- Будет шрам.
- Мне все равно.
Девочка закрыла аптечку.
- Тебе не попадет? - спросила она.
- Это зависит от тебя, - прищурился Рурк.
Девочка сощурилась в ответ, словно хотела вывести его на чистую воду.
- В каком смысле зависит от меня?
- Зависит от того, насколько ты хочешь, чтобы тех парней наказали за кражу и за… - Рурк не хотел это даже произносить. - За все остальное.
- Почему это зависит от меня? Я подозреваю, что тот парень с разбитым лицом уже доносит на тебя.
- Трент? Нет. Он знает, что если расскажет, что я избил его, то я объясню почему… за кражу и за… - Рурк снова замолчал и посмотрел на девочку. - Он не сделал тебе больно?
Она рассеянно потерла запястья.
- Со мной все в порядке.
Рурк не знал, верить этому или нет. Девочка выглядела смущенной, и Рурк больше не стал допытываться.
- В любом случае, - продолжил он, - они не хотят проблем, поэтому будут держать язык за зубами.
- Ясно.
- Я могу заставить их заплатить за все, что они украли…
- Нет, - быстро ответила девочка. - Я думаю, они уже получили свое. Да и не так много взяли.
Рурк посмотрел на пирог, черничная начинка которого лиловым пятном расползалась по грязи.
- А у тебя будут проблемы? - спросил Рурк.
Впервые девочка улыбнулась. И когда Рурк это увидел, с ним произошло что-то невероятное. Внезапно мир вокруг изменился лишь от одной улыбки этой девочки. Рурк даже подумал, что сейчас должна заиграть какая-нибудь мелодия, как в фильме.
- Водитель - мой дедушка, - сказала она. - А с ним у меня никогда проблем не бывает.
- Это хорошо. - Рурк нашел старую газету и убрал испорченный пирог. - Я Рурк, - добавил он, осознан, что они незнакомы. - Рурк Макнайт.
- Я Дженни Маески, - ответила девочка. - Мои бабушка и дедушка владеют пекарней "Скай-Ривер", что находится в городе. Я работаю у них этим летом. Коплю деньги себе на компьютер.
- На компьютер, - повторил Рурк, как дурак. Присутствие этой девочки отключало его мозг.
- Да. На ноутбук. Он работает на батареях, поэтому его можно взять куда угодно.
- Ясно. Наверное, ты очень любишь компьютерные игры.
Дженни снова улыбнулась:
- Мне он нужен, чтобы писать. Я люблю писать.
Боже. Это же все равно что выполнять домашнюю работу, когда этого никто и не требует.
- Что ты пишешь?
- Истории, стихи, то, что со мной случается.
Дженни пошарила под пассажирским креслом и достала толстую тетрадь на кольцах. Дженни переворачивала страницы, исписанные яркими чернилами бирюзового цвета.
- И ты все это написала? - спросил Рурк.
- Да.
- Сколько времени это у тебя заняло?
- Я не слежу за этим, - пожала плечами Дженни.
- А ты напишешь о… о том, что было сегодня? - не удержался Рурк.
- Шутишь? Конечно же да.
Рурку стало интересно, что же Дженни напишет о нем. К своему удивлению, Рурк понял, что для него это важно. Еще ни одна девочка не нравилась ему так сильно.
С кухни донесся грохот, стук тележки, которую катили к двери.
- Мой дедушка, - сказала Дженни. - Я скоро уезжаю.
Не надо, мысленно взмолился Рурк.
- Слушай, не бойся приезжать сюда. Я прослежу, чтобы эти парни и близко к тебе не подходили.
- Я их не боюсь. - Дженни замолчала, сделала шаг назад и скрестила на груди руки в защитном жесте. - Самое страшное, что сегодня случилось, - это ты.
Какого черта?.. Такого Рурк не ожидал.
- Рурк, - позвал кто-то.
Джоуи. Вернулся из своей экспедиции.
- Вот ты где. Я искал тебя по всему лагерю.
Джоуи только что вернулся с озера, за его плечами еще висел походный рюкзак.
Конечно, они с Джоуи были лучшими друзьями, но прямо сейчас Рурк был не очень рад видеть его. У Рурка был настоящий разговор с настоящей девочкой, и он не хотел ее ни с кем делить. Но он не мог ничего поделать. Представляя Дженни и Джоуи друг другу, чувствовал, что делает это как-то неловко и официально.
А Джоуи вовсе не вел себя неловко. С улыбкой от уха до уха он откинул назад свои черные длинные волосы, включил обаятельность парня из музыкальной группы и пустился в эмоциональный рассказ о своем удивительном путешествии в дикую природу. Его не было всего два дня, но он вернулся… другим. Возможно, более уверенным в себе.
- Почему ты в пластырях? - спросил Джоуи у Рурка.
- Трент. - Вот и все, что ответил Рурк. Больше сказать ему было нечего. И Джоуи понял.
Дженни Маески даже не заботило то, что Джоуи был весь в грязи и пропах потом.
- Хочешь есть? - спросила она.
- Как ты думаешь? - ответил Джоуи.
- Так и знала. - Дженни направилась к полкам в фургоне. - Эклеры с кленовым сиропом, - сказала она. - Мои любимые.
Она протянула один Джоуи, другой Рурку.
- Спасибо, - пробормотал он.
А Джоуи уже взахлеб рассказывал, как ночью видел красные глаза зверей. И сердце Рурка оборвалось. Потому что было уже слишком поздно. Джоуи тоже оценил Дженни. А Рурк знал, что настоящие беды случаются тогда, когда лучшие друзья хотят одного и того же.
Глава 7
3 июля 1988 года
"Дорогая мама!
Сегодня утром я работала у прилавка, чтобы Лора имела возможность разобраться с бумагами. Когда я была маленькой, мне приходилось вставать на стульчик. Я смотрела, как люди мучаются выбором перед витринами, и чувствовала себя невероятно важной. Булочка или пончик? "Наполеон" или пирожное со взбитыми сливками? То, что я владела всем тем, чего эти люди так хотели, давало мне ощущение властности. Власти. Я всегда путаю эти существительные, извини.
А потом приехали Алджеры. Мистер и миссис Адджер вместе со своим маленьким сыном, Заком. Он такой хорошенький! Как мальчик из рекламы. Алджеры живут в большом доме на Ривер-Роуд и каждый год покупают новую машину.
С ними я чувствую себя неуютно по нескольким причинам. И вот главные три из них:
1. Их семья совершенно нормальная, настолько традиционная, что я чувствую себя не от мира сего, потому что наша семья определенно нетрадиционная.
2. Мистер Адджер постоянно спрашивает меня, помню ли я тебя, хотя всем в городе известно, что я была слишком маленькой, когда ты ушла. Наверное, если бы кто-то нашел этот дневник и все мои письма к тебе, меня отправили бы в сумасшедший дом. А может, и нет. Анна Франк обращалась к своему дневнику "Дорогая Китти". Может, это не так уж и странно для меня называть свой дневник "Дорогая мама".
3. Миссис Алджер чувствует ко мне жалость и даже не пытается это скрыть. Я это ненавижу. Я ненавижу, когда кто-то думает обо мне как о несчастной сиротке и начинает меня жалеть.
Когда Алджеры уехали, я сказала бабушке и Лоре, что хочу помочь дедушке развезти товар. Мне хотелось развеяться. Потому что пекарня пахнет безопасностью: сладкий и теплый аромат. Но иногда, как сегодня например, здешняя атмосфера давит, и мне трудно дышать.
- Сегодня такой прекрасный летний день, - сказала Лора. - Тебе нужно подышать свежим воздухом.
Лора всегда меня понимает. Говорит, что она - как моя вторая мама, но это не совсем так. Для того чтобы заводить вторую маму, надо для начала иметь первую. А у меня ее нет. Я рассказываю всем, что ты работаешь на правительство под прикрытием. В детстве я думала, что люди мне верят. Но теперь все ясно вижу по их лицам… Они думают, что ты ушла потому, что не хотела растить ребенка в одиночку.
А знаешь что? Мне все равно. Спроси любого.
Как всегда, дедушка был рад взять меня с собой. Он работал на стекольном заводе в Кингстоне, а недавно вышел на пенсию. Из-за постоянного шума на заводе он стал плохо слышать. Теперь он помогает нам в пекарне и при каждом удобном случае ездит рыбачить на озеро Уиллоу. Мистер Беллами, владелец озера и лагеря "Киога", - дедушкин друг.
Рыбалка - это дедушкина страсть. Он рыбачит круглый год. Даже в самую морозную зимнюю пору. Тогда он выходит на озеро и делает прорубь. А лед на озере в фут толщиной. Если нельзя проехать на машине, дедушка берет у кого-нибудь снегоход. Он говорит, что ему нравится находиться одному в диких местах.
Иногда дедушка берет меня с собой. Но для меня рыбалка - это Скука с большой буквы. Нужно просто сидеть и ждать, когда какая-то рыба заглотит крючок, потом вытащить ее из воды, принести домой, приготовить и съесть. Зачем все это, если в любое время можно спуститься в кладовку и открыть банку с тунцом?
Когда я говорю об этом дедушке, он только усмехается и называет меня "moj misiaczku", что в переводе с польского значит "мой медвежонок". Дедушка говорит, что смысл рыбалки заключается не в том, чтобы что-то вытащить из воды. А в том, чтобы что-то отдать тишине. На польском это звучит лучше. У дедушки есть одно забавное свойство. Он говорит на английском, как Йода. Это действительно так. А еще у дедушки лысая голова, на которой торчат всего несколько волосков, и это тоже делает его похожим на Йоду.
Так что, когда дедушка берет меня на рыбалку, я стараюсь сильно не капризничать. Большую часть времени думаю о своих мечтах (я тебе уже об этом говорила). Я мечтаю переехать в большой город и стать знаменитой писательницей. И настанет день, когда я буду раздавать автографы, а мои фанаты выстроятся в огромную очередь, как это обычно бывает у Джуди Блум или Роберта Стайна. И вот тогда я подниму глаза от книги и увижу тебя, мама. Ты будешь смотреть на меня, как там, на фотографиях. Ты улыбнешься и скажешь, что очень гордишься мной.
А я даже не стану спрашивать, где ты была все эти годы и почему ушла, ведь моя мечта исполнится. У тебя все равно нет никакого хорошего объяснения или оправдания, поэтому я даже упоминать об этом не стану. Мы просто купим по вишневой кока-коле или молочному коктейлю и отправимся по магазинам. И все будет превосходно.
Когда дедушка рыбачит, он тоже о тебе думает. Но не так, как я. Он вспоминает прошлое, времена, когда ты была его дочерью. Дедушка рассказывает мне, что ты любила рыбалку так же, как и он. И даже когда ты выросла и у тебя появилась я, ты все равно ходила с ним рыбачить.
Дедушка рассказывал, что ты сама делала грузила. Вечером, слушая радио, плавила на кухонной плите олово (а у него очень низкая температура кипения, это мы проходили по химии) и заливала его в формочки в виде перевернутых пирамидок.
И это мои самые первые воспоминания. Хорошо, возможно, и не совсем воспоминания. Может, мне просто кажется, что я что-то помню, из-за того, что дедушка много раз рассказывал мне об этом. Я сижу на кухне за сосновым столом, а ты стоишь у плиты и подпеваешь радио. Я даже знаю, какую песню ты поешь, потому что это песня про Дженни. "867-5309/Jenny", которую исполняет группа Tommy Tutone.
Дженни - хорошее имя. Хотя парень, который поет эту песню, подсмотрел слова на стене туалета.
Но вообще это очень веселая, заводная мелодия. И я отлично помню тебя, твои волосы, собранные заколкой в виде бабочки. На тебе бабушкин фартук. Ты плавишь олово и поешь.
В какой-то момент на кухню заходит бабушка. Она ругает тебя, потому что ты взяла ее сковороду, а теперь она испорчена и придется покупать новую.
Я помню твой смех и веселые искорки в глазах. Ты говоришь:
- Ма, я куплю тебе сотню сковородок! И найму слугу, который будет делать соус. И еще одного, который будет поливать им твои блюда. Я куплю тебе все, что захочешь!
Потом ты берешь меня на руки и под песню про Дженни, играющую по радио, мы кружимся по кухне.
Наверное, это мое последнее воспоминание о тебе. Я не знаю, что из этого правда, а что придумала я сама. Но все грузила, что ты сделала, до сих пор лежат в дедушкиной коробке с рыболовными снастями. Он никогда ими не пользуется. Вместо них он берет гильзы. Дедушка говорит, что твои грузила слишком тяжелые. К тому же он не хочет их потерять.
Как будто это поможет вернуть тебя назад.
Сегодня дедушка отвозил заказ в лагерь "Киога". Летом они являются нашим лучшим заказчиком, ведь в их лагере отдыхает около сотни детей. Был великолепный ясный день, и я очень радовалась, что еду с дедушкой, а не остаюсь в пекарне. Когда мы приехали в лагерь, дедушка вышел из фургона, а я осталась внутри и слушала по радио старые хиты. Ни за что не догадаешься, какая песня вдруг заиграла. "867-5309/Jenny".
Я решила, что это знак.
И как оказалось, плохой знак. Трое парней из лагеря крали булочки из фургона. Сначала я пришла в замешательство. Ведь я еще никогда не сталкивалась с воровством. Это было очень… мерзко. Как будто тебя лапают. Я чувствую отвращение лишь при одном воспоминании об этом.
Еще мне очень трудно признаться тебе, но я испугалась. Сначала сползла на пол грузовика и хотела прятаться до тех пор, пока они не возьмут все, что нужно, и не уйдут.
Хорошо, я признаю. Я испугалась. Как ребенок.
Я как-то писала доклад по социологии. Про Элеонору Рузвельт. Она автор многих известных цитат. Одну я запомнила: "Каждый раз, глядя страху в лицо и преодолевая его, вы обретаете дополнительную силу, мужество и уверенность".
(Я говорила тебе, что учусь на одни пятерки?)
И когда я в страхе корчилась на полу фургона, а эти парни шарились в кузове, я вдруг вспомнила эти слова. И подумала: "Ну хорошо, Элеонора. Хотя меня, наверное, побьют".
Так и случилось. Ну, почти. Эти парни были типичными богатенькими сыночками с блестящими волосами и ровными белыми зубами. Они сделали кое-что, чего я никак не ожидала. Они смеялись надо мной за то, что я работаю развозчиком. А потом окружили меня, сказав:
- Как насчет поцелуя?
И еще:
- Готов поспорить, ты можешь сделать не только это.
Их главарь толкнул меня к борту фургона и стал целовать. Есть одна деталь: я постоянно думаю о поцелуях. Я и все мои подруги. Мы даже практиковались на подушках. Так что это не оказалось для меня неожиданностью.
Но это было так отвратительно, неромантично и вообще не так, как я себе представляла.
Лучше бы меня побили. Мне нравится думать, что я победила этих парней, но на самом деле все было не так. Меня спасли.
Я ненавижу, когда меня спасают.
Это похоже на полную беспомощность. Сначала я ничего не могла сделать, потому что этот придурок целовал меня и лапал, а потом я снова оказалась не у дел, потому что появился какой-то парень и набросился на этих троих. Через минуту они уже скулили от боли. А я стояла в сторонке, как наиглупейшая дурочка из какого-то дурацкого фильма. Просто стояла и кусала руку. Полная идиотка.
Если бы я увидела такую в фильме, то закричала: "Хватит стоять! Помоги ему!"
Вот так стоять и смотреть, пока кто-то дерется, - это подло. Трудно описать, как он дрался. Он бил самого крупного парня, как будто тот был всего лишь тушкой. Я посмотрела вниз. Мои ботинки были в крови.
Наконец, я очнулась и произнесла всего одно слово:
- Перестань.
Потом еще одно:
- Хватит.
Я думала, это не сработает, но у меня получилось. Парень отпустил главаря и отступил. Все трое тут же унеслись прочь как ошпаренные.
Я смотрела на парня, который меня спас. Я сказала "спас", но так ли это? Я отступила назад, глядя на него так, словно он в любую секунду может взорваться. Парень весь вспотел. Его лицо было красным. Но тут же, словно по волшебству, оно стало спокойным. Синева его глаз приобрела холодный оттенок. Краснота прошла.
Я стояла, открывая и закрывая рот, как рыба, выброшенная из воды. Потому что теперь разглядела, что это был не просто обычный парень. Невероятно красивый. Похожий на звезду из фильма, лицо с обложки журнала. Он вовсе не походил на того безумца, что прогнал прочь этих негодяев.
Парень тоже смотрел на меня. Он смотрел в мои глаза и, может, на мои губы. Мы одновременно смутились и уставились в землю. Потом я наконец пришла в себя и оказала ему первую помощь.
Парня зовут Рурк Макнайт. Наверное, он думает, что я больше никогда не приеду в "Киогу". Он ошибается. Я буду приезжать при каждой возможности. Дело вот в чем. Мама, я хотела бы, чтобы ты была со мной, потому что не могу поговорить об этом с бабушкой. У меня возникло странное чувство к этому парню, как будто в животе порхали бабочки… но это было приятное ощущение. Возможно, чтобы понять, почему это чувство возникло, стоило поговорить с Рурком подольше, но потом пришел еще один парень. Сначала я подумала, что он еще один хулиган, но он оказался Джоуи Сантини, лучшим другом Рурка.
И вот теперь они оба мне нравятся. Даже не верится. Они оба были очень-очень милыми. Особенно Джоуи. Я ни у кого не видела таких больших карих ласковых глаз. Если бы Джоуи был девушкой, то это была бы самая красивая девушка в мире. Он рассказал кучу историй, пытаясь произвести на меня впечатление, и это показалось мне довольно милым. Рурк милым больше не выглядел, но отчего-то бабочки в моем животе порхали именно из-за него.
Мне не терпится рассказать обо всем Нине. Она кипятком будет писать, когда узнает, что я познакомилась с самыми симпатичными парнями из "Киоги". Поправочка: с самыми симпатичными парнями на планете".
Нина Романо была лучшей подругой Дженни. Они познакомились в начальной школе. Нина была на год старше Дженни, но они учились в одном классе. Нина говорила, что в их семье девять детей и поэтому мама забыла записать ее в детский сад, вспомнив об этом лишь через год. Учеба Нине давалась нелегко, а с домашней работой помочь было некому. Миссис Романо заходила в пекарню почти каждый день, за пятнадцать минут до закрытия. Она знала точное время, когда не проданный за день хлеб отдавали за полцены.
Дженни поймала пытливый, дружелюбный взгляд Нины и поняла, что они похожи. Дженни и Нина стали лучшими подругами. Они по очереди околачивались то в доме Дженни на Мэйпл-стрит, то у Нины на Эльм. Нине нравились тишина и спокойствие дома Дженни. Бывало, прямо посреди игры в куклы Нина в изумлении восклицала: "Я слышу, как тикают часы!"
А Дженни любила шум и гам в доме Романо. С каждым годом дети становились все шумнее и непоседливее. Кто-то постоянно на кого-то кричал. Страсти вспыхивали и угасали, как спички. Дженни обожала жизнь этого дома. Ее приводила в восторг способность членов этой семьи ссориться на пустом месте.
- Я бы все отдала, чтобы у меня была сестра, - говорила Дженни.
- Считай, что тебе повезло, - отвечала Нина, потирая голову: ее старшая сестра Лоретта только что дернула ее за волосы. - Ты не хочешь сестру. И брата тоже.