Родина зовет
19 января 1991 года в эстонской газете "Вперед" была опубликована статья Джохара Дудаева "Я присягал другому". В редакционной врезке к статье он был представлен единственным в Советском Союзе чеченцем-генералом, а также сообщалось о недавнем избрании его председателем исполнительного комитета съезда чеченского народа. В статье Джохар Дудаев размышлял о выборе, который он вынужден сделать:
"Как военный человек, я обязан беспрекословно выполнять приказы. Я не делаю себе никаких скидок по профессиональной службе из-за парламентской деятельности, напротив, считаю, что дело, которому себя посвятил, я должен делать безупречно. Если же это войдет в противоречие с моей деятельностью парламентария, то есть исполнение воинского долга вступит в противоречие со служением моему народу, то мое мнение однозначно: я присягал другому. Я – летчик, функции дальней авиации не имеют отношения к милицейским или полицейским функциям… Да, в принципе я готов к тому, что командование пойдет на освобождение меня от службы. В этом случае я вернусь на родину, буду служить своему народу – этот вопрос для меня и моей семьи решен твердо. Во мне жива ностальгия по родным, по земле, на которой родился. В нашем народе генетический код крепок. Родина есть Родина".
Свобода или смерть
Весной 1991 года Джохар Дудаев уволился из советских военно-воздушных сил и вернулся в родную Чечню. Поселился в доме старшего брата Бекмурзы – напротив небольшого саманного домика, который в юности построил своими руками. По вечерам в саду под прохладной сенью абрикосового дерева собиралась семья, приходили гости.
Однажды здесь появился молодой человек с гитарой. Это был чеченский бард Имам Алимсултанов. Он сочинял музыку к легендам и сказаниям, а потом сам исполнял их в духе героико-эпических песен. Народный трехструнный инструмент – пондуру – ему заменяла современная шестиструнная гитара.
Устроившись перед слушателями, Имам расчехлил гитару и исполнил несколько баллад, а потом, отбивая характерный кавказский ритм, звонким гортанным голосом спел новую песню о свободе:
Мы родились в ту ночь, когда щенилась волчица.
Утром, под дикий рев барса, нам дали имена.
В орлиных гнездах вскормили нас матери,
На тучах укрощать коней учили нас отцы.Скорее гранитные скалы расплавятся, как свинец,
Чем полчища врагов нас заставят встать на колени.
Мы не покоримся никогда и никому.
Свобода или смерть – добьемся одного из двух.Если нас подавит голод – корни будем грызть,
Если нас одолеет жажда – росу травы будем пить.
Мы родились в ту ночь, когда щенилась волчица,
И только Аллаху, народу, отечеству будем служить.
Джохар был потрясен. Он вскочил с места и стал быстро расхаживать, прищелкивая языком от восторга. Певец скромно молчал. Лишь легкая улыбка пробежала по губам – он был рад, что его новое произведение понравилось Дудаеву.
– Кто написал стихи? – наконец поинтересовался Джохар.
– Народный учитель и народный поэт, – ответил Имам. – Он живет в селе Мескеты. Его зовут Абузар Айдамиров.
– Это же гимн! – воскликнул Джохар. – С этой песней на устах чеченцы пойдут в бой. Как славно звучит: "свобода или смерть"!
Красная Поляна
Неподалеку от Сочи расположилась живописная Красная Поляна. Когда-то здесь командующий русской армией великий князь Михаил Николаевич Романов принимал парад войск в честь победы России в Кавказской войне. А спустя полтора столетия в тот же самый день – 21 мая 1991 года – на Красную Поляну съехались делегаты Всемирного черкесского конгресса. Был среди них и генерал Джохар Дудаев. Выступая на прощальном банкете, он призвал народы Кавказа к единству и национальному освобождению. "Мы не должны уступить России ни пяди кавказской земли!" – такова была основная мысль его пламенной речи. Выступление генерала вызвало всеобщее одобрение. К нему подходили известные политики из разных стран и желали успеха в освободительной борьбе. Особенно крепко жал ему руку видный черкесский политический деятель и ученый Юрий Хамзатович Калмыков, только что избранный на этом конгрессе президентом Международной черкесской ассоциации. Впоследствии он станет министром юстиции в российском правительстве и окажет неоценимую услугу мятежному генералу.
"Я содрогнулся от ужаса"
В начале июня 1991 года состоялся второй съезд чеченского народа. Выступая с докладом, Джохар Дудаев демонстрировал решимость и уверенность в достижении главной цели – независимости Чечни.
– Да здравствует развал Империи! – провозгласил он. – Основным источником доходов жизнедеятельности любой империи являются колонии, одна из которых – наша Чечня – вот уже полтора века эксплуатируется с невиданной жестокостью. Имперская машина с помощью аппарата насилия отняла у нашего народа религию, язык, образование, науку, культуру, природные и материальные ресурсы, право на свободу и на жизнь. Чеченский народ определил свой путь, единодушно приняв решение на построение суверенного государства, возложив ответственность за проведение в жизнь решений съезда на исполнительный комитет.
Делегаты переименовали съезд в Общенациональный конгресс и избрали исполнительный комитет. Председателем исполкома остался генерал Джохар Дудаев. Его первым заместителем был избран Юсуп Сосламбеков, заместителями – Зелимхан Яндарбиев и Хусейн Ахмадов. Комитет информации исполкома возглавил Мовлади Удугов, Комитет обороны – Беслан Гантамиров, Правовой комитет – Эльза Шерипова. Эти люди составили костяк радикального националистического движения, которое вскоре придет к власти в Грозном.
Джохар Дудаев согласился возглавить исполком не без мучительных размышлений:
"Когда я увидел, кому съезд вайнахского народа вверил свой суверенитет и свое будущее, – признавался он, – даю слово чести: у меня по коже мурашки побежали. Уже на первом заседании Исполкома среди тех, кто организовывал этот съезд, началась драка из-за денег. Буквально из-за денег, собранных на прошедшем съезде. Никаких должностей мне в этой республике, в той среде, испорченной до беспредела, не нужно было. Я вообще не только боялся этой среды – откровенно говоря, я ею брезговал. Эта среда была настолько далекой от моего интеллекта и моего уровня со своей роскошью, чванством, закулисными играми… Эта среда была для меня дикой и далекой… Я посмотрел и содрогнулся от ужаса. Доверие народа – кому оно вручено! Стало ясно, что это крах. Что дело пойдет настолько не по тому руслу, которое наметил народ. Что они буквально извратят эту идею независимости, размажут ее, заплюют. И народ превратят в ничто. Вот это и заставило меня взять на себя этот тяжкий груз".
Тень Джохара
У Дудаева появилась тень. Это был его самый близкий соратник – идеолог Зелимхан Яндарбиев. Он ни на минуту не отпускал Джохара от себя, всюду следуя за ним. Стоило тому остановиться на улице и начать с кем-либо беседу, как тут же подбегал Яндарбиев и прислушивался к разговору. Все заметили: если рядом находился Яндарбиев, Дудаев вел себя жестко и несговорчиво, а без него мгновенно менялся, становясь благоразумным собеседником.
Однажды на переговоры в Грозный прилетел российский министр печати Михаил Полторанин. Он давно знал Яндарбиева, который некогда вращался в московских литературных кругах и слыл поэтом средней руки. Увидев, как он опекает Дудаева, Полторанин взял его под локоток и тихо сказал:
– Земляк, зачем ты так усердно пасешь Джохара?
– Не ваше дело! – окрысился он. – А вашим казахским земляком я стал по несчастью. Моя родина – Ичкерия, земляки – чеченцы.
И, демонстративно отвернувшись, удалился. "Из дикого волка не получишь дрессированного Полкана, приносящего тапочки", – подумал российский министр, глядя вослед черной тени Дудаева.
Громкий зикр
19 августа 1991 года в Москве начался путч, и могучая Советская власть зашаталась – дни ее были сочтены. Это мгновенно понял Джохар Дудаев. Он распорядился организовать всенародный митинг протеста против московских путчистов. И вот на следующий день на центральной площади Грозного стали собираться чеченцы. Они прибывали отовсюду – с городских окраин, от районных центров, из далеких горных аулов. Шли семьями – старики в папахах, молодые мужчины, юркие подростки. Среди шума толпы неожиданно раздался ясный, чистый призыв:
– Ла илаха илла-Алаху! Нет божества, кроме Аллаха!
Молодые мужчины соединились в круг и начали исполнять громкий зикр. Этот ритуальный танец символизировал кружение ангелов вокруг престола Аллаха. Такой молитвенный обряд исповедовали приверженцы суфийского братства, которое основал чеченский святой Кунта Хаджи. "Молящиеся зикром вслух, – учил он, – смеются и радуются тому, что даровано им милостью Аллаха".
Казалось, милостью Аллаха вся площадь двигалась в едином порыве – танцевала, смеялась, пела. А вокруг царил праздник – кипели котлы, резался скот, варилось мясо. Грузовики то и дело подвозили ящики с увеселительными напитками, которые щедро раздавались страждущим. Двери близлежащих кафе и ресторанов были открыты нараспашку – приходи, кушай, что хочешь. И все это было бесплатно, все это было милостью Аллаха. А точнее, все это оплачивал богатый чеченский предприниматель Яраги Мамадаев – верный соратник Джохара Дудаева.
Памятник Ленину
Первой жертвой, павшей к ногам восставшего народа, стал памятник Ленину, который символизировал прежнюю власть, прежние ценности. Десятиметровый бронзовый кумир возвышался на центральной площади Грозного – снести его было нелегко. Однако это не остановило тех, кто пришел на всенародный митинг протеста.
Руководить сносом памятника взялся Муса Темишев – советник Джохара Дудаева. По его приказу на площадь подогнали мощный трактор. На скульптуру взобрались ловкие ребята и накинули стальную петлю на шею вождя. Трактор взревел – Ленин закачался на постаменте и с грохотом рухнул наземь. Толпа ликовала – изо всех сил лупила палками и железными прутьями по низвергнутому кумиру. Бронзовую скульптуру проволокли по городским улицам и сбросили в Сунжу. Мутная горная река приняла великана, оставив на поверхности лишь обезображенную голову. Она торчала из воды, не желая навсегда уйти в небытие.
Муса Темишев доложил наверх о низвержении памятника Ленину.
– Ты что занимаешься самоуправством? – возмутился Джохар Дудаев, который, как человек военный, не терпел всякого своеволия и произвола. – Не обернется ли это против нас?
– Все будет в порядке, – отмахнулся Темишев.
– Ладно, – успокоился Дудаев. – Мы вместо памятника Ленину установим памятник Хрущёву. Как-никак, Никита Сергеевич отменил депортацию чеченцев и разрешил нам вернуться в родные края. Радостный взор Джохара устремился на зеленый флаг свободы, который взметнулся над правительственным зданием. Революция наступала.
Прослушка
Главным чеченским чекистом был Игорь Кочубей – потомственный казак, предки которого получили землю под Ведено еще триста лет назад. Он хорошо знал Джохара Дудаева и понимал, что если этот амбициозный генерал придет к власти, то ни ему, ни чекистскому ведомству в целом несдобровать. Поэтому Кочубей установил прослушку на телефонный аппарат Дудаева. И вот ему принесли расшифрованную запись переговоров мятежного генерала с председателем Верховного Совета России Русланом Хасбулатовым.
– Чего вы там медлите – третий день митингуете? – кричал в трубку Хасбулатов. – Пора убирать эту власть!
– А не введет ли Россия чрезвычайное положение, если мы предпримем такие шаги? – осторожно поинтересовался Дудаев.
– Действуйте смело, ничего не бойтесь! – подзадорил в ответ Хасбулатов. – Никакого чрезвычайного положения не введут!
Прослушав запись, Игорь Кочубей приказал немедленно уничтожить оперативные архивы и готовиться к отражению вооруженного штурма дудаевцев. Правда, каким образом защищаться, главный чеченский чекист не знал – Москва строго-настрого запретила применять силу против "мирных демонстрантов".
Штурм
6 сентября 1991 года начался штурм последнего бастиона советской власти. За минувшие две недели сторонники Джохара Дудаева сумели взять под контроль почти весь Грозный. Незахваченным остался лишь Дом политического просвещения, где заседал Верховный Совет республики. Некоторые депутаты, утомленные длительной осадой, стали умолять тогдашнего правителя Чечни – первого секретаря обкома партии и одновременно председателя Верховного Совета Доку Завгаева – подать в отставку:
– Что ты уцепился за начальственное кресло? Уйди, а мы попытаемся договориться.
– Живым я отсюда не уйду! – отвечал непреклонный Завгаев.
– Значит, тебя вынесут отсюда! – выкрикнул кто-то из зала.
Этот возглас оказался пророческим. К шести часам вечера за окнами послышался дикий многоголосый рев. К зданию неслась огромная толпа, вооруженная палками и железными прутьями. Ее возглавлял Юсуп Сосламбеков – заместитель Джохара Дудаева по исполнительному комитету Конгресса. Разбив стеклянные двери, толпа ворвалась внутрь. Началось побоище. Доку Завгаев рванул к черному входу – ему вдогонку полетели камни. Остальные депутаты были схвачены и жестоко избиты. Затем каждому выдали по листу бумаги, шариковой авторучке и заставили написать заявление о добровольном выходе из состава Верховного Совета республики. Только председатель городского совета Виталий Куценко отказался выполнять требование толпы.
– Ты почему не пишешь? – спросил его Сосламбеков.
– Писать заявление не буду, – твердо ответил Куценко. – То, что вы делаете, – незаконно. Это – государственный переворот.
Тогда огромный, как медведь, боевик сгреб его в охапку и выбросил в окно. Падая с третьего этажа, Куценко пробил витраж и с грохотом упал на усыпанную стеклянными осколками площадь, сломав шейный позвонок. Подбежавшая толпа стала глумиться над умирающим человеком, добивая его палками и ногами.
– Хватит! – кричал Сосламбеков. – Теперь власть наша!
Но толпа как будто ничего не слышала, продолжая пинать уже бездыханное тело. Разгневанный Сосламбеков закричал во всю глотку:
– Аллаху акбар!
И, на мгновение остановившись, толпа взревела:
– Аллаху акбар!
Тайный план Джохара
В сентябре 1991 года в Чечню приехала представительная московская делегация, в состав которой входил министр печати Михаил Полторанин. Он считался человеком, близким к президенту России. Поэтому Джохар Дудаев и пригласил его на конфиденциальную беседу, которая проходила в садовом домике на окраине Грозного.
– Народ у нас неоднородный, огородился в тейповых ячейках. Его трудно объединить, – начал Дудаев разговор. – Большинство хочет жить с Россией. Но это пассивные люди. Они заняты своими делами – им не до политики. Пока только малое меньшинство мечтает о суверенном государстве Ичкерия. Но это меньшинство – молодые люди, более активные и более организованные. Они способны увлечь за собой пассивную часть вайнахов – у многих из них большой зуб на Москву. Сейчас ситуацию можно качнуть в любую сторону: сбить волну абреческой самостоятельности или раздуть огонь.
Он разлил по бокалам коньяк и продолжил:
– За последнее время я убедился, как легко на Северном Кавказе раскрутить маховик гражданской войны. И если меня загонят в угол, я готов к этому. Я способен на это. Но то, что приходится делать сейчас, мне тоже не нравится. Я понимаю, что независимой Чечне, враждебной России, долго не жить – Москва нас раздавит. Но я по рождению горец. У нас так: начав дело, постыдно по своей воле бросать его. Это слабохарактерность. Это конец. Должны быть очень веские причины, от тебя не зависящие. Передайте Борису Николаевичу, что я убедительно прошу встречи с ним. Встречи без всякого шума. У меня есть серьезные предложения.
Михаил Полторанин опрокинул бокал, закусил сочной сливой и заметил, что Ельцин не любит игр втемную. Ему надо четко доложить, какие предложения исходят от Дудаева. Иначе он просто-напросто пошлет подальше. Пригубив из бокала, Джохар изложил свой тайный план: Ельцин должен издать указ об особом порядке управления Чечнёй и создать в ней администрацию, подчиненную только президенту России. Никаких парламентов, никакой демагогии. Главой администрации, а по сути – генерал-губернатором согласен стать Дудаев, который получит право вести жесткую политику, независимую от радикальных сепаратистов. Большинство чеченцев от такого решения вздохнет с облегчением, а самые непримиримые будут вынуждены отправиться в эмиграцию – можно быть уверенным, что генерал-губернатор, наделенный всеми властными полномочиями, об этом позаботится.
Вернувшись в Москву, Полторанин тут же доложил о секретных переговорах с Дудаевым. Ельцину идея понравилась: он и сам тяготел к сильной, авторитарной власти. Обещал подумать и дать ответ. Не заботясь о конфиденциальности, стал рассказывать всем подряд о тайном плане Дудаева. Конечно, лукавые царедворцы качали головой и спрашивали: с какой стати всенародно избранный президент России будет якшаться с каким-то самозванцем? И самолюбивый Ельцин отказался от встречи, а фактически – от возможности решить чеченский вопрос без кровавой бойни. К тому же до Чечни долетели вести об излишней болтливости Бориса Николаевича, и оскорбленный генерал перестал надеяться на благоразумие высокомерных московских правителей.
"Я – мусульманин!"
После победы чеченской революции Джохар Дудаев торжественно объявил о роспуске Верховного Совета республики как органа, поддержавшего московских путчистов и утратившего народное доверие. Будучи председателем исполнительного комитета Конгресса чеченского народа, он взял на себя всю полноту власти и потребовал от России предоставить Чечне абсолютный суверенитет. Одновременно объявил о проведении в республике свободных выборов. Исполнительный комитет единогласно поддержал его кандидатуру на пост первого президента независимого государства.
Своим кандидатом в президенты Дудаева объявила и партия "Исламский путь". По словам ее председателя Беслана Гантамирова, "Дудаев стабилизирует обстановку, исключит возможность клановой оппозиции и приведет республику к демократическим реформам". Вопрос заключался лишь в том, насколько правоверным мусульманином был сам кандидат, чтобы представлять на выборах "Исламский путь".
– Я – мусульманин! – признался Джохар. – Эта религия мне близка с детства. Я не соблюдаю часы молитвы и обращаюсь к Аллаху обычно в душе – прошу уберечь от зла, пороков, ненависти.