Поломка лафетов и незначительные повреждения орудий - вот и все, что удалось сделать шестистам фран цузам на Красном яру. Но зато за свою попытку высадиться без приглашения на русскую землю французы заплатили большими потерями. В числе убитых был старший лейтенант Лефебр - один из командиров десанта.
В 11 часов 45 минут утра английский пароход отконвоировал тринадцать шлюпок с десантом назад с Красного яра к своим фрегатам.
Неудача десанта, казалось, подогрела ярость союзников. К тому же две русские батареи - первая и четвертая - уже не действовали. Продолжая укрываться Сигнальной горой от выстрелов русских кораблей, "Президент", "Форт", "Пик" и "Вираго" перенесли весь свой огонь против второй батареи, стоявшей на Кошке.
Это было последнее препятствие для нападения на "Аврору" и "Двину".
Но "все усилия трех фрегатов и парохода заставить замолчать батарею оставались тщетными", -• писал с своем донесении Завойко.
Не отвечая на дальние выстрелы, батарея открывала: огонь лишь в том случае, когда суда противника пытались продвинуться к входу в гавань. Вот как очевидец описывает геройское сопротивление второй батареи: •
"Три фрегата производят неумолкаемый огонь, ядра
бороздят бруствер во всех направлениях, бомбы разры-лаются над батареей, но защитники ее холодны и молча ..пнвы. Они курят спокойно трубки и не обращают внимания на сотни смертей, носящихся над их головами, они выжидают своего времени. Но вот раздается звонкий голос командира: "Вторая, третья!" Взвился дымок, и можно быть уверенным, что ядра не пролетели мимо. Нс обходилось и без потерь; от времени до времени появлялись окровавленные носилки: несли храброго воина, верно исполнившего долг свой".
Состав батарейной прислуги- редел, но эту брешь сейчас же заполняли добровольцы из стрелковых отрядов, матросы, штабные писаря, солдаты.. Вот писарь Петр Томасов, выпросившийся стать у пушки. Он "исполнял свои обязанности при орудии, не взирая на смертельный огонь, с примерною храбростью и хладнокровием", - говорит о нем рапорт.
На подноске кокоров - зарядов к пушкам отличались кантонисты - дети камчатских моряков. Они "исполняли в продолжении военных действий свои обязан-я ости с превосходною расторопностью и были так веселы. что нередко по окончании сражений тотчас начинали спускать кораблики", - доносил Завойко генерал-губернатору Восточной Сибири. Один из кантонистов в бою 20 августа был убит. "У одного, и именно Матвея Хра мовского, имеющего 10 лет. - одну руку оторвало, а другую ранило, и других некоторых легко ранило. Кантонист Храмовскнй с удивительной твердостью духа перенес сделанную ему операцию, заключавшуюся в отнятии правой руки у плеча и мизинца у левой".
Нельзя не отметить и малозаметный на первый взгляд, но приободривший артиллеристов подвиг простой русской женщины - поселыцицы Харитины, разносившей по ба-
тареям пищу бойцам. Вот ее незатейливый рассказ, записанный Юлией Завойко:
"Иду, - говорит она, - с узлом, а над головой вдруг свистит, страшно свистит, так я и присяду, либо под забором прилягу; да и думаю себе, когда же приду-то коли ■все так будет? Двум смертям не бывать, одной не миновать. Нечего им кланяться, пусть себе свистят. Ну. встала и, перекрестившись, пошла дальше. Ко всем снесла... Никого не забыла, ведь проголодались, сердечные..."
В течение девяти часов вторая батарея выдерживала огонь восьмидесяти орудий противника. Не раз были в эти часы критические моменты, но всегда выручала находчивость батарейной команды и помощь товарищей. Когда командир передал, что запас пороха истощается, на выручку пришли аврорцы. Мичман Фесун погрузил порох на весельный катер и на глазах у англо-французов отчалил от "Авроры", чтобы подойти к Кошке, на которой находилась батарея. Неприятель сразу же заметил это движение: несколько его орудий открыли пальбу по катеру. С шипением падали вокруг ядра, подымая столбы воды. Стоило одному из. них зацепить катер, как от Фесуна и матросов-гребцов осталось бы лишь воспоминание. Однако боевое питание было доставлено батарее как раз в нужный момент, и она продолжала бесперебойно стрелять.
Дважды, как только англо-французам казалось, что батарея начинает замолкать, фрегаты выпускали дымовую завесу, под прикрытием которой пароход "Внраго" бросался к -гавани.
"Иди, иди, дружок, авось удовольствуешься так. что более не захочешь", - переговаривались между собо^" артиллеристы второй батареи. И действительно, как толь-* ко пароход приближался, батарея и русские суда открывали по нему меткий огонь.
Командиру "Впраго" но оставалось ничего иного, как •ёыстро поворачивать полным ходом назад.
Рассчитывая, что все силы петропавловцев сосредоточены у Кошки, Депуант отдал распоряжение корвету "Эврндика" и бригу "Облигадо" высадить десант на перешейке, соединявшем Сигнальную и Никольскую горы. Этот перешеек, говорил руководитель фортификационных работ военный инженер поручик Мровинский, "можно считать ключом позиции", овладение которым означало бы смертельную угрозу для порта. В самый разгар артиллерийской борьбы за вход в гавань "Эвридика" и "Облигадо" под всеми парусами двинулись к перешейку и открыли огонь по третьей батарее. В двенадцать часов дня пароход потащил к берегу на буксире шлюпки с десантом.
Но и здесь врасплох русских застать не удалось. Меткие выстрелы третьей батареи, находившейся на перешейке, не дали неприятельским шлюпкам даже приблизиться к берегу. Одно из ядер, пущенных батареей, потопило бот, причем вместе с ним на дно ушла целая десантная группа. Попало ядро также и в корвет.
В двенадцать часов тридцать минут по приказанию главного командира лейтенант Анкудинов, артиллерии прапорщик Николай Можайский вместе с шестью матросами были направлены на третью батарею для исправления поломок.
В час.тридцать подбитые орудия были исправлены. И это было сделано более чем своевременно. Батарея сумела отбить и вторую попытку неприятельских шлюпок подойти к перешейку.
В шесть часов вечера сражение закончилось. С русской стороны в нем участвовали четыре батареи и несколько стрелковых партий. При каждом удобном слу- • чае в артиллерийский поединок с противником вступали фрегат "Аврора" и транспорт "Двина". В продолжение дня с "Авроры" было сделано 124 пушечных выстрела, в том числе выпущено десять бомб. Но роль "Авроры" этим не исчерпывалась. Люди с фрегата были лучшими пушкарями на батареях, выбивали вражеский десант, ремонтировали орудия. Прибывший на фрегат в семь часов вечера главный командир порта генерал-майор Завойко объявил благодарность команде "Авроры" за успешные действия против неприятеля.
Сражение было очень нелегким. Две русские батареи оказались выведенными из строя. Из одиннадцати пушек второй батареи в исправности остались три. Но зато в каком состоянии оказалась союзническая эскадра! В зрительную трубу можно было видеть развороченные борта, порванные снасти, сбитые реи. Даже издали было заметно, как резко накренился на правую сторону пароход "Вираго", как растрепан корпус фрегата "Форт". На дальнейшее продолжение боя / контр-адмирала Депуан-та иехватило ни воли, ни смелости. Эскадра вышла далеко из радиуса действий петропавловских батарей и снова бросила якоря.
Англо-французы не сумели использовать ни свое численное превосходство, ни преимущество своей артиллерии и проиграли сражение.
В письмах на имя жены Завойко сообщал: "Сегодня день был жаркий... В город падает много бомб, и многие не разрывает. Убито до десяти человек, раненых столько же. Не любят французы и англичане штыков, удалились от них. Работы жаркой будет дня два, три. Флага мы им не отдадим ни одного, исстреляем весь порох, сожжем суда...
Будь покойна, ежели будет десант, мы его возьмем в штыки - тут наша" возьмет... Отстоим с честью, сохраним русское имя и покажем в истории, как русские сохраняют честь отечества".
V. Решающий бой
%
Потерпев неудачу при период! штурме Петропавловска, командование соединенной эскадры должно было не медлить с принятием решения о дальнейших действиях. Предстояло или покинуть берега Камчатки, или в ближайшие же дни бросить все силы на приступ к Петропавловску. Времени для длительных операций не оставалось - приближались осенне-зимние штормы, которые могли надолго захлопнуть потрепанную эскадру в Ава-чинской губе.
Это одинаково понимали и защитники Петропавловска и его враги. Сразу же с наступлением сумерек 20 августа застучали молотки и топоры на англо-французских судах. Петропавловские наблюдатели сообщали, что противник заделывает пробоины в корпусах кораблей, восстанавливает поврежденную оснастку.
Завойко и Изыльметьев также не потеряли ни одной минуты из той короткой передышки, которую невольно предоставили им враги. Сразу же, как только раздался сигнал отбоя, возбужденные сражением матросы, стрелки, командиры и добровольцы приступили к восстановлению батарей.
- Тут, как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло - в городе не имелось стали, а потому на ерши для заклепки орудий пошли гвозди из мягкого железа. Эти заклепки удалось выбить, - рассказывает участник обороны. - Повреждения у многих орудий были исправлены в первую часть ночи: лишь часть пушек потребовала более длительного ремонта. Некоторые орудия оказались вовсе выведенными из строя. Для усиления шестой батареи по обеим сторонам ее были возведены баррикады.
"Баррикады устраивались из мешков с мукою (по неимению холста и времени приготовлять земляные меш-
ки) и вооружались 6-фунтовыми орудиями, действовав' шими через амбразуры; между орудиями устраивались-бойницы для стрелков. Баррикады обносились рвами", - сообщает Мровинский. Вскоре первая и четвертая бата^ реи были восстановлены, на второй батарее к оставшимся трем исправным пушкам присоединилось еще шесть отремонтированных.
Часы для петропавловцев проходили в напряженном ожидании. С минуты на минуту противник мог напасть вновь. Город и порт отдыхали урывками, люди спали не раздеваясь.
Некоторое представление о том, чем жил в это время экипаж фрегата "Аврора", дают выписки из шканечного журнала за 21, 22 и 23 августа 1854 года.
Вот что писал вахтенный офицер "Авроры" 21 августа.
"...В 2 часа пополуночи по приказанию главного командира с нашего фрегата послан был лейтенант Скан-драков с 100 человеками команды для переноски провианта из магазина (склада. - А. С.) к озеру для зары-тня, который и перенесли до 6 часов утра...
В 9 .часов прошла неприятельская шлюпка на мыс Кислая яма, в 10 часов по идущей с мыса Кислая яма на неприятельский фрегат шлюпке сделано три пушечных выстрела с нашего фрегата, на чго с ближайшего английского фрегата отвечали пушечным выстрелом, ядро упало в малую'бухту...
В 1/2 1-го часа (дня - А. С.) пароход, снявшись с якоря, отбуксировал ближайший к нам фрегат западнее остальных...
В 7 часов пароход ушел в Тарышскую губу, откуда слышны были выстрелы,.. На фрегате исправлена у лу
шеч-яого станка подушка... Мичман* Попов принял в командование батарею № 1 (взамен раненого лейтенанта Гаврилова. - А. С.) по приказанию главного командира. Батареи № 1, 3 и 4 поручены командиру фрегата "Аврора", почему от нас послан был артиллерии прапорщик Можайский с кондуктором для исправления батареи № 1".
На другой день (22 августа) сделаны следующие записи: * • " - г '
"...В % 1-го часа (ночи. - А. С.) из цепи, расположенной по берегу. между батареями № 2 и 4, сделаны были 3 ружейных выстрела, на батарее № 2 ударили тревогу и у нас стали по пушкам, но так как тревога оказалась ложною, то ударили отбой...
В 5 часов (утра. - А. С.) батарея № 1 была очищена, две бомбические пушки были расклепаны, дне приготовлены расклепать посредством заряда со стаппиом; одна по подбитому станку и заклепке оказалась к исправлению в короткое время невозможной...
, В 8 часов (вечера. - А. С.)... отправлено на огород к зарытию два пороховых ящика с 5 000 боевых ружейных патронов... Пароль был дан "Город Москва". Сего числа французский контр-адмиральский фрегат починивался...
В 12 часов (ночи. - А. С.) послан от пас для исправления батареи Л? 4 прапорщик Можайский с кондуктором".
За 23 августа в шханечном журнале записано:
"К 6-ти часам (утра. - А. С.) прапорщиком Можайским на батарее № 4 исправлены два станка, расклепаны две пушки, положены на станки...
В 9 часов отправлено с фрегата на батарею № 4 в двух пороховых ящиках 18 картузов по 8 фунтов каждый, ключ медный для отвинчивания пороховых ящиков, фитилю V* мотка, трубок скорострельных тростниковых
150. К 11 часам батарея №2 4 приселена была с готовность к действию. С нашего фрегата откомандировали на оную двух артиллерийских кондукторов, из которых Дементьев - командиром батареи, им дано провизии...
Сего числа английский пароход, накренившись на правую сторону, исправлял повреждения... Пароль был дан "Город Санкт-Петербург".
Каждый день вахтенный офицер "Авроры" аккуратно вносил в шханечный журнал все, что положено туда записывать, - и данные о состоянии погоды, и измерения уровня воды в трюме фрегата, и о том, сколько выдано для поддержания здоровья команды получарок рома или влито в-питьевой бак с водой виноградного вина. Подобные же записи, вероятно, делали и вахтенные офицеры на судах англо-французской эскадры. Но за всем этим с часу на час росло ощущение неизбежности решающего сражения. Союзники энергично готовились к новому штурму. . .
Вечером 20 августа (1 сентября) собрался зоенный совет союзников. Проходил он "чрезвычайно бурно", - сообщает французский журнал. Ясно было одно, что русская артиллерия малочисленна, что гарнизон Петропавловска небольшой, и все же город союзникам не достался...
И англичане и французы старались снять с себя ответственность за неудачу десанта. Адмирал Депуант обвинял старшего английского командира Ннкольсона "в неподвижности во время утренней битвы", то есть в трусости, а тот заявлял, что он "не получал никакого приказания", чем давал ясный намек на неспособность французского адмирала руководить боем.
Разгоравшуюся вражду между союзниками заглушал только один вопрос: что же делать дальше?
Адмирал Депуант начинал уже понимать, что союз-7 Л. Л. Степанов ники просчитались, что русские и впредь будут отчаянно защищаться. Как бы ни хотелось загладить неудачу (французы 20 августа понесли наибольшие потери), контр-адмирал не желал больше рисковать. Он был не против того, чтобы без особого шума покинуть Авачинскую губу. Но против такого выхода восстали англичане. Капитану Никольсону, занявшему по рангу положение старшего начальника английских кораблей, представлялось величайшим позором признать свое поражение, что могло обернуться не столько моральными переживаниями, сколько простой сдачей под суд.
Ответ на вопрос, что делать, подсказали союзникам американцы. 21 августа во время похорон Прайса англичане встретили в Тарьинской бухте американских матросов. Эго были беглецы с китобойного судна, заходившего в прошлом году в Петропавловск. Сейчас трудно установить, что заставило их дезертировать со своего судна - то ли жестокость их босса, то ли стремление сделать более выгодный бизнес. Известно только одно - в Петропавловске они нашли радушный прием и, про-гостив изрядное количество месяцев, законтрактовались на стоявший в гавани американский купеческий • бриг "Нобль".
В Тарьинской бухте американцы оказались под предлогом заготовки дров и, встретившись с англичанами, попали к старшему английскому командиру. Забыв об оказанном им на Камчатке гостеприимстве, американцы рассказали Никольсону о расположении петропавловских батарей и их силе. Особенно подробно обрисовали они наиболее слабые места обороны. Одним из таких участков были северные подступы к порту. За Никольской горой в юрод вела проезжая дорога. Захват горы и дороги не представлял особых затруднений, выйти же на гору - означало овладеть командными позициями и громить русских с тыла.
9а
"Американцы, - сообщала иностранная пресса, -• дали такие подробные сведения о местности и представили нападение на город с севера столь легким и удобным, что командующий английской эскадрой немедленно предложил адмиралу Депуанту предпринять это нападение при помощи .сильного десанта".
Войска на этот раз решено было высаживать у северного склона Никольской горы, а поддерживающей группой занять перешеек между Сигнальной и Никольской горами.
Начались усиленные приготовлении к предстоящей боевой, операции. Сколачивались десантные отряды, производились промеры глубины, готовилось оружие. Англичане вкладывали в подготовку штурма весь свой накопленный долгими годами опыт проведения десантов в колониях...