Она не ответила, даже не взглянула на него. Ей столько надо было им сказать, но она ничего не могла вспомнить. Она не помнила, как вставала утром. Руки-ноги казались чугунными. Калли, верно, сама посадила ее в кресло. Она только понимала, что дочь пришла с мужчиной, показавшимся ей знакомым. Она его видела раньше? Но сил ответить на этот вопрос не было. Мысли разбегались, рвались на маленькие частички и уносились в вихре забвения.
– Мисс Робертс? – Голос доктора Раддли прервал рассказ Эбби.
Отбросив волосы с глаз, Эбби поднялась на ноги и протянула руку врачу.
– Здравствуйте. Мама сегодня не очень хорошо себя чувствует.
– Я ее осмотрю, а потом, мисс Робертс, то есть Эбби, мы поговорим.
– Хорошо.
Джейк взял ее за руку.
– Пойдем пока погуляем.
– Калли рассказала, что им пришлось давать твоей матери успокоительное ночью, она была слишком возбуждена.
– Но ведь вчера, Джейк, у меня даже появилась надежда, что она вернется к нам.
Он крепко сжал ее руку.
– Все обойдется.
Она повернулась и обвила его талию руками.
– Я так хочу, чтобы мама поправилась.
– Да, я знаю. – Джейк ласково погладил ее по голове. – Но после того как ты сделаешь все от тебя зависящее, ты должна продолжать жить. Ребекка бы так хотела.
– Когда я все сделаю. – Она поднялась на цыпочки и поцеловала его в подбородок. Он нашел ее губы и поцеловал так крепко, что она задохнулась.
Щеки Эбби раскраснелись, когда к ним с опущенной головой подошел Дэниел Раддли. Джейк хотел отойти, но она удержала его.
– С физической точки зрения с Ребеккой все в порядке. – Раддли достал свой блокнот и кивнул в сторону стола и стульев, стоящих на берегу.
– Зачем ей дали так много успокоительного? – спросила Эбби. – Вчера она улыбалась, разговаривала, выглядела прекрасно. Ей не нужны все эти лекарства, я уверена, без них ей станет лучше…
Врач поднял руку.
– Могу я вас перебить, мисс Робертс? Мы дали Ребекке успокоительное потому, что боялись попытки самоубийства. – Эбби вскрикнула и сжала пальцы Джейка. Врач мягко продолжил: – Я долго беседовал с ночной сестрой насчет ухода за вашей матерью. Из записей очевидно, что такие вспышки всегда следуют за вашими визитами, после посещений вашего отца она всегда остается спокойной.
Слова врача больно ранили Эбби. Она слышала, что Раддли продолжает говорить, и заставила себя прислушаться.
– Боюсь, мне все еще придется настаивать на минимальном количестве ваших посещений. Вы обязаны меня понять.
– Она действительно пыталась себя убить? – прошептала Эбби.
– Она пыталась перерезать запястья.
– Нет! Это безумие! – выкрикнула Эбби. – Мама никогда такого не сделает!
– Мисс Робертс, я понимаю, это ужасно. Но вы должны помнить, что ваша мать психически нездорова. Отсюда депрессия, резкие перемены настроения и так далее.
– Я не верю, что она пыталась себя убить!
– С этим всегда трудно смириться, мисс Робертс. Ко мне поступил письменный отчет ночной смены.
– Тот, кто его написал, ошибся! Судя по всему, Раддли начал терять терпение.
– Мисс Робертс, у нас здесь очень высококвалифицированный персонал.
– Тогда расскажите мне, что они написали.
– Эбби, – поморщился Джейк, сообразив, что надо ее остановить, – это же не вина доктора Раддли.
Врач благодарно взглянул на Джейка, но от ответа увертываться не стал.
– Если коротко, то ночная медсестра, пришедшая на шум в ее палату, увидела ее с осколком разбитой фарфоровой вазы в руках. Она им размахивала и пыталась попасть по запястью. Пришлось звать на помощь трех санитаров, иначе они не могли с ней справиться. – Он перевел дыхание. – К счастью, потеря крови была незначительной.
– Кто дал ей фарфор? Это же запрещено!
– В вазу вы вчера поставили цветы, мисс Робертс.
Во время всего разговора Калли молчала, но внимательно прислушивалась.
– Жаль, что меня там не было, – прошептала она Эбби, – но я не могу работать ночами, у меня семья.
– Ты тоже в это не веришь, так?
– Я знаю только то, что сказала ночная сестра. Ребекка к тому времени крепко спала. – Она взглянула на Джейка. – Пойду принесу кофе.
– Мистер Раддли, – вздохнула Эбби, – мне очень бы хотелось знать, почему мои визиты расстраивают маму. Она вчера казалась вполне счастливой.
Вернулась Калли с подносом и поставила его на стол.
– Я возьму себе и Ребекке по чашке, а вы здесь сами справляйтесь.
– Иногда, – продолжил доктор, беря чашку из рук Эбби, – нам трудно разделить то, что есть на самом деле, и то, что нам хотелось бы видеть. Я что хочу сказать: вы ждете, что Ребекка вам обрадуется, вот вы и верите в это.
– Я это знаю, – упорствовала Эбби. – Вы знаете мою маму только два года, а я знаю ее всю жизнь.
– Вы знали ее, мисс Робертс. Она изменилась. Как я уже говорил, есть шансы, что она полностью поправится, но когда это произойдет – неизвестно.
– Так вы хотите, что бы я вообще сюда не приходила?
– Ни в коем случае, мисс Робертс, ни в коем случае. Думаю, как и раньше, вы можете приезжать дважды в месяц.
– Но не чаще?
– Не сейчас, может быть, позже.
Эбби положила голову на ладони.
– А я-то размечталась. – От жаркой духоты и волнения она говорила с трудом. – Думала, ей стало лучше, я была уверена, что это из-за того, что она не пила лекарства. Я хотела поговорить с вами о том, чтобы взять ее и Калли к себе.
Доктор Раддли помолчал, потом сказал:
– С этим тоже придется подождать, Эбби. Если бы ваш энтузиазм мог вылечить вашу мать, она давно была бы дома.
– Наверное, я жду слишком многого. – Эбби слабо улыбнулась.
– Это вполне понятно. Близким родственникам всегда труднее, чем самому пациенту. Он ведь живет в другом измерении. Ему не приходится принимать даже такие простые решения, как выпить чай или кофе. Как только Ребекке станет лучше, мы вернемся к вопросу о ваших посещениях.
– Ладно. – Эбби взглянула на Джейка.
– Я думаю о вашей матери. – Доктор Раддли потер подбородок. – Боюсь, я жертвую вашими чувствами ради ее благополучия.
Против такой логики Эбби была бессильна. Ради матери она была готова на все. Доктор Раддли извинился и ушел, сославшись на занятость. Но Эбби никак не могла поверить, что так ошибалась. Доктор не знал Ребекку так, как знала ее она.
Болтовня Джейка и Калли помогла ей продержаться остаток дня. Но она никак не могла отделаться от одной мысли: Ребекка была рада ее вчера видеть. Она не стала бы пытаться себя убить.
Пока Калли и Джейк относили корзинку к "лендроверу", Эбби встала на колени около матери и взяла ее руки в свои.
– Мам… – Она помолчала, надеясь увидеть по глазам Ребекки, что она ее узнала. – Я знаю, ты не пыталась себя убить, они ошибаются. – Ей показалось, что пальцы матери слегка шевельнулись в ее руках. – Я тоже люблю. – Она обняла Ребекку, закрыла глаза и представила себе, что и мать обнимает ее.
– Пора ехать. – Джейк дотронулся до ее плеча. – Уже поздно.
Эбби медленно направилась к автостоянке, толкая перед собой коляску.
– Не унывай, дорогая, – улыбнулась Калли. – Завтра будет еще день, может он будет лучше.
– Знаю, – ответила Эбби, но на самом деле она не знала. Завтра уезжает Джейк, а мать завтра может быть в том же состоянии. На секунду ей показалось, что впереди сплошной мрак. – Я позвоню тебе, Калли. – Она обняла женщину на прощание.
Эбби молча смотрела из окна машины на тяжелые темные тучи. Даже опущенное стекло не могло уменьшить духоту. Ветер нес только жар. Мысли ее путались, она не смела позволить себе как следует задуматься о матери, живущей в глухом аду, об отъезде Джейка и о том, вернется ли он когда-нибудь или нет.
ГЛАВА 13
Джейк открыл ей дверцу "лендровера" и помог соскочить с высокой ступеньки.
– Эбби…
– Да?
Он не мог вот так просто взять и уйти.
– Я откажусь от работы и останусь.
– Откажешься? – Она отрицательно покачала головой. – Со мной все хорошо, Джейк. Никто не убедит меня, что мама пыталась покончить жизнь самоубийством.
Они молча выпили кофе на кухне, потом Джейк поднялся.
– Мне завтра рано выезжать, соберу-ка я свое барахло. Если, конечно, ты не хочешь, чтобы я остался.
– Я немного порисую. – Она соскользнула со стула. Ей требовалось ее творческое одиночество – только оно было в ее жизни постоянным.
– Сейчас?
– Да, сейчас. – Она говорила тихо, хрипло.
– Эбби, я завтра уезжаю. Разве ты не можешь отдать мне сегодняшний вечер? – Джейк не мог понять, как она может предпочесть ему свою работу. – Или я для тебя ничего не значу?
Она долго на него смотрела, потом повернулась в сторону студии.
– Да, значишь. Но сейчас мне нужно что-то понадежнее.
Он схватил ее за плечо и повернул к себе. Глаза его пылали гневом и стали от этого серыми.
– Ты хочешь сказать, тебе нужно спрятаться?
– Нет. – Она немного подумала и добавила: – Возможно. Я запуталась, Джейк. Все, что произошло, мне непонятно.
– Тогда поделись, не держи это в себе.
– Не поможет. – Она высвободилась из его рук.
– Поможет. – Он пальцем коснулся ее щеки. – Черт, если бы я сегодня так мучился, ты бы из кожи вон вылезла, чтобы мне помочь.
Эбби невольно улыбнулась, обняла Джейка и внезапно осознала, как мало у них осталось времени.
Джейк уехал, когда Эбби еще спала. Он не был уверен, что сможет оставить ее, если она откроет глаза и улыбнется своей особой улыбкой или шепнет его имя.
Вспоминая о ней, Джейк улыбнулся. Он даже бессознательно замедлил ход, борясь с желанием вернуться. Но так или иначе он приехал в гавань.
Тодд поднял руку, показывая, что заметил его, и пальцем показал на офис. Остальные уже прибыли.
– Лучше позвони попозже, Эбби, – предложила Калли, – Ребекка еще спит.
– Она спокойно провела ночь?
– Я так думаю, лапочка. Судя по записям, ей дополнительно ничего не давали.
– И на том спасибо. – Эбби закусила нижнюю губу. – А ночная медсестра тебе ничего не говорила?
– Только… – Калли поколебалась, потом передумала. – Не о чем беспокоиться, позвони мне днем, Эбби. Я тогда больше буду знать.
– Обязательно. Спасибо, Калли. Калли с облегчением положила трубку.
Она едва не проболталась, что Ребекке накануне дали такое количество успокоительного, что, по словам ночной сестры, будет чудом, если она придет в себя в ближайшие двое суток.
Обычно такая собранная, Эбби на этот раз никак не могла сосредоточиться. Ее мысли постоянно возвращались к прошедшей ночи. Она вспоминала мускулистое тело Джейка, его ласки. Виновато взглянув на холст, стоящий перед ней на подрамнике, она вымыла кисти, вышла из дома и машинально спустилась по тропинке на пляж, хотя жара со вчерашнего дня еще усилилась. Действительно ли Ребекка пыталась покончить жизнь самоубийством? Нет! Она попыталась представить себе, каким адом был каждый день для Ребекки за последние два года. И в миллионный раз пожалела, что ее не было в Англии, когда с матерью случился нервный срыв.
Она четко помнила, что сказал ей тогда Недуэлл.
– Абигейл, дорогая, ты же знаешь, я бы никогда не положил ее в психиатрическую лечебницу, если бы у меня был выбор. – Он выглядел потрясенным, уставшим, непрерывно приглаживал свои седые виски. – Пойми, я не мог справиться. Она бродила по дому круглыми сутками в ночной рубашке и несла какую-то чушь. – И он доверительно добавил: – Я врачам не говорил, но она бросилась на меня с ножом. – Он даже побледнел. – У нее были дикие глаза, Эбби, сумасшедшие. Я ее не узнавал. Должен признаться, я испугался за ее жизнь, да и за свою собственную, – добавил он.
Получалось, что он мучился с Ребеккой целый месяц, пока не согласился с советом своего приятеля, доктора Раддли. Недуэлл едва не сошел с ума, когда Ребекка приняла слишком большое количество транквилизаторов вместе со спиртными. Вот тогда он и положил ее в клинику.
Эбби испытывала острое чувство вины. Если бы она не была в Америке вместе с Линн… Если бы находилась ближе к дому, она могла бы помочь матери. Раньше обратила бы внимание на опасные признаки, не позволила бы ей уйти в тот ад, в котором сейчас находится. Внезапно она почувствовала чье-то присутствие и резко обернулась.
– Привет, отец. – Она невольно рассмеялась: брюки отца были закатаны, а туфли с засунутыми туда носками он нес в руке. – Я тебя не ждала.
– Проезжал мимо, решил, что надо поговорить о Ребекке.
Он пошел рядом с ней, Эбби – в полосе прибоя, Недуэлл – по более сухому месту.
– Я сегодня звонила Калли, мама вроде прилично спала. – Она хотела добавить, что собирается позвонить попозже, но Недуэлл внезапно заорал:
– Прилично? Что приличного в том, что ее напичкали лекарствами до такой степени, что она дня от ночи отличить не может? Что приличного в том, что твоя мать пыталась себя убить? Как ты вообще представляешь себе мою жизнь последние два года? Никакого улучшения, два года, черт побери! – Его злость была явно иррациональной, как будто и он может вот-вот сойти с ума.
– Все же есть надежда, – возразила Эбби. – Два дня назад она улыбалась, разговаривала.
– И что же она сказала?
– Всего несколько слов.
– Ха! Очередная бессмыслица!
Гнев Недуэлла пугал ее, но она не отступила.
– Мама поправится, обязательно.
Он несколько мгновений сердито смотрел на нее, потом взял себя в руки.
– Извини, Абигейл. Меня иногда заносит. – Он спросил уже более мягко: – Когда Ребекка говорила, ты что-нибудь поняла?
– Да, но это было странно. – Эбби попыталась вспомнить. – Я пообещала приехать на следующий день, она обрадовалась, потом нахмурилась, нет, испугалась и сказала: "Не говори ему".
Он потер подбородок.
– Не говори кому? – Он помолчал. – А еще что-нибудь сказала?
– Нет. Скажи, мы можем еще что-нибудь для нее сделать?
– Я больше ничего не могу сделать. У меня нет ни времени, ни денег.
– Но мама вполне обеспеченная женщина, – нахмурилась Эбби. – Куда же все делось?
Недуэлл замер, потом повернулся лицом к берегу.
– Гордость вынуждает меня платить за ее лечение из моих собственных средств.
Эбби присела рядом с Недуэллом на камень.
– Маме не понравилось бы, что ты так расстраиваешься. Когда она поправится, она будет тебе благодарна за все, что ты сделал.
Он поставил локти на колени и уставился в море.
– Твой отец…
– Папа? – удивилась Эбби. – Какое это имеет отношение к папе?
– Перед смертью он с согласия твоей матери изменил завещание. – Он сжал руки и продолжил. – Они оба понимали, что после его смерти Ребекка будет очень богатой вдовой. Он хотел по возможности ее защитить, особенно учитывая твое похищение. – Эбби нахмурилась. – Защитить от охотников за приданым. Он считал, что если оставит все свои деньги Ребекке без всяких условий, это сделает ее уязвимой.
– Ты хочешь сказать, что у мамы нет денег?
– Нет, нет. – Он мрачно рассмеялся. – У нее очень значительное состояние. Но большая часть денег была переведена в твой трастовый фонд.
Эбби поморщилась.
– Я знаю. Полагаю, отец считал, что после двадцати лет я выйду замуж. – Она вздохнула. – Но если у мамы большое состояние, как получилось, что ты без денег?
– Там было условие. Если что-то плохое случится с твоей матерью, ее средства замораживаются. К ним никто не может прикоснуться, даже ее супруг. – И он резко добавил: – То, что произошло с твоей матерью, как раз подходит под эту категорию.
– Ты знал об этом, когда на ней женился? Недуэлл помолчал, потом повернулся к Эбби с застывшей улыбкой.
– Конечно. – Он снова посмотрел на море. – Я женился по любви, не из-за денег. Если кто-нибудь будет говорить тебе другое, знай, этот человек – лжец. – Он несколько перебарщивал с эмоциями, но Эбби понимала, что болезнь матери очень на него действует.
– Некоторым образом это богатство обернулось проклятием.
Губы Недуэлла сжались в тонкую линию.
– Но тебе-то нечего о деньгах беспокоиться, верно?
– Я бы предпочла, чтобы в моей семье все было хорошо. Что касается денег, то я их почти не трогала. Я живу на то, что зарабатываю.
Недуэлл поднял брови.
– Что же, это мудро.
Над морем сверкнула яркая молния. Эбби вздрогнула.
– Это похищение произошло так давно, я думала, все позади. – Ее голос прервался. – Но мне все еще снятся кошмары.
Он без видимого интереса спросил:
– Разве ты что-нибудь помнишь?
– Не помнила до… – Она не хотела рассказывать о выставке, о записках с угрозами, о последних событиях в ее жизни, но Недуэлл смотрел так сочувственно.
– Все снова началось без всякого предупреждения на моей выставке… – Она рассказала ему о Майлзе и Джейке, о том, что они пострадали из-за нее. И о зловещих записках, полученных после возвращения из Испании. – Получается, что в опасности все те люди, которые мне близки. Иногда мне кажется, что я схожу с ума. Я даже Рика заподозрила, это надо же! – Она поморщилась, вспомнив про свои подозрения. – А когда я попала на яхту Джейка, то подозревала его. Этот человек, кто бы он ни был, знает обо мне все!
Глаза Недуэлла потемнели. Он положил ладонь ей на руку.
– Ты подозревала Рика? – Он прищурился. – Что-то в нем есть, чему я не доверяю.
– Он слишком молод.
– Сколько ему? Ты знаешь?
– Нет, но…
– Ты должна была сообщить в полицию.
Эбби в гневе вскочила на ноги. Она знала, что это не мог быть Рик.
– Дорогая, я не хотел тебя расстроить. – Он пошел рядом с ней к дому. – Я думаю лишь о твоей безопасности. Видит Бог, я почти потерял твою мать, я не хочу, чтобы еще что-то случилось с этой семьей!
Молнии сверкали все ближе и ближе. Раскаты грома сотрясали душный воздух. На песок начали падать крупные капли дождя.
Искренняя забота в глазах Недуэлла растопила сердце Эбби.
– В одной записке говорилось, чтобы мой отец собирал все свои деньги для выкупа.
– Тогда этот человек знает не все о нашей семье, Эбби. А если он думает, что я смогу заплатить выкуп, он ошибается.
Дождь усилился. Молнии сверкали непрерывно. Вбежав в дом, Эбби достала пару полотенец и бросила одно Недуэллу.
– Похоже на то. – На мгновение у нее появилась надежда: если ее мучитель заблуждается насчет финансового положения Недуэлла, значит, он не так уж умен. – Он считает, что у вас с мамой все поровну.
– И ошибается. – Голос из-под полотенца звучал глухо.
Эбби вздрогнула.
– Он выжидает время, чтобы меня похитить. – Она швырнула полотенце на пол. – И он причинит мне вред, если не получит выкупа.
– Что же я могу сделать? Будь у меня капитал, я бы мог получить наличные, но у меня все уходит на Ребекку.
– Наверное, тебе надо связаться с Майлзом.
– Господи милостивый, надеюсь, до этого не дойдет! – Он застонал. – Полиция что-нибудь делает?
Она уже жалела, что все рассказала Недуэллу. Тот принялся засыпать ее вопросами.
– Они установили кнопку тревоги. Она не издает сигнала, но у них на табло загорается огонек. И тогда они приезжают и все осматривают.