзе медицинских работников? - медленно произнес он.
- Да, сэр, разумеется.
Во мне нарастало недоумение. Обстановка в зале определенно нагнеталась. Члены комитета либо разглядывали потолок, либо, напротив, сидели, уставившись в свои записи. Никто даже не пытался заговорить.
- И в Британской медицинской ассоциации? - зловещим тоном осведомился председатель.
- Д-да, сэр, - запинаясь, выдавил я.
Объяснить столь внезапную враждебность было невозможно. Я был подавлен, разбит и отчаянно нуждался в глотке свежего воздуха. Вытащив из кармана носовой платок, я утер вспотевший лоб и, отодвинув стул, бессильно откинулся на спинку. В следующее мгновение, потупив взор, я увидел под столом, прямо напротив меня, краешек твидовой юбки и пару ног в вязаных чулках и грубых башмаках.
От ужаса мой хребет промерз до основания.
- Я… Извините, ради Бога, сэр… то есть мадам, - пролепетал я. - О Господи!
Взвизгнув, я как ошпаренный сорвался с места и, не чуя под собой ног, бросился к дверям.
И этот пост мне не достался.
На обратном пути в Лондон я вытащил из кармана свежий номер "Британского медицинского журнала" и снова погрузился в чтение объявлений о вакансиях, для удобства размещенных в алфавитном порядке - от анестезиологии до хирургии. Похоже было, что настала пора попытать свои силы в другой области медицины. Микробиологическая лаборатория означала необходимость корпеть там с девяти до шести без малейшего намека на общение с живыми пациентами. Не говоря уж о риске подцепить какую-нибудь заразу вроде чумы или черной оспы. Возня с туберкулезными больными подразумевала пребывание на свежем воздухе, вдоволь масла и яиц, однако безмятежная и размеренная жизнь в санатории зачастую погружала в летаргический сон не только больных, но и врачей. Для ортопедии требовались навыки плотника, а для патологии - кровожадность Прокруста. Рентгенолога были обречены на нездоровое обитание в мрачных подземных склепах, а педиатры не успевали очищать брюки от рвотных масс детишек, объевшихся всякой дряни.
Уныло разглядывая бесцветный пейзаж за окном, я попытался вспомнить, какие еще занятия в больнице доставляли мне радость. Увы, в моей памяти отпечатались одни лишь запахи. Появившаяся во рту кислятина заставила вспомнить химию в первый год обучения; приятное щекотание в ноздрях - канадский бальзам и гистологические препараты; вонючая смесь карболки с формалином - анатомичку; пряный и сочный аромат луга - биохимическую лабораторию; запах мастики - больничные коридоры, а эфирные пары - операционную. Про морг же и вспоминать не хотелось: в голове всплывало сравнение разве что с заброшенной скотобойней. Я вздохнул и принялся листать страницы. Ничего. Взгляд мой задержался на внутренней стороне обложки. Красиво набранный текст гласил:
ИДЕАЛЬНОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ ДЛЯ МОЛОДОГО СПЕЦИАЛИСТА
Требуются:
1. Врач на роскошный лайнер для кругосветного круиза. Америка, Вест-Индия, Африка, Индия, Австралия, Япония, Океания. Отплытие в ближайшие дни. Полный пансион, жалованье 2000 фунтов в год (в американских долларах).
2. Личный врач для южноафриканского мультимиллионера, путешествующего по Африке, Америке и Азии. Жалованье по договоренности. Обращаться немедленно.
3. Обычная практика. Практикующему врачу в тихом местечке (Вай-Вэлли) требуется надежный напарник. Бесплатное проживание в доме шестнадцатого века со всеми удобствами, бесплатные уголь и еда, бесплатная машина с шофером, ежегодный трехмесячный отпуск.
И много других предложений.
Обращаться
в медицинское агентство
"ВИЛСОН, ВЕРЕСКИЛЛЬ И ВОЗЛЮБЛИНГЕР"
Располагалось агентство неподалеку от больницы Святого Суизина.
Утро выдалось туманное, мне предстояло расплачиваться за жилье, в горле нещадно свербело, но мысль о посещении агентства настолько согревала меня, что даже унылый и серый Масвелл-Хилл показался мне залитым солнцем. Жизнь снова представлялась в розовых тонах.
Позавтракав на скорую руку, я отправился по указанному адресу. Агентство размещалось между больницей для хроников и пабом, на верхней площадке ветхой и скрипучей лестницы.
На двери висела табличка с надписью "Вход". За дверью располагалась комнатенка, стены которой были обиты вагонкой, а вдоль противоположных стен стояли две деревянные скамьи, прибитые к полу, точь-в-точь как в купе поезда французской железной дороги. Напротив входа была дверь с матовой стеклянной панелью, местами растрескавшейся, и с табличкой "Управляющий". На скамье слева примостилась бледная личность примерно моих лет с "Журналом нейрологии, нейрохирургии и психиатрии", а на скамье справа развалился обрюзгший и неопрятный тип с кустистыми усами и в замызганной фетровой шляпе. Осоловело уставившись в пол, он что-то невнятно бормотал.
Я присел рядом с бледнолицым. Он даже не покосился в мою сторону. Мы сидели и молчали. Наконец, дождавшись своей очереди, я вошел к управляющему.
Я оказался в каморке, по сравнению с которой наружная приемная могла показаться залом ожидания в аэропорту Хитроу. За высоким и узким деревянным столом восседал добродушного вида старичок с бакенбардами и в очках с золоченой оправой. Он был облачен в манишку с шейным платком и старинный сюртук.
- Мистер Вилсон, мистер Верескилль или мистер Возлюблингер? - жизнерадостно спросил я. Приятно было чувствовать себя клиентом, а не просителем.
- Увы, доктор, никого из них здесь нет, - доброжелательно улыбнулся управляющий. Отложив ручку, он сплел узловатые пальцы. - Чем могу быть вам полезен?
- Я пришел по вашему объявлению. Я бы предпочел мультимиллионера, если вакансия еще не занята, но готов согласиться и на круиз. Сборы у меня много времени не займут: я сейчас свободен как ветер.
- И снова вынужден разочаровать вас, - ответил старичок с наинежнейшей улыбкой. - Оба места уже заняты.
- Но ведь объявление появилось только вчера! - раздосадованно воскликнул я.
- От желающих просто отбоя нет… Однако могу предложить вам много не менее привлекательных мест. Хотели бы вы, доктор, отправиться за границу?
- Я бы не возражал. Если там тепло, конечно.
- Тогда у меня есть как раз то, что вам надо. Для "Акрополос ойл компани" - это греческий концерн, весьма уважаемый - требуется грамотный специалист в Ираке. Очень многообещающая должность. Вот контракт на пять лет…
- Нет, спасибо, я еще не настолько замерз.
- Что ж, попробуем другое. Вы человек набожный? - Он смерил меня взглядом. - Вижу, что да. В Таиланде нужен врач-миссионер. Заработок, правда, невелик, но, - он вздохнул и молитвенно возвел глаза к потолку, - ведь всех нас ждет вознаграждение на небесах.
- Я предпочитаю земное, - покачал головой я, начиная испытывать разочарование. - Скажите, а что-нибудь попроще у вас найдется? Обычная практика, пусть даже не в самом престижном месте.